Философия: Энциклопедический словарь
жүктеу/скачать 11.39 Mb.
|
|
Аргумент к вкусу представляет собой обращение к чувству вкуса, имеющемуся у аудитории и способному склонить ее к принятию выдвинутого положения. Вкус касается только совершенства каких-то вещей и опирается на непосредственное чувство, а не на рассуждение. Кант характеризовал вкус как «чувственное определение совершенства». Понятие вкуса первоначально было моральным и лишь впоследствии его употребление сузилось до эстетической сферы «прекрасной духовности». Хороший вкус не является полностью субъективным, он предполагает способность к дистанции относительно себя самого и групповых пристрастий. Можно отдавать чему-то предпочтение, несмотря на то, что это одновременно не принимается собственным вкусом. Принцип «О нкусах не спорят» не является верным в своей общей формулировке. Споры о вкусах достаточно обычны, эстетика и художественная критика состоят по преимуществу из таких споров. О вкусах можно спорить, но лишь с намерением добиться не истины, а победы, т.е. утверждения своей системы оценок, причем спорить не только некорректно, софистически, но и вполне корректно. Аргумент к моде является частным случаем аргумента к вкусу. Вкус несет на себе отпечаток общности социальной жизни и изменяется вместе с ее изменением. Суждения вкуса, относящиеся к разным эпохам или к разным обществам, обычно оказываются несовместимыми друг с другом. Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997; Гадамер Х.Г Истина и метод. М., 1988. А.А. Ивин АРГУМЕНТАЦИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ — аргументация, опирающаяся на рассуждение и не пользующаяся непосредственно ссылками на опыт. А.т. противопоставляется аргументации эмпирической, прямо апеллирующей к тому, что дано в опыте. Способы А.т. в отличие от способов эмпирической аргументации чрезвычайно многообразны и внутренне разнородны. Они включают дедуктивное обоснование, системную аргументацию, методологическую аргументацию и др. Никакой единой, проведенной последовательно классификации способов А.т. не существует. Дедуктивная (логическая) аргументация представляет собой выведение обосновываемого положения из иных, ранее принятых положений. Она не делает такое положение абсолютно достоверным и неопровержимым, но она в полной мере переносит на него ту степень достоверности, которая присуща посылкам дедукции. Дедуктивная аргументация является универсальной: она применима во всех областях рассуждения и в любой аудитории. Значение дедуктивной аргументации долгое время переоценивалось. Антич. математики и философы настаивали на исключительном использовании дедуктивных рассуждений, т.к. именно дедукция ведет к абсолютным истинам и вечным ценностям. Средневековые философы и теологи также преувеличивали роль дедуктивной аргументации. Их интересовали лишь самые общие истины, касающиеся Бога, человека и мира. Но чтобы установить, что Бог есть в своей сущности доброта, что человек — только его подобие и что в мире царит божественный порядок, дедуктивное рассуждение, отправляющееся от немногих общих принципов, подходит гораздо больше, чем индукция и эмпирическая аргументация. Характерно, что все предлагавшиеся доказательства существования Бога замышлялись их авторами как дедукции из самоочевидных посылок. Дедуктивная аргументация переоценивалась до тех пор, пока исследование мира носило умозрительный характер и ему были чужды опыт, наблюдение и эксперимент. Системная аргументация представляет собой обоснование утверждения путем включения его в качестве составного элемента в кажущуюся хорошо обоснованной систему утверждений или теорию. Подтверждение следствий, вытекающих из теории, является одновременно и подкреплением самой теории. С др. стороны, теория сообщает выдвинутым на ее основе положениям определенные импульсы и силу и тем самым способствует их обоснованию. Утверждение, ставшее элементом теории, опирается уже не только на отдельные факты, но во многом также на широкий круг явлений, объясняемых теорией, на предсказание ею новых, ранее неизвестных эффектов, на связи ее с др. теориями и т.д. Включение утверждения в теорию распространяет на него ту эмпирическую и теоретическую поддержку, какой обладает теория в целом. Связь обосновываемого утверждения с той системой утверждений, элементом которой оно является, существенным образом влияет на эмпирическую проверяемость этого утверждения и, соответственно, на ту аргументацию, которая может быть выдвинута в его поддержку. В контексте своей системы («практики») утверждение может приниматься в качестве несомненного, не подлежащего критике и не требующего обоснования по меньшей мере в двух случаях. Во-первых, если отбрасывание этого утверждения означает отказ от определенной практики, от той целостной системы утверждений, неотъемлемым составным элементом которой оно является. Таково, к примеру, утверждение «Небо голубое»: оно не требует проверки и не допускает сомнения, иначе будет разрушена вся практика визуального восприятия и различения цветов. Отбрасывая утверждение «Солнце завтра взойдет», мы подвергаем сомнению всю естественную науку. Сомнение в достоверности утверждения «Если человеку отрубить голову, то обратно она не прирастет» ставит под вопрос всю физиологию и т.д. Эти и подобные им утверждения обосновываются не эмпирически, а ссылкой на ту устоявшуюся и хорошо апробированную систему утверждений, составными элементами которой они являются и от которой пришлось бы отказаться, если бы они оказались отброшенными. Во-вторых, утверждение должно приниматься в качестве несомненного, если оно сделалось в рамках соответствующей системы утверждений стандартом оценки иных ее утверждений и в силу этого утратило свою эмпирическую проверяемость. Такое утверждение переходит из разряда описаний в разряд оценок, связь его с др. нашими убеждениями становится всеобъемлющей. К таким непроверяемым утверждениям, в частности, относятся: «Существуют физические объекты», «Объекты продолжают существовать, даже когда они никому не даны в восприятии», «Земля существовала задолго до моего рождения» и т.п. Они настолько тесно связаны со всеми др. нашими утверждениями, что практически не допускают исключения из нашей системы знания. Системный характер обоснования не означает, однако, что отдельно взятое эмпирическое утверждение не может быть обосновано или опровергнуто вне рамок той теоретической системы, к которой оно принадлежит (см.: Тезис Дюэма — Куайна). Теория придает составляющим ее утверждениям дополнительную поддержку, в силу чего чем крепче сама теория, чем она яснее и надежнее, тем большей является такая поддержка. Совершенствование теории, укрепление ее эмпирической базы и прояснение ее общих, в т.ч. филос. и методологических, предпосылок является одновременно существенным вкладом в обоснование входящих в нее утверждений. Среди способов прояснения теории особую роль играют выявление логических связей ее утверждений, минимизация ее исходных допущений, построение ее на основе аксиоматического метода в форме аксиоматической системы и, наконец, если это возможно, ее формализация. Построение научной теории в форме аксиоматизированной дедуктивной системы возможно, однако только для очень узкого круга научных теорий. Оно не может быть поэтому идеалом и той конечной целью, к которой должна стремиться каждая научная теория и достижение которой означало бы предел ее совершенствования. Еще одним способом А.т. является анализ утверждения с т.зр. возможности эмпирического его подтверждения и опровержения. От научных положений требуется, чтобы они допускали принципиальную возможность опровержения и предполагали определенные процедуры своего подтверждения. Если этого нет, относительно выдвинутого положения нельзя сказать, какие ситуации и факты несовместимы с ним, а какие поддерживают его. Положение, в принципе не допускающее опровержения и подтверждения, оказывается вне конструктивной критики, оно не намечает никаких реальных путей дальнейшего исследования. Несопоставимое ни с опытом, ни с имеющимся знанием утверждение нельзя признать обоснованным. Вряд ли можно назвать обоснованным, напр., утверждение, что ровно через год в этом же месте будет солнечно и сухо. Оно не опирается ни на какие факты, нельзя даже представить, как его можно было бы опровергнуть или подтвердить, если не сейчас, то хотя бы в ближайшем будущем. К этому же классу утверждений относятся и высказывания типа «Вечная сущность есть движение», «То, что душа сама может высказать о себе, никогда не превосходит ее самое» и т.п. Важным способом А.т. является проверка обосновываемого утверждения на выполнение им совместимости условия, требующего соответствия каждой гипотезы имеющимся в рассматриваемой области законам, принципам, теориям и т.п. Методологическая аргументация представляет собой обоснование отдельного утверждения или целостной концепции путем ссылки на тот несомненно надежный метод, с помощью которого получено обосновываемое утверждение или отстаиваемая концепция. Это перечисление способов А.т. не является исчерпывающим. Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994; Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997; Polya G. Mathematics and Plausible Reasoning. Princeton, 1954; Agassi J. Science in Flux. Dordrecht, 1975; Johnstone H.W. Validity and Rhetoric in Philosophical Argument. An Outlook in Transition. Pennsylvania, 1978; Fisher A. The Logic of Real Arguments. Cambridge, 1988; Walton D.N. Informal Logic. A Handbook of Critical Argumentation. Cambridge, 1989. A.A. Ивин АРГУМЕНТАЦИЯ ЭМПИРИЧЕСКАЯ — аргументация, неотъемлемой частью которой является ссылка на опыт, на эмпирические данные. А.э. противопоставляется аргументации теоретической, опирающейся на рассуждение и не пользующейся непосредственно ссылками на опыт. Различие между А.э. и теоретической является относительным в той же мере, в какой относительно различие между эмпирическим и теоретическим знанием. Нередки случаи, когда в одном и том же процессе аргументации соединяются вместе и ссылки на опыт, и теоретические рассуждения. Ядро приемов А.э. составляют способы эмпирического обоснования знания, называемые также (эмпирическим) подтверждением, или верификацией. А.э. не сводится, однако, к подтверждению. В частности, пример и иллюстрация, играющие заметную роль в аргументации, не относятся к эффективным способам подтверждения. Кроме того, в аргументации ссылки на опыт могут быть заведомо недобросовестными, что исключается самим смыслом понятия подтверждения. И А.э., и ее частный случай — эмпирическое подтверждение применимы, строго говоря, только в случае описательных (дескриптивных) высказываний. Оценки, нормы, декларации, обещания и иные выражения, тяготеющие к оценкам, не допускают эмпирического подтверждения и обосновываются иначе, чем ссылками на опыт. Использование А.э. с намерением убедить кого-то в приемлемости определенных оценок, норм и т.п. должно быть отнесено к некорректным приемам аргументации. Подтверждение может быть прямым, или непосредственным, и косвенным. Прямое подтверждение — это непосредственное наблюдение тех явлений, о которых говорится в обосновываемом утверждении. В случае косвенного подтверждения речь идет о подтверждении логических следствий обосновываемого положения, а не о подтверждении самого этого положения. Хорошим примером прямого подтверждения служит доказательство гипотезы о существовании планеты Нептун: вскоре после выдвижения гипотезы эту планету удалось увидеть в телескоп. Обоснование путем прямой ссылки на опыт дает уверенность в истинности таких утверждений, как «Эта роза красная», «Холодно», «Стрелка вольтметра стоит на отметке 17» и т.п. Нетрудно заметить, что даже в таких простых констатациях нет «чистого» чувственного созерцания. Оно всегда пронизано мышлением, без понятий и без примеси рассуждения человек не способен выразить даже самые простые свои наблюдения, зафиксировать самые очевидные факты. Вера в то, что можно начать научное исследование с одних чистых наблюдений, не имея чего-то похожего на теорию, необоснованна. Опыт, начиная с самого простого, обыденного наблюдения и кончая сложным научным экспериментом, всегда имеет теоретическую составляющую и в этом смысле не является «чистым». Теоретическая нагруженность фактов особенно наглядно проявляется в современной физике, исследующей объекты, не наблюдаемые непосредственно, и широко использующей для их описания математический аппарат. Истолкование фактов, относящихся к таким объектам, представляет собой самостоятельную и иногда весьма сложную проблему. Кроме того, «твердость» чувственного опыта, фактов является относительной. Нередки случаи, когда факты, представляющиеся поначалу достоверными, приходится — при их теоретическом переосмыслении — пересматривать, уточнять, а то и вовсе отбрасывать. Особенно сложно обстоит дело с фактами в науках о человеке и обществе. Проблема не только в том, что некоторые факты могут оказываться сомнительными, а то и просто несостоятельными. Она еще и в том, что полное значение факта и его конкретный смысл могут быть поняты только в определенном теоретическом контексте, при рассмотрении факта с какой-то общей т.зр. Косвенное подтверждение состоит в выведении из обосновываемого положения логических следствий и их последующей опытной проверке. Подтверждение следствий оценивается при этом как свидетельство в пользу истинности самого положения. Пример такого подтверждения: известно, что сильно охлажденный предмет в теплом помещении покрывается капельками росы; если мы видим, что у человека, вошедшего в дом, тут же запотевают очки, мы можем с достаточной уверенностью заключить, что на улице морозно. Рассуждение идет по схеме: «если первое, то второе; второе истинно; значит, первое также является, по всей вероятности, истинным» («Если на улице мороз, у человека, вошедшего в дом, очки запотевают; очки и в самом деле запотели; значит, на улице мороз»). Это — индуктивное рассуждение, истинность посылок не гарантирует здесь истинности заключения. Выведение следствий и их подтверждение, взятое само по себе, не в состоянии установить справедливость обосновываемого положения. Чем большее количество следствий нашло подтверждение, тем выше вероятность проверяемого положения. Значение имеет не только количество следствий, но и их характер. Чем более неожиданные следствия какого-то положения получают подтверждение, тем более сильный аргумент они дают в его поддержку. И наоборот, чем более ожидаемо в свете уже получивших подтверждение следствий новое следствие, тем меньше его вклад в обоснование проверяемого положения. Неожиданное предсказание — это предсказание, связанное с риском, что оно не подтвердится. Чем более рискованно предсказание, выдвигаемое на основе какой-то теории, тем больший вклад в ее обоснование вносит подтверждение этого предсказания. Важность А.э. невозможно переоценить, что обусловлено прежде всего тем, что конечным источником и критерием знания является опыт. Он связывает человека с миром, теоретическое знание — только надстройка над эмпирическим базисом. Вместе с тем теоретическое не сводимо полностью к эмпирическому. Опыт не является абсолютным и бесспорным гарантом неопровержимости знания. Он тоже может критиковаться, проверяться и пересматриваться. Если ограничить круг способов обоснования утверждений их прямым или косвенным подтверждением в опыте, то окажется непонятным, каким образом все-таки удается переходить от гипотез к теориям, от предположений к истинному знанию. Эмпирическое обоснование требует дополнения теоретическим обоснованием. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. Избр. работы. М., 1983; Фейерабенд П. Избр. труды по методологии науки. М., 1986; Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997; Baird AC. Argumentation, Discussion and Debate. New York, 1950; Hamblin С. Fallacies. London, 1970; Robinson J.E. The Scope of Rhetoric. Glenview, 1970; Scriven M. Reasoning. New York, 1976. A.A. Ивин АРЕНДТ (Arendt) Ханна (1906-1975) — нем. философ. Последовательница Э. Гуссерля и К. Ясперса. Большую часть жизни работала в Нью-Йоркском ун-те. Известна своими работами по классической философии, еврейской истории, политике и философии труда. Ей принадлежит одна из первых попыток в европейской философии проанализировать феномен тоталитаризма. Она определяла его как систему массового террора, который обеспечивает в той или иной стране атмосферу всеобщего страха. В кн. «Истоки тоталитаризма» (1951, рус. изд. 1966) исследованы условия формирования и принципы тоталитарного общества. Подчеркивая негативную роль масс в 20 в., А. фактически продолжает развивать традицию критики «массового общества», сложившуюся в творчестве позднего Ф. Ницше и подхваченную, с одной стороны, X. Ортегой-и-Гасетом, а с другой — К. Ясперсом. По мнению А., победа тоталитаризма может привести к разрушению человечества. Где бы ни сложился этот феномен, распадается сама сущность человека. В работах А. исследован мир «империализма», способный порождать тоталитаризм. Значительное внимание уделено антисемитизму. Она подробно рассмотрела «дело Дрейфуса» как образец дремлющего антисемитизма. В теории пропаганды А. считала распространенной ошибкой представление о всесилии идеологического воздействия на человека. Ей принадлежит весьма тонкий анализ расового образа мыслей, существовавшего еще до явных проявлений расизма. Она пыталась также воссоздать трагическое самосознание женщины, которая разрывается между своей идентичностью и ассимиляцией. Каждый том ее переписки с крупнейшими философами или модными литераторами — от Ясперса до Мэри Мак-Карти — оказывался бестселлером. Сборник статей А. «Человек в смутные времена» состоит из портретов людей, творческую деятельность которых она могла наблюдать.
Будучи учеником Платона, А. подверг платонизм глубокой критике, отвергнув учение Платона об идеях как общих сущностях-эталонах, существующих до предметов материального мира и лишь отражающихся в них. А. колебался в понимании сущности индивида, вида и рода. Его два критерия сущности противоречивы: сущность должна существовать самостоятельно, но так существуют только индивиды, и должна быть определима, иметь свое понятие, но так существует только общее (вид), индивиды не имеют своего понятия. Отклонив реальность родов (они существуют через виды) и платоновское превращение качеств, количеств, отношений, действий и т.п. в самостоятельные идеи, А. склонился к признанию первичности вида относительно индивида и рода, обозначив его как «морфэ» (лат. «форма»), «первая сущность» (только в «Метафизике» и в «Категориях» первая сущность обозначает индивидов), «то, что было и что есть», т.е. устойчивое во времени (в пер. «суть бытия», «чтойность»). В учении о возможности и действительности (потенциальном и актуальном) А. придал формам статус активных сил, оформляющих внутренне и внешне и переоформляющих пассивное вещество («хюлэ», материю), порождая предметы чувственного физического мира. Формальные и материальные универсальные первоначала и первопричины дополняются движущей и целевой причинами. Мудрость («первая философия») — наука о первоначалах и первопричинах и о сущем как таковом. Источник движения — Бог как неподвижный перводвигатель. Общая цель — благо; все стремится к своему благу, а в конечном счете к Богу. Однако Бог чужд миру, он замкнут на себе, он «сам-себя-мыслящее мышление». В чувственном мире много такого, что не подобает видеть Богу. В наукоучении А. выделял «теоретические» (созерцательные, без выхода в презираемую ими утилитарную практику) знания. К теоретическим знаниям относятся: мудрость, «первая философия» (позднее — метафизика), физика («вторая философия») и математика. «Практические», неподлинные знания (в них ввиду сложности предмета приходится выбирать, тогда как в теоретических науках выбора нет: или знание, или ложь): этика и политика; «творческие» науки, ограниченные искусством. А. не уделяет внимания промышленной деятельности, оставшейся у него, — аристократа-рабовладельца, без внимания. Физика А., трактующая такие темы, как движение и его виды, проблемы пространства и времени, источника движения, умозрительна. В собственно математике А. не дал ничего нового. В философии математики он понимал математические предметы не как совпадающие с физическими предметами (пифагорейцы) и не как первичное для физических предметов (платонизм), а как результат абстрагирующей работы математика. Космология А. с ее геоцентризмом, делением космоса на надлунный (эфирный) и подлунный (земля, вода, воздух и огонь) миры, с его оконечиванием мира в пространстве сыграла негативную роль в истории науки. А. интересовался биологией, описал около пятисот видов живых организмов, занимался биологической классификацией. В психологии А. порвал с платоновским учением о бессмертии личных душ, об их переселении из тела в тело, об их существовании в идеальном мире, допустив бессмертие лишь общечеловеческого активного интеллекта, в равной степени присущего людям. В вопросе об источнике знания А. колебался между чувствами и умом. Для познания общего в природе необходимы и чувственное восприятие, и активный интеллект. В разумной душе, присущей лишь человеку (растения обладают растительной душой; животные — и растительной, и животной; человек — растительной, животной и разумной), все формы заложены потенциально, так что познание общего в природе — актуализация потенциально заложенных в душе форм (пережиток платоновского учения о познании как припоминании того, что души созерцали в идеальном мире до их вселения в тела). А. сформулировал закон противоречия: об одном и том же в одном и том же отношении и в одно и то же время нельзя высказывать противоположные суждения, т.к. в самой действительности предметы не могут иметь в себе противоположные сущности, качества, количества, отношения, совершать противоположные действия и т.п. Этому закону А. придавал три разных смысла: онтологический, гносеологический и логический. На уровне возможности данный закон не действует (в возможности человек может быть и больным, и здоровым; в действительности, актуально, он или здоров, или болен). Создав логику (называвшуюся «аналитикой»), А. «открыл» силлогизм, его фигуры и модусы. А. различил достоверное знание (аподейктика), вероятное (диалектика) и намеренно ложное (софистика). В учении о категориях А. выделил категорию сущности как общее обозначение реально существующего носителя самостоятельно не существующих качеств (категория качества), категорию количества (количественных характеристик), категорию отношений, категорию места и категорию времени, категорию действия, категорию страдания (подверженности воздействию). В «Категориях» А. этот список дополняется категориями положения и обладания. В этике А. различал «этические» добродетели поведения как середины между крайностями как пороками (напр., щедрость — добродетель как середина между мотовством и скупостью) и дианоэтические добродетели познания. Этический идеал А. — созерцательная жизнь философа: так живет подлинный Бог. В политике А. видел в человеке «политическое животное», не могущее жить вне общества себе подобных, определял гос-во как исторически возникшую общность людей, имеющую в отличие от таких общностей, как семья и догосударственные «селения», политическое устройство — как правильное, т.е. служащее общему благу (монархия, аристократия, полития), так и неправильное (тирания, олигархия, демократия), где власть имущие служат лишь своим интересам. А. подверг критике коммунистический политический идеал Платона. Человек — собственник от природы, одна мысль о собственности доставляет несказанное наслаждение, тогда как общее дело все будут сваливать друг на друга. Различая в гос-ве необходимые и составные части, А. отнес рабов к первым, понимая раба в основном как естественное творение природы. Думая, что для добродетели нужен досуг, А. не признал за трудящимися прав гражданина, однако хотел, чтобы в проектируемом им самим гос-ве все греки были гражданами. Выход из этого противоречия А. видел в том, чтобы во всех видах труда греков заменили рабы-варвары. А. обращался с этим проектом к Александру Македонскому, но безуспешно. жүктеу/скачать 11.39 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|