ОБЛАСТИ И ГРАНИЦЫ МУЗЫКАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ И ТОНПСИХОЛОГИИ

Наукенова С.С. - преподаватель (г. Алматы, Казгосженпу)

Тонпсихология изучает, и чаще всего экспериментально, “апперцепцию” (т.е. все процессы восприятия) звука: анализарует ощущения и чувственные впечатления, “качества тона”, рассматривает пороги восприимчивости, память, реакции на раздражение и функции внимания, измеряет интенсивность и восприимчивость к ее изменениям, проверяет воздействие возбудителя звука на органы слуха в зависимости от степени их удаленности, занимается вопросом предрасположенности к тонкому слуху и его нарушениям. Тонпсихология обсуждает такие важные проблемы, как, например, параллелизм звукового ряда с числом колебаний, восприятие комбинационных тонов и биений, исследует границы между шумом и звучанием.Она также наблюдает за процессом единовременного восприятия нескольких звуковых впечатлений и приходит при этом к тем “специфическим синергиям”, которые перерабатывают отдельные эффекты в один общий (тем самым, совершив, прежде всего, скачок от ощущения физиологического раздражения к психологическому перерабатыванию). Тонпсихология исследует также влияние силы звука на качество тона и его преобразования в составных звучаниях, влияние звуковых биений на интенсивность и тембр, воздействие шумов, влияние волновых колебаний и , особенно, воздействие дифференциации фаз в звуковых волнах на ощущение, скорость колебаний при различной высоте звука, время реакции на тоны и быстроту их различения, абсолютную и относительную восприимчивость к высоким и низким звукам. Анализ этих и многих других частных явлений всегда сопряжен в тонпсихологии с исследованием их причин.

Однако более существенным, чем перечисление исследовательских линий тонпсихологии, оказывается их общая основа. Поиски тнпсихологии направлены на обнаружение грани между последним, тончайшим физическим процессом и первым, примитивным процессом сознания.Опора на этот переходный момент вела к значительному углублению физиологических методов исследования. В то же время психологические процессы увязывались с возникновением первых впечатлений, которые расценивались в качестве их причины, т.е. генетически они рассматривались тоько с одной определенной стороны. Сфера физиологии при этом была существенно расширена. Уже со времен Гельмгольца начали измерять реактивность нервных возбуждений. Вскоре тонпсихология перешла к определению т.н. порогов раздражения и различения (т.е. малейших изменений, которые необходимы, чтобы воспринять раздражение или заметить разницу между силой двух раздражений). Позже пришли даже к измерению психических рефлексов и аффектов благодаря гальванометру и точной регистрации всех моторных функций. Затем исследовали время между чувственным возбуждением и вызванным им ощущением. Далее была установлена зависимотсь этих единиц времени от внимания и состояния усталости или заболевания. Такие “микроскопически” малые временные единицы исследовались в микроскопических изменениях реакции органов чувств.

Сколь бы важных результатов не достигала тонпсихология, ее однобокость и ограниченность обусловлена слишком сильной опорой на апперцепционное впечатление вместо того, чтобы исходить из музыкальных воздействий (хотя исследования Гельмгольца, Штумпфа, Липпса и других не всегда шли только первым путем). Самая слабая сторона физиологически ориентированной тонпсихологтт заключалась в том, что она предполагала точное соответствие между раздражением и переживанием. Отклонения от этого пытались приписать сумме непознанных, но играющих определенную роль впечатлений раздражения. В данной трактовке (как и во многих отдельных исследованиях) отсутствует четко выраженный механизм. Учение, утверждающее, что сознание возникает в результате раздражения, вполне верно, но действия воли являются и достаточно автономными. Все указанные исследования имеют, неоспоримо, большое значение для музыки, но все же не достигают ее психологической сущности.

Тонпсихология исследует верхний слой слышания, музыкальная психология – глубинный слой. Первая придерживается собственно “слуха”, вторая – психологически обусловленного “слышания”, которое не исчерпывается этим словом. Для первой ухо – анализирующий орган, а для второй - орган, резюмирующий духовную деятельность. Поэтому тонпсихология больше направлена на чувственную сферу музыки, чем на саму музыку. Музыкальные переживания, однако, чего не учла тонпсихология, не следует воспринимать просто как реакции на слуховые раздражения, которые зачастую вовсе неадекватны им. Иначе музыка вообще была бы продуктом физики и физиологических раздражений. Тонпсихология занимается взаимодествием раздражений и реакций. Этому противостоит “акция”, т.е. та психическая деятельность, которая охватывает раздражение, выражает и преобразовывает его.

Отсюда вытекает и другое принципиальное отличие: тонспихология больше направлена на отдельные впечатления (тон, интервал, аккорд, ритмическое единство и т.д.), а музыкальная психология – на текучее целое, исходя из которого рассматривает отдельные впечатления. Физиолог говорит: чтобы ощутить звуковые волны, необходимо чувство слуха. В то время как музыкальный психолог со своей стороны может сказать: звуковые волны способствует лишь чувственному раздражению, благодаря чему мы познаем музыкальные процессы. Если тонпсихология основывается на учении о волнах и звуке, то музыкальная психология – на учении о воле и звуке.

И в других областях современная психология считает отношение предсталений и раздражений совершенно обратным по сравнению с прежним взглядами. Для музыкальной психологии подобная установка имеет особое значение, так как вовсе не внешние образцы, мысли и т.п. Соответствуют жизни музыкальных представлений, а скорее они сами по себе образуют автономный мир, далекий от сознания и зримой реальности. Прежняя точка зрения соответствовала упомянутой психологии, исходившей из предположения, что раздражение и психический процесс находятся в постоянном, соизмеримом взаимодействии, гед сознание воспринималось лишь как результат функции мозга, а в физическом и психическом процессах видели два раздельных, но жестко соответсвующих друг другу функциональных явления. Этот т.н. “психофизический параллелизм”, опирающийся еще на Декарта, позднее уступил место учению о взаимодействии физических и психических процессов, которые, прежде всего, вызываются раздражениями.

Последним, казалось, гарантировалась точность и объективность метода исследования, упорно пробивавшегося с XVI века в естественных науках (через эксперимент и измерение) и в XIX столетии представшего в широком объеме, открывавшем заманчивые перспективы. Отсюда подобный метод был сперва использован в биологии и физиологии, после чего и началось его применение в психологии. Так как последняя отделилась от философии только в начале XIX века, естественнонаучные методы были обращены лишь к функции мозга и нервов, а позже, применительно к более высоким психическим функциям, развивались поначалу чисто экспериментальным путем. Это продолжалось до тех пор, пока, благодаря всеобщей переориентации естествознания в сторону самостоятельной науки о жизни духа, не стали более критически относиться к ранее существовавшим методам. И общая психология сколь угодно много могла рассматривать явления раздражения, но все же пасовала пред более высокими феноменами. Таким образом, аналогично позиции тонпсихологии, обнаруживается один и тот же недостаток: эксперментировали только с реакциями на возникающие ощущения раздражения. Физиология же, сперва искавшая в головном мозге механические процессы, затем склонилась к химической и, в конце концов, к чисто динамической диспозиции, чем, одновременно, совершился переход и к автономной психологии.

С того момента, когда последняя перешагнула принцип экспериментальной психологии (что во многих направлениях произошло лишь отчасти), линии ее исследования настолько умножились и дифференцировались, насколько это соответствовало внутреннему многообразию психических процессов. На основе объективных данностей, не ограничивающихся только статистическим экспериментом, вывели волю, формирующую сами данности. Шопенгауэр и Фейербах, а затем, прежде всего, Дильтей и Бергсон в противовес рационалистической психологии, делающей свои выводы на основе предметного представления, больше подчеркивали напосредственность переживания, которое развертывается по ту сторону представимого. Противоположную точку зрения занимал материализм, познающий все действительное только в материальном и рассматривающий психические явления лишь как сопровождающие процессы. Таким образом, мышление оказывалось лишь процессом головного мозга. В музыковедении есть много аналогий этому направлению.

Тот, кто занимается психологией, знает, что в центре внимания сегодня спор о методах. На самом же деле стремление разделить методы в немалой степени бесплодно. Они пронизывают друг друга, и, подобно их объекту, самим психическим процессам, неразделимы. Психические процессы настолько многообразны, что психология на может быть полностью сведена к одному единственному методу. Ведь уже как интуитивное,так и дискурсивное мышление сами по себе всеохватны и характеризуются комплексностью. Это, прежде всего, свойственно “описательной” психологии, которая объединяет в себе различных авторов и множество направлений. Их многообразие – естественное следствие своеобразия материала, для приспособления к которому необходима смена исходных позиций.

Тонпсихология показывает, как весь аппарат ощущений извне сводится к звучанию. Превращение нервного возбуждения в психологическое слуховое впечатление она называет переработкой или же “толклванием”. И делает это, учитывая ее исходные позиции, с полным правом. Но здесь вновь четко следует понять, что отсюда тонпсихологии невозможно было сделать решающий шаг к обилию явлений, шаг, чтобы включить в психологию и учение о тех силах, которые и приводят как к “переработке”, так и к “толкованию” их непосредственной активности музыкальных явлений, и придать обоим понятиям всеобъемлющее значение. Оттого, что энергетические процессы выражаются в звуках, и происходит, говоря языком психологии, “сенсибилизация” психического. В каждом звуке, сколь бы сильно он не подчинялся конкретной музыкальной структуре, такие процессы всегда оказываются творческими и могут придать ему (даже при той же силе и тембре) иные эффекты, и уже одно это доказывало бы, что между физически – физиологическим раздражением и психической реакцией нет никакого фиксированного соответствия. Отсутствие таких устойчивых отношений может объяснить, почему между тонпсихологией и законами музыкальной теории нельзя было установить коренных причинных связей, а все подобные попытки (в которых не было недостатка) капитулировали перед внутренней жизнью уже самого простого звукосочетания.

С другой стороны, на основе вышесказанного следует отметить и общность тонпсихологии с музыкальной психологией, точнее, их рубежную связь: как “материал”, тоны перерабатываются такими, какими мы их воспринимаем психологически, т.е. уже в перобразовании, к которому стремится именно тонпсихологи. Тем самым, мы имеем уже предпосылку того, что в тонпсихологии выступает как результат. Однако цель нашего иследования не направлена на развитие тонпсихологии.

1. 
   Асафьев Б. Музыкальная форма как процесс: В 2 кн. Л., 1971.
   
2. 
   Ганслик Э. О музыкально – прекрасном: Опыт проверки музыкальной эстетики. М., 1895.
   
3. 
   Мазель Л. О мелодии. М., 1952.
   
4. 
   Мазель Л. Вопросы анализа музыки: Опыт сближения теоретического музыкознания и эстетики. М., 1978.
   
5. 
   О психологии музыкального воспрятия. М., 1972.
   

РЕЗЮМЕ

Мақалада үнпсихологиясы мен музыкалық психологияның қарама-қайшылығын қарастыра отырып, екіжақтылық арақатынасы айқындалады.

Теоретико-методологическими корнями Гештальт терапии явились психоанализ и гештальт психология, экзистенциализм и феноменология, восточные духовные практики и гуманистическая психология. В определенном смысле Гештальт находиться на пересечении Заподной и восточной культур, представляя причудливый синтез их особенностей взгляда на человечество.

Ф.Перлз рассматривал человека в единстве с окружающей средой человеку свойственно не только биологическое, но и социальное и культурное, и он существует в окружающей среде- как неразрывное единое поле. Между ним и средой происходит непрерывный взаимообмен- контакт, основанный на потребностях человека. Перлз утверждает, что существует огромное количество потребностей, которые ощущаются (осознаются) тогда, когда нарушается психологическое или физическое равновесия организма. Ни одна из потребностей не является основной. Основная потребность это та, которая доминирует в настоящий момент- проявляется как фигура, после удовлетворения уходит в фон и гештальт это бесконечная смена фигуры и фона. Гештальт терапия интересуется тем как происходит осознование и дальнейшее удовлетворение потребности, (гештальт), как происходит контакт человека и окружающей средой.

Не всегда человек знает чего он хочет и не всегда удовлетворяется то, что он хочет.

И основное внимание уделяется механизмам самоблокирования процесса осознования потребности и из удовлетворения,так называемым срывам цикла контакта (сопротивлениям).

П.Гудман условно разделяет цикл контакта на 4 части

1. 
   Преконтакт. В ходе преконтакта возникает возбуждение- это могут быть ощущения идущие изнутри организма и переживаемые как своего рода “голод”, или восприятие чего-то во внешней среде, что пробуждает, необходимое для осознания потребности.
   
2. 
   Контактинг.
   

• 
  Сориентироваться во внешнем мире, чтобы опредметить потребность, а так же соизмерить свои собственные ресурсы.
  
• 
  Совершить ряд действий, чтобы приблизиться к избранному объекту, иногда преодолевая множество препятствий. Здесь многое зависит от эмоции.
  

3. 
   Желанный объект достигнут, фигурой внимания становится собственно взаимодействие субъекта и объекта. Граница между ними растворяется и происходит реализация потребности.
   
4. 
   Постконтакт. Человек ассимилирует, присваевает и переваривает - новизну, а также опыт, связанный с ее достижением.
   

Но не все потребности удовлетворяются, даже когда на ее реализацию потрачено много сил. Не каждый гештальт завершается. Мы знаем из опытов Б. Зейгарник незавершенные ситуации вспоминаются 2 раза чаще, чем завершенные Опыт в гештальт терапии показывает, что если они сознательно забылись, они оказываются подавлены в подсознании и неожиданно напоминают о себе: среди полного благополучия вдруг появляется напряжение и человек ведет себя неадекватно сегоднящней ситуации. Нередко подавленные чувства, несказанные слова, невыясненные отношения и несовершенные действия продолжают жить в человеке спустя годы. Неудовлетворенная потребность ищет завершения.

Но что же мешает своевременно удовлетворить потребность? Часть из них не утоляется по причинам, коренящимся во внешней среде, ведь не секрет, что “пряников сладких всегда не хватает на всех”. Потребности среды часто не совпадают с потребностями индивида, да и ресурсы среды не безграничные. Но изменить среду не может даже самый замечательный терапевт. Поэтому в гештальте не рассматривают “сопротивление” среды, а интересуются тем, как человек чувствует и проявляет себя в тех реальных условиях, которые есть “его существование”.

Обращает внимание на те особенности поведения, которые мешает человеку осознать свою потребность или ее реализовать. Это они - отрывают цикл контакта или деформируют его, лишая энергии, завершенности.

Они мешают человеку ориентироваться в себе и в окружающем мире; подменяют “сегодня” прошлым опытом; заставляют тратить силы на внутреннюю борьбу, вместо сражения с реальностью, не дают присвоить успех. И у каждого человека своя излюбленная, привычная обойма способов не быть счастливым. В гештальте их называют сопротивлением.

Термин сопротивление заимствован из психоанализа, а также выделены основные виды и тщательно описаны З.Фрейдом. В гештальт- терапии считается, что на каждом этапе цикла контакта срабатывает определенное сопротивление, которое срывает контакт. Коротко опишем некоторых из них. На этапе преконтакта- Как основное прояляется сопротивление - “Слияние”: человек не может, сказать чего хочет, что ему нужно, не может выделит свои чувства,(чувство есть, но не может определить какое это чувство) свою потребность, легко принимает чужие переживания или желания за собственные. Не может выделит свое собственное “Я”.

На этапе контактинга как основной вид прерывания контакта выс тупает сопротивление – “интроект”: человек знает как должно быть,как правильно, эти конструкты он усвоил у значимых людей безосознования. А почему так должно быть, незнает.

Проекция - чтение мыслей других людей, Например, обо мне подумают плохо. Мысли, образы, чувства которые мы приписываем другим людям. В том числе некоторые части себя, которые в себе отвергаются.

Дифлексия - человек избегает прямого контакта и достигает цели обходным путем. Например злость возникла на одних, а реализуются на других. Энергия движется в другую сторону.

Ретрофлексия - содерживание чувств, импульсов, что адресовано другим поворачивает в свой собственный адрес.

• 
  это своиственно в основном в финальном контакте.
  

Разными, мыслями человек объясняет себе, почему же все таки он не удовлетворяет то, чего действительности очень хочет объясняя очень умно, гладко. Рационализирует - это тоже один из механизмов сопротивления.

Интеллектуализируя, обсуждая не находятся пути решения проблем Ф.Перлз в гештальт подходе предлагает обратиться к чувствам. Именно обращается внимание “Что мы чувствуем или чувствовали тот или иной момент”. Осозновая свои чуства, приходят новые мысли и новый взгляд на ситуацию. Меняя мироощущение, меняется мировосприятие, которое предоставляет человеку больше шансов на счастье. В Гештальт терапия использует старую истину, которая гласит: «Меняй то, что можешь изменить, если не можешь изменить, поменяй свое отношение к нему». Звучит очень просто, но очень сложно применить в реальной, конкретной ситуации. Именно в Гештальт терапии разработаны способы «Как» - это сделать.

Литература

1. 
   Лебедева Н.А. , Иванова Е. А. Путешествие в Гештальт: теория и практика – СПб.: Речь, 2005.- 560с.
   
2. 
   Гингер С., Гингер А. Гештальт терапия контакта. СПб.: Специальная литература,1999.С.287.
   

Резюме

Түйіндеме

Бұл мақалада Гештальт терапияның негізгі теориялық бағыттары қарастырылады.

НАРОДНЫЕ ТРАДИЦИИ И ФОЛЬКЛОР КАК ОТРАЖЕНИЕ ЭТНИЧЕСКОЙ САМОБЫТНОСТИ
Чистов В.В. кандидат психологических наук, доцент

(г. Алматы, Казгосженпу).

Методика этнопсихологических исследований характеризуется историко-генетическим подходом к изучаемому объекту и историко-сравнительным анализом.

Обращение к изучению самобытности народов было впервые начато выдающимся казахским просветителем и этнографом XIX в. Ч.Валихановым, впервые в казахских степях, начавшим собирать народный фольклор. Ученый отмечал высокий уровень ораторского искусства своего народа, владеющего обилием пословиц и поговорок, делающих его речь образной и высоко впечатляющей, подчеркивал, что “склонность к поэзии, особенно к импровизации, отличает все кочевые расы… Изумительно, с какой свежестью киргизы сохранили свои древние предания и поверья”. Ч.Валиханов также попытался выявить истоки и взаимосвязь этносов различных тюркских народов, имеющих общие корни. По его мнению “историю и происхождение кочующих народов, не имеющих письменности, можно осветить только внимательно присматриваясь к их фольклору и этнографии” (1). Так, он подчеркивал, что эпос “Кёроглы” ассимилировался казахами от туркмен в результате смежности кочевий. Стремление познать истоки психологического склада, национального характера, национальных чувств того или иного народа посредством изучения его духовного наследия, составляют идею зарождения этнической психологии, которая находит своё творческое воплощение в трудах учёного, которого, по праву, можно считать одним из основоположников данной науки.

.Ауэзов также отмечал, что национальные традиции на своей родной почве “включают в себя результаты взаимодействия, взаимообогащения разных национальных литератур”. Казахский фольклор имеет много общего с устным народным творчеством других родственных народов, в частности, узбекского, кыргизского, азербайджанского, русского и ряда других. (2)

Исследуя богатое духовное наследие казахского народа, можно заметить, что уже с детства, подрастающее поколение всегда воспитывалось на народных сказках, легендах о батырах, народных пословицах и поговорках, которые призывали к дружбе и согласию, взаимопониманию. “Первое условие достатка – согласие”, - гласила народная мудрость. “Когда сородичи дружны – много коней, снохи дружны – много явств”, - вторила ей другая.

Одной из доминирующих черт казахского менталитета является отношение к старшим в семье. “Семья – без деда – семья без благословения, семья без бабушки – семья без заступницы””, утверждали казахи. Из казахских пословиц видно, что казахи всегда ценили и уважали старшее поколение. “Если казах чего-то не знает, он обращается к старику”, который накопил большой жизненный опыт и может дать дельный совет (3).

Гостеприимство – другая важнейшая этническая черта казахского народа, что укрепляло его добрососедские взаимоотношения со всеми окружающими народами и особенно путешественниками, исследователями бескрайних степей Казахстана. Это нашло отражение в пословицах: “Не беда, если стол твой беден, покажи гостю как богата твоя душа”, “Если тебе нечем угостить гостя, хоть говори с ним ласково”. Это также подтверждалось и в воспоминаниях путешественников, посещавших казахские степи в конце ХIХ – начале ХХ вв. Так, писатель-публицист и известный общественный деятель России ХIХ в. Н.М.Ядринцев отмечал, что “киргизский (казахский) народ – глубоко поэтический. Замечательно, что все пастушьи народы особенно любят поэзию и богато проявляют ее в своих сказках, преданиях, песнях, поэмах и балладах”. Он назвал киргизов (казахов) “французами Западной Азии”, ибо они очень словоохотливы и “выделяются среди всех своих соседей даром поэтическим речи”.

В фольклоре казахов центральное место занимали пословицы и поговорки, в которых давалась характеристика животных, выражалась любовь к ним. Поскольку вся жизнь у казахов проходила верхом на коне, а ходить пешком считалось зазорным, поэтому “образ коня, его бег, строение тела, его внешность, части тела, голос, сбруя, седло, принадлежности всадника и т.д. – явились неисчерпаемым источником для поэтических сравнений”. Окружающий мир – космос, природа – дан в народной мудрости в ассоциациях и через призму сравнения с конем. Ч,Валиханов подчеркивал, что “конь – лучший подарок для казаха, объект его гордости” (1). В героическом эпосе большое место занимает описание коня в боевых действиях. Но, кроме боевых действий, эпический конь участвует в выездах на охоту и охотничьих подвигах батыра, в различных состязаниях: скачках, конных играх и т.д. Образ коня, его бег – неисчерпаемый источник для воодушевления и вдохновенной поэтической речи. Конь не знает устали, обгоняет птиц, делает гигантские прыжки, летит над горами и т.д. Так, необычайный бег коня Тайбурыла отражен в тексте эпоса “Кобланды” (4) и аналогичное понимание значимости коня мы находим и у многих других народов Средней Азии.

Большое внимание уделено обрядовым и трудовым песням, в которых нашел яркое отображение общественно-бытовой уклад жизни казахов, повлиявший на формирование менталитета и проявлений национальной самобытности. Психология мышления отражается в них через яркие образы природы и сопоставление их с жизнью человека, что подтверждает истоки самобытности казахов в домусульманский период.

Наибольшую популярность и распространение у казахов имели свадебные песни “Жар-жар”, “Сын-су”, “Бет-ашар”, в которых звучали мудрые поэтические наставления и пожелания молодым супругам, содержащие определенные психологические установки (наказы старших) относительно будущей семейной жизни. Не менее впечатляющи и похоронные песни “естиру” (извещение о смерти), “жоктау” (песни-плачи) и “конил-айту” (песни утешения), характеризующие смерть как неизбежное явление и призывающие к более чуткому и внимательному заботливому отношению к живым.

В устных рассказах, рожденных в традиционных беседах – “әңгiмелесу”, ставится также и просветительская задача – расширить круг познания слушателей. Традиционная беседа идёт по кругу, дополняется новыми сюжетными линиями, соотносимыми с избранной тематикой, один эпизод нанизывается на другой, каждый рассказ (сюжетная линия) завершается рассуждениями самого сказителя, его выводами, оценками. Это наглядно отражается в народных поэтических состязаниях “Айтысах”, сохраняющих свою значимость и актуальность и по сей день.

Анализируя народный фольклор, складывавшийся на протяжении веков и сохранившийся в настоящее время, можно понять слабости и сильные стороны того или иного народа, изучать психологию его представителей, весь исторически сложившийся комплекс его быта, а также определить роль многообразия ассоциаций, порождаемых тем или иным временем года, недели, запахами и звуками природы, что и характеризует тонкость восприятия, национальную индивидуальность народа, которая формировалась в процессе воспитания и особенностей образа жизни. По мнению Б.А.Байтанаева многое также “заложено генетическим кодом”, обеспечивающим национальное своеобразие (5). Как подчеркивал Н.Бердяев “культура никогда не была и не будет отвлеченно-человеческой, она всегда конкретно-человеческая, т.е. национальная, индивидуально-народная и лишь в таком качестве восходящая до общечеловечности” (6), и, как справедливо заметил Л.П.Гумилев, “если все люди сольются и станут одинаковыми, то тогда и никакого движения, никакого развития культуры и просто жизни не будет. Будет маленькое угасание, и хорошо, если медленное”.(7)

Каждое новое поколение, унаследовав деятельность своих предшественников, продолжает ее и при совершенно изменившихся условиях, но, тем не менее, верность традициям и заветам предков позволяет народу сохранить свою самобытность и этническую культуру, частично видоизменяя ее и адаптируя к новым условиям деятельности и новым реалиям жизни.

Изучение основ этнической психологии в современном Казахстане включено в программы обучения во всех учебных заведениях, включая образовательные школы и детские сады. В учебнике по психологии и хрестоматии по данному курсу В.В.Чистова, впервые включен раздел “этническое своеобразие народов”, на кафедре Казгосженпу г.Алматы и общеобразовательной школе-комплексе “Бобек” ведется большая работа по самопознанию себя на основе многовековых народных традиций, самоидентификации и самобытности на основе постижения народного фольклора. (8-9). В научном центре этнопсихологии и этнопедагогики, возглавляемым профессором К.Б.Жарикбаевым, ведется большая работа по сбору и анализу многочисленных материалов, отражающих самобытность и этническое своеобразие формирования психолого-педагогических идей казахских поэтов-жырау, народных просветителей и акынов, что способствует уважительному отношению к народным истокам, народной мудрости и выдающимся мыслителям прошлого.

Таким образом, можно заключить, что в процессе формирования устного поэтического творчества каждого народа, задолго до возникновения литературы, накапливался опыт художественного видения мира, который характеризует его национальное своеобразие и позволяет выявить нечто принципиальное и самобытное в истоках разных этнических культур. Изучение духовности народа и формирования его менталитета даёт возможность более полно познать исторические корни развития и дифференциации тюркских народов, их самоопределения в самостоятельную нацию, имеющую свои коренные особенности и национальную индивидуальность.
ЛИТЕРАТУРА
1. Валиханов Ч.Ч. Избр.произведения в 5-х т. т.1. – А., 1983.

2. Ауэзов М. Мысли разных лет. - А, 1966.

3. Жарикбаев К.Б., Чистов В.В. Этика и психология. – А., 1997.

4. Эпос “Кобланды”//Боровков А.К. Вопросы изучения эпоса народов

Средней Азии и Казахстана. – М., 1963.

5. Байтанаев Б.А. Устно-поэтические традиции в художественной

структуре казахского романа. – А.: Галым, 1994.

6. Бердяев Н. Судьба России. М., 1918.

7. Гумилев Л.П. Никакой мистики. //Юность, 1990. №2. С.6.

8. Чистов В.В. Психология. Учебное пособие для колледжей и лицеев.

А., 2001.

9. Чистов В.В. Психология в афоризмах и народных изречениях.

Хрестоматия по психологии в 4-х книгах. А., 1999-2001.
РЕЗЮМЕ
Народные традиции и фольклор наиболее полно характеризуют этническое своеобразие и самобытность народа, сложившиеся в процессе этногенеза и отраженное в характерных стереотипах поведения, творчестве акынов-жырау, пословицах, поговорках, которые изучались такими видными исследователями как Ч. Валиханов, Н.М.Ядринцев,Б.А.Байтанаев, К.Б.Жарикбаев и др.

ТҮЙІНДЕМЕ