Крестьянская реформа 60-х годов

Крестьянская реформа 60-х годов

Центральная власть была вынуждена считаться со все более обострявшейся обстановкой в стране. Поэтому реформа была проведена «сверху». 19 февраля 1861 года, в пятую годовщину своего вступления на престол, Александр II подписал манифест об отмене крепостного права в России и ряд «Положений», разъясняющих условия освобождения крестьян. Несмотря на определенную ограниченность и непоследовательность, эти документы имели огромное историческое значение. Они открывали перед страной перспективы прогрессивного развития всех сторон общественной жизни, ставили ее в ряд наиболее цивилизованных государств мира.

Наибольшие изменения произошли в положении помещичьих крестьян. В соответствии с общими положениями реформы им бесплатно предоставлялась личная свобода. Также бесплатно они получали право на свое личное имущество. Помещики лишались возможности наказывать крестьян розгами, а также продавать, дарить, проигрывать в карты, менять на собак или лошадей, ссылать в Сибирь.

После выполнения определенных обязательств бывшие помещичьи крестьяне были вольны наниматься на работу к помещику или уйти на заработки в город. Они объявлялись лично свободными и становились юридическими лицами. Отныне крестьяне могли на законных основаниях покупать движимое и недвижимое имущество, заключать различные сделки, открывать торговые и промышленные заведения.

Самым сложным вопросом, пожалуй, было наделение крестьян землей. «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» исходило из признания права собственности помещиков на все земли, но одновременно устанавливало обязательное наделение крестьян усадебной и полевой землей. Преимущество отдавалось «полюбовному» соглашению между крестьянами и помещиками, а его конкретные условия могли быть самыми различными.

Механизм реализации реформы предусматривал ее плавное течение. На протяжении двух лет на каждое селение должны были быть составлены так называемые уставные грамоты, определявшие конкретные условия освобождения крестьян. До перехода на выкуп бывшие крепостные считались «временнообязанными» и должны были выполнять в пользу помещика временные повинности в виде денежного оброка или барщины. При этом барщина ограничивалась 40 мужскими и 30 женскими днями с тягла в год, преимущественно в летнее время. Вообще же надо отметить, что период перехода от временных повинностей на выкуп растянулся до начала 80-х годов. Лишь в 1881 году был принят закон, установивший обязательность перехода на выкуп для всех помещичьих имений.

Размер выкупа устанавливали по величине денежного оброка. На практике это означало такую сумму капитала, которая, будучи положена в банк под 6% годовых, приносила бы ежегодную сумму оброка. Например, при величине оброка в 10 рублей величина выкупа определялась так:

10 руб. = 6%

Ежегодные выкупные платежи при этом составляли 8 руб. со двора. Тем самым, потеряв крестьян, помещик сохранил почти полный доход с них (за исключением различных поборов). Эти деньги он мог вложить в любое новое дело с немалой выгодой для себя.

Государство выступило в роли посредника. Оно предоставило крестьянам кредит в размере 80% выкупной суммы. Эта сумма выплачивалась помещикам сразу же после выкупной сделки^*. Остальные 20% крестьянские общества выплачивали помещикам по договоренности.
* Государство выдало дворянам в Уфимской губернии выкупную ссуду, по которой цена десятины земли равнялась 24 руб. Удельные крестьяне выплачивали за десятину в среднем 11,7 руб., государственные — 15,3 руб. Рыночная цена десятины земли в крае составляла тогда от 4 до 11 руб.
Нетрудно заметить, что реформа разрабатывалась прежде всего в интересах помещиков. Они сразу получали крупные суммы денег, сохраняли большое влияние на решение многих вопросов крестьянской жизни. Крестьяне же становились должниками государства, выплачивая в течение 49 лет ежегодно 6% предоставленной ссуды. За это время они должны были выплатить тройной размер этой ссуды. Ощутить выгоды собственника земли во многих случаях могло только следующее поколение крестьян. А выкупные платежи были окончательно отменены лишь в 1906 году, под натиском революции.

Для непосредственного проведения реформы в уездах была введена должность мирового посредника. На нее назначались влиятельные люди, в первую очередь с юридическим образованием. Были созданы также уездные и губернские по крестьянским делам присутствия. Все это позволило запустить механизм преобразований, вовлечь в активное участие в них тысяч и тысяч людей.

В целом по Оренбургской губернии, тогда еще слабо населенной, земля была сравнительно дешевой. Поэтому помещики стремились отвести крестьянам высшие наделы (до 6 десятин на ревизскую душу) с тем, чтобы получить больше выкупа. Иная ситуация сложилась в Мензелинском уезде, который был заселен довольно плотно, и земля здесь ценилась высоко. Помещики разными путями старались как можно большую ее часть оставить у себя. Это наложило отпечаток на весь характер аграрных преобразований.

Как мы уже отмечали, в уезде насчитывалось 11,5 тыс. помещичьих крестьян, проживавших в больших и малых селах, деревнях. На каждое из этих селений составлялась уставная грамота, где оговаривались экономические условия освобождения крестьян. Процесс их принятия как в уезде, так и в губернии шел очень трудно и медленно.

Взяв несколько уставных грамот ряда имений в пределах нынешнего Тукаевского района, мы получим следующую картину:

Таблица 5

Крестьянская реформа в помещичьих селениях Мензелинского уезда

Название селения Число У них Отведено земли, Выкупная Осталось
Ф. И. О. владельца ревиз- было дес. сумма земли
ских земли за весь у по-
душ до ре- всего на ре- надел, мещи-
чел. формы, визск. руб. ка, дес.
дес. душу

Дер. Мироновка 47 116,3 70,5 1,5 1958 руб. 472

Село Тогаево 191 430 430 2,25 4775 руб. 960

Село Князево 422 1900 636 1,5 дарств. 4274

Село Останково 499 нет 561,4 1,12 дарств. нет

Процесс выкупа шел очень непросто. Несмотря на действительно выгодное положение Мироновки, крестьяне располагали скудными средствами. Помещица вынуждена была пойти на рассрочку платежей. Но и в этих случаях крестьяне больше надеялись не на себя, а на помощь казны. А до тех пор (то есть до выкупа наделов и прекращения состояния временнообязанных) они просили оставить их на оброке.

В селе Тогаево принятие уставной грамоты также прошло сравнительно мирно. 19 апреля 1862 года на сельском сходе крестьяне изъявили свое согласие со всеми ее положениями. За ними сохранился дореформенный размер надела. Правда, его еще нужно было выкупить.

Нередко встречались в уезде случаи получения крестьянами так называемого дарственного надела. Дело в том, что по условиям реформы существовала возможность быстрого прекращения обязательств помещика и крестьян друг перед другом. Это происходило в том случае, если помещик с согласия крестьян «дарил» им без выкупа часть их дореформенного надела. Он должен был составлять не менее четверти высшего надела (поэтому он еще нередко назывался четвертным). Крестьяне, в свою очередь, соглашались с переходом остальной земли в собственность помещика. Условия «дарения» были неравноправны и выгодны в первую очередь помещикам. Отказываясь от выкупных денег за сравнительно небольшой крестьянский надел, они получали в собственность огромные площади земли, в том числе той, которой до реформы пользовались крестьяне. Это была скрытая форма ограбления крестьян.

В Оренбургской губернии случаи оформления дарственных наделов происходили, пожалуй, только в Мензелинском уезде. Так случилось, например, в с. Князеве. Вначале там между крестьянами и их владельцем — поручиком А. А. Татищевым — возник конфликт. По крайней мере, документы отмечали беспорядки, происходившие в Князеве весной 1862 года. В конце концов А. А. Татищев был вынужден пойти на уступки и предложил крестьянам дарственный надел. При этом крестьяне освобождались от выкупа земли. Прекращалось и их положение по отношению к помещику как временнообязанных. Вместе с тем, крестьяне теряли две трети тех земель, которые они обрабатывали до реформы — 1267 десятин. Эти земли поступали в собственность А. А. Татищева и его наследников. Однако новые условия, видимо, устраивали обе стороны. Уставная грамота была прочтена на общем сходе крестьян с. Князева 14 июня 1862 г. и там же подписана. При этом крестьяне, как отмечают документы, «приняли по единодушному согласию этот столь щедро предложенный нам дар».

Условия о получении дарственного надела были оформлены и в селе Останкове. Здесь крестьяне стали обладателями еще меньшего участка земли — по одной десятине с осьминою на ревизскую душу. Остальная земля, которой они пользовались в дореформенное время, опять-таки поступала в потомственное владение господ Останковых.

Вести нормальное хозяйство при таком размере надела (1,12-1,5 десятины на ревизскую душу) в XIX веке было невозможно. Тем не менее многие крестьяне хотели получить дарственный надел. Видимо, их привлекала возможность немедленно освободиться от всех платежей и обязанностей по отношению к помещику. Что касалось нехватки земли, то крестьяне надеялись увеличить свои наделы за счет ее аренды и покупки. Кроме того, у них существовала твердая убежденность в возможности проведения новых, более выгодных для себя реформ.

Всего в крае помещики отняли у крестьян 35,8 тыс. десятин (14,4%) земель, которыми они пользовались раньше (так называемые отрезки). В Мензелинском уезде отрезки составили 25,7%. Здесь бывшие крепостные крестьяне получили на ревизскую душу в среднем по 3,5 десятины земли^*. Это было значительно меньше, чем в целом по Оренбургской губернии. Нередко земля крестьянам отводилась в неудобных местах, подчас была окружена помещичьими угодьями. В этих случаях приходилось ездить на свои участки далеко в объезд, либо платить за право проезда по земле владельца.

Помещики чувствовали себя по-прежнему хозяевами положения, диктовали свои условия. Так, помещик А. А. Татищев разрешил крестьянам с. Князева брать лес на дрова из своего участка у дер. Шильнабаш. При этом крестьяне должны были уплачивать хозяину 1 руб. серебром за каждую кубическую сажень и вывозить дрова в определенное время, до 1 декабря каждого года. Многим такая плата была непосильной. Так же обстояли дела и в других бывших помещичьих имениях. Крестьяне с. Тогаево помещика С. В. Филипповича вообще отказались пользоваться лесом из господской дачи, так как цена на дрова показалась им слишком высокой.

За помещиками сохранилась и большая административная власть в деревне. При определенных условиях они могли приостанавливать постановления сельских сходов, требовать смены неугодных им сельских старост, исключения людей из крестьянского общества, обращаться за помощью к властям. Крестьяне же должны были не только исправно выполнять повинности, но и обязаны были оградить помещика и его домашних от всяческих насильственных действий, доносить о лицах подозрительного поведения и т. д. Все это оставляло крестьян в довольно сильной зависимости от помещика, по крайней мере в первые 9-10 лет, когда они не могли отказаться от своего надела.

Условия «освобождения» от крепостной зависимости были односторонними и не устраивали многих крестьян. Это нередко выливалось в факты прямого неповиновения властям. В Мензелинском уезде волнения крестьян происходили в имениях Языкова, Пасмуровых, Пальчиковых, Опочинина. Подавлялись они властями силовыми методами — воинскими и полицейскими командами.

Велико было среди крестьян и ожидание другой — настоящей — свободы. Не случайно, например, имели широкое хождение такие стихи:

«Тятька, эвон, что народу

Собралось у кабака:

Ждут какую-то свободу.

Тятька, кто она така?

– Цыц, нишкни! пускай гуторят, —

Несколько иначе шли аграрные преобразования в удельных селениях, к которым принадлежали Мысовые и Бережные Челны, Орловка, дер. Сидоровка и т. д. Гражданские права (то есть личную свободу) удельные крестьяне получили еще в 1858-1859 гг. Их поземельное устройство, повинности и условия выкупа определялись «Положением о крестьянах, водворенных на землях имений государственных, дворцовых и удельных», утвержденным Александром II 26 июня 1863 года. Через два года после опубликования «Положения» удельные крестьяне причислялись к сословию крестьян-собственников. Подушный оброк и поземельный сбор были преобразованы в выкупные платежи в пользу Удельного ведомства и рассрочены на 49 лет.

Экономические условия преобразования удельных крестьян в крестьян-собственников были оговорены в уставных грамотах. В Уфимской губернии было составлено 114 таких грамот на 121 селение. Процедура их утверждения была примерно такой же, как и у помещичьих крестьян.

Условия аграрных преобразований в удельных селениях можно представить на основании следующей таблицы:

Село Береж- 328 1212 1461 1537 4,7 15358,7 р. 46,8 руб.

Село Орловка 878 3459 4140 4303 4,9 45087,8 р. 51,4 руб.

По уставным грамотам часть земли крестьянам была отведена дополнительно и бесплатно. Это была так называемая неудобная земля — болота, пески, овраги, водомоины, проселочные и почтовые дороги. При небольших усилиях значительную часть этих территорий можно было облагородить и пустить в сельскохозяйственный оборот.

Таким образом, крестьяне Челнов и ближайших селений получили в свое распоряжение даже больше земли, чем предусматривалось высшим наделом. Отрезки в удельных селениях Мензелинского уезда были незначительными (3,4% или 678 десятин) и были гораздо меньшими, чем в целом по Уфимской губернии (15,4% или 18634 десятины).

Наделяя крестьян землей, Удельное ведомство не забывало и о своих интересах. В даче крестьян села Бережные Челны оно оставило в своей собственности немалую недвижимость. Это и земельный участок в 27 десятин 1650 саженей, и мельница с береговой землей, и рыбные ловли, находившиеся по реке Каме от устья р. Челнинки до дачи крестьян села Круглое Поле. За уделом оставались и рыбные ловли в близлежащих озерах — Мочище, Лебяжье, Осиновое, Ольховое, Иловатое, Пеньковое, Песчаное. Наибольшие надежды Удельное ведомство возлагало на то, что было связано с судоходством, торговлей, в первую очередь хлебной. В его собственности сохранились пристань и земля под ней (почти 20 десятин), пески по берегу Камы (246 десятин), семь лабазов для хранения хлеба, усадебная земля под несколькими домами, кузницей и кулеткальней, базарная площадь, ряды лавок и балаганов на ней и на прилежащих улицах. Все это составляло так называемые оброчные статьи. Их Удельное ведомство с большой выгодой для себя сдавало в аренду, прежде всего купцам, промышленникам и богатым крестьянам.

Крестьяне с. Бережные Челны имели серьезные основания для недовольства условиями реформы. В собственность Удельного ведомства у них была изъята базарная площадь, находившаяся в центре селения, и прилегавшие к ней улицы. К Уделу отошла и значительная площадь земли по берегу Камы, в том числе под пристанями. Пашенные земли крестьян, особенно находившиеся в непосредственной близости от камских берегов, подвергались наступлению песков и постепенно приходили в негодность. Все попытки челнинцев поднять вопрос об обмене неудобных земель на более плодородные (а такая возможность существовала) были оставлены Удельным ведомством без внимания.

В землях крестьян села Орловки Удельное ведомство также оставило в своей собственности немалые ценности: земельный участок в 67 десятин, лесной массив в 170 десятин, мельницу и прилегающие к ней земли, рыбные ловли по Каме и окрестным озерам. При этом было специально оговорено, что крестьяне Бережных Челнов, Орловки и других имений не должны были препятствовать арендаторам рыбных ловель просушивать рыболовные снасти по берегам рек и озер. В Орловке Удел оговорил себе право устраивать торговые помещения и другие оброчные статьи на площади села. В других близлежащих селениях — с. Новотроицком, дер. Суровке и др. — Удел удержал за собой несколько сот десятин земли и леса, четыре мельницы и много другого имущества. Вплоть до 1917 г. Удельное ведомство являлось в Челнах и ближайших селениях одним из крупнейших собственников недвижимости.

В уставных грамотах оговаривались и права церквей. За ними также сохранилась и закрепилась немалая собственность, прежде всего земля. Так, во владении церкви села Бережные Челны находилось 33 десятины земли, церкви села Орловки — 30 десятин пашни и 3 десятины сенных покосов и т. д. Располагались эти угодья, как правило, среди крестьянских наделов.

Несмотря на то, что в уставных грамотах фиксировались вроде бы понятные и давно известные сведения, принимать их удельные крестьяне не торопились. Ведь решался важнейший для них вопрос о земле, угодьях, о размерах выкупа за них. В значительной мере определялась жизнь людей на несколько десятилетий вперед. В целом из 111 уставных грамот по удельным селениям, введенным в действие по Уфимской губернии, крестьяне подписали лишь 16 (14%). В ряде случаев они выдвигали конкретные причины несогласия, в других — просто выжидали. Наш край в этом смысле не был исключением. Так, в селе Бережные Челны уставная грамота была прочитана мировым посредником на сельском сходе в присутствии депутата Удельного ведомства Мещанкова и «добросовестных крестьян» села Мысовые Челны И. В. Забродина, Г. К. Борисова,

Не подписали свою уставную грамоту и крестьяне села Орловки. На это, как они считали, были важные причины. Во-первых, для уничтожения черезполосицы у крестьян отрезалось в пользу Удела 50 десятин плодородной пахотной земли, а взамен предлагался участок в 48 десятин, который еще нужно было корчевать от пней и благоустраивать. Во-вторых, крестьяне выразили сомнение в правильном указании размеров неудобных земель. Они считали, что вследствие образования новых оврагов и водомоин, наступления сыпучих песков и т. п. количество такой земли значительно больше, чем указано в уставной грамоте. В случае устранения этих разногласий, которые сами крестьяне считали вполне разрешимыми, они были готовы подписать документ.

Крестьяне с. Мысовых Челнов также не согласились с содержанием своей уставной грамоты. Их не устраивал обмен из их участка 165 десятин земли на 150 десятин в другом, не очень удобном месте. Для обустройства новой земли необходимо было перенести и установить прясла, а это мысовочелнинские жители считали обременительным для себя. Поскольку крестьяне Мысовых Челнов и Орловки высказали несогласие по конкретным вопросам, власти решили об их мнении сообщить в Удельную контору. А до получения заключения по ним разверстание угодий по этим селениям не утверждать.

Оригинальную позицию заняли жители с. Новотроицкого и дер. Суровки. Они получили высший надел, не имели возражений против содержания своих уставных грамот. Но и подписать их отказались. Причина этого объяснялась так: «... Селения Мысовые Челны и Орловка отказались подписать свои уставные грамоты, а они (то есть крестьяне Новотроицкого и Суровки) уже исстари привыкли во всех общественных делах своих поступать так, как поступают эти селения». Иначе действовали крестьяне дер. Шильнабаш. Хотя душевой надел был у них несколько меньше размеров высшего надела, они еще 18 ноября 1864 года выразили полное согласие со всеми статьями уставной грамоты и подписали ее.

В 1865 году завершилось в основном наделение удельных крестьян землей. Уставные грамоты — подписанные и неподписанные представителями крестьян — были приняты на хранение. При этом условия реформы среди удельных крестьян были значительно лучшими, чем у помещичьих крестьян. Удельные крестьяне получали ту землю, которой они пользовались ранее (практически повсеместно высший надел), не чувствовали на себе сохранившейся еще во многом власти помещиков, да и выкупные платежи были сравнительно легче.

Несколько позднее аграрные преобразования коснулись государственных крестьян. Они составляли основную массу крестьянского населения уезда и проживали, в частности, на территории современных Набережных Челнов в селе Боровецком. 24 ноября 1866 года был издан закон «О поземельном устройстве государственных крестьян в 36 губерниях». В соответствии с ним крестьяне получали в наделы те земли, которыми они пользовались ранее, но не свыше 8 десятин на мужскую душу в малоземельных губерниях и 15 десятин в многоземельных. В среднем по Уфимской губернии надел казенных крестьян составил 6,7 дес. (по России — 5,9 дес.), что было заметно больше, чем у помещичьих и удельных крестьян. Получили они и небольшой участок леса, от 1 до 3 десятин на душу.

На предоставленные наделы государственным крестьянам выдавались так называемые «владенные записи» — документы, аналогичные уставным грамотам. К 1874 году более 94% селений, располагавшихся на казенной земле, уже имели введенные в действие такие владенные записи. Законом от 12 июня 1886 г. казенные крестьяне были переведены на обязательный выкуп. Отныне они становились собственниками своих наделов. Оброчная подать и лесной налог преобразовывались в выкупные платежи. Они должны были выплачиваться казне в течение 44 лет, вплоть до 1931 года.

Преобразования 60-х годов затронули и административную сторону жизни крестьян. Жители одного или нескольких селений образовывали сельское общество. Домохозяева этого общества составляли сельский сход, избиравший на трехлетний срок старосту, сборщика податей и представителей на волостной сход. Волость представляла собой соединение нескольких соседних деревень и сел^*. Первоначально она предполагалась как совокупность крестьянских надельных земель. Однако постепенно волостное управление теряло свой узкосословный характер и приобретало значение органа управления части уезда. Уезд делился на определенное количество волостей. В Мензелинском уезде, например, их было 31.

Волостной старшина, писарь и некоторые другие должностные лица образовывали волостное правление. Коллективно решались вопросы о производстве денежных расходов, о продаже имущества должников и др. В большинстве других случаев старшина лишь советовался с правлением и действовал самостоятельно, под свою личную ответственность.

Административное переустройство непосредственно затронуло и военно-служилое население края — башкир и служилых татар. 14 мая 1863 г. Александр II утвердил «Положение о башкирах». В соответствии с ним в отношении башкир, мишарей, тептярей, бобылей прекращалось состояние военно-служилого, казачьего сословия, в котором они пребывали с 1798 года. Люди приравнивались к свободным сельским жителям, наделялись правами заключать договора, приобретать в собственность движимое и недвижимое имущество, беспрепятственно отлучаться с мест жительства и т. д. Кантонное и юртовое управление, носившее полувоенный характер, постепенно ликвидировалось. Вместо этого создавалось сельское и волостное управление.

2 июля 1865 года был принят закон «О передаче управления башкирами из военного в гражданское ведомство». В соответствии с ним была окончательно упразднена кантонная система, а бывшее служилое сословие перешло в ведение гражданских властей. Взамен прежних повинностей башкиры, мишары, тептяри и бобыли были обложены государственными денежными платежами. Их поземельное устройство осуществлялось позже, и об этом мы поговорим в следующих разделах.