Қазақстан халқы ассамблеясы қарағанды облысының Әкімдігі
жүктеу/скачать 7.5 Mb. Pdf көрінісі
|
- Бұл бет үшін навигация:
- СЛЕПАЯ ФЕМИДА: ИСТОРИЯ РЕПРЕССИЙ Е.Ю. Кинцель
| Әдебиеттер тізімі:
1. Қозыбаев М.Қ. История и современность А. 1991., с.-301 2. Өзбекстан Республикасы Орталық Мемлекеттік Мұрағаты 86-қор, 1-тізбе, 662-іс, 5-парақ 3. Жизнь и деятельность представителей казахской национальной интелегенции в Туркестане / Сборник документов и материалов. – Шымкент: Южной-Казахстанский госуниверситет им. М.Ауезова, 2004. Ч.1. – 177 с. 4. Қойгелдиев М., Омарбеков Т. Тарих тағылымы не дейді? – Алматы, 1993; 5. Досалы Салқынбек «Сұлтанбек Қожанов және жер үшін күрес» Түркістан газеті 6. Сапарбек Нұрпейісов «Тұңғыш дербес прокурор» Егемен Қазақстан 4 сәуір , 2013 жыл. СЛЕПАЯ ФЕМИДА: ИСТОРИЯ РЕПРЕССИЙ Е.Ю. Кинцель, член Совета общественного согласия Северо-Казахстанской области, потомок репрессированных г. Петропавловск, Казахстан Сегодня мы отмечаем в очередной раз день памяти жертв политических репрессий и я считаю знаковым, что эта дата приходится именно на 31 мая, вскоре после празднования Дня победы в Великой отечественной войне. В День победы мы поминаем павших на полях сражений, в день памяти жертв политических репрессий мы поминаем других павших, о которых не всегда было удобно вспоминать, но которые тоже заслуживают того, чтобы о них помнили. Тем более, что число павших в войне и в результате репрессий вполне сопоставимо. Я сам являюсь потомком репрессированных, причем репрессированными были все мои предки как по отцовской, так и по материнской линии. Разница только в том, что один из моих прадедов со стороны матери Карандин Георгий Гаврилович был осужден и расстрелян в 1938 году, его семья стала семьей врага народа и хотя и не была сослана, но подверглась многочисленным унижениям и притеснениям. А остальные мои предки были отправлены в трудовую армию во время Великой отечественной войны. И хотя они не были осуждены, но по своему положению, ничем не отличались от осужденных преступников. Свое выступление я назвал «Слепая фемида» и это не случайно. В сталинских репрессиях, обрушившихся на многих людей, в том числе и на моих родных меня всегда поражала не жестокость этих репрессий, а их бессмысленность. Из истории я знаю, что политические репрессии в СССР начинались постепенно и развивались примерно следующим образом. Сначала карались настоящие враги Сталина, потом те, кого вождь только подозревал в нелояльности, затем целые группы тех, кто могли представлять опасность для режима, а потом огромные «Тарихтан тағылым – өткенге тағзым» 163 массы, вообще случайных людей даже не интересующихся политикой. А самое страшное, что среди этих миллионных масс, было множество тех, кто искренне верил в советскую власть, был патриотом своей родины и настоящим гражданином. Таким гражданином и патриотом был мой прадед Карандин Георгий Гаврилович. Он принимал участие в Октябрьской революции под Петроградом, участвовал в гражданской войне, был командиром РККА, командовал пулеметной ротой, участвовал в освобождении Омска от войск Колчака. Затем честно работал в советской системе хлебозаготовок. Казалось, что нет, и не может быть никаких сомнений в его преданности советской власти. Но его арестовали 21.01.1938г. по доносу о том, что он тайно создает подпольную офицерскую организацию для борьбы с Советской властью. Вместе с ним арестовали еще двоих его товарищей. Следствие было недолгим. Был произведен обыск, который ничего не дал. Были многочисленные допросы, на которых ни один из подследственных не признал свою вину. Далее был столь же короткий суд. Даже не суд, заседала тройка НКВД. 05.02.1938г. все трое были приговорены к расстрелу. В приговоре указано, что Карандин Георгий Гаврилович и двое его товарищей по несчастью, вели вербовку в повстанческую офицерскую организацию, занимались вредительством, а один из них, Чистяков, являлся агентом сразу двух разведок, эстонской и польской. Ни одного факта их повстанческой деятельности в приговоре естественно не указано. Я держал в руках уголовное дело своего прадеда. Не передать чувств, которые охватывают, когда прикасаешься своими руками к истории. Тем более, когда эта история напрямую касается твоего родного человека. И я содрогнулся при мысли о том, что может чувствовать невиновный человек, когда его расстреливают. Мои бабушка и прабабушка то есть его жена и дочери долгое время даже не знали, что случилось с их мужем и отцом. Они страдали вдвойне и от неизвестности и от несправедливости. Потому, что они знали, были уверены, что он не совершил ничего, за, что арестовывают. И только после обретения нашей республикой независимости, я и моя мама смогли получить доступ к его уголовному делу. Благодаря усилиям моей мамы мы собрали большой семейный архив и своему сыну я передам чистую память о своем прадеде, который был невинно осужден и расстрелян. В отношении же других моих родственников, моего деда Кинцель Льва Александровича, моей бабушки Кинцель Ирмы Генриховны и других родных, государством была проявлена не меньшая несправедливость. И не просто несправедливость, а несправедливость совмещенная с насмешкой над ними. Потому, что в отношении них даже не было никакого суда, Не было даже намека на вину кого-то из них. Их направили в Трудовую армию. Трудиться ради победы. Но армия эта располагалась не на фронте и даже не в тылу, а за колючей проволокой. После того, как указом была ликвидирована Республика советских немцев и немцев начали в массовой порядке высылать в восточные районы страны, мой дед Кинцель Лев Александрович был курсантом Ульяновского танкового училища. Он не успел попасть на фронт, его участие в войне ограничилось в сопровождении эшелонов с военной техникой до линии фронта. В августе 1941 года его и еще нескольких немцев, курсантов этого училища вызвали в кабинет заместителя начальника училища и прочитав указ об отчислении немцев из действующей армии приказали снять погоны и ехать домой. Уже это было для них горчайшей обидой, ведь тогда каждый советский человек рвался на фронт, мечтал вместе со всеми защищать Родину, поэтому такое недоверие было горько и оскорбительно. Но на этом несправедливость в отношении немцев не закончилась. Она только началась. Приехав домой, дед обнаружил, что дом его заколочен, а родные неизвестно где. И никто не мог сказать, куда их отправили. Лишь случайно он примерно узнал, что выслали их в Красноярский край. С огромными лишениями, он в военное время, когда поезда шли почти исключительно на запад, добрался до Красноярского края и нашел родных. |