Философия: Энциклопедический словарь

Поскольку для термина «И.» характерны как многозначность, так и неясность и неточность, его употребление оправдано, как правило, лишь в тех случаях, когда уточняется конкретная форма И., напр., И. Платона, гегелевский И., объективный И., моральный И. и т.п.

Термин начал использоваться в кон. 17 в., во-первых, применительно к теории идей в учении Платона и в христианском теизме и, во-вторых, для обозначения эпистемологической доктрины Р. Декарта и Дж. Локка, согласно которой «идеи» как непосредственные объекты, с которыми имеет дело человек, являются субъективными. Уже в нач. 18 в. термин «И.» стал использоваться для обозначения позиции, согласно которой внешний мир представляет собой только отпечаток человеческого ума. Популяризации термина способствовал И. Кант, назвавший свою теорию познания «критическим, или трансцендентальным, идеализмом».

Метафизический И. отождествляет онтологическую реальность (субстанцию, конкретную индивидуальность) исключительно с идеальным (умом, духом, душой, личностью, мыслью). Эпистемологический И. отождествляет объекты с идеями. Номиналистическая версия приводит к формуле «Существовать — значит быть воспринимаемым». Субъективный И. утверждает, что природа есть проекция конечного ума и не имеет внешнего, реального существования. Объективный И. отождествляет внешне реальную природу с мыслью или деятельностью некоего мирового, или абсолютного, ума.

И. истолковывает объективную действительность как идею, дух, разум и даже материю рассматривает как форму проявления духа. Объективный И. (Платон, Ф.В.Й. Шеллинг, Г.В.Ф. Гегель и др.) больше склоняется на сторону объективно существующей идеи, субъективный И. (Декарт, И.Г. Фихте и др.) — на сторону субъективного, индивидуального разума.

В эпистемологическом смысле И. является позиция, представляющая вещи как комплексы ощущений и признающая бытие лишь как осознанное бытие, или сознание (Г.В. Лейбниц, Дж. Беркли, А. Шопенгауэр и др.). Противоположностью так понимаемого И. является реализм, утверждающий наличное бытие действительности, лежащей вне сознания.

Как ценности, так и ориентированные на них «точки зрения», с которых рассматриваются объекты культуры, схватываемые И.т., подвержены изменению. Поэтому И.т. свойственна, как подчеркивает Вебер, зависимость от «субъективных ценностей», совершенно чуждая тем естественным наукам, которые по своему типу близки механике. И.т. являются «индивидуальными» ценностными понятиями», поскольку они образованы путем соотнесения с ценностными идеями».

Представление об И.т. было одним из важных элементов замышлявшейся Вебером общей программы исключения прямых оценочных утверждений из наук о культуре. Принцип «свободы от ценностей» до сих пор остается, однако, предметом острой дискуссии.
«ИДЕИ К ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА» (1-е изд.: В 4 т. Рига; Лейпциг, 1784—1791) — главная работа И.Г. Гердера, в которой он реализовал свой проект универсальной филос. истории человечества. Состоит из 20 книг (и плана заключительных пяти книг), в которых Гердер, суммируя достижения современных ему космологии, биологии, антропологии, географии, этнографии, истории, дает изображение поэтапного становления человечества. В центре внимания автора — процесс мирового развития. Общий порядок природы Гердер понимает как ступенчатое поступательное развитие совершенствующихся организмов от неорганической материи через мир растений и животных к человеку и — в будущем — к сверхчувственной «мировой душе». Как свободная и разумная сущность, человек представляет собой вершину сотворенной божественным духом природы. Критикуя телеологию, Гердер подчеркивает значение воздействия внешних факторов (совокупность которых он называет «климатом») и считает достаточным для понимания истории ответ на вопрос «почему?», не задаваясь вопросом «для чего?». В то же время он признает ведущей силой истории внутренние, «органические» силы, главная из которых — стремление к созиданию общества. Основной сплачивающей силой общества Гердер считает культуру, внутренней сущностью которой является язык. Проблеме происхождения и развития языка Гердер уделяет особое внимание. Представляет интерес предложенная Гердером концепция «всеобщего мира», делающая упор не на политическом договоре «верхов», как в большинстве аналогичных трактатов 18 в., а на нравственном воспитании общественности.

В отличие от своей ранней критики цивилизации, близкой по духу Ж.Ж. Руссо, Гердер возвращается в «И. к ф. ...» к историческому оптимизму Просвещения и видит в прогрессирующем развитии человечества нарастание гуманизма, который понимается им как расцвет принципа личности и обретение индивидом душевной гармонии и счастья.

Книга вызвала интенсивную полемику в кругах просветителей. И.В. Гёте ее приветствовал, И. Кант критиковал ее эвдемонизм и отсутствие филос. методологии. Из-за критики исторической роли христианства книга была также вовлечена в «спор об атеизме».

Благодаря «И. к ф. ...» Гердера можно считать, наряду с Дж. Вико и Кантом, отцом культурологии как науки. В целом работа сыграла роль манифеста просвещенческого историзма.

Herder J.G. Saemtliche Werke. 1967 (repr). Bd 13—14; рус. пер.: Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.

Гайм Р. Гердер, его жизнь и сочинения. М., 1888. Т. 1—2; Гулыга А.В. Гердер. М., 1975.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ (от ср.-лат. identificare — отождествлять, уподоблять, устанавливать совпадение) — глубинная, трудно удовлетворяемая потребность человека к уподоблению, к поиску объекта поклонения. Индивид, воспринимающий мир как систему таинственных вещей и явлений, оказывается не в состоянии самостоятельно осознать назначение и смысл окружающего бытия. Он нуждается в системе ориентации, которые дали бы ему возможность отождествить себя с неким признанным образцом. Впервые такого рода механизмы были рассмотрены в психоаналитической концепции З. Фрейда, возникшей на основе наблюдения патологических случаев, а затем были распространены на «нормальную» духовную жизнь. Фрейд рассматривал идентичность как попытку ребенка (или слабого человека) перенять силу отца, матери (или лидера) и таким образом уменьшить чувство страха перед реальностью. Современные исследования позволяют расширить представление об этом механизме. Глубинная потребность человека состоит в том, чтобы постоянно видеть перед собой какие-то персонифицированные образцы. Типы и механизмы И. изучаются в связи с формированием общественных движений и появлением харизматических лидеров в политике. Этим занимается в основном прикладной психоанализ.
ИДЕНТИЧНОСТЬ (нем. Identitat, англ. identity, фр. l'iden-tite) — как логическая категория И. означает отношение, члены которого тождественны друг другу (напр., понятия «утренняя звезда» и «вечерняя звезда» идентичны — оба означают планету Венера); в качестве категории метафизики И. (тождество) есть характеристика бытия, более фундаментальная, чем различие. М. Хайдеггер в своих размышлениях об И. опирается непосредственно на элеатов: И. для него есть всеобщность бытия. Всякое сущее тождественно самому себе и — в той мере, в какой оно есть сущее, — всякому др. сущему. И., т.о., исключает различие (ибо исключает иное бытие и, стало быть, то, что выступает причиной инаковости — изменение).

Понятие «И.» стоит в центре критики западноевропейской филос. традиции, которую ведут в 1960— 1970-е гг. критическая теория франкфуртской школы, Э. Левинас и фр. постструктурализм. Т. Адорно дезавуирует господствовавшее на протяжении столетий философствование в качестве «мышления идентичности»; это мышление систематически игнорирует «нетождественное» — непосредственность существования, не поддающуюся втискиванию в рамки той или иной самотождественной «тотальности». «Философии идентичности» Адорно и противопоставляет свою «негативную диалектику». Равным образом на критике фигуры И. (тождества) построена философия Иного (Другого) у Левинаса. Реабилитации «различия» (difference) — и, более того, демонстрации его первичности перед И. — посвящены работы Ж. Делёза «Различие и повторение» (1968) и Ж. Деррида «Письмо и различие» (1967).

Филос. употребление термина «И.» долгое время остается социально, научно и психологически иррелевантным. Культурная антропология, социология и социальная психология пользуются этим словом без всякого соотнесения с философией или вовсе не прибегают к термину И., довольствуясь традиционной понятийностью — «самость», «самосознание», «Я», «личностное самоопределение» и т.д. (Без термина «И.» обходились, напр., З. Фрейд и Дж.Г. Mud, хотя проблематика, обозначаемая сегодня в качестве «проблематики И.», занимает значительное место в их творчестве.) Встреча различных словоупотреблений происходит в 1960-е гг. благодаря работам Э.Х. Эриксона, который ввел слово «И.» в междисциплинарный научный оборот. И., по Эриксону, есть «длящееся внутреннее равенство с собой», «непрерывность самопереживания» личности. Этот подход на стыке психологии и социологии практиковался в англо-американской литературе Э. Гоффманом, а до него — Ч. Кули и Мидом. Кули (в 1920-е гг.) и Мид (в 1930-е гг.) продемонстрировали, в частности, что личностная И. (в их терминологии — Self) не есть априори человеческого поведения, но что она складывается из свойств, продуцируемых в ходе социального взаимодействия («социальной интеракции»). И. — изначально социальное образование; индивид видит себя таким, каким его видят другие. И. есть, т.о., генерализированный, обобщенный Другой. К сходным выводам приходит, отправляясь от совершенно иных предпосылок, Ж. Лакан, для которого Я-идентичность и Другой принципиально неотделимы друг от друга. Идеи Кули и Мида дали толчок развитию «символического интеракционизма» и «теории ролей», своеобразным синтезом которых стала «драматическая модель» И. Гоффмана.

И. во всех этих случаях есть горизонт, в котором некоторая личность существует и действует как целое; к этому горизонту индивид может по-разному относиться, но без него нельзя обойтись. И. здесь — характеристика отношения индивида к себе самому, его «самопринадлежность», тогда как в др. контексте (который может быть обозначен как «социальный» или «социокультурный») И. характеризует принадлежность индивида некоторому коллективу. В соответствии с типом коллектива, с которым идентифицируют себя индивиды (roc-во, нация, партия, этническая или культурная группа, субкультура и т.д.), различают политическую, национальную, идеологическую, этническую, культурную И. При этом, однако, нельзя забывать, что И. в строгом смысле может быть атрибутирована только индивидам и что выражение «коллективная И.» всегда нуждается в дополнительных оговорках.

Роль философии в связи с этим — критическая проверка словоупотребления, в отсутствие которой комплексные и проблематичные образования начинают выступать как нечто само собой разумеющееся и простое. На это обстоятельство обратил внимание Ю. Хабермас, неоднократно выступавший против некритического употребления термина «И.» и, в частности, против подмены проблематики индивидуальной И. риторикой коллективной И. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996; Heidegger M. Identitat und Differenz. Pfilllingen, 1957; Habermass J. Zur Rekonstruktion des historischen Materialismus. Frankfurt am Main, 1976; Habermass J. Eine Art Schadenabwicklung. Kleine politische Schriften. Frankfurt am Main, 1987. Vol. 1; Taylor C. Sourses of the Self: the Making of Modern Identity. Cambridge, 1989; Giddens A. Modernity and Self-Identity. Cambridge, 1991.

B.C. Малахов

В центре внимания др. представителя «И.» — К.Ф. Вольнея — были проблемы политической истории и этики. В своем основном соч. «Руины, или Размышления о революциях империй» (1791, рус. пер. 1928) он рассматривал причины расцвета и гибели различных гос-в, показывая реакционную роль религий в истории человеческого общества. Этическая доктрина Вольнея испытала сильное влияние учения К.А. Гельвеция об интересе и «разумном эгоизме». «Физиологическое» обоснование «идеологии» выдвинул П.Ж.Ж. Кабанис.

К концу наполеоновского правления и особенно в период Реставрации учение «И.» было вытеснено различными спиритуалистическими направлениями, а сам термин «идеология» в это время во Франции стал синонимом поверхностного философствования, оторванного от конкретной действительности.

Destutt de Tracy A.L.C. Elements d'ideologie. Paris, 1 SO 1 — 1815. Vol. 1—4; Он же. Commentaire sur I'Esprit des lois de Montesquieu. Paris, 1819; Volney C.F. Oeuveres completes. Paris, 1821. T. 1—8, в рус. пер.: Вольней К.Ф. Избр. атеистические произв. М., 1962; Cabanis P.J.G. Oeuvres philosophiques. Paris, 1956. Т. 1-2.

История философии. М., 1941. Т. 2. М., 1943. Т. 3; GuilloisA. Le salon de Madame Helvetius, Cabanis et les ideologues. Paris, 1894.
ИДЕОЛОГИЯ — понятие, введенное в нач. 19 в. А.Л.К. Дестютом де Траси для обозначения науки, предметом которой должны стать всеобщие законы образования идей. И. как наука о всеобщих и неизменных законах образования идей, их трансформации, влиянии на жизнь отдельных социальных групп, классов, сословий, по замыслу де Траси, не должна была содержательно отличаться от любой др. науки, напр. от механики, зоологии, превосходя их по интегрирующей роли в социальном познании. И. должна была вытеснить философию с ее места королевы всех наук и сыграть главную интегрирующую роль в объединении всего социального познания. Разум — творец идей, и его действия должны быть предсказуемыми, как законы гравитации.

С момента своего возникновения понятие И. стало предметом острой борьбы между теоретиками (идеологами) и практиками (политиками). Начало ей было положено Наполеоном. На первых порах, будучи республиканцем, он самым решительным образом поддержал новую науку И. и ее создателей. Но когда революционная эйфория пошла на спад, Наполеон, ставший к тому времени императором, объявил Траси и его соратников фанатиками, разрушителями, опасными болтунами и мечтателями, подрывающими корни политической власти и лишающими людей их утешительных иллюзий: «Вы, идеологи, разрушаете все империи, а эра иллюзий является для людей эрой счастья». Наполеон впервые употребил термин «идеолог» в уничижительном смысле: болтун, туманный метафизик, обскурантирующий ясные и четкие практические действия политической власти.

К. Маркс и Ф. Энгельс в целом разделяли отношение Наполеона к И., считая ее извращенным, ложным сознанием: «...Возьмем мир таким, какой он есть, не будем идеологами...». Этой же традиции отдали дань и некоторые теоретики II Интернационала и их оппоненты, представлявшие различные филос. направления. В кон. 19 — нач. 20 в. главенствующим основанием дифференциации понятия И. становится ее классовая принадлежность. В противовес буржуазной И. усилиями ряда теоретиков II Интернационала появляется понятие пролетарской И., которая не противопоставляется науке. Попытки соединить в органическое целое наукуи И., причем не любую И., а именно марксизм, были предприняты Г.В. Плехановым, Ф. Мерингом. Р. Люксембург, которые рассматривали марксизм как науку и одновременно как И. пролетариата.

В.И. Ленин выдвинул концепцию научной И., оказавшуюся весьма плодотворной в достижении той политической цели, которую ставили перед собой большевики — захват политической власти.

Концепция И. в рамках марксистской парадигмы прошла, т.о., несколько этапов: от гносеологического идеологизма Маркса и Энгельса, продолженного рядом теоретиков II Интернационала, через онтологический идеологизм Ленина, абсолютизированный во многом советскими теоретиками, к единству того и другого у Г. Лукача, который предпринял попытку снять дихотомию между гносеологической и онтологической составляющими И.

В 20 в. понятие И. стало столь значимым, что его не могли обойти вниманием исследователи самых различных филос. направлений. Первым этот момент оценил классик теории И. К. Манхейм: «Одно время казалось, что выявление идеологического аспекта в мышлении противника является исключительной привилегией борющегося пролетариата... ибо только в марксизме в силу его гегельянской основы преодолевается чисто психологический подход и проблема перемещается в сферу философии сознания... Поэтому... понятие идеологии связывали прежде всего с марксистско-пролетарской системой мышления, более того, даже отождествляли с ней»; но «проблема идеологии носит слишком общий и принципиальный характер, чтобы она могла длительное время оставаться привилегией одной партии». Манхейм широко использовал работы Лукача, что подтверждает стремление снять противопоставление гносеологического и онтологического ракурсов И. и обусловленную им абсолютизацию одной или др. составляющей.

Ренессанс гносеологического и онтологического идеологизма проявился во втор. пол. 20 в. соответственно в концепциях деидеологизации и реидеологизации. Его отзвуком в России стал тезис «Долой идеологию!» (кон. 1980-х — нач. 1990-х гг.) и противоположный ему тезис «Да здравствует новая идеология России!» (сер. 1990-х гг. — настоящее время). Ряд современных исследователей считает, что 20 в. был веком И. и идеологической борьбы по разным направлениям, а в 21 в. противостояние И. сменится конфликтом цивилизаций. Реалии сегодняшнего дня заставляют усомниться в таком подходе.

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. М., 1956. Т. 3; Мангейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.

ИДЕЯ (от греч. idea — образ, представление) — многозначное понятие, использовавшееся в философии в существенно разных смыслах. В философии до Платона И. — это форма, вид, природа, образ или способ, класс или вид. У Платона И. — вневременная сущность, динамический и творящий архетип существующего; И. образуют иерархию и органическое единство, являясь образцами как для всего, что существует, так и для объектов человеческого желания. У стоиков И. — общие понятия человеческого ума. В неоплатонизме И. истолковываются как архетипы вещей, находящиеся в космическом Уме. В раннем христианстве и в схоластике И. являются прообразами вещей, вечно существующими в уме Бога.

В Новое время, в 17—18 вв. понятие «И.» субъективируется, и И. отождествляются с понятиями человеческого ума. Согласно Р. Декарту и Дж. Локку, И. означает «образ вещи, создаваемый духом», представление, которому реальная вещь соответствует лишь несовершенным образом. В нем. идеализме на первый план выдвигается динамический, нормативный аспект И.: если И. правильна, она, несмотря на препятствия, непременно реализуется. Для Г.В.Ф. Гегеля И. является объективной истиной и одновременно истинным бытием; И. — это развертывающееся в диалектическом процессе мышление, а действительность есть развитая И.

Марксизм сохранил динамическую трактовку И.: она отражает реальность не только в ее наличности, но и в необходимости и возможности, в тенденции развития. «...Ниспровергающий характер истины придает мышлению качество императивности... предикат «есть» подразумевает «должно быть», — пишет неомарксист Г. Маркузе. — Этот основывающийся на противоречии двухмерный стиль мышления составляет внутреннюю форму не только диалектической логики, но и всей философии, вступающей в схватку с действительностью».
ИДИОГРАФИЧЕСКАЯ НАУКА (от греч. idios — особенный, своеобразный, странный, неслыханный, gra-pho — пишу) — наука, целью которой является представление исследуемых объектов в их единственности и неповторимости, как единых уникальных целых. Термин был введен В. Виндельбандом, противопоставившим индивидуализирующую И.н. генерализирующей номотетической науке. «Номотетическое мышление», по Виндельбанду, направлено на отыскание общих законов, которым подчиняются изучаемые явления; «идиографическое мышление» ищет «отдельные исторические факты», рассматривает явления с т.зр. «их однократного, в себе самом определенного содержания».

Противопоставление двух типов наук по их предмету и методу было последовательно развито Г. Риккертом, говорившим о «науках о природе» и «науках о культуре». Риккерт не считал, что понятие научного закона является универсальной категорией эпистемологии и что каждая наука призвана устанавливать законы: «Если мы отделим закономерность как методологическую форму от причинности, то все же, хотя всякая действительность обусловлена причинно, могут существовать науки, которые вовсе не интересуются законами, но стремятся познавать индивидуальные причинные ряды». Естественные науки, или науки о природе, устанавливают универсальные законы; науки, занимающиеся изучением «человека в истории», не формулируют никаких законов, а изучают отдельные исторические факты и их причинные связи. С т.зр. Риккерта, понятия «закон науки» и «закон природы» совпадают, поскольку никаких законов, касающихся развития культуры, не существует. Социологию Риккерт характеризовал как «чисто естественно-научное трактование человеческой социальной духовной жизни». Позднее М. Вебер, принимавший риккертовское противопоставление наук о культуре наукам о природе, выдвинул программу развития социологии как «универсально-исторической» науки; «понимающая социология» разрабатывалась им как противоположность «понимающей психологии» В. Дильтея.

Противопоставление И.н. номотетической науке не является абсолютным. Виндельбанд подчеркивал, что И.н., воссоздающие объекты в их единичности и уникальности, нуждаются в определенных общих положениях, которые устанавливаются номотетическими науками. И.н. должны не отказываться полностью от номотетического метода, а использовать его в качестве подчиненного, иначе они рискуют впасть в релятивизм (неокантианцы неточно называли его «историзмом»). Преувеличение же роли номотетического метода в И.н. ведет к методологическому натурализму, трактующему генерализирующий метод естественных наук как универсальный.

Постановка Виндельбандом и Риккертом вопроса о специфике методологии исторических наук оказала существенное воздействие на методологию социального и гуманитарного познания. Идея, согласно которой задача науки истории в том, чтобы раскрыть законы исторического развития, начала складываться в Новое время. Ее отстаивали О. Конт, К. Маркс, Дж.С. Милль, Г. Зиммель и др. Однако уже в нач. 20 в. число сторонников этой идеи стало резко уменьшаться. Одной из причин такого поворота явилось то, что замысел открыть законы истории и тем самым поставить науку историю в один ряд со всеми др. науками, устанавливающими определенные закономерности, не привел ни к каким конкретным, сколь-нибудь надежно обоснованным результатам. Др. причиной являлось распространение убеждения в методологическом своеобразии исторических наук, для которых понятие закона науки является чужеродным (см.: Историзм).