Дневник как вид коммуникативной деятельности (на материале Дневника А. Блока) >10. 02. 01 русский язык

Жанр для нас соответствует той или иной разновидности произведений и одновременно подразумевает «идеальный» тип или логически сконструированную модель произведения; обладает определенными содержательными и структурными характеристиками, а также спецификой плана восприятия; бытует как явление устойчивое и изменчивое одновременно, причем для нас важным является тот аспект функционирования жанра, который отражает его авторское, индивидуальное наполнение.

Дневники могут быть рассмотрены и с точки зрения теории речевых жанров (в частности, М. М. Бахтин относил их к первичным речевым жанрам) и, шире, теории дискурса: они создаются от первого лица, отражают хронологическую последовательность развертывания событий, подобно тому как наша речь последовательно развертывается во времени, необратима и неисправима; в дневнике момент события очень близок к моменту записи. Кроме того, сближению текста дневника и речи способствуют их сходная необработанность, спонтанность, определенного рода упрощенность.

Терминологическая неразработанность вопроса о жанровой принадлежности дневников, неоднозначность места дневника в системе жанров, проницаемость и синкретичность форм документально-художественной прозы, различия в оценках значимости данного корпуса текстов, несмотря на большой объем проведенных общефилологических и частнодисциплинарных исследований, требуют дальнейших исследований в данной области.

В четвертом параграфе предлагается определение и описываются жанрообразующие признаки дневника. Дневник – литературно-бытовой жанр, в литературе – форма повествования от первого лица, которая ведется в виде повседневных, как правило, датированных записей. Дневник как внелитературный жанр отличает предельная искренность, откровенность высказывания; это всегда – фиксация «только что» случившегося и перечувствованного: дневник не ретроспективен, пишется для себя и не рассчитан на публичное восприятие (в отличие от литературного дневника), что сообщает ему подлинность, достоверность.

Жанрообразующие признаки дневника, выделяемые в современных исследованиях, объединяются в несколько групп. Определяющими признаками дневника, на наш взгляд, являются следующие: структурный (дневник – датированные регулярные записи от первого лица, при этом дату мы квалифицируем как текстообразующую единицу; также принципиальны для дневника следующие особенности хронотопа: синхронность описываемым событиям, периодичность, хронологическая последовательность записей); прагматический (наличие специфической коммуникативной цели); содержательный (дневник наполнен самоанализом и самооценкой, при отражении внешних событий проявляются политематичность, соседство частного и глобального); антропоцентрический (в дневнике главенствующий – «образ автора», все замыкается на авторе, отражает его субъективность, искренность, склонность к оценке).

Дневники писателей – совершенно особенная жанровая разновидность, имеющая одновременно художественное, документальное и биографическое начала. Они выполняют бытовую, практическую функцию и при этом имеют историческую, документальную ценность, привлекаются исследователями в качестве вспомогательного материала, документального источника в процессе описания эволюции творчества знаменитого человека, его места в культуре эпохи.

Дневниковые записи ведутся от первого лица, в подавляющем большинстве датируются, производятся в хронологическом порядке, синхронно описываемым событиям. Дневник велся на протяжении всей жизни поэта, с перерывами, обусловленными как личностными факторами, так и внешними. С точки зрения тематики дневниковые записи А. Блока типичны: в них отражаются события внешней и внутренней жизни, в том числе производится их оценка, совмещаются глобальный и частный взгляд на мир, фиксируются как бытовые мелочи, так и события мирового масштаба, текст изобилует именами современников, наименованиями исторических реалий того времени. В большом объеме представлены попытки самоанализа, саморефлексии, автору свойственны субъективность, искренность, откровенность, записи производятся без оглядки на чье-либо мнение, в тексте много оценок; мы предполагаем, что записи достоверны, вымысел в них отсутствует. С точки зрения языка и стиля дневнику А. Блока свойственны как художественная отточенность фраз, так и необработанность, спонтанность, некоторого рода упрощенность. Записи поэтом отдельно не обрабатывались и не переписывались (хотя имеются дополнения, зачеркивания и автокомментарии). В целом тексту свойственна фрагментарность. Дневник А. Блока – синкретичная жанровая форма: текст содержит фрагменты творческих замыслов, стихи, притчи, поверья; не лишен художественной и публицистической составляющих; взаимодействует с такими документально-авто­био­гра­фи­че­скими жанрами, как письма, записные книжки, автобиография. Дневник изначально не был рассчитан на публичное восприятие, но со временем поэт стал задумываться о возможности его опубликования.

Жанровая квалификация материала нашего исследования (с такими доминирующими жанровыми признаками дневника, как структурный, прагматический, содержательный, антропоцентрический), с одной стороны, и анализировавшаяся выше прагматическая ситуация порождения текста определенной жанровой модели (где основными элементами схемы выступают адресант, адресат, текст сообщения, коммуникативная ситуация, цель, субъектно-адресные отношения), с другой стороны, диктуют следующие основные направления анализа дневникового текста: рассмотрение его структурных особенностей, и прежде всего датировки и особенностей пространственно-временной организации записей (хронотопа); особенностей адресации в тексте дневника (в том числе самоадресации); особенностей прагматической организации записей (основных интенций в соответствии с выявленными адресатами).

Пространство и время – две основные формы бытия, которые не могут быть разорваны или противопоставлены. В нашей работе мы опираемся на определение хронотопа, предложенное М. М. Бахтиным: «Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом». Центральной в понимании хронотопа, по Бахтину, является аксиологическая направленность пространственно-вре­мен­ного единства, функция которого в художественном произведении состоит в выражении личностной позиции, смысла.

Представление о времени и пространстве как важнейших универсалиях человеческого бытия может найти отражение в любом тексте – художественном, публицистическом, документальном. Для нас важно утверждение М. М. Бахтина о том, что «хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение». Представим данную координацию на материале дневника.

1) Пространственно-временная организация дневников подчинена в большей степени закономерностям исторического времени. Важнейшие показатели темпоральности дневниковых записей – датированность, периодичность, регулярность, синхронность описываемым событиям – и составляют основные формальные особенности хронотопа исследуемого жанра. Датировка имеет важное композиционное значе­ние, обеспечивает «порционность» материала. Записи под одной датой отличает содержательная самостоятельность и завершен­ность, причем отбор событий темпорально ограничен: они чаще всего отделены временем предыдущей и последующей запи­сей. Такое поступательное движение записей в соответствии с идущим реальным временем сообщает тексту динамичность.

Период 1911–1913 гг. – относительно спокойное историческое время, а период 1917–1921 гг. – эпоха революции и связанных с ней социально-эконо­ми­че­ских перемен в нашей стране – по-разному отражены в дневниковых записях поэта с точки зрения хронотопа. Размеренное течение жизни, необходимость постоянного обращения к дневнику в связи с описанием своей литературной деятельности и рефлексией по поводу семейных отношений в 1911–1913 гг. – и масштабные сдвиги в жизни страны, в том числе и в восприятии исторического времени, ощущение глобальных перемен, занятость поэта на различных «работах» определяют различные свойства хронотопа указанных периодов.

2) Точ­кой отсчета для автора является момент речи, с которым соотносится недав­нее прошлое (значительно чаще) или ближайшее будущее. Основными средствами соотнесения момента речи и времени описываемых событий (состояний) являются грамматические формы времени и лексемы темпоральной семантики (вчера, третьего дня, на днях; сегодня; завтра, послезавтра; утром, днем, вечером, ночью и др.). Бóльшая часть описываемых событий сопровождается лексемами темпоральной семантики, указывающими на прошлое – 95 %, и лишь незначительная часть – описание предполагаемых будущих событий – 5 %). Также грамматическими актуализаторами хронотопа в дневниковых записях являются сложноподчиненные предложения с придаточными времени («Когда я вечером вышел на улицу, оказалось, что началось наступление, наши прорвали фронт и взяли 9000 пленных, а „Новое время“, рот которого до сих пор не зажат (страшное русское добро­душие!), обливает в своей вечерке русские войска грязью своих похвал» [19.07.1917] и др.) и детерминанты с темпоральной семантикой, во многих случаях отделяемые в предложении при помощи тире («Вечером – по приглашению – в „Нашем театре“ – вечер Гольдони – „Слуга двух господ“. Сидели с Зоновым. Многое было хорошо, хотя и недостатков много» [25.03.1913]; «Утром – мино­носец «Орфей» у Английской набережной. Патрули у мостов, Николаевский разведен. Дворец – пусто» [06.07.1917] и мн. др.).

3) Описав отдельный факт, событие, автор зачастую выходит за рамки конкретной описываемой ситуации. Скорее всего, чем больше масштаб личности пишущего дневник, тем более вероятно появление в его записях подобных отступлений от скрупулезного изображения реальной действительности, обобщений и сентенций («Пообедав, мы с милой поехали в такси-оте к Аничковым. Собрание светских дур, надутых ничтожеств. Спиритический сеанс. <...> Сидели трижды, на третий раз я чуть не уснул, без конца было. <...> Мы с милой уехали в 3 часа ночи – опять, разумеется, в такси, подвезли Пяста и „молодого“ человека с масляной рожей. Бессмысленное времяпровождение ведет к бессмыс­ленной трате денег. Вернулись – усталые» (выделено нами – Т. К.) [01.01.1913]).

Пространственная составляющая хронотопа в жанре дневника представлена следующими особенностями.

4) Большинство просмотренных нами дневников не имеют рядом с датой указания на место, где она производилась, и дневник А. Блока не выделяется в этом отношении из ряда других писательских дневников. Упоминания на место записи в нем единичны и объяснимы в каждом конкретном случае. Например, упомянутые в записи 11 июня 1919 г. Ольгино и Лахта имеют важнейшее значение для конкретной записи и рассуждений автора об исторической эпохе в целом: «11 июня. Ольгино и Лахта. # Чего нельзя отнять у большевиков – это их исключи­тельной способности вытравлять быт и уничтожать отдель­ных людей. Не знаю, плохо это или не особенно. Это – факт. # В прошлом году меня поразило это в Шувалове. Но то, что можно видеть в этом году на Лахте, – несравненно ярче. # Жителей почти не осталось, а дачников нет. Унылые бабы тянутся утром к местному совету, они обязаны носить туда молоко. Там его будто бы распределяют. # Неподалеку от совета выгорело <...> Прош­логоднее пожарище в центре так и стоит. <...> Ольгинская часовня уже заколочена. <...> На берег за Ольгиным выкинуты две больших плоско­донных дровяных барки, куски лодок, бочки и прочее. Как-то этого в этом году не собирают – вымерли все, что ли? # Загажено все еще больше, чем в прошлом году. Видны следы гаженья сознательного и бессознательного. <...> Никто ничего не хочет делать. Прежде миллионы из-под палки работали на тысячи. Вот вся разгадка. Но почему миллионам хотеть работать? И откуда им понимать ком­мунизм иначе, чем – как грабеж и картеж? [конец записи]» [здесь и далее «#» – знак абзаца].

5) Регулярность и небольшие промежутки в ведении записей определяют внимание автора к деталям окружающей обстановки (непосредственно окружающего его пространства). Однако будучи отраженными на страницах дневника, эти детали приобретают особую значимость, становятся яркими приметами времени («Записывая все эти мелочи, доступные моему наблюде­нию, я, однако, записываю, как „повернулась история“. Я хочу подчеркнуть, как это заметно даже в мелочах (не говоря о крупном)» [27.07.1917]).

6) Фрагментарность записей диктует такую особенность организации текста дневника, как немотивированная, т. е. эксплицитно не выраженная, смена «планов», субъективное убыстрение – замедление временного потока («28 ноября. Страшный день. Меня нет – и еще на несколько дней. Звонки. Посланные разными силами ломятся в двери. У Любы долго сидела ее мать – я не вышел на провокацию. # Письмо от Бори. Там есть место об одном из пунктов Сережи. # Сейчас едем в „Хованщину“» [28.11.1911]).

7) Важный элемент дневниковых записей – рефлексия, самоанализ, самооценка автора. Попытка взглянуть на свою жизнь «со стороны», пусть в дневнике, поиск себя, определение своего места в культурном пространстве эпохи, в потоке окружающей жизни позволяют нам говорить о таком понятии, как хронотоп внутриличностного пространства автора. Дневниковая запись в таком случае предстает попыткой автора задержаться во времени-пространстве «здесь и сейчас» – с тем чтобы разобраться в себе, в какой-либо ситуации, утвердиться в некой мысли, наметить план ближайших действий («...посыльный принес необыкновенно милый ответ от К. С. Станиславского. Может быть, он приедет завтра слушать „Розу и Крест“. <...> Пока не поговорю с Станиславским, ничего не пред­принимаю. Если Станиславскому пьеса понравится и он найдет ее театральной, хочу сказать ему твердо, что до­вольно насмотрелся я на актеров и режиссеров, недаром высидел последние годы в своей мурье, никому не верю, кроме него одного. Если захочет,– ставил бы и играл бы сам – Бертрана. Если коснется пьесы его гений, буду спо­коен за все остальное. <...> Если не хочет сам он, – я опять уйду в „мурью“, больше никого мне не надо. Тогда пьесу печатать. <...> Буду писать до времени – про себя, хотя бы и пьесы. Современный театр болен...» [20.04.1913]).

Фиксирование внимания на актуализации мгновенности или конкретизации, максимальной детализации, укрупнении и т. д., а также тесное их переплетение, наполняющее семантическое пространство дневникового текста, создают его многомерность, объемность и иерархичность, приближают по уровню отражения действительности к тексту художественному.

При восприятии дневника как цельного, законченного текста (по завершении его ведения, при публикации) на первый план, с точки зрения жанра, выходят и иные актуализаторы хронотопа. Прежде всего это даты.

Важнейший признак дневниковых записей – структурный. Говоря о структуре дневника, мы имеем в виду и его минимальную единицу – дневниковую запись, и более крупные блоки дневникового текста.

Дневниковые записи А. Блока представлены тремя временными периодами, которые непосредственно соотносятся с вехами жизненного и творческого пути поэта. Первые записи 1901–1902 гг. – юношеского периода; обращение А. Блока к дневнику мотивируется глобальными жизненными мотивами: формированием поэтических взглядов, первыми творческими опытами, страстной влюбленностью в Л. Д. Менделееву. Записи 1911–1913 годов относятся к периоду расцвета творчества поэта. В это время Блок уже осознает свою значимость в культуре эпохи, задумывается о том, что его дневниковые записи могут быть прочитаны не только ближайшим окружением, друзьями, но и потомками. В них значительно меньше оглядки на чужое мнение и цитации, и главенствующий мотив ведения дневника – отразить течение жизни, важнейшие детали, приметы эпохи («Писать дневник, или, по крайней мере, делать от времени до времени заметки о самом существенном, надо всем нам» [17.10.1911]). Записи же 1917–1921 гг. венчают жизненный и творческий путь А. Блока, отражают мироощущение поэта во времена больших социальных, политических, экономических потрясений в стране.

Фактографичность жанра, специфика хронотопа определяют его фрагментарность и, следовательно, деление на отдельные записи. Всего дневник А. А. Блока 1901–1921 годов насчитывает их около 600. Рассматривать каждую отдельную запись как особую структурную единицу текста (минимальную) позволяет нам наличие даты как особой структурно-текстовой единицы, выполняющей и текстообразующую, и структурно-текстовую функцию (дата как текстовая единица и членит, и интегрирует текст).

Номинация дня, в который производится запись, делается А. Блоком различными способами, из которых самый типичный – «13 сентября» (93 %). Единичны случаи присоединения к дате указания на день недели («8 января, суббота»), праздник по христианскому календарю («24 декабря. – Сочельник), время суток («Ночь на 1 июня»). Отметим продолжавшееся у Блока почти 3 года при типичной записи даты (день, месяц) называние ее по старому и новому стилю («11 сентября (29 августа)», «3 января. Новый год еще не наступил – это ясно; он наступит, как всегда, после Рождества» [03.01.1921]). В целом способы оформления дат в дневнике А. Блока очень разнообразны по своему составу, даты «живые» и оформляют естественный, не заданный каким-либо жестким стандартом поток речи автора.

Дата, в силу своей обязательности и инициальности стоящая в абсолютно сильной позиции, также формирует ряд обозначений, варьирующих ее. Наряду с датой, номинация признаков текущего дня является не менее важным структурным признаком и актуализатором хронотопа в дневника поэта.

Наиболее обширная группа – определение дня по доминирующему душевному и физическому состоянию, настроению, действию (грустный; веселый; печальный; страшный; нежный; какой-то восторженный; бесконечно смутный; нервный; резкий; однообразный, как и все предыдущие; день упадка сил; день крайнего упадка сил; день усталости; одинокий; сбитый с толку; мучительный и др.). Меньшие по составу группы – определение дня по продуктивности, степени наполненности событиями (полный; бурный; рабочий; довольно пестрый; бесцельный; пропащий для работы), по важности происходивших событий (очень важный для меня; важный; значительный; большой; «большой день» [кавычки А. Блока]) и определения общей оценки дня (хороший; ужасный; тяжелый; приятный). Особняком в массиве номинаций признаков текущего дня стоит группа определений по погоде (ясный, холодный, серый, душный, бесснежный, тихий, солнечный, дождливый, жаркий, таинственно-холодный), где большинство могут иметь не один смысл, а больше («31 октября. Сегодня был в банке – день ясный, но душу портишь одним прикосновением к деньгам...» [31.10.1911]; «Очень тяжело. Серый день, дождь к ночи [конец записи]» [23.08.1917]), а также определения, поражающие своей поэтичностью («Сегодня нежный день. ... Любино рожденье...» [29.12.1911]; «Все это было ласково, как сегодняшний снежно-пуховый день и вечер» [22.01.1913]; «Свежий крылатый зеленый день» [09.07.1917] и др.).

Несколько примеров дают основание предположить, что для автора определение дня – важный, в некоторых случаях обязательный атрибут ведения дневника («11 ноября. – Сегодня – денек» [11.11.1911]; «9 января. Вчерашнего дня не было. Был только вечер и несколько взглядов на маленькую Любу...» [09.01.1912]); «16 ноября. Лучше дня не описывать» [16.11.1912].

Как мы отмечали выше, типология процессов коммуникации может быть построена по разным основаниям. С точки зрения жанровой формы коммуникация в дневнике вербальная, письменная, скорее результативная (сам факт обращения к дневнику свидетельствует об этом: коммуникация состоялась), разнообразная по целям и составу возможных адресатов; в случае обращения к реальному адресату – протекающая без обратной связи с реципиентом, отложенная во времени.

Для нас в первую очередь представляет интерес типология коммуникации по типам адресатов. Мы основываемся на работах известного социолога А. Але­ксеева, который разграничивает «коммуникацию самому себе, коммуникацию другому лицу и коммуникацию для других». В соответствии с этим в дневниковых записях А. Блока выявлены все три типа адресатов: 1) сам автор (ситуация автокоммуникации, где налицо совпадение адресанта и адресата); 2) другие конкретные лица, к которым автор адресует свои размышления, вопросы, пожелания – современники поэта, его семья, друзья, коллеги из ближайшего литературного окружения; 3) «аудитория» (как группа, общность). Последняя группа неоднородна. Ее ядро составляет максимально обобщенный адресат – «все вообще» (думается, что сюда мы можем отнести и нас, потомков, исследующих творческое наследие поэта или просто интересующихся им), на периферии находятся различные группы людей, объединяемые в сознании автора общими профессиональными (поэты, критики), политическими (носители различных политических взглядов – оппоненты Блока), социальными (интеллигенция) признаками, но имеющие своих конкретных представителей, споры с которыми, вероятно, и выливаются на страницы дневника в виде обращения к названным обобщенным группам.