Д. М. Затуловский

Тимашев Е.В., Пик Сталина. «Побежденные вершины». Ежегодник советского альпинизма, год 1950, Географгиз, 1950.

Науменко В.С. Пик Гармо. «Побежденные вершины». Ежегодник советского альпинизма, год 1949, Географгиз, 1949.

Марков К., Северный Памир и ледник Федченко, сборник «Памир», 193S.

Беляев Я.И. и Беседин П.И., Отчеты об экспедиции 1916 г. на ледник Гармо, Известия Русского Географического общества, т. 55, вып. I, 1923.

Щербаков Д.И., Восточная часть хребта Петра Первого, Таджикская комплексная экспедиция, 1982.

Памирская экспедиция 1931 г. Отчеты, Ленинград, 1933.

Сквозь метель.

Рис. худ. В. Шистко.

Л.А. ФИЛОНЕНКО

ТРАВЕРС МАССИВА ТИХТЕНГЕН

Остался позади гостеприимный Жабеши. Пройдены лесные тропы, мы выходим на ледник Цаннер. Идем бодро; после многих дождливых дней, наконец, небо синее, все залито солнцем. Но как обманчива эта безоблачная синева в горах! Вот появилась какая-то мгла над Цаннерским ледопадом. А когда мы начали преодолевать крутые ледяные стены и широкие трещины ледопада, мгла оку­тала нас, задул сильный ветер, пошел мелкий снег. Несмотря на это, мы идем безошибочно: путь хорошо знаком, и мы не раз проходили его в любую погоду.

Между I и II ледопадами, на склонах хребта Наш-кодра, решаем устроить бивуак. Ночью вокруг палатки слышны чьи-то шаги, неясные шорохи, возня. Утром на снегу видим множество следов туров и туренышей.

Утром подошли к перевалу Семи под самыми скло­нами Тихтенгена. Опять во второй половине дня заво­лакивает мгла. Ночуем на снегу. Ночь очень холодная, утро тихое и ясное. Перед нами — черный скалистый массив, запорошенный снегом, с серебряными Извили­нами замерзших ручьев. Наша цель — полный траверс массива Тихтенген с юга на север, через обе вершины. До сих пор на южную вершину ходили с юга и с запада, на север­ную — с севера. В 1947 г. группа И.В. Юхина совер­шила первый траверс массива с востока на запад через южную вершину. Однако классический маршрут, с юга на север (или в обратном направлении) через обе вер­шины,— наиболее полный траверс из всех возможных вариантов,— оставался невыполненным.

Нас четверо: Л.А. Филоненко — начальник группы (Харьков), М.И. Романенко (Киев), М.Я. Алферьев (Горький), В.А. Кутовой (Москва).

По крутому льду выходим на скалы южного гребня. Сначала скалы сильно разрушены, но идти легко. Дальше они становятся прочнее и сложнее. К концу дня переходим на скалолазание. Маршрут мне знаком, в 1948 и в 1949 гг. приходилось проходить его вверх и вниз. На этот раз есть одно существенное осложне­ние: много оледенелых и заснеженных скал. Эти места наиболее опасны, требуют попеременной страховки.

Первый длительный и трудный участок — башни на стыке южного и западного гребней. Мы можем пройти башни в этот же день, но ночевка наверху, на северной части гребня, будет неудобной и холодной; решаем остановиться под башнями. Погода остается хорошей, но мы еще не верим в такую удачу.

Скалы заснежены, ветер дует с неослабевающей силой всю ночь.

На следующий день, выйдя на западный гребень, мы по достоинству оценили пройденный теплый южный гребень. А здесь гуляет ветер и кажутся бессильными яркое солнце и плотные штормовки. Особенно холодно у «стены Попова», расположенной на теневой стене гребня. Но мы проходим ее быстро, воспользовавшись крючьями, оставленными в 1948 г. Однако наклонная плита в верхней части стены, легко проходимая в. про­шлые годы, оказалась покрытой толстым слоем льда. Пришлось рубить ступеньки. Но это все же легче, чем надевать здесь на скалах кошки.

Целый день идем при сильнейшем ветре, устав от бесконечного воя и свиста. Наконец, при обходе пос­ледней огромной башни перед южной вершиной снова оказываемся ниже гребня, на его южной стороне. Здесь так тепло, так тихо! Перед нами удобнейшая площадка для бивуака. Последние лучи солнца скользят по хо­лодным вершинам Безингийской стены, снежной пира­миде Тетнульда. Облака на западе еще пылают алым и золотым, а на востоке в прозрачной голубизне неба зажигаются первые звезды. У нас еще только спу­скаются нежные сиреневые сумерки, а далеко внизу, в ущельях, уже лежит ночь. Кругом застыли немые снега, и только наш островок полон жизни и тепла.

На спуске

Рис. худ. В. Шистко.

Утром — опять в путь. Южная вершина близка, но перед ней длинный надутый снежный гребень. Наша «двойка» тщательно обрабатывает его. За гребнем — участок натечного льда (в прошлые годы в этих местах мы встречали самое незначительное количество снега). Вот и вершина! Снимаем записку 1949 г. и неожиданно находим в стороне от тура записку И.В. Юхина от 1947 г., которую мы не нашли в предыдущие годы. Перед нами вздымается теперь могучий массив северной вершины. Наиболее трудный участок пути, спуск с южной вершины на перемычку между южной и северной, просматривается отсюда плохо. Ино­странцы считали эту часть непроходимой. Мы уже в 1949 г. установили, что она трудна и опасна, но до­ступна.

Бушует ветер невероятной силы. Начинаем спуск. Сначала крутые оледенелые скалы, в конце которых забиваем последний скальный крюк. Дальше, на 160-180 м вниз, видим только лед, местами снег. Лед оказывается натечным. Ледоруб отскакивает от него, как от металла, или он откалывается огромными глы­бами, образуя непригодные для альпинистов лунки. Поэтому рубка ступеней длится долго и утомительно. Склоны перемычки на запад и на восток очень круты, в сторону ледника Кулак обрывается 1200-1500-мет­ровый крутой ледовый склон; в сторону ледника Тю-тюргу от самого гребня перемычки спадает вниз почти отвесная сильно заснеженная скальная стена.

Страхуемся через ледовые крючья. Весь путь шли двумя двойками: я и Алферьев, Кутовой и Романенко; здесь идем четверкой. Уже темнеет, когда мы подхо­дим к скалам северной вершины. Резко падает темпе­ратура, ветер не утихает. Все теплые вещи надеваем на себя, но ни они, ни штормовки не в состоянии защитить от холода. Лица и руки закоченели. Не верится, что где-то, хотя бы в нашем славном Сухуми, сейчас теп­лая ночь, волна ласково освежает еще не остывший от дневного зноя гравий, не шелохнувшись стоят пальмы.

Мы взошли на эту вершину!..

Рис. худ. В. Шистко.
Место сегодняшней ночевки — узенькая, продувае­мая площадка, покрытая сугробом. Палатку укрепляем на веревке, пропущенной через крючья; организуем самостраховку; устанавливаем более или менее ста­бильную позу и пределы возможных отклонений для каждого, словом, ложимся спать. И все же в палатке тепло! А ветер шумит за ее тонкой тканью. За ужином начинаются оживленные разговоры.

Подъем на северную вершину по почти отвесным, но очень удобным для лазания скалам отнимает лишь час. Как ни прекрасна панорама, открывшаяся с се­верной вершины, задерживаться нельзя: впереди неиз­вестный путь, а до истечения контрольного срока вре­мени мало.

Начали спуск. Опять — заснеженные скалы, натеч­ный лед, рубка ступеней, крутой спуск по снежному гребню. Затем идут легкие и средние скалы.

Пройдя, по нашим расчетам, треть всего пути по се­верному гребню до того места, где мы должны начать спуск в сторону ледника Тютюргу, решаем, что такой спуск приведет нас в верховья Чегемского ущелья. Отсюда нам предстоит длинный обратный путь на юг, на ледник Кулак и перевал Китлод. Этим мы как бы огибаем огромный скальный мыс северного гребня, а нам, как группе, базирующейся на юге, при равной сложности пути, короче спуститься с гребня Тихтенгена непосредственно на ледник Кулак. По-видимому, этот путь сложнее, но толком о нем ничего не известно. Вместе с тем, пройдя его, мы освоим еще один воз­можный путь на Тихтенген. Так как маршрутная ко­миссия дала возможность решить этот вопрос на месте, мы начинаем спуск на Кулак, оставив на гребне соответствующую записку.

Начало спуска — по второму от северной вершины контрфорсу. Сначала — несложные скалы с характерными ровными и крупными снежниками. Ниже путь усложняется, скалы круче и глаже, много обледенелых участков. Несколько раз применили спуск сидя по ве­ревке, забив крюк или навесив веревочную петлю. К вечеру мы прошли примерно две трети пути до лед­ника, заночевав на очень неудобной площадке.

Спуск в нижней части контрфорса наиболее труден: скалы сглажены ледником, по характеру близки к «ба­раньим лбам». Выход на лед по совершенно гладким скалам, между ними и крутым льдом — значительный зазор. С тщательной страховкой мне удалось пере­браться «маятником» на лед и закрепиться. Когда все перешли на лед и мы посмотрели наверх на пройден­ный путь, стало ясно, что он может быть рекомендован для спуска, но для подъема если не невозможен, то весьма труден и опасен.

После небольших блужданий по лабиринту трещин, спускаемся на ледник Кулак. Восхождение закончено.

— Теперь — на юг! Быстрый и легкий переход по леднику Кулак. Некоторая задержка при подъеме на перевал Китлод, но после полутора часов подъема мы — уже на перевале. Не без труда находим тур в скалах пилообразного гребешка, оставляем здесь записку и — вниз! Вечером — мы уже на перевале Семи. Сигналим ожидающему нас отряду значкистов и получаем ответ. Еще три дня мы вводим наших млад­ших товарищей на Ляльвер, Орто-кару, Салынан и, наконец, к себе, в Накру!

Снова — альпийские луга, прозрачные ручьи и чу­десные леса Сванетии, тронутые первым осенним зо­лотом.

Харьков.

На леднике Алибек.

Фото В. Руйковича




А.Н. ЗАВАРИЦКИЙ

ИЗУЧЕНИЕ СОВЕТСКИХ ВУЛКАНОВ

Неподалеку от берегов Италии, в группе Липарских островов в Тир­ренском море, находится небольшой каменистый остров Вулкано. По ан­тичной мифологии здесь был распо­ложен вход в ад, а сам остров считался владением Вулкана, бога кузнечного дела. Отсюда и пошло на­звание огнедышащих гор — вулканов.

Деятельность вулканов, их грозные, нередко разру­шительные извержения наблюдали немногие, но нет человека, который бы не знал об этих величественных явлениях природы. Широко известна участь городов Помпеи, Геркуланума и Стабии, раскинувшихся у под­ножия Везувия и погибших в первом веке нашей эры в потоках вулканической грязи и тучах огненного пепла. Человеческое воображение издавна поражали зага­дочные и губительные вулканические извержения. О вулканах складывались сказания; почти все народы, живущие вблизи вулканических областей, почитали сеющие вокруг себя смерть и опустошения вулканы или считали их обиталищами мертвых и злых духов. Наши соотечественники — ительмены — коренные обитатели Камчатки, страны действующих вулканов, были в дав­ние века убеждены, что покойники живут в жерлах кратеров, что «гора начинает тогда гореть, когда они свои юрты топят».

Не приходится говорить о том, что современные камчатские народности, теперь, в советской стране, давно уже не разделяют наивных, нелепых заблужде­ний своих предков.

Только около столетия тому назад наука о вулка­нах выделилась в отдельную отрасль — вулканологию. Как и все области знания, она прошла за советские годы путь плодотворного развития, обогатив науку зна­чительным вкладом, ответив на ряд вопросов, казав­шихся ранее неразрешимыми.

Повседневная, будничная, работа ученого, веду­щего научные наблюдения над деятельностью вулка­нов, близко соприкасается с альпинизмом. Ведь вул­каны — это горы, иногда очень высокие, с крутыми, трудно проходимыми склонами. Вулканолог, наблю­дающий и исследующий вулкан от подножия до вер­шины его — кратера, должен владеть той совокуп­ностью технических навыков и моральных качеств, ко­торые присущи и альпинисту.

Каждое новое достижение вулканологов скрывает обычно большой, иногда изнурительный труд, нередко граничащий с подлинным подвигом. Стремление по­стигнуть природу, стремление обогатить нашу науку знаниями вдохновляют вулканологов преодолевать трудности, встречающиеся на их пути.

***

На всем земном шаре насчитывается 476 действую­щих вулканов. Во много раз больше число потухших.

Большинство вулканов имеет вид горы с отчетливо выраженным конусообразным очертанием, но по суще­ству это выход, через который из глубин на поверх­ность извергаются расплавленные горные породы, сильно насыщенные газом. В виде потоков лавы, вул­канического пепла, шлаков и обломков они нагро­мождаются вокруг выхода или жерла, создавая конус. На вершине конуса жерло от взрывов газов и обру­шений расширяется и образует кратер. В кратере дей­ствующего вулкана в период его покоя происходит своеобразная жизнь. Струи пара и газов вырываются то спокойно, то со свистом и шумом, то в одном месте, то в другом. Иногда взрывы газов подбрасывают куски раскаленных камней, которые с грохотом падают об­ратно на дно кратера. Временами раскаленная лава поднимается из жерла, освещая ярким заревом пары над кратером. Годы и века вулкан проявляет свою дея­тельность то активно, то наступает период покоя в не­сколько лет и даже десятилетий и столетий. Однако этот покой может быть обманчив. Вулкан внезапно оживает, происходит катастрофическое извержение огромной мощности, сопровождаемое землетрясениями, огромными взрывами, выбросами раскаленного пепла и потоками расплавленной лавы, которые приносят большие бедствия, уничтожая на склонах вулкана и в окрестностях его возделанные поля, сады, селения и даже города.

Существует и множество вулканов потухших, о дея­тельности которых мы не имеем сведений. Но считать потухшими можно в большинстве случаев только та­кие вулканы, которые успели утратить правильные и четкие очертания своих конусов. Извержения этих вулканов происходили в давно минувшие геологиче­ские эпохи, конусы их на протяжении веков разруши­лись и размылись. Подобные вулканы имеются во мно­гих областях.

На Кавказе высятся горные вершины Эльбруса и Казбека. Это — древние, потухшие, но все же более молодые вулканы с конусами, сохранившими свою форму.

Вышина вулканов различна: знаменитый Везувий поднимается всего лишь на 1307 м, а Ключевская сопка на Камчатке достигает почти пятикилометровой высоты (4850 м), являясь одним из высочайших вул­канов в мире. Величина поперечника кратера от сотен метров доходит до двух-трех десятков километров. Также разнообразна и глубина кратеров; в некоторых вулканах она не превышает 50 м, а иногда кратер бы­вает глубиной в целый километр.

Часто в вулкане существует не один, а несколько выходов. Главный — кратер на вершине, а другие — выходы, связанные с жерлом на склонах, где они обра­зуют так называемые паразитные конусы. Возникнове­ние их объясняется тем, что поднимающаяся по глав­ному жерлу магма находит трещины или другие ка­налы в теле вулкана. Продвигаясь по ним, магма при­ближается к склону вулкана, выделяющиеся из нее газы со взрывом пробивают склон и лава изливается на поверхность.

Вокруг этих выходов накапливаются глыбы шлака, пепла, тут же и далее по склону застывает излившаяся лава — и образуется новый конус с кратером и иногда со спускающимся от него потоком застывшей лавы.

Извержениям вулканов часто предшествуют под­земный гул и толчки землетрясений, то сильные, то слабые. Из кратера с сильными взрывами вырываются газы, выносящие тучи пепла и раскаленные обломки камней; клубы пара, смешавшись с пеплом и пылью, образуют лавины грязи, скатывающейся по склонам. В некоторых извержениях мощные струи газа выду­вают на огромную высоту, иногда до нескольких кило­метров, столб мелкого пепла, который наверху разра­стается, приобретая сходство с пинией — итальянской сосной. В других случаях вырывающиеся газы обра­зуют грозную клубящуюся тучу. Вместе с газами вы­носится пепел, часто молнии прорезывают такую тучу. Иногда при извержении вулкана клубы туч газа на­столько переполнены обломками и пеплом, что днем наступает полный мрак и только молнии с грохотом прорезают тьму. Наконец, раскаленная жидкая лава, поднявшаяся до краев кратера, переливается через края и растекается огненными потоками по склону вулкана. Большей частью извержение вулканов закан­чивается излиянием одной или нескольких порций лавы.

Постепенно деятельность вулкана затихает и только из кратера, то усиливаясь, то ослабевая, поднимаются струи пара.

Каковы же причины вулканизма?

В глубоких недрах земли залегает раскаленная масса — насыщенная растворенными в ней газами — магма. Время от времени огромные участки земной коры перемещаются, изменяют свое мощное давление на эту массу, которая благодаря содержащимся в ней газам ищет выхода на поверхность. Чаще всего такими выходами служат трещины и слабые места по разло­мам, которые как бы окаймляют смещающиеся участки земной коры и совпадают с дислокацией вулканов на земной поверхности. Так, в зоне берегов Тихого океана и особенно его островов существуют наиболее сильные разломы земной коры, где мы видим много вулканов. Можно предполагать, что в земной коре расположены обширные вулканические очаги и группы очагов, пред­ставляющие такие резервуары магмы.

Далеко не всем альпинистам, побывавшим в вулканической области, удается увидеть извержение вул­кана, но даже в периоды покоя вулканы сохраняют исключительный интерес для пытливого и наблюда­тельного человека. В большинстве же случаев альпи­нистам приходится иметь дело с потухшими вулка­нами. Однако в таких областях повсюду видны следы минувшей деятельности вулкана, в первую очередь за­стывшая лава, шлаки, вулканический пепел и бомбы.

В быту каждому приходится видеть пористый очень легкий камень — пемзу. Это — каменная пена — лава, переполненная газом и застывшая раньше, чем из нее вышел газ. Вулканические бомбы — это комки отор­ванной взрывом лавы и подброшенные вверх в пласти­ческом состоянии. От вращения во время полета они приобретают шаровидную или веретенообразную форму. Обломки лавы размером с горошину или орех называются лапилли. Осевшие на поверхность самые мелкие частицы лавы представляют вулканический пепел.

Действующие вулканы распространены на земном шаре очень неравномерно. Во всей Европе их не более десяти. На Камчатке — 129, из них 20 действующих либо пребывающих в состоянии покоя. На Камчатском полуострове возвышается один из красивейших и самых высоких в мире вулканов — Ключевская сопка.

Белоснежная вершина сопки в ясную погоду видна с моря более чем за 200 километров. Когда же проис­ходит извержение, огненное зарево от вулкана можно заметить даже с отдаленных Беринговых островов.

Склоны Ключевской сопки усеяны сотнями мелких «паразитных» конусов, о происхождении которых мы уже говорили.

Интересно отметить возраст Ключевской сопки. Вот расчет, сделанный нашими исследователями. Известно, что высота конуса вулкана возрастает при каждом извержении за счет излияния лавы и выбросов рыхлых материалов. За последние 200 лет произошло 20 зна­чительных извержений Ключевской сопки (вообще го­воря, она действует почти бесперебойно, выделяя газы и пепел). При последнем извержении объем вытекшей лавы равнялся 4,4 км³; объем лав всей сопки дости­гает 3400 км³. Таким образом, по крайней мере 700 значительных извержений как бы соорудили Клю­чевскую сопку. Наблюдаемая за ряд десятилетий пе­риодичность извержений равняется 7-8 годам. Мы вправе поэтому считать, что Ключевскому вулкану примерно 5000 лет.

Камчатка вместе с Курильскими островами, к ней примыкающими, — единственная в нашей стране об­ласть активного вулканизма, и она в первую очередь привлекает внимание исследователей.

Отдаленность Камчатского полуострова, трудность доступа к вулканам, суровые природные условия за­трудняли изучение вулканов. Сведения о Камчатке и ее вулканах долгое время были случайными и поверхност­ными, касались преимущественно лишь внешней формы и строения вулканов.

А.М. Горький писал, что одним из типов государ­ственного бытия, созданного русским народом, как строительной силой, является то, что «...он, в лице Дежнева, Крашенинникова, Хабарова и массы других землепроходцев открывал новые места, проливы — на свой счет и за свой страх». Упомянутый А.М. Горьким С.П. Крашенинников и дал начало русской вулкано­логии, посвятив этому главы «Об огнедышащих горах и происходящих от них опасностях» и «О горячих клю­чах» в прославленном «Описании земли Камчатки», появившемся почти 200 лет назад, в 1755 г.

Любопытно, как он описывает извержение Ключев­ской сопки (1737 г.): «Сей ужасный пожар... продол­жался с неделю, с такой свирепостью, что жители, которые близ горы на рыбном промысле были, еже­часно к смерти готовились, ожидая кончины. Вся гора казалась раскаленным камнем. Пламя, которое внутри ее сквозь расщелины было видимо, устремлялось ино­гда вниз, как огненные реки, с ужасным шумом. В горе слышен был гром, треск и будто сильными мехами раз­дувание, от которого все ближние места дрожали. Особливый страх был жителям в ночное время: ибо в темноте все слышнее и виднее было. Конец пожара был обыкновенной, то есть извержение множества пеплу... Выметывает же из нея и ноздреватые каменья и слитки разных материй, в стекло превратившихся...».

Однако началом собственно вулканологических ис­следований в России надо считать камчатские работы К.И. Богдановича, который в начале этого столетия совершил поездку на Камчатку. Хотя его экспедиция не ставила задач специального изучения вулканов, все же геологический очерк Богдановича (1904 г.) посвя­щен преимущественно описанию вулканов.

Следует назвать еще одно исследование камчатских вулканов, проведенное в 1909-1910 гг. Эта экспедиция была организована на частные средства при содей­ствии Русского Географического общества. Участники геологического отряда этой экспедиции собрали до­вольно обширный материал по вулканам Камчатки. Но все исследования исчерпывались строением вулканов, их составом и географическим расположением.

Вот почти все, что было сделано по изучению вул­канов в досоветское время. Решающий перелом был достигнут лишь при советской власти, в 30-х годах. В прошлом работы носили узко геологический или пет­рографический характер, в них отсутствовала основа этой науки — исследование современной деятельности вулканов, их извержений и других проявлений актив­ного вулканизма. В настоящее время наука о вулканах приобрела необходимую глубину и размах.

Начало было положено добровольной деятельно­стью местных краеведов, натуралистов (поучительный пример для альпинистов!), которые провели тщатель­ные наблюдения и описали извержение вулкана Авачи на Камчатке возле Петропавловска в 1926-1927 гг. Это был первый подробный очерк извержения камчат­ских вулканов.

В 1929 г. Академия наук СССР и Геологический комитет приняли решение — приступить к системати­ческому изучению вулканов Камчатки.

В 1931 г. была отправлена экспедиция на Камчатку для исследования вулкана Авачи.

Авача — один из наиболее активных действующих вулканов на Камчатке. Расположенный вблизи Петро­павловска, он входит в группу вулканов, к которой принадлежат Коряка и потухшая Козельская сопка. За 200 лет произошло 10-11 извержений Авачи. При­мерно такая же периодичность извержений происходит и в этом столетии: извержения имели место в 1909-1910, 1926, 1927, 1937-1938 и, наконец, в 1945 г.

Когда мы приступили к изучению Авачи, фумаролы действовали в его кратере и верхней части наружных стенок конуса. Температура их колебалась от 90 до 330°. Мы установили наличие хлористого водорода, вместе с водяным паром, и сернистых газов. В отложе­ниях фумарол были представлены различные суль­фаты, частью сера, вытекавшая в виде струек из устья более горячих фумарол. Вокруг некоторых отверстий наслоились белые кристаллические отложения борной кислоты; кроме того, в газах фумарол Авачи было найдено некоторое количество мышьяка и следы сурьмы.

Мы обнаружили совершенно неожиданно и такой факт: на вулкане отсутствовали те потоки лавы, о ко­торых упоминалось в описаниях извержений 1926-1927 гг. Вместо этого мы увидели у подошвы конуса нагромождения кусков шлака. Оставалось предполо­жить, что прежние наблюдатели приняли лавины ра­скаленных шлаков за лавовые потоки. По-видимому, первые наблюдения производились людьми, не обла­давшими достаточными специальными знаниями. Аль­пинистам, которым доведется стать свидетелями из­вержений, следует осторожно делать заключения в отношении своих наблюдений. Последующие исследо­вания доказали, что такой тип извержений характерен не только для Авачи, но и для других камчатских вул­канов.

Авача по своему строению в целом напоминает зна­менитый Везувий с его соммой (остаток предыдущего конуса, внутри которого позднейшие извержения воз­двигли новый). Современный конус Везувия с одной стороны в форме полукольца окаймлен гребнем соммы, однако Авача вдвое выше Везувия и на высоте 1600-1700 м уже начинаются ее ледники.

Интересно проследить историю образования Авачи. Почти всю массу его соммы (как и соседей — Козель­ской сопки и Коряки) образовали извержения лав андезитового состава и выбросы рыхлых продуктов. Лавы базальтового состава появились лишь в послед­ние моменты формирования соммы. Затем по­следовал длительный период спокойствия вулкана, после чего образовалась огромная кальдера соммы. (Кальдерой называется обширная котлообразная впа­дина, происшедшая вследствие взрыва или оседания над вулканическим очагом. Кальдера свидетельствует о существовании на этом месте кратера когда-то бывшего здесь вулкана. Если происходит новое извержение, то конус может возникнуть на дне каль­деры, причем вышина его порой превосходит вышину предшественника).

Часть кальдеры Авачи опустилась и ныне образует как бы отрог, разделяющий две, наиболее крупные, сухие реки на южном склоне.

Сравнивая историю Авачи и ее соседей — Козель­ской сопки и Коряки,— мы считаем, что вулкан Ко­ряка — ровесник Авачи еще до образования кальдеры ее соммы. Он представляет правильный конус, изрезан­ный оврагами, так называемыми барранкосами (при­мер «зонтичной структуры» вулкана); он и поныне обнаруживает признаки слабой деятельности. Козель­ская сопка — потухший вулкан; вершина его уничто­жена, вместо нее небольшая кальдера. Нового конуса здесь нет, фирн заполняет кальдеру, и из нее спу­скается мощный ледник.

При изучении Авачи нам удалось подметить зако­номерности расположения камчатских вулканов. Ко­ряка, Авача и Козельская сопка расположены на одной прямой в северо-западном направлении, поперечном по отношению к главному направлению хребтов Кам­чатки, вдоль которых располагаются вулканы. При наблюдениях с вершины Авачи, откуда открывается величественный вид, нельзя было не обратить внима­ния на то, что также в поперечном направлении про­тянулся на северо-западе ряд вершин Жупановского и более отдаленных вулканов, на юго-востоке — крутой прямолинейный обрыв Шипунского мыса, врезываю­щегося в океан.

Эта закономерность в расположении камчатских вулканов послужила одним из основных положений рабочей гипотезы о связи вулканизма и тектоники Кам­чатки.

Вулканологические исследования на Камчатке, ус­пешно начатые в 1931 г., идут беспрерывно, из года в год объем их неуклонно ширится, охватывая все новые и новые стороны вулканизма. Эта работа не

Излагая достижения советской вулканологии, мы не станем придерживаться хронологической последова­тельности. Картина будет более отчетлива, если мы будем описывать объекты исследования.

Начнем с Ключевской сопки, самого крупного вул­кана Камчатки,— точнее, речь идет о целой Ключев­ской группе, находящейся на стыке Камчатской и Алеутской вулканических и тектонических дуг. Вулканы этой группы изучались, главным образом, неутоми­мыми исследователями В.И. Влодавцем и Б.И. Пийпом, многие годы возглавляющим вулканологическую станцию.

При своей почти пятикилометровой высоте Ключев­ская сопка отличается поразительной правильностью конической формы; лишь при последнем извержении строгие ее очертания несколько нарушены глубоким ущельем, опускающимся от кратера: раскаленная масса рыхлого материала, скатившаяся по склону, выпахала гигантскую борозду.

Внимание альпиниста, поднимающегося на Ключев­скую сопку, невольно привлекают многочисленные «паразитные» конусы из шлака, особенно распростра­ненные в нижней части восточной половины вулкана. В этом Ключевская сопка похожа на Этну.

Сопка располагается на склоне грандиозного купо­лообразного пологого массива Плоской сопки. Непо­далеку от Ключевской виден древний вулкан Камень, от которого сохранилась только половина, вторая по­ловина опущена сбросом и сильно изъедена ледни­ками. На отрогах Камня возвышается вулкан — Безы­менная сопка.

Южнее Ключевской и Камня поперечными рядами вытянулись Зимины и Удины сопки, западнее, в южной части Ключевской группы, находится действующий вулкан Толбачик, замечательный обилием лавовых по­токов.

До исследований советских ученых почти все све­дения об этих вулканах исчерпывались наблюдениями 1909-1910 гг. Теперь нам известны существенные раз­личия всех этих вулканов, особенности каждого из них. В последние годы получены данные о строении

На север от Ключевской группы находится самый северный действующий вулкан Шивелуч; в последние годы его изучали А.А. Меняйлов, Б.И. Пийп и Г.С. Горшков. Их исследования уточнили наши представления о его строении и составе лав. Шивелуч — это огромный массив застывших изверженных масс, налегающих одна на другую мощных толщ андезита. Часть массива опущена по трещине разлома, в опущенной части сосредоточилась современная деятель­ность вулканов.

Карымский вулкан по своей активности занимает второе или третье место на Камчатке. Его правильный конус охвачен со всех сторон кальдерой, которая как бы срезает другую такую же кальдеру, расположенную севернее.

В южной части Камчатки интересен вулкан-каль­дера Ксудач. Извержение его было в 1907 г. Кальдера Ксудача достигает 7 км в поперечнике, в средней ча­сти ее возвышается небольшой лавовый конус, из которого выделяются вулканические газы; севернее находится кратер взрыва, откуда и произошло последнее извержение, выбросившее рыхлые продукты. На дне кальдеры несколько небольших озер.

Такой же вулкан-кальдера Узон находится в 160 км к северу от Авачи. Он привлекает внимание деятельностью фумарол, горячих и даже кипящих источников и грязевых вулканчиков.

В 1946 г. произошел большой сдвиг в развитии исследовательских методов вулканологии: советские ученые впервые применили аэросъемку. Этим путем удалось восстановить многие черты строения наиболее трудно доступных и даже совсем недоступных другими методами исследования частей вулканов. Благодаря этому мы можем теперь решить ряд вопросов строения вулканов, ранее не разрешенных.

Начиная с 1946 г. мы приступили к изучению Курильских островов — одного из крупнейших очагов вулканизма, естественного продолжения Камчатской, вулканической дуги. Курильская экспедиция Приморского I филиала Географического общества СССР установила общее число курильских вулканов, их распределение по островам, строение большинства из них, число действующих. Впервые был описан ряд вулканов островов Курильской группы, что существенно обогатило наше понимание вулканической природы всего района.

Длинная цепь Курильских островов, протягиваясь на тысячу с лишним километров, является естествен­ной границей Охотского моря. Многочисленные ост­рова-вулканы поднимаются со дна моря на 2000-3000 м, и их основания в большинстве случаев недо­ступны для наблюдения. Своей удлиненной формой некоторые острова обязаны соединению нескольких вулканических конусов, сцементированных накопле­ниями пепла и других рыхлых вулканических мате­риалов. Молодой возраст вулканов и их активность обусловливают хорошо сохранившиеся вулканические формы островов.

Хотя первые сообщения об извержении этих вулка­нов относятся еще к началу XVIII в., они, как и позд­нейшие сведения, далеко не полные. Вулканы островов были мало исследованы благодаря трудным природ­ным условиям. Наряду с действующими вулканами здесь имеется множество давно потухших. Установлен и ряд подводных извержений.

Один из наиболее активных вулканов — Алаид представляет собой огромный конус вышиной в 2339 метров. На вершине его — небольшая сомма и центральный конус, на склонах — несколько паразит­ных конусов. Его извержения известны с 1700 г. В 1932 г. у северо-восточных берегов произошло под­водное извержение, и вскоре около восточного берега Алаида образовался из лавы и шлаков новый вулка­нический островок — Такетоми с широким кратером на вершине. Он является паразитическим конусом Алаида, выросшим на его подводном склоне. На острове Пара-мушире, одном из самых крупных в Курильской гряде (около 90 км в длину) находятся пять действующих вулканов, последние извержения которых происходили в 1853 и 1932 гг. На этом острове известно до 15 вул­канов; многие из них названы по именам русских уче­ных: Богдановича, Вернадского, Ферсмана, Левинсона-Лессинга, Ломоносова, Карпинского и др.

На удлиненном острове Онекотане находится один из наиболее высоких вулканов — пик Креницына (1526 м); на севере — второй действующий вулкан Немо, а в центре вулканы Шестакова и Крыжановского.

Последнее извержение вулкана Харимкотан (на острове того же названия) отмечено в 1934 г. Здесь находится вулкан Севергина. Остров Шиашкотан обра­зован двумя вулканическими массивами с двумя дей­ствующими вулканами. Действующие вулканы имеются на островах Экарма, Тиринкотан, Райкоке.

Большую часть островка Матуа занимает дей­ствующий вулкан — пик Сарычева (1497 м). Южнее тянутся острова Расшуа, Ушишир, Кетой, Симушир, Черные Братья — на всех существуют действующие вулканы. На острове Симушир в 1918 г. на побережье внезапно обрушился водяной вал вышиной в 12 м, по-видимому, вызванный подводным извержением; при этом погибло 24 человека.

Уруп — большой остров длиной в 117 км и шириной в 17 километров. Тянущаяся вдоль него горная цепь расчленяется на четыре массива, состоящие из тесных рядов вулканов. Несколько действующих вулканов находится на втором с севера массиве, непрерывно выде­ляя пары и газы.

Самый крупный из Курильских островов Итуруп имеет длину 203 км, местами суживаясь до 5-6 км или расширяясь до 45-50 километров. Его образуют 8 больших вулканических массивов, соединенных пере­мычками, на которых местами появляются более древ­ние породы. Начало вулканической деятельности здесь относится к третичному периоду. Теперь здесь дейст­вует шесть вулканов.

На Кунашире, самом южном из островов Курилъской гряды, возвышается вулкан Тятя (пик Антони — 1845 м). В средней части острова дымит вулкан Менделеева, на юге — вулкан Головнина с горячим озером в кратере.

Вулканические и тектонические дуги восточных островов Азии, в том числе и Камчатско-Курильская дуга, принадлежат к числу самых замечательных явлений в структуре земного шара. Чтобы понять историю возникновения Тихого океана, да и вообще процессы горообразования, необходимо разгадать их природу.

Как раз в этом районе Тихого океана, на подвижной и неустойчивой полосе земной коры, и сейчас идут про­цессы горообразования. Здесь мы можем изучать те основные явления, какие характеризуют развитие гор­ных систем.

На Курильских островах и в их зоне имеются боль­шие возможности непосредственно изучать подводные извержения и соотношения современных вулканических отложений с древними вулканическими зонами горных хребтов.

К западу от гирлянды Курильских островов сейсмо­логами обнаружены землетрясения, происходящие на глубинах до 600-700 километров. Эти так называемые глубокофокусные землетрясения указывают на связь действующего вулканизма Курильских островов с очень глубокими движениями, происходящими в теле Земли.

***

В.С. Кулаков — первый русский геолог, воочию наблюдавший извержение одного из паразитных кра­теров Ключевской сопки в 1932 г., провел около месяца вблизи извергающегося растущего шлакового конуса; неутомимо и бесстрашно собирая материалы, он сделал ряд интереснейших наблюдений.

Весной 1937 г. геологам А.А. Меняйлову и С.И. Набоко посчастливилось наблюдать и описать изверже­ние Ключевского вулкана, продолжавшееся 7 месяцев. С апреля и до октября активность вулкана возрастала, и к середине октября относятся самые мощные извер­жения этого периода, с обильными излияниями лавы и выбросами пепла.

На склоне, сверху вниз по радиусу вулкана, взрывы образовали ряд небольших кратеров. Извержение ниж­него кратера, излившего поток лавы в 16 км длиной, длилось дольше года, в то время как деятельность остальных кратеров, возникших незадолго до этого, выразилась лишь в единичных взрывах.

Деятельность Ключевской сопки замерла в 1939 г., в 1944-1945 гг. извержения возобновились.

Это извержение подробно изучил наш вулканолог Б.И. Пийп. Мы приведем отрывки из его описания:

«Извержение началось неожиданно, на этот раз без каких-либо ясных предупреждающих явлений. Впер­вые оно было замечено 9 декабря 1944 г.

С наступлением темноты над кратером появилось тусклое огненно-красное зарево, которое, то усили­ваясь, то ослабевая, держалось там всю ночь, а днем из кратера поднимались на высоту 300-800 м ком­пактные серые сфероидальные клубы газа и пепла. Зарево, несомненно, создавало эффект от раскаленных газовых частиц.

Через несколько дней после начала извержения до селения Ключи (32 км от кратера), откуда мы наблю­дали извержение, стали доноситься глухие раскаты взрывов.

Через две недели интенсивность значительно уси­лилась, и на фоне зарева стали видны выбросы раска­ленных вулканических бомб, а днем мощный столб из­вергаемых газов и пепла поднимался на высоту до 2000 м над, кратером. На склонах вулкана и на окру­жающих равнинах, на расстояниях многих десятков километров от кратера, снег стал темнеть от оседаю­щего пепла.

В последних числах декабря 1944 г. деятельность вулкана еще более усилилась, но вместе с тем она утратила свой непрерывный характер. Извержение те­перь стало происходить как бы спазмами, то усиливаясь, то ослабевая. В моменты, когда извержение усили­валось, взрывы следовали друг за другом так часто и с такой силой, что над кратером вырастал огненный клин или обелиск взрывов, из вершины которого огненным роем высыпались раскаленные бомбы, медленно па­давшие или обратно в кратер, или на внешние склоны вулкана. Над обелиском взрывов вздымалась мощная серая пиния плотных масс газа и пепла, достигавшая высоты 7-8 км над кратером. Днем, когда эффектов светящейся лавы не было видно, картина извержения была менее величественной.

Периоды усиления извержений продолжались от 30 минут до 2 часов, а интервалы резкого ослабле­ния — от 1 до 5 часов. Интересной особенностью было удлинение интервалов ослабления по мере приближе­ния к кульминационной фазе извержения.

С приближением к этой фазе значительно усили­лись звуки извержения, от которых дрожали стекла и обшивка домов в селениях, расположенных у подо­швы вулкана в 32-50 км от кратера. Более обильными стали пеплопады. Впервые стали чувствоваться редкие толчки землетрясений.

1 января 1945 г. в полнолуние извержение достигло кульминационного напряжения...

Около 5 часов утра из кратера внезапно, вместе с огромной массой газов, поднялся слегка наклонный обелиск взрывов, который через 15 минут вознесся на высоту около 1500 м над кратером. Столб газов над ним вздымался вверх более медленно. Из вершины обелиска взрывов сразу же стали высыпаться в огром­ном количестве раскаленные вулканические бомбы, которых было столько, что масса их, медленно падав­шая вниз, производила впечатление сказочной огнен­ной пурги. Обелиск эксплозии¹ посредине был ярким оранжево-желтым, что свидетельствовало о темпера­туре извержения примерно 1200° С.

В таком состоянии картина извержения держалась до рассвета, пока дневной свет не погасил световые эффекты извержения. Зато теперь величественнее стала вырисовываться огромная вулканическая туча, высту­пающая на высоте до 10 км над кратером и тянущаяся в виде мрачной черной завесы на северо-запад. Высе­вая пепел, она опускалась до поверхности земли, та­ким образом, ее высота достигла почти 15 километров.

Эта фаза извержения сопровождалась многими лю­бопытными явлениями, которые усиливали величест­венность картины и подчеркивали ее необыкновенный характер. Так, поражали огромные, преимущественно горизонтальные, молнии, бесшумно сверкавшие в вул­канической туче, и большое количество землетрясений силой от трех до пяти баллов; в течение 15 часов мы насчитали 21 такое извержение; обращали на себя внимание аномальные явления проходимости звуков извержения: последние были необыкновенно сильными на расстоянии до 150 км от кратера и совершенно не ощущались в 30 км от кратера.

Извержение, продолжавшееся с неослабевающей силой весь день, закончилось в 20 часов вечера.

Когда после двух дней пепловой мглы вулкан вновь открылся..., густо выделялись только фумарольные газы. Теперь в кратере появился куполообразный ла­вовый холм, из которого вытекала лава, спускавшаяся через вновь образованное ущелье вниз по северо-за­падному склону конуса. Поток льющейся лавы был виден до 22 января 1945 г. Спустя полгода поток ока­зался засыпанным обвалами...

В кульминационную фазу извержения было выбро­шено не менее 0,6 км³ пепла, который выпал на пло­щади, равной примерно двум третям поверхности Кам­чатки. Основная масса пепла выпала на пути вулканической тучи, двигавшейся в северо-западном направлении; меньшую часть пепла развеяли воздуш­ные течения...

Обрушение на склоны конуса колоссальных масс раскаленных частиц вызвало бурное таяние глетчеров и мощного покрова снега. Образовавшийся при этом объем талых вод и грязевых масс был настолько велик, что потоки воды и грязи, несмотря на суровый мороз (—33°), пронеслись вниз на расстояние до 30-35 км от места зарождения на северо-западном склоне ко­нуса; талая вода при этом влилась в р. Камчатку (в 10 км к востоку от с. Ключи), а грязевые потоки оста­новились, не дойдя 3-5 км до реки»¹.

Прошел еще год, и в ноябре 1946 г. неожиданно на склоне Ключевской сопки произошел новый прорыв.

Оживление деятельности Ключевской сопки в по­следние годы совпало с активизацией вулканической деятельности всех камчатских вулканов.

Днем 25 февраля 1945 г. произошло извержение Авачи, длившееся всего 7 часов. Ряд взрывов выбро­сил огромное количество вулканического пепла и дру­гих рыхлых продуктов; над вулканом повисла свинцо­вая пепловая туча, по склонам ринулись лавины рых­лых материалов, излияния лавы не было.

Иначе происходило извержение вулкана Шивелуча. Почти 50 лет здесь царило спокойствие, изредка нару­шавшееся очень слабыми извержениями пепла. Почти одновременно с извержением Ключевской сопки, Шивелуч снова ожил. Началась его деятельность периоди­ческими незначительными выбросами светлого пепла вместе с газами и паром.

Эти выбросы затем сменяются стремительно скаты­вающимися с вулкана раскаленными тучами из газа, смешанного с рыхлым материалом от пепла до огром­ных глыб. Временами как будто извержение затихает, но затем Шивелуч снова извергает раскаленные тучи, а из жерла растет купол выпираемой вязкой лавы.

Благодаря непрерывным наблюдениям и исследо­ваниям накоплены уже большие материалы по строе­нию и составу вулканов, характеру их извержений, положению вулканов в общей структуре Камчатки. Эти материалы открывают богатые возможности для срав­нительного изучения вулканов, для разрешения мно­гих вулканологических проблем первостепенной важ­ности.

Каждый из камчатских вулканов представляет со­бою образование, соответствующее определенной ста­дии вулканической эволюции и определенным геоло­гическим условиям. Каждому присуща своя, особая форма проявления вулканической деятельности, для каждого характерен своеобразный тип извержения. Эти извержения могли неоднократно менять свой характер в прошлом, и перед нами встала задача — проследить все эти изменения. История любого вулкана может вскрыть движущие силы вулканической эволюции. Изу­чение этой истории — одна из самых существенных задач наших работ по Камчатке, входящая в прог­рамму работ советской вулканологии.

Наблюдения над извержениями естественно дол­жны дополняться исследованиями вулканических газов, так как непосредственной двигательной силой при из­вержениях являются именно газы, магма же — только носитель и передатчик этой силы. Поэтому изучение состава магматических газов представляет исключи­тельную важность. Приходится, однако, сделать серьез­ную оговорку: при анализе этих газов мы не имеем уверенности, что они сохранили свой первоначальный состав, не претерпели существенных изменений в результате реакций на их пути к земной поверх­ности.

Газы фумарол выносят из недр магмы редкие эле­менты и, таким образом, устья фумарол представляют собой естественные лаборатории природы, где накап­ливаются отложения, содержащие эти редкие эле­менты.

Альпинисты, которым довелось бы изучать камчат­ские вулканы, несомненно обратят внимание на горя­чие ключи, «термальные источники», в изобилии бью­щие на полуострове. Происхождение их неразрывно связано с деятельностью вулканов.

Сведения о горячих ключах и минеральных источ­никах Камчатки сообщает еще С.П. Крашенинников.

В результате систематического исследования тер­мальных источников Камчатки (работы эти были пред­приняты Центральным научно-исследовательским гео­лого-разведочным институтом) были изучены и нане­сены на карту многочисленные и разнообразные источники.

Исследования показали, что горячие источники Камчатки изливают маломинерализированные воды с небольшим содержанием сероводорода. Как редкое явление, на Камчатке можно упомянуть Малкинский холодный углекислый источник, который весьма схож с нарзаном.

Большинство камчатских источников отличается своей «свежестью», не будучи сколько-нибудь суще­ственно измененными реакциями с веществом горных пород. Это указывает на близость вулканических источ­ников их питания.

Кроме научного интереса, Камчатские горячие источники привлекают внимание и в практическом от­ношении, именно для лечебных целей жителей Кам­чатки. Уже давно некоторые горячие ключи использо­вались жителями для лечения, особенно ревматизма, но настолько примитивно, что из-за неумелого пользо­вания горячие источники приносили больше вреда, чем пользы. Теперь же на некоторых источниках устроены санаторно-курортные здравницы, и рабочие с Камчатки уже не посылаются для лечения на материк или даже, как бывало, на Кавказские минеральные воды. На Камчатке за последнее десятилетие стали известны гейзеры, особенно интенсивные в Кроноцком заповед­нике, в долине реки Гейзерной.

***

Например, во время извержения Ключевской сопки в 1935-1939 гг. советские ученые не побоялись спу­ститься в кратер действующего вулкана во время его затишья. Приведем их рассказ о пережитом: «Еще одно нечеловеческое усилие, и мы вступили на вершину Клю­чевского вулкана. Перед нами была огромная впадина кратера, где из узкого жерла на дне ежеминутно про­исходили взрывы. Белый дым заволакивал кратер. От взрывов, казалось, дрожал весь вулкан. Клубы темного, порой белого дыма стремительно взвивались вверх, за­крывая солнце. Тучи пепла и камней, из которых мно­гие отливали ярко-красным цветом, веером вздымались на 200-300 м вверх и с грохотом возвращались об­ратно. Забыв усталость и опасность, мы стали спу­скаться в кратер.

Ледяные глыбы, громоздясь друг на друга, создали невысокий уступ, затем шел пологий спуск. Рыхлый пепел покрывал все дно кратера. Мы погружались в него по колено. Идти было опасно и трудно. Осторожно нащупывая каждый шаг, мы направились к грохотав­шему жерлу. Тянуло подойти ближе и заглянуть внутрь. От острого запаха сернистого газа и хло­ристого водорода щекотало в носу и першило в горле.

Вечерний мрак царил в кратере. Яркая окраска рас­каленных камней выступала резче и ярче. Грохот и гул потрясали весь кратер. Подходить к жерлу было опасно. На расстоянии 20-30 м от границы падения камней мы занялись фотосъемкой. В это время раз­дался страшный грохот. Гигантское облако взвилось вверх и усыпало всю чашу кратера градом раскален­ных камней. Мы бросились бежать. Еле дыша, по ве­ревке выбрались наверх. Кратер не успокаивался. Огромные клубы темного дыма стремительно вырыва­лись один за другим и заволакивали кратер.

Нам оставалось одно: спускаться вниз — к стоянке».

Как известно, излившаяся раскаленная лава, опу­скаясь по склону вулкана, постепенно остывает и по­крывается коркой, продолжая все же двигаться дальше. В 1938 г. наши молодые ученые во время извержения одного из паразитных конусов Ключевской сопки совершили на корке остывающего лавового по­тока отважный дрейф. Пренебрегая смертельной опас­ностью, вдохновляемые стремлением получить как можно более достоверные научные данные, точнее из­мерить температуру расплавленного лавового потока, взять пробы выделявшихся из него газов, бесстрашные исследователи, улучив удобный момент, перескочили на корку движущегося потока лавы.

Температура корки была так высока, что приходи­лось прыгать с ноги на ногу. Пробив щель в корке, храбрецы измерили температуру лавы: на глубине 45 см она достигала 800°. Собрать газы из лавы дви­жущегося потока, выделяющиеся в виде пузырей, им так и не удалось: стоило накрыть воронкой такой пузырь, как он лопался и газ уходил, минуя воронку. Смельчаки благополучно завершили свой беспример­ный дрейф, перебравшись на старый застывший поток.

Сравнительно недавно — 25 августа 1947 г. произо­шел выброс из раскаленной тучи на Шивелуче. Лабо­рант С.В. Попов и школьник десятиклассник Женя Окунев, по собственному желанию принимавший уча­стие в работе вулканической станции, внимательно следили за извержением; попутно они варили обед на горячем пепле. Внезапно выброшенная вулканом туча рыхлого материала двинулась на смельчаков. Они стремглав бросились бежать к снегу и лишь благодаря счастливому случаю не погибли в туче камней и пепла. Обед их был засыпан пеплом.

Г.С. Горшков производил фотосъемки извержения на Шивелуче за 100 м от скатывавшейся раскаленной лавины. Нетрудно понять опасность, которой он под­вергался, если вспомнить стремительность неожидан­ных извержений такой раскаленной массы.

***

Для вулканолога большой интерес представляет Армения. Вся природа этой страны свидетельствует об ее вулканическом прошлом: рельеф поверхности, рас­пределение водных источников, играющих столь значи­тельную роль, обширные площади туфов и туфолав, которые используются как очень удобный строитель­ный материал. Сотни тысяч лет тому назад на нынеш­ней территории советской Армении было много неболь­ших извергающихся вулканов, которые до сих пор сохранили свои конусы, образованные выброшенными шлаками, и сопровождающие эти конусы излившиеся потоки лавы.

По своим размерам эти извержения напоминают те, какие происходят теперь на Камчатке, например при образовании новых паразитных кратеров около Ключевской сопки и Толбачика.

Туристы, встретившие на пути вулканические ко­нусы Армении, обратят внимание на эти конусы и, взобравшись на них, могут найти вулканические бомбы, имеющие формы веретена, груши, блина, иногда скру­ченных.

Наша Армения — своеобразный район вулка­низма. Существуют вулканы с постоянным жерлом (таковы Ключевская сопка или Везувий), существуют трещинные излияния, в Армении же, как и в некото­рых других областях, наблюдается множество отдель­ных выходов. Лавовые потоки изливаются из много­численных мелких вулканов, находящихся часто по­близости друг от друга. Отдельные пункты извержения в этих условиях не являются длительно действующими постоянными центрами. Неоднократно возникали новые прорывы, которые исчерпывались часто единственным извержением.

Благодаря этому, вулканические извержения не дают здесь таких огромных скоплений материала, какие образуют вулканы «центрального» типа (с по­стоянными центрами). Здесь в месте прорывов не вы­растают большие вулканические горы, с их крутизнами и ледниками, и на достигающие всего десятка метров в высоту шлаковые конусы, окружающие жерла, легко можно взойти или подняться верхом на лошади, а ко многим даже близко подъехать в автомобиле.

Наши познания о других районах молодого вулка­низма обогатились нахождением хорошо сохранив­шихся шлаковых конусов в Прибайкалье. Системати­ческое исследование молодых вулканических образо­ваний вокруг Байкала и на Дальнем Востоке остается задачей будущего.

***

Думается, что на Камчатке и альпинисты могут внести свой вклад, согласовав свои планы с работни­ками Вулканологической станции, получив от них над­лежащие указания, в каком направлении должна ве­стись работа наших добровольных помощников.

Я.И. ФРОЛОВ