Данная работа посвящена рассмотрению идиом (фразеологизмов и фразовых глаголов), используемых в жаргоне наркоманов в современном английском языке

Данная работа посвящена рассмотрению идиом (фразеологизмов и фразовых глаголов), используемых в жаргоне наркоманов в современном английском языке.

Не вдаваясь в дискуссию о соотношении и статусе разнородных устойчивых словосочетаний и глаголов-постпозитивов, отметим, что идиоматичность и тех, и других не отрицается исследователями и лексикографами [см., напр.: Arnold 1986: 120; Courtney 1986: 2]. Словарный состав жаргона наркоманов современного английского языка составляют не только отдельные слова, но и устойчивые словосочетания, или фразеологические единицы, которые, наряду с отдельными словами, служат средством выражения понятий. В общелитературном языке фразеологические единицы возникают из свободных словосочетаний, которые в результате долгого и многократного употребления в речи закрепляются в языке как эквиваленты слов в своем переносном значении, и по своей структуре представляют большое разнообразие. В отечественном языкознании получила широкое распространение классификация фразеологических единиц, детально разработанная В.В. Виноградовым [Виноградов 1947]. Классификация основана на учете внутренней структуры словосочетания, степени мотивированности его элементов, то есть выводимости значения целого сочетания из значений его частей, и степени их спаянности, то есть возможности или невозможности заменить или изменить отдельные элементы словосочетания, не нарушая его целостности. На наш взгляд, эту классификацию можно применить и к фразеологии жаргона наркоманов современного английского языка с учетом его специфики.

Наибольшей спаянностью элементов обладают фразеологические сращения, насчитывающие 681 единицу, подавляющее большинство из которых (629 единиц или 92,3 % от общего числа сращений) – названия наркотических веществ и их комбинаций. Смысл целого не вытекает из значения слов-компонентов, поскольку полностью утрачена их семантическая самостоятельность, как утрачена и мотивировка сращения. Эти фразеологические единицы эмоционально окрашены и обладают экспрессивной оценочностью.

Среди многочисленных фразеологизмов, номинирующих наркотические вещества, преобладают единицы с положительной коннотацией. Например, марихуану называют Northern lights, goblet of jam, love nuggets; героин – nice and easy, good and plenty, life saver; ЛСД – wedding bells, California sunshine, angels in the sky; фенциклидин – peace weed, angel mis; метилендиоксиметамфетамин – lovers’ special, herbal bliss; опиум – God’s medicine, dream gum; кокаин – love affair. Небольшую группу составляют сращения, номинирующие наркотические вещества и имеющие отрицательную коннотацию. Например, assassin of youth – марихуана; dead president – героин; black bomber – амфетамин; Bermuda triangle – метилендиоксиметамфетамин; brown bomber – фенциклидин; atom bomb – комбинация марихуаны и героина.

Номинации подлежат приспособления для употребления наркотиков (например, Jefferson airplane – “used match cut in half to hold a partially smoked marijuana cigarette”; space ship – “glass pipe used to smoke crack”; coffee cup – “bag to hold marijuana”; Mother of God – “LSD paper with naked woman on it”; power puller – “rubber piece attached to crack stem”; devil’s dick – “crack pipe”); наркотические вещества в весовом и денежном эквиваленте (например, one bomb – “100 rocks of crack cocaine”; cigarette paper – “packet of heroin”; macaroni and cheese – “$5 pack of marijuana and a dime bag of cocaine”; dub sack – “$20 worth of drugs”); денежные единицы (например, Abe’s cabe – “$5 bill”; coriander seeds – “cash”), наркоманы (например, channel swimmer – “one who injects heroin”; all star – “user of multiple drugs”; bag bride – “crack-smoking prostitute”; thirst monster – “heavy crack smoker”; cabbage head – “an individual who will use or experiment with any kind of drug”; gick monster – “crack smoker”); действия, связанные с употреблением и распространением наркотиков (например, ride the train –“to use cocaine”; laugh and scratch – “to inject a drug”; one and one – “to inhale cocaine”; chase the tiger – “to smoke heroin”; base crazies – “to search on hands and knees for crack”; boot the gong – “to smoke marijuana”; boost and shoot – “to steal to support a habit”; ice cream habit – “occasional use of drugs”; hot rolling – “liquefying methamphetamine in an eye dropper and then inhaling it”); состояния, вызванные употреблением наркотиков (например, yuppie flu – “the ongoing effects of a cocaine-snorting”; cold turkey – “sudden withdrawal from drugs”; around the turn – “having gone through withdrawal period”; up against the stem – “addicted to smoking marijuana”).

Метафоризация фразеологических единств, как и отдельных слов, строится, как правило, на внешнем сходстве и/или сходстве по функции, действию. При этом часто выстраивается цепочка жаргонизмов различной структуры, звенья которой объединены общей семой. Например, одно из жаргонных названий кокаина – snow. В основе метафоризации лежит внешнее сходство: кокаин – порошкообразное вещество белого цвета. Для номинации кокаина в жаргоне наркоманов используются такие фразеологические единства, как big flake, lady snow, snow bird, snow white, Peruvian flake, Florida snow. Лексема sleigh – “a large vehicle pulled by animals, used for travelling over snow” вошла как компонент в жаргонизмы sleigh ride – “cocaine; the drug-induced high resulting from cocaine or heroin usage” и go on a sleigh ride – “to inhale cocaine”. Образность, связанная с понятием снега, севера, лежит также в основе метафорического переосмысления выражения hitch up the reindeers – “to inhale cocaine”.

Когда в общелитературном языке создается фразеологизм, то в нем сохраняется категориально-грамматическая сема, присутствующая в опорном компоненте. Например, to play second fiddle – “to be in a lower position or rank than someone else”, a skeleton in the cupboard – “an embarrassing or unpleasant secret about something that happened to you in the past”. Отнесенность всего фразеологизма к той или иной части речи, как правило, совпадает с отнесенностью его структурного стержня. В жаргоне наркоманов, наряду с фразеологизмами, построенными по общеязыковым законам, есть единицы, в значении которых категориально-грамматическая сема, присутствующая в опорном компоненте, преобразуется в сему другой части речи, в результате чего происходит затемнение значения. Например, fresh kill – “to steal someone’s drugs (N → V), behind the scale – “to weigh and sell cocaine” (N → V), Johnny go fast – “speed”(sl. for amphetamine) (V + Adv → N). Это еще раз подтверждает положение о ведущей роли коспиративной функции в жаргоне наркоманов.

Третья группа фразеологизмов, насчитывающая 158 единиц, – это фразеологические сочетания. Они отличаются от единств тем, что одно из входящих в них слов употребляется в своем прямом значении. Второе слово может быть употреблено в переносном значении. Именно оно и придает образность всему сочетанию.

Подавляющее большинство фразовых глаголов обозначают действия, связанные с употреблением наркотиков. Например, to get off – “to start a journey” в жаргоне наркоманов приобретает значение “to inject a drug” – приняв наркотик, человек как бы отправляется в путешествие в другие миры, уходит от действительности. Другие примеры: to double up – “to share something, especially a bedroom” > (about a crack dealer) “to deliver an extra rock as a marketing ploy to attract customers”; to fire up – “to make someone feel very excited or interested in something” > “to smoke marijuana”; to get down – “to succeed in swallowing something” > “to inject a drug”; to clear up – (of weather) “to become fine” > “to stop drug use”; to get through – “to come to the end of a difficult or unpleasant experience or period of time” > “to obtain drugs”.

Отмечены единичные случаи конверсии фразовых глаголов общелитературного языка, причем значение образованного существительного переосмысляется. Так, единица to double up – “to share something” при конверсии приобретает значение “a $40 rock that can be broken into two $20 rocks”. Ср. также: to toss up – “to decide by tossing a coin” > toss up - “female who trades sex for crack or money to buy crack”; to wake up – “to stop sleeping” > wake up - “a person amphetamine wasted”.

Для обозначения действий, связанных с применением наркотиков, в жаргоне наркоманов используются также глаголы, не употребляемые с послелогом в общелитературном языке. Фразовыми они становятся в жаргоне наркоманов, при этом сохраняется специфика – их значения переосмысляются. Например, to torch – (informal) “to deliberately make a building start to burn” > to torch up – “to smoke marijuana”; to bridge – “to build a bridge over” > to bridge up – “to ready a vein for injection”; to cook – “to prepare food for eating by using heat” > to cook down – “to liquefy heroin in order to inhale it”. Фразовые глаголы могут быть образованы и от жаргонных существительных. Например, жаргонизм toke – “food” послужил основой для фразового глагола to toke up – “to smoke marijuana”, а от жаргонизма blunt – “a large marijuana cigarette” образована единица to blunt out – “to smoke many marijuana cigarettes”.

Для описания состояний, вызванных применением наркотиков, в жаргоне наркоманов используются причастия прошедшего времени переосмысленных фразовых глаголов общелитературного языка, при этом глагольная категориально-грамматическая сема может преобразовываться в сему другой части речи, что приводит к затемнению значения. Например, to chalk up – “to succeed in getting something” > chalked up – “under the influence of cocaine”; to light up – “to become bright with light or colour” > lit up – “high on drugs”, all lit up – “under the influence of drugs”. В нескольких случаях производящей основой послужили коллоквиализмы: to space out – “to stop paying attention and just look in front of you without thinking, especially because you are bored” > spaced out – “high on marijuana”; to hop up – “to increase the power of” > hopped up – “under the influence of drugs”.

Отмечены единичные случаи образования причастий прошедшего времени с послелогом от глаголов общелитературного языка, употребляемых без послелога. Например, to charge – “to load fire-arm” > charged up “under the influence of drugs”; to bat – “to hit the ball with a bat in cricket” > batted out – “apprehended by law”.

Проведенный анализ позволяет нам сделать следующий вывод: образование жаргонизмов фразеологического типа является важным и продуктивным способом формирования и пополнения жаргона наркоманов в современном английском языке. В жаргоне наркоманов представлены все типы фразеологических единиц, присущие общелитературному языку, что, с одной стороны, свидетельствует о влиянии системы языка на использование в жаргоне наркоманов способов номинации, а с другой стороны, о том, что использование в исследуемом жаргоне идиом, значение которых не выводится из значений единиц, входящих в их состав, отражает потребности жаргона в засекречивании информации.

Появление в жаргоне наркоманов специфических по структуре фразовых глаголов также обусловлено намеренным усилением конспиративной функции языкового знака не только с помощью формирования специфического значения, но и при помощи использования необычных в структурном отношении для общелитературного языка номинативных единиц.

Arnold, I.V. The English Word. M., 1986.

Courtney, R. What are Phrasal Verbs. //Courtney, R. Longman Dictionary of Phrasal Verbs. M., 1986.

Виноградов, В.В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке: сб. статей «А.А. Шахматов». М. –Л., 1947.

Мирошниченко, Л.Д. Жаргон наркоманов. Словарь. Русско-английский, англо-русский, двуязычный. М., 2002.

Спиерс, Р.А. Словарь американского сленга. М., 1991.

Addictions & Life Page Drug Related Street Terms/Slang Words. http://www.addictions.org/slang.htm

Encyclopedia of Criminal Language, 1995 (CD).

Hotten, T.C. Slang Dictionary. Yorkshire., 1987.

Lester, B.V. The American Thesaurus of Slang. N.Y., 1943.

Street Terms: Drugs and the Drug Trade. http://www.whitehousedrugpolicy.gov./streetterms.

Э. Бенвенист утверждает, что дискурс – это «функционирование языка в живом общении». Он одним из первых придает слову «дискурс» терминологическое значение, обозначив им «речь, присваиваемую говорящим». Следуя за Э. Бенвенистом, французская лингвистика расценивает дискурс как такой эмпирический объект, с которым сталкивается лингвист, когда открывает «следы субъекта акта высказывания, формальные элементы, указывающие на присвоение языка говорящим субъектом...». Считается, что для Э. Бенвениста термины «язык» и «дискурс» были четко противопоставлены - это два разных, но тесно связанных мира [ЛЭС 1990: 136].

В основе французского варианта анализа дискурса лежит «связь, устанавливаемая между речевой деятельностью и идеологией» [Гийом 1992: 29]. Как отмечает Ю.С. Степанов, «специфику французской школы анализа дискурса составляет обращение к субъекту высказывания «как транслятору социальных конвенций и стереотипов» [Степанов 1995: 73].

М. Пешё разграничивает понятия языка и дискурса: «дискурсные процессы лежат в основе порождения эффектов смысла, тогда как язык представляет собой материальную субстанцию, в которой этот смысл воплощается» [Пешё 1999: 305].

П. Серио считает целесообразным выделить следующие значения термина «дискурс»: 1) эквивалент понятия «речь» (по Ф. Соссюру), т.е. любое конкретное высказывание; 2) единица, по размерам превосходящая фразу; 3) воздействие высказывания на получателя с учетом ситуации высказывания; 4) беседа как основной тип высказывания; 5) речь с позиции говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такую позицию (по Э. Бенвенисту), 6) употребление единиц языка, их речевая актуализация; 7) социально или идеологически ограниченный тип высказываний, например, феминистский дискурс; 8) теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста [Серио 1999: 26 – 27].

Что касается взглядов современных российских ученых на понятие дискурса, отметим, что, например, Лингвистический Энциклопедический словарь определяет дискурс как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [ЛЭС 1990: 136].

Ю.С. Степанов называет дискурс «языком в языке», где действуют особая семантика, синтаксис, словоупотребление; свои правила и свой этикет» [Степанов 1995: 56].

Понятие дискурса ширко используется многочисленными зарубежными исследователями. Так, З. Харрис понимает под дискурсом последовательность высказываний, отрезок текста, больший, чем предложение [Harris 1952].

Заслуживает отдельного рассмотрения точка зрения Ю. Хабермаса на дискурс как на особый идеальный вид коммуникации, осуществляемый в максимально возможном отстранении от социальной реальности, традиций, авторитета и др., имеющий целью критическое обсуждение и обоснование взглядов и действий участников коммуникации [Habermas 1981].

Д. Шиффрин разграничивает три аспекта в трактовке данного понятия:

- с позиции формально или структурно ориентированной лингвистики дискурс определяется как язык выше уровня предложения или словосочетания;

- функционально дискурс мыслится как любое употребление языка в широком социокультурном контексте;

- с точки зрения взаимодействия формы и функции дискурс рассматривается как высказывание, как целостная совокупность функционально организованных, контекстуализированных единиц употребления языка [Schiffrin 1994: 20 – 43].

Приведенные выше подходы к определению понятия дискурса не противоречат друг другу, но дополняют и придают данному феномену статус объекта междисциплинарного изучения. Т. Милевская в связи с этим указывает, что представление о процессах порождения и понимания текста невозможно без опоры на коммуникативную ситуацию. Мнение исследователя представляется одним из наиболее убедительных. Вслед за Т. Милевской под дискурсом мы понимаем совокупность речемыслительных действий коммуникантов, связанных с познанием, осмыслением и презентацией мира говорящим и осмыслением, реконструкцией языковой картины мира продуцента реципиентом [Милевская 2008: 2].

Следует отметить, что соотношение понятий «дискурс», «текст» и «речь» представляет собой давний предмет научных дискуссий. Оппозиция «письменный текст/устный дискурс» сводит понятия к двум формам языковой действительности [Гальперин 1981; Hoey 1983; Тураева 1986]. Однако сами сторонники такого разграничения отмечают его «неадекватность» [Hoey 1983: 11].

В.В. Богданов предлагает рассматривать речь и текст как два аспекта дискурса. «Не всякая речь поддается текстовому перекодированию, и далеко не любой текст можно «озвучить», – утверждает исследователь [Богданов 1990: 3]. Вследствие этого дискурс понимается широко – как все, что говорится и пишется, другими словами как «речевая деятельность», представляющая собой в то же время и «языковой материал», причем в любой его репрезентации – звуковой или графической. Текст (в узком смысле) понимается как «языковой материал, фиксированный на том или ином материальном носителе с помощью начертательного письма (обычно фонографического или идеографического). Таким образом «речь» и «текст» будут видовыми по отношению к объединяющему их родовому термину «дискурс» [Богданов 1990: 5 – 6].

Т. Милевская предлагает следующий подход, сближающий текст с высказыванием: текст понимается как статическая имманентно связная (и цельная) промежуточная стадия дискурса, любой протяженности языковых знаков, заключенная между двумя остановками в коммуникации, инициируемыми продуцентом или реципиентом [Милевская 2008: 3]. Такое видение игнорирует принципиальное для статического анализа языка различие между письменным и устным модусами.

Исходя из вышесказанного, текст рассказов Рене Госсини, объединенных общим названием «Маленький Николя» (René Goscinny «Le Petit Nicolas») может быть рассмотрен в качестве дискурса, а его отдельные отрывки, связанные с определенными обстоятельствами и моментами общения действующих лиц, могут быть отнесены к некоторым институциональным типам дискурса, в частности, к педагогическому. Подчеркнем, что последний является видом институционального дискурса. С позиций социолингвистики, В.И. Карасик выделяет два основных типа дискурса: персональный (личностно-ориентированный) и институциональный [Карасик 2000: 6]. В первом случае говорящий выступает как личность во всем богатстве своего внутреннего мира, во втором случае – как представитель определенного социального института.

Применительно к современному обществу, по-видимому, можно выделить следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный. Этот список можно изменить или расширить, поскольку общественные институты существенно отличаются друг от друга и не могут рассматриваться как однородные явления, кроме того, они исторически изменчивы, могут сливаться друг с другом и возникать в качестве разновидностей в рамках того или другого типа [Карасик 2000: 6-8].

Для описания конкретного типа институционального дискурса В.И. Карасик считает целесообразным рассмотреть его следующие компоненты:

1. 
   участники,
   
2. 
   хронотоп,
   
3. 
   цели,
   
4. 
   ценности (в том числе и ключевой концепт),
   
5. 
   стратегии,
   
6. 
   материал (тематика),
   
7. 
   разновидности и жанры,
   
8. 
   прецедентные (культурогенные) тексты,
   
9. 
   дискурсивные формулы [Карасик 2000: 15].
   

... elle a demandé à Alceste de cesser de manger quand l’inspecteur serait là et elle a dit à Clotaire, qui est le dernier de la classe, de ne pas se faire remarquer...

Или: