Господство в воздухе

Книга вторая

Как я уже отметил в предисловии к настоящему второму изданию, при первом опубликовании своего труда «Господство в воздухе» я не считал уместным изложить полностью все свои мысли относительно воздушной проблемы, чтобы не ударить слишком сильно по сложившимся и господствующим взглядам. Этим преследовалась цель облегчить принятие и проведение в жизнь определенной программы-минимум, которая должна была бы в свое время явиться новой отправной точкой для дальнейшего движения вперед.

Читатели найдут в этой второй части настоящего труда дополнение к первой, которая является не чем иным, как повторением{64} первого издания «Господства в воздухе».

В 1921 г. существовала лишь вспомогательная авиация, — хотя она и не носила такого наименования, — т. е. существовали лишь авиационные средства, предназначенные для облегчения и дополнения сухопутных или морских действий, и воздушное оружие, несмотря на услуги, которые оно оказало в течение войны, рассматривалось, особенно в военных кругах, как излишняя роскошь. Если это был период, когда мало заботились о сухопутной армии и морском флоте, то это был также период, когда об авиации никто не заботился.

При таком фактическом положении вещей моя задача заключалась во внедрении понятия «господства в воздухе», в создании первого представления об его значении, в том, чтобы побудить приступить к изучению средств, наиболее пригодных для борьбы за завоевание господства в воздухе, и в том, чтобы добиться признания идеи независимых воздушных сил, не подчиненных сухопутной армии и морскому флоту. Все это надо было делать после великой войны, в течение которой авиация применялась лишь в качестве вспомогательного средства. Иначе говоря, надо было итти против сложившихся и твердо установившихся взглядов всех тех, — а имя им было и есть легион, — кто, подготовляя будущее, не может отрешиться от прошлого.

Задача была достаточно трудна сама по себе; это наглядно доказывается тем обстоятельством, что, несмотря на подобие официальной марки, данной «Господству в воздухе» самым фактом его издания попечением военного министерства, ни одна из высших военных сухопутных и морских инстанций не соблаговолила заняться данным вопросом, вокруг которого сохранялось абсолютнейшее молчание вплоть до похода на Рим.

Очевидным образом, мысли, содержащиеся в «Господстве в воздухе», должны были показаться в высшей степени дерзкими или даже прямо экстравагантными, если только равнодушие не являлось следствием общей прирожденной умственной лености.

Однако, мною была принесена большая жертва с целью умилостивить богиню непонимания: я допускал сохранение вспомогательной авиации! В «Господстве в воздухе» (смотри книгу первую) я стремился доказать огромную важность независимой авиации (воздушной армии), но допускал, что одновременно могла бы продолжать свое существование и вспомогательная авиация, в то время как я был, как и сейчас остаюсь, убежден в том, что одна несовместима с другой.

Это было малодушием, — я с этим согласен, — но с чем не приходится иногда мириться, чтобы добиться победы здравого смысла!

Впрочем, каждый, прочитавший «Господство в воздухе» хотя бы с некоторым вниманием, должен был бы отчетливо понять, что я считаю вспомогательную авиацию бесполезной, излишней и вредной.

Действительно, в главе VIII «Воздушная армия и вспомогательная авиация», после того как я пришел к выводу, что

«государственная оборона может быть обеспечена лишь воздушными силами, способными, в случае вооруженною столкновения, завоевать господство в воздухе»{65},

я несколько ниже{66} добавил:

«Легко понять, что все воздушные средства сухопутной армии и морского флота были бы уничтожены неприятельской воздушной армией, которая завоевала бы господство в воздухе».

Это означает, что вспомогательная авиация оказывается бесполезной, если не удается завоевать господство в воздухе. А на войне то, что является бесполезным, оказывается не только излишним, но и вредным, ибо оно могло бы быть применено с пользой иным путем.

Это до такой степени верно, что в главе VII я утверждал:

«Всякое усилие, всякая доля энергии, всякое средство, отвлеченные от этой основной цели (завоевания господства в воздухе), представляют собой уменьшение вероятности завоевания господства в воздухе, увеличение вероятности потерпеть поражение в случае войны. Всякое отвлечение от основной цели является ошибкой!»{67}.

Поэтому я считал ошибкой сохранение вспомогательной авиации, бессильной в борьбе за господство в воздухе, но я допускал ее дальнейшее существование, чтобы не смутить чересчур умы, поддерживая слишком решительный шаг, а именно — необходимость уничтожения вспомогательной авиации, единственной в то время признанной и допущенной, и создание одной лишь независимой авиации, представляющей собой абсолютную новинку, которой не создала даже война.

Но хотя я и допускал существование вспомогательной авиации, я не желал входить в рассмотрение ее сущности. И действительно, в главе XIX я писал:

«Установив, что организация вспомогательной авиации входит в компетенцию учреждения, ведающего непосредственно организацией армии и флота, я совершенно не буду входить в рассмотрение ее сущности»{68},

и заявлял, что вспомогательная авиация сухопутной армии и вспомогательная авиация морского флота должны:

«а) содержаться соответственно за счет бюджетов армии и флота;

б) быть переданными в непосредственное подчинение соответственно одной и другому, в полном и абсолютном смысле, начиная с организации и кончая применением»{69}.

Это было бы логично, при допущении существования вспомогательной авиации, но я преследовал цель более отдаленную. Я полагал, что если бы была создана воздушная армия, обладающая действительной ценностью; если бы сухопутная армия и морской флот были вынуждены выделять из соответствующих бюджетов средства для создания собственной вспомогательной авиации и если бы военно-сухопутное и военно-морское командование было обязано серьезно изучать организацию и применение собственной вспомогательной авиации, то оно автоматически пришло бы к заключению, что эта авиация является бесполезной, а потому не только излишней, но и вредной для общего дела.

Таковы основные причины, удержавшие меня тогда от заявления, которое я делаю сегодня, что единственной воздушной силой, имеющей право на существование, является воздушная армия.

* * *

«такое положение вещей, при котором мы в состоянии совершать полеты перед лицом противника, неспособного сделать то же самое».

Отсюда, принимая во внимание значение, которое я придаю этим терминам, вытекает следующее утверждение аксиоматического характера:

«Господство в воздухе дает тому, кто обладает им, преимущество избавления всей его территории и всех его морских пространств от неприятельских воздушных нападений, в то время как его воздушным нападениям подвержены вся территория и все морские пространства противника».

Этого нельзя отрицать, так как материальное и моральное сопротивление противника сламывается посредством ударов, а удары можно наносить с помощью воздушных средств. Вопрос будет заключаться в определении количества и качества воздушных ударов, необходимых, чтобы сломить материальное и моральное сопротивление противника, но это в данный момент нас не интересует, поскольку оговоркой «если обладают надлежащими воздушными силами» я именно и хотел выразить условие, что воздушные силы должны быть соразмерены с целью, т. е. обладать способностью нанести противнику то число ударов соответствующей силы, которого достаточно, чтобы сломить его материальное и моральное сопротивление.

Но если господство в воздухе, используемое надлежащими воздушными силами, обеспечивает победу независимо от каких бы то ни было иных обстоятельств, то отсюда вытекает с логической и неизбежной последовательностью, что воздушные силы, пригодные для борьбы за завоевание господства в воздухе, т. е. воздушная армия, являются наиболее подходящим {70} средством для обеспечения победы, независимо от какого бы то ни было обстоятельства, если она (воздушная армия) оказывается способной победить в борьбе за завоевание господства в воздухе и использовать это господство силами, соразмеренными с целью.

Чтобы отрицать эту аксиоматическую истину, — поскольку нельзя отрицать того, что самолеты летают и что разрушительные вещества причиняют разрушения, — необходимо отрицать возможность борьбы за господство в воздухе в том смысле, который я дал этому выражению.

Является очевидным, что для достижения господства в воздухе, т. е. для воспрепятствования совершению полетов противником при одновременном сохранении за собой этой возможности, следует лишить неприятеля всех его летных средств. В данный момент нас не интересует рассмотрение вопроса о том, каким способом можно достичь этой цели; достаточно доказать фактическую возможность достижения ее. А эта возможность существует, так как летные средства противника можно уничтожить либо в воздухе с помощью собственных летных средств, либо на земле — там, где они укрываются или хранятся или производятся — посредством воздушных нападений на наземные цели. С другой стороны, очевидно, что эти действия, направленные к уничтожению летных средств противника, должны вызвать с его стороны противодействие с целью воспрепятствовать развитию их. Действие и противодействие, следовательно — борьба.

Когда я говорю, что воздушная армия должна представлять собой воздушные силы, пригодные к борьбе за завоевание господства в воздухе, я имею в виду именно установить условия ее способности преодолеть противодействие противника и уничтожить неприятельские летные средства.

Говоря, что господство в воздухе дает возможность совершать полеты перед лицом неприятеля, у которого отнята возможность сделать то же самое, я хочу сказать: «дает возможность совершать полеты, чтобы что-нибудь сделать, перед лицом неприятеля, неспособного в свою очередь сделать что-нибудь во время полета».

Да простят мне мои настойчивые пояснения, что именно я понимаю под выражением «господство в воздухе», но я делаю это потому, что по поводу значения этого выражения обычно возникают обильные недоразумения.

Чрезвычайно часто смешивают «господство в воздухе» с «преобладанием» или «превосходством в воздухе». Но ведь в этом случае речь идет о двух совершенно различных явлениях. Тот, кому принадлежит преобладание или превосходство в воздухе, находится в лучших условиях для завоевания также и господства в воздухе, но до тех пор, пока он его не завоевал, он не обладает им и не может использовать его.

В течение последнего периода войны мы часто слышали утверждение, что мы обладаем господством в воздухе, в то время как мы просто имели преобладание в воздухе; мы не подумали даже использовать это преобладание для завоевания господства в воздухе, так что, несмотря на наше преобладание в воздухе, противник, пользуясь тем, что мы не добились господства в воздухе, продолжал нападать на нас с воздуха вплоть до самого дня перемирия.

Некоторые лица, особенно в самое последнее время, открыли относительное господство в воздухе{71}, т. е. господство в воздухе, ограниченное определенной воздушной зоной, смешивая еще раз преобладание с господством. Подобная концепция представляется весьма странной, если учесть радиус действия и скорость передвижения воздушных сил, не позволяющие делить воздушное пространство на ломтики.

Быть сильнее противника в воздухе не значит господствовать в нем, так как «господствовать» исключает какое бы то ни было ограничение и означает — быть полными хозяевами, в то время как, довольствуясь положением сильнейших, довольствуются только потенциальной возможностью, которая в действительности не исключает для менее сильного возможности действовать к ущербу для нас.

В прекрасном итальянском языке нет синонимов: поэтому будем придавать словам то значение, которое они имеют.

Значение, данное мною выражению «господство в воздухе», является именно тем, которое это выражение имеет на итальянском языке.

Поэтому:

* * *

а) быть способной победить в борьбе за завоевание господства в воздухе;

б) быть способной, по завоевании господства в воздухе, использовать его силами, позволяющими сломить материальное и моральное сопротивление противника.

Первое из этих условий является основным, второе — дополнительным.

Действительно, воздушная армия, которая удовлетворяла бы только первому из этих условий, т. е. была бы способна победить в борьбе за завоевание господства в воздухе, но неспособна использовать это господство надлежащими силами, позволяющими сломить сопротивление противника, в состоянии лишь:

а) избавить всю свою территорию и все свои морские пространства от неприятельских воздушных нападений;

б) подвергнуть всю территорию и все морские пространства противника своим воздушным нападениям, не достигая, однако, той силы ударов, какая необходима, чтобы сломить материальное и моральное сопротивление неприятеля.

Это означает, что воздушная армия, удовлетворяющая первому условию, не может решить исход войны — исход, который будет зависеть от других обстоятельств, не связанных с борьбой в воздухе, — в то время как воздушная армия, удовлетворяющая обоим условиям, как основному, так и дополнительному, решает исход войны независимо от каких бы то ни было других обстоятельств.

* * *

Если воздушная армия удовлетворяет только первому условию, исход войны будет решен борьбой на суше и на море.

а) она лишит зрения неприятельские сухопутную армию и морской флот и в то же время окажется способной предоставить собственным сухопутной армии и морскому флоту далеко видящие глаза;

б) она будет иметь возможность наносить неприятелю удары с воздуха; эти удары хотя и не смогут полностью сломить материальное и моральное сопротивление противника, все же смогут нанести последнему тяжелый ущерб, ослабляя его сопротивление.

Поэтому воздушная армия, даже удовлетворяющая только первому условию, будет в состоянии развить действия, чрезвычайно эффективные в деле достижения победы.

Вспомогательная авиация, по самому ее определению, представляет собой совокупность тех воздушных средств, которые применяются для облегчения или дополнения операций сухопутной или морской войны, т. е. совокупность воздушных средств, предназначенных для оказания определенных услуг сухопутным и. морским силам и тесно с ними связанных, но (и именно по этой причине) не предназначенных к борьбе за завоевание господства в воздухе. Следовательно, вспомогательная авиация не может оказать никакого влияния на исход этой борьбы.

С другой стороны, поскольку завоевать господство в воздухе означает привести неприятеля в состояние невозможности совершать полеты, тот, кто остается побежденным в борьбе за завоевание господства в воздухе, не сможет более применять свою вспомогательную авиацию.

Иначе говоря, возможность применения вспомогательной авиации зависит от исхода борьбы за завоевание господства в воздухе, — исхода, на который, вспомогательная авиация не может оказать никакого влияния.

Следовательно: воздушные средства, предназначенные для вспомогательной авиации, являются средствами, отвлеченными от основной цели, и оказываются бесполезными, если эта цель не достигнута.

Но отвлечение сил от основной цели может привести к тому, что цель не будет достигнута, а потому отвлечение воздушных средств для создания вспомогательной авиации может привести к поражению в борьбе за завоевание господства в воздухе и, следовательно, сделать вспомогательную авиацию бесполезной.

Наконец, учитывая, что после завоевания господства, в воздухе ничто не помешает выделить, если это считают полезным, некоторые воздушные средства из воздушной армии для использования их в качестве вспомогательных, неизбежно приходится притти к заключению, что вспомогательная авиация является бесполезной, излишней и вредной.

цели.

Утверждать это в то время, когда вспомогательная авиация преобладает («predomina»), a независимая авиация является еще неопределенной величиной, может показаться смелым. Но еще более смелым было, пожалуй, утверждать в 1909 г.:

«Не менее важным, чем господство на море, будет в скором времени господство в воздухе»... «Цивилизованные нации, чтобы подготовиться к борьбе новейшего типа, будут подготовлять и накапливать надлежащие средства; и так же, как это произошло и происходит с сухопутными армиями и морскими флотами, возникнет в отношении воздушных сил непрекращающееся соревнование, сдерживаемое лишь факторами экономического порядка»... «Необходимо, неизбежно, самою силой вещей и автоматически, воздушные силы испытают головокружительный рост»... «Следовательно, в будущем будут ожесточенно сражаться за завоевание господства в воздухе»... «Воздушный флот неизбежно породит воздушную войну в самом широком смысле этого слова»... «К мысли о воздушной войне необходимо привыкать уже сейчас»... «Воздушные средства должны с настоящего момента создаваться в соответствии с концепцией, аналогичной той, которой руководятся при организации сухопутных и морских военных средств, т. е. имея в виду воздушную войну»... «Военные самолеты должны быть, прежде всего, способны сражаться в воздухе и против летательных аппаратов, а не выполнять особые задачи, каковы, например, наблюдение, доставка распоряжений и пр.»... «Воздушная война требует, помимо разрешения технической проблемы наиболее пригодных воздушных средств, решения большого числа проблем подготовки, организации, применения и т. п. воздушных сил, т. е. требует создания ex novo третьей отрасли военного искусства — той именно, которую можно назвать «искусством ведения? воздушной войны»... «Сухопутная армия и морской флот не должны рассматривать летательные аппараты как вспомогательные средства, могущие принести пользу при некоторых определенных обстоятельствах. Нет! Армия и флот должны, напротив, видеть в появлении летательных аппаратов рождение третьего брата, младшего, но имеющего не меньшее значение в великой военной семье»... «Окажется, что мы присутствовали при зарождении воздушной войны и содействовали этому зарождению. И было бы на самом деле забавно, если бы мы этого даже не заметили!..» (См. журнал «La Preparazione» за 1909» г.).

Однако, все эти утверждения — чрезвычайно смелые, но являющиеся плодами железной логики — с тех пор под влиянием железной силы фактов получили всеобщее признание, хотя их значение полностью еще и не осознано.

Это позволяет мне надеяться, что всеобщее признание получат также и утверждения, высказываемые мной в настоящее время, ибо они опираются на те же основы и являются не чем иным., как необходимым развитием тех утверждений, которые я высказал тогда.

Пусть читатели соблаговолят проследить за «нижеследующим рассуждением — доказательством от противного. А и Б — два государства, располагающие для строительства своих воздушных сил одинаковой суммой средств и стоящие на одинаковом уровне авиационной техники; но в то время как государство А использует все свои средства для создания воздушной армии, подготовленной к борьбе за завоевание господства в воздухе, государство Б использует свои средства, распределив их на две части: одну — для создания воздушной армии, а другую — для создания вспомогательной авиации.

Очевидно, воздушная армия государства А окажется сильней, чем воздушная армия государства Б; поэтому, принимая, что все остальные условия, как мы допустили, у обеих сторон равны, господство в воздухе в случае военного конфликта будет завоевано: государством А, а побежденное в воздухе государство Б не сможет использовать свою вспомогательную авиацию.

Иначе говоря, государство Б окажется побежденным в воздушной (войне исключительно потому, что оно отвлекло часть своих средств от воздушной армии для создания вспомогательной авиации, которая явилась бы основной причиной поражения в воздухе и которая в результате поражения стала бы вдобавок бесполезной. Как бы ни рассматривать вопрос, вывод остается все тем же: вспомогательная авиация является бесполезной, излишней и вредной.

В минувшей войне воздушные средства применялись исключительно в качестве вспомогательных.

Это абсолютно верно. Но что это означает? Это просто означает, что не было понято значение господства в воздухе, а потому к этому господству не стремились и не подготовляли средств, пригодных для завоевания его.

Война вспыхнула, когда авиация была еще в пеленках. Весьма немногие верили в нее, и эти весьма немногие не только не имели голоса в верховном совете, но, напротив, считались фанатиками и безумцами. Высшие военные руководители втянутых в борьбу государств не верили в авиацию; хуже того, большинство из них даже не знало, что такое она собой представляет.

Только в Германии имелось некоторое представление о воздушной войне, но, к счастью, Германия была увлечена Цеппелином на ложный путь и верила больше, чем в самолеты, в свои дирижабли, которые не могли, не могут и никогда не смогут представить собой военные средства, поскольку существуют аппараты тяжелее воздуха.

Авиация приняла участие в войне больше благодаря терпимости, чем вследствие убежденности; больше из почтения к общественному мнению, которое было прозорливее военно-технических авторитетов, чем вследствие убеждения, что она может на что-нибудь годиться.

Она была полностью предоставлена самой себе: с ней обращались как со службой второстепенного значения, а в Италии одно время она была передана в подчинение главному интендантству! И штабы не замечали ее до тех пор, пока на расположение главных квартир не начали падать бомбы.