Гвоздикова И. М. (Уфа) Башкирские «кочевки» губернатора В. А. Перовского

Биография В.А. Перовского (1795–1857) богата яркими событиями. Это участие в Отечественной войне 1812 г., где за отличие в боях 22 июня получил звание подпоручика, за Бородинское сражение награжден орденом Св. Владимира 4 ст. с бантом. Прошел французский плен. Участник русско–турецкой войны 1828–1829 гг., получил тяжелое ранение под Варной. Был награжден орденами Св. Анны I ст., Св. Георгия 4 ст., золотой шпагой, украшенной бриллиантами. До назначения на должность военного губернатора работал директором канцелярии Морского штаба, в корпусе штурманов. А затем – служение Оренбургскому краю, который, признавался он, «я любил больше всего на свете». В перерывах между отъездом из Оренбурга в декабре 1841 г. и новым назначением в Оренбургский край Перовский служил членом Государственного Совета с 1845 г. и Адмиралтейств-совета с 1847 г. За успехи в управлении нашим краем в 1835 г. он был удостоен ордена Белого Орла, в 1837 г. – ордена Св. Александра Невского, а через четыре года получил бриллиантовую подвеску к этому ордену. В 1856 г. Перовский награжден высшим орденом страны – Св. Андрея Первозванного с бриллиантовыми знаками. Перовский был в дружеских отношениях со многими видными политическими и культурными деятелями. Среди них был А.С. Пушкин, его близкий друг известный поэт В.А. Жуковский, дипломат и писатель Е.П. Ковалевский, ученые-натуралисты Э.А. Эверсман, Г.С. Карелин, востоковеды В.В. Григорьев, Н.В. Ханыков, художники братья К. и А. Брюлловы и многие другие. Имя В.А. Перовского было столь широко известно, что оно привлекло внимание Л.Н. Толстого и он собирал материалы о Перовском для романа о нем и о его времени.

В.А. Перовский пользовался большим доверием императора. В 1816 г. был в заграничном путешествии с вел. кн. Николаем Павловичем, в 1819 г. полковник Измайловского полка Перовский был назначен адъютантом к вел. кн. Николаю Павловичу. В 1828 г. получил свитское звание генерал-адъютанта. Так, В.А. Перовский личным достоинством и собственной службой добился титула графа, высокого военного чина и свитского звания.

Современники высоко оценивали деятельность В.А. Перовского и в то же время характеризовали Главного начальника как человека жесткого, авторитарного и жестокого. «Граф Перовский был замечательного ума человек, – писал в своих «Заметках по истории Оренбургского края» генерал–майор Оренбургского казачьего войска И.В. Чернов, служивший начальником отделения иррегулярных войск в канцелярии генерал–губернатора, – многосторонне образованный и знал [многие] иностранные языки … , как администратор он был много лучше всех главных начальников Оренбургского края … При всех своих способностях и большом уме граф Перовский был горд, самолюбив и при малейшей оплошности дерзок на слова …, в оба управления Оренбургским краем и войсками, в нем расположенным, был жесток в определении наказаний виновным за преступления».

Жаркое лето в Оренбурге, постоянные выезды в сухую, знойную казахскую степь, напряженная работа заставила губернатора устроить себе летнюю резиденцию в Башкирии. По документам и воспоминаниям очевидцев известны два места летних лагерей Перовского, которые он сам называл «кочевками».

«Кочевка» В.А. Перовского в 1834–1842 гг. была в 9-м башкирском кантоне в верховьях реки Белгушки (Белегуш) в сотне километров к северо–западу от Оренбурга. По современному административно-территориальному делению «кочевка» находилась на границе Саракташского района Оренбургской области и Зианчуринского района Республики Башкортостан, недалеко от деревни Бужан.

По современным описаниям геологов, это место является составной частью Известнякового Дивногорья, связанного с зоной передовых складок Уральских гор. Ландшафт местности образует ущельеобразная долина р. Белушки с родником Белый ключ, которую окружают холмы, покрытые преимущественно куртинами казацкого можжевельника, дубовыми лесками и горными луговыми степями.

После отъезда Перовского в конце 1841 г. на месте «кочевки» возникло поселение Перовск (Красноперовск в XX в.). В настоящее время поселка не существует. По обследованиям директора Музея истории Оренбурга Р.П. Чубаревой и краеведа И.К. Кильдяшева – о месте поселка напоминает небольшое кладбище («Вечерний Оренбург». 12 сентября 2002 г.).

Сохранилось несколько документальных источников (письма, заметки, мемуары), рассказывающие о двух «кочевках» как резиденциях военного и генерал-губернатора, откуда с конца мая по сентябрь шли указания по управлению краем, где могли заниматься своей научной работой исследователи природных богатств Башкирии и Урала, отдыхали столичные гости губернатора и для всех устраивались башкирские праздники.

Среди этих документов – письмо В.А. Перовского к Г.С. Карелину, возглавлявшему экспедицию для сооружения Ново-Александровского укрепления на северо-восточном побережье Каспийского моря. Письмо начиналось указанием места написания и даты: «Кочевка в 9-м кантоне. 5 июня 1834 г.». Попутно следует отметить, что Перовский «сверх форменных донесений» просил Карелина, как впоследствии и других участников научных экспедиций: «пишите чаще и пространнее; прошу Вас о том как военный губернатор, как любитель натуральной истории и просто как человек любопытный».

Более точно место этой первой «кочевки» называет в своем письме сестре В.И. Даль, чиновник особых поручений военного губернатора: «4 июня 1836 г. Речка Белегуш, Башкирия. …Мы теперь на летней кочевке, в горах, живем (весело) в балаганах и кибитках …». Даль уточняет место «кочевки» – в 30 верстах от имения адъютанта Перовского Н.В. Балкашина. И еще одно письмо В.И. Даля сестре, написанное летом 1838 г.: «Живу опять на кочевке, где так хорошо, так хорошо, что не расстался бы век – горы, леса – новый вид на каждых ста шагах».

Река Белегуш упоминается и в очерке А.К. Толстого «Два дня в Киргизской степи». Июнь 1841 года 24-летний племянник В.А. Перовского, начинающий писатель, в дальнейшем известный поэт, писатель и драматург Алексей Толстой провел на «кочевке», откуда выезжал на охоту по Башкирии и в казахскую степь. Об охоте на сайгаков он написал в очерке, который был опубликован в «Журнале коннозаводства и охоты» (1842. № 5). Из «кочевки» Толстой в сопровождении башкир и казаков ехал вдоль реки Белегуш к реке Урал, где переправился у крепости Сухореченской. Вечером после удачной охоты в степи, – писал Толстой, – башкиры состязались в стрельбе из лука, пробовали силу. Они бросали Толстого на землю, но никто не смог взять над ним верх «в пробовании силы». Второй раз А.К. Толстой побывал на «кочевке» своего дяди летом в 1851 г., когда тот вернулся в край в должности Оренбургского и Самарского генерал–губернатора.

Яркие впечатления от «кочевки» Перовского сохранил в своей памяти известный российский ученый геолог академик Н.И. Кокшаров. В 1841 г. горный инженер Кокшаров сопровождал путешествовавшего по России президента Лондонского географического общества Родерика Мурчисона. Несколько дней Мурчисон и члены его экспедиции провели у Перовского. В своих записках, опубликованных в 1890 г., Н.И. Кокшаров вспоминал: «На «кочевке» у В.А. Перовского был выстроен просторный деревянный дом с небольшими деревянными пристройками, в которых жила свита и прислуга. Нас поместили самым комфортабельным образом в одной из пристроек». Ежедневно ученые совершали экспедиционные выезды: «Утром с молотками в руках мы ходили геогнозировать по окрестным горам, а потом большую часть проводили в обществе Перовского и под открытым небом ввиду прекрасной природы. Тем не менее благодаря такту и распорядительности любезного хозяина мы находили достаточно времени, чтобы привести в порядок наши путевые заметки и собранные экземпляры горных пород и окаменелостей … Вечером играла зарю башкирская стража на особых духовых инструментах». Кокшарову запомнился курьезный случай, связанный с оказанием Перовским помощи гостившим ученым: «Когда он узнал, что один из членов экспедиции, а именно молодой граф А.А. Кейзерлинг (зоолог), интересуется мышами, то он призвал к себе башкир и отдал им приказание наловить для графа к утру следующего дня столько мышей, сколько могут. Немало было наше удивление и смех, когда на другое утро, войдя в комнату гр. Кейзерлинга, мы увидели его заваленным сотнями всякого рода мышей. Каких только мышей тут не было – мелких и больших, серых, пестрых, летучих и пр. Графу было что анатомировать».

На «кочевке» подолгу жили и работали ближайшие помощники военного губернатора по гражданской части чиновники особых поручений, приглашенные Перовским в Оренбург морской офицер, врач и писатель В.И. Даль (с 1833 по 1841 г.), выпускник Царскосельского лицея Я.В. Ханыков (с 1835 по 1842 г.). В Оренбурге они начали свою административную деятельность и одновременно вели научную работу. Ученый–натуралист Даль 29 декабря 1838 г. был избран в члены-корреспонденты Петербургской Академии наук по отделению естественных наук. Им были написаны исследовательские работы о природе, этнографии, фольклоре народов Южного Урала и Казахстана. По выводам биографов В.И. Даля, его сочинения свидетельствуют о большом интересе к востоковедению. Он был знаком с тюркскими языками, в очерках и письмах отмечал сходство и различие между ними, разъяснял значение отдельных тюркских слов и оборотов. Современный анализ работ В.И. Даля дал основания причислить его к первым лингвистам–тюркологам» (Матвиевская Г.П., Зубов И.К. Владимир Иванович Даль. 1801–1872. М., 2002). К заслугам Даля перед отечественным востоковедением принадлежит приобретение им в 1838 г. через бухарцев рукописи сочинения хивинского историка XVII в. Абу-л-Гази Бахадур-хана «Родословная тюрок», которую он отослал в Академию наук. Научная деятельность Я.В. Ханыкова в области географии и картографии также была тесно связана со служебными обязанностями. Он возглавлял губернский статистический комитет, по заданию военного губернатора готовил проекты по изменению управления иррегулярными войсками, в т.ч. Башкиро–мещерякским, опубликовал в 1839 г. в столичном издании «Материалы для статистики Российской империи» работу «Географическое обозрение Оренбургского края». Практическую и научную деятельность В.И. Даля и Я.В. Ханыкова Перовский высоко ценил. Оба они оставались среди его ближайших друзей до самой смерти графа Перовского.

Рукопись этого труда девятнадцатилетний Ханыков преподнес наследнику престола цесаревичу Александру Николаевичу (будущему императору Александру II) во время посещения последним Оренбурга в июне 1837 г. В награду за это он получил перстень с бриллиантом (Зобов Ю.С. К творческой биографии русского ученого–востоковеда Я.В. Ханыкова (1818–1862) // Историческая демография русских Башкортостана. Уфа, 2002).

По вызову Перовского и с отчетами в его летней резиденции побывали многие местные чиновники. Среди них председатель Оренбургской пограничной комиссии Г.Ф. Генс, будущий крупный востоковед, прошедший тяжелое испытание в Хивинском походе, Н.Я. Ханыков, офицер-картограф, адъютант Перовского, с 1840 г. и. д. командующего Башкиро-мещерякским войском Н.В. Балкашин, преподаватель арабского и персидского языков в Неплюевском военном училище П.И. Демезон, посланец Перовского в Бухару (декабрь 1833 г. – май 1834 г.), многие другие ученые, руководители дипломатических миссий и экспедиций в среднеазиатские ханства. Здесь был и композитор А.А. Алябьев, находившийся в 1833–1835 гг. в ссылке в Оренбурге. На основе башкирской народной музыки и на тексты народных песен (в переводе на русский язык) он написал вокальный цикл «Азиатские песни», который посвятил В.А. Перовскому. По воспоминаниям очевидцев, кто бы из близких знакомых Перовского «ни приезжал к нему, они были ему всегда желанны». В своих «Записках» генерал-майор Чернов писал, что в годы губернаторства Перовского в Башкирию на лето приезжали родственники военных и гражданских чиновников: «Башкирия с ее Уральскими горами и кочевые ее жители-скотоводы, тогда довольно состоятельные, привлекали сюда людей достаточных, желавших пожить лето на лоне природы, пить кумыс, видеть для них новую жизнь, другой народ, изобилие воды в ключах и мелких речках, большие леса, богатства разного рода дичи и охоты, о которой во внутренних губерниях не могли иметь понятия».

В декабре 1841 г. В.А. Перовский уехал в Петербург и, получив отставку, отправился на лечение заграницу. По возвращении служил в различных правительственных учреждениях, а в 1851 г. добился у императора возвращения в Оренбургский край. И первым заданием своему старому другу, с марта 1846 г. гражданскому губернатору Н.В. Балкашину, которое отдал накануне приезда, – подыскать место для «кочевки» и построить там дома. Весной 1851 г. по пути в Оренбург генерал–губернатор заехал в Уфу к Балкашину, где они, возможно, обсуждали вопрос о новой кочевке. По воспоминаниям военного инженера генерал–лейтенанта И.Ф. Бларамберга, в 1840–1855 гг. служившего в Оренбурге, такое место было выбрано в Башкирии, в 129 верстах к северу от Оренбурга. К сожалению, Бларамберг не указал более точные координаты. Во второй приезд в Оренбург Перовский, страдавший от астмы, особенно нуждался в свежем воздухе. Новую летнюю резиденцию генерал-губернатора обустроили очень быстро. Выстроили 10–12 коттеджей, среди которых был дом губернатора. Каждый год с 1851 по 1857 г., когда Перовский оставил службу по болезни, с весны до осени генерал-губернатор жил в своем летнем лагере в Башкирии. Только в 1853 г. он не смог выехать на «кочевку», когда возглавил военную экспедицию против Кокандского ханства и захватил его главную цитадель – крепость Ак-Мечеть. «Граф работал очень много; каждые два дня из города приезжали высшие чиновники с бумагами для доклада и подписи». В своем кабинете, вспоминал Бларамберг, «он целый день сидел за письменным столом, прочитывал и подписывал документы, и наслаждался свежим воздухом только вечером. Раньше он ежедневно совершал прогулки верхом, но теперь из–за астмы лишился этого отдыха».

Бларамберг отмечал, что на «кочевке» строго следили за регулярной доставкой почты. Большую помощь оказывала «летучая почта» верховых нарочных из башкир. По предложению генерал-губернатора конные башкиры были расставлены по всей дороге от Оренбурга до летнего лагеря: по 4 человека через каждые 10 верст. «Они везли почтовые пакеты и депеши галопом от поста к посту, так что депеша доставлялась в лагерь графа за восемь часов».

Как и на первой «кочевке», охрану несли башкиры. «Перед входом в летний лагерь был выставлен своего рода караул из башкир, – отмечал И.Ф. Бларамберг. – Караульный унтер-офицер спрашивал имя и звание прибывшего, записывал все на листок и отводил гостю жилище … В темное время у входа в летний лагерь зажигали большой костер из сложенных в кучу сухих веток – в холодные ночи около него обогревался караул».

Перовский очень любил свою «кочевку». Летом 1854 г. он писал своему московскому другу А.Я. Булгакову «о прелестном уголке, который я себе устроил в Башкирии. Вам приходится восхищаться природой в Сокольниках, но как жалки показались бы они Вам после здешних величавых дубрав и необозримых лугов! В садах Ваших заботливый уход за цветами, а здесь цветы эти растут сами собою и сменяют друг друга во все время с мая месяца до конца сентября. И какие места, какие виды открываются перед Вами, если Вы не поленитесь сесть на коня и поехать по одной из бесчисленных лесных тропинок, ведущих на соседние вершины! Его величество не пожалел бы миллионов, если бы представилась возможность посредством денег перенести в Царское Село или Петербург одно их этих мест, которыми Господь Бог так щедро наградил оренбургского губернатора. Не подумайте что я преувеличиваю. На веку моем я видел много прекрасных картин природы, и ни одной, которая могла бы идти в сравнение с здешними …».

В трудных военных походах в Средней Азии Перовский лелеял мечту о своей «кочевке» в Башкирии. Во время продвижения к Кокандскому ханству он писал генералу Н.В. Балкашину: «17 июня 1853 г. Будущий форт Казалы. … Если бы ты мог понять, как я тебе завидую, когда ты говорил мне, что едешь на мою кочевку. Право бы, отдал часть малого числа дней, которые мне остается отживать, чтобы перенестись туда. Какая прелесть должна быть теперь расчищенная роща! Надеюсь найти новые строения». А в письме от 8 августа сообщал: «Если я приеду не совершенно без сил, то нисколько не медля, на другой же день, отправлюсь на кочевку» и просил заранее протопить баню, которая помогала ему от удушья.

Перовский высоко ценил и воинское мастерство, и искусство башкир. Они участвовали в военных походах на Хиву и Коканд, экспедиционных выездах в казахскую степь. Они участвовали во всех военных парадах, которые устраивал губернатор по случаю пребывания в крае именитых гостей, и в народных праздниках. На свою «кочевку» губернатор приглашал кантонных начальников и рядовых башкир, которые демонстрировали столичным гостям скачки на лошадях, соревнования борцов. «Выступали и башкирские артисты, – вспоминал И.Ф. Бларамберг, – т.е. музыканты, игравшие на кубызе, национальном инструменте».

Оценку «кочевок» В.А. Перовского находим в упомянутых «Заметках по истории Оренбургского края» И.В. Чернова: «Живя на кочевке среди башкир, он Перовский изображал из себя полновластного царского наместника; в жизни его и его штата являлись излишества: устраивались для башкир праздники, скачки, угощения для привлечения башкир к русскому правительству, ибо они видели заботливость о них, а не то принижение, какое было прежде и после Перовского».

Летнюю резиденцию губернатора посещали такие высокопоставленные чиновники как министр внутренних дел и министр уделов, управляющий Кабинетом и Академией художеств генерал от инфантерии и генерал-адъютант граф Л.А. Перовский, старший брат Василия Алексеевича; товарищ (заместитель) военного министра генерал-лейтенант и генерал-адъютант А.А. Катенин, назначенный Оренбургским и Самарским генерал-губернатором после Перовского; чиновник Министерства иностранных дел ориенталист В.В. Григорьев, прикомандированный к Перовскому. В 1854 г. за труды по востоковедению он был избран член-корреспондентом Петербургской Академии наук и тогда же назначен председателем Оренбургской пограничной комиссии. В дружбе с Перовским, гостьей его «кочевок» была графиня А.Н. Толстая, двоюродная тетка Льва Николаевича Толстого, подолгу жившая в Оренбурге у своего брата И.А. Толстого, адъютанта В.А. Перовского в 1840–1842 гг., с 1851 г. – начальника штаба Оренбургского казачьего войска. Именно с ней Лев Николаевич делился своими творческими планами: «У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время – Перовского, – писал он в 1878 г. – … все, что касается его мне ужасно интересно, и должен Вам сказать, что это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично». Лев Николаевич изучал присланные теткой письма Василия Алексеевича, собирал документальные материалы 30–50–х годов XIX в. (Толстой Л.Н. ПСС. Т. 17. М., 1992. С. 248–252).

Башкирские праздники, устраиваемые В.А. Перовским, производили впечатление на его гостей. К сожалению, хозяин не давал разрешения на публикацию каких–либо материалов с его «кочевки». 8 сентября 1856 г. к генерал-губернатору обратился известный писатель и публицист М.Л. Михайлов, приехавший в Башкирию в составе литературно-этнографической экспедиции: «… представляю вниманию Вашего сиятельства небольшую статью, написанную мною … для «С–Петербургских Ведомостей» о башкирском празднике, при котором я имел удовольствие присутствовать на Вашей кочевке. Я счел долгом испросить Вашего позволения на ее напечатание. Поправки, которыя может быть угодно будет сделать в ней Вашему сиятельству, я приму за знак особенного Вашего внимания». Через заведующего канцелярией Перовский передал запрет на публикацию. 26 сентября Михайлов сообщал в канцелярию генерал-губернатора: «Желание его сиятельства, чтобы с кочевки его я ничего не печатал, будет в точности исполнено» (Государственный архив Оренбургской области).

С большим вниманием и уважением В.А. Перовский относился к башкирскому народу. В своих письмах друзьям он писал: «мои башкиры», и в отчетах императору так характеризовал их: «Воинские качества: сметливы, проворны, отличные наездники, не знают усталости, ни опасности и слепо повинуются воле начальства … Это, государь, одни из усерднейших и надежнейших слуг Вашего величества в Оренбургском краю».

Потомственный оренбургский казак И.В. Чернов ревниво относился к особо внимательному отношению В.А. Перовского к башкирам: «Следуя раз намеченному взгляду на башкир, граф Перовский в каждом представлявшемся случае желал доказать на самом деле справедливость своего мнения об особенной способности и боевых качествах башкир». (С горечью Чернов отмечал: «Граф Перовский, стремясь поднять башкирский народ, носивший название казачьего войска, очень и очень неблагосклонно относился к Оренбургскому казачьему войску»).

Интересный факт как свидетельство особой приязни Перовского к башкирам, их культуре привел в своих записках генерал от инфантерии Н.Г. Залесов, в 1856 г. служивший в Оренбургском Отдельном корпусе в звании штабс-капитана: «Перовский сидел в покойных креслах, одетый в фантастический, им же придуманный башкирский сюртук …». По наблюдениям академика Н.И. Кокшарова, – «В.А. Перовский умел поставить себя наилучшим образом в управляемом им крае: все не только любили и уважали его, но и боялись. Между местным башкирским и остальным населением он пользовался особенною популярностью, так что его называли не иначе, как В а с и л и й А л е к с е е в и ч».