Имя Иоганна Вольфганга Гёте, величайшего поэта Германии и одного из замечательнейших ее мыслителей, принадлежит к лучшим именам, которыми гордится человечество

Не олимпийское беспристрастие, а борьбу, упорные поиски истины всеми доступными путями и средствами - вот что на деле означала универсальность Гёте. Его обращение к различнейшим литературным жанрам и научным дисциплинам теснейшим образом связано с его страстным стремлением разрешить на основе все более обширного опыта постоянно занимавший его вопрос: как должен жить человек, ревнуя о высшей цели? «Вступая в общение с безграничной, неслышно говорящей природой», пытливо вникая в ее «открытые тайны», Гёте твердо надеялся постигнуть заодно и «загадку» исторического бытия человечества.

Гёте с ранних лет и до гробовой доски всем сердцем любил простой народ, уважал его труд, его телесную и нравственную силу. Никакие пороки и неблаговидности, бытовавшие в народе, не могли смутить его. Он умел отличать здоровое зерно в простом человеке от наносного, дурного, что пристало к нему под воздействием гнусной немецкой действительности, беспросветной нищеты и рабской зависимости. Гёте любил наблюдать трудовую и семейную жизнь простых людей - крестьянина, лесничего, горнорабочего. Для Гёте народ не был абстрактным понятием, как, скажем, для Вольтера, никогда не забывавшего о своем превосходстве над непросвещенным простолюдином.

Такая связь с народом, тесная солидарность с ним, с его жизненными интересами, с его радостями и горестями и составляла прочную основу духовного демократизма Гёте, всего его творчества, проникнутого высоким гуманизмом, да и всей его (во многом неудачно сложившейся) общественно-политической деятельности. Не случайно, конечно, что все созданные им наиболее обаятельные и трогательные образы - Гретхен (Фауст) и Клерхен (Эгмонт), Марианна (Вильгельм Мейстер), Филимон и Бавкида (5-е действие, второй части Фауста) - выходцы из народа. И все они гибнут, столкнувшись с беспощадным строем угнетателей. Такова концепция трагического, выстраданная великим поэтом.

И все же картина лучшего будущего («Народ свободный на земле свободной») не померкла в душе создателя «Фауста». Но отныне она рисовалась воображению поэта лишь в отдаленной перспективе всемирной истории человечества.

Кто жил, в ничто не обратится!

Повсюду вечность шевелится,

Причастный бытию блажен!

Оно извечно...

Гёте
Иоганн Вольфганг Гёте — основоположник немецкой литературы Нового времени, мыслитель и естествоиспытатель, иностранный почетный член Петербургской АН (1826). Родился в старом немецком торговом городе Франкфурте-на-Майне в семье зажиточного бюргера Иоганна Каспара Гёте 28 августа 1749 года, умер 22 марта 1832 года в Веймаре. Отец Гёте был педантичным, требовательным, честным человеком. От него сыну передались тяга к знаниям, скрупулёзное внимание к деталям, аккуратность и стоицизм. Мать привила своему сыну любовь к сочинению историй, она была для Гёте образцом сердечной теплоты, мудрости и заботы.

Дом Гёте был хорошо обставлен обширной библиотекой, благодаря которой писатель рано познакомился с «Илиадой», с «Метаморфозами» Овидия, прочитал в оригинале сочинения Вергилия и многих поэтов-современников. Его отец был из тех, кто не удовлетворив собственные амбиции, стремился предоставить больше возможностей детям и дал им полноценное образование.

Иоганн Гёте рано проявил склонность к поэтическому творчеству. Семи-восьми лет он уже владел древними языками - латинским и греческим, выучился кроме немецкого языка, ещё французскому, и итальянскому. Иоганн также получил уроки танцев, верховой езды и фехтования. Под руководством отца писал латинские и немецкие рассуждения на нравоучительные темы, увлекался красотами природы, слагал наивные стихи и затейливые сказки во вкусе тех, что мастерски сочиняла для него мать. В возрасте шестнадцати лет Гёте отправился в Лейпцигский университет, круг своего высшего образования завершил в Страсбургском университете в 1770 году, где защитил диссертацию на звание доктора права. Также он увлекается оккультной философией, астрологией, изучает средневековые алхимические трактаты. В 1769 выходит его первый печатный сборник стихов «Новые песни».

В начале 1770 года начинающий поэт отправляется в Страсбург, чтобы продолжить свои занятия юриспруденцией. Кроме того, Гёте посещает лекции по химии, медицине, филологии. В Страсбурге происходит знакомство Гёте с Фридерикой Брийон, дочерью пастора в Зазенгейме. Письма в стихах, так называемые «Зазенгеймские песни», адресованные возлюбленной, были опубликованы в 1775 году. Центральной темой Песен (впервые в немецкой литературе) являются юношеские переживания, что составляло резкий контраст предшествующей литературной традиции.

В сентябре 1770 г. в Страсбург приезжает философ и критик И. Г. фон Гердер, который пробуждает в Гёте интерес к готической архитектуре и к народной поэзии. Гёте читает Гомера, Оссиана, кельтский эпос. У философа начинающий поэт перенимает критическое отношение к господствовавшему в то время на немецкой сцене французскому театру. В качестве противовеса «разумному» театру французского классицизма, Гердер указывает Гёте на театр Шекспира, который приносит классицистические принципы построения драматического произведения в жертву естественному, эмоциональному выражению.

Во многом опираясь на шекспировскую драматическую традицию, по возвращении из Страсбурга во Франкфурт в ноябре 1771 года Иоганн Гёте создает свою первую значительную пьесу «Гец фон Берлихинген» (поставлена в 1774). Гец фон Берлихинген - реальный исторический персонаж, которым Гете заинтересовался во время работы над своей диссертацией по вопросам истории государственного права XV и XVI веков. Берлихинген, воевавший на стороне крестьян во время Великой крестьянской войны (1524-1526), воплощает собой идеальный тип «благородного немца», героя-патриота, мудрого, искреннего, мужественного, одержимого жаждой свободы. Гец, каким его изобразил поэт, был воспринят современниками как образец для подражания, а сама пьеса стала своего рода манифестом «бури и натиска», политически ангажированного движения молодых литераторов, сформировавшегося вокруг Гердера и И.Г. Мерка. Совместно с другими участниками движения, Гёте принимает участие в написании памфлета «О немецком духе и искусстве» (1773), программном документе движения [1, с. 51].

Изыскатели Гёте делают предварительные выводы о том, что его ранние произведения отмечены чертами подражательности. Комедия «Die Mitschuldigen» (Совиновники), пастораль «Die Laune des Verliebten» (Каприз влюблённого), стихотворения «К луне», «Невинность» и другие входят в круг литературы рококо. Гёте пишет ряд тонких произведений, не открывающих, однако, его самобытности. Как и у поэтов рококо, любовь у него - чувственная забава, олицетворенная в резвом амуре, природа - мастерски выполненная декорация; он талантливо играет присущими поэзии рококо поэтическими формулами, хорошо владеет александрийским стихом и т.п. Перелом в творчестве намечается именно там, где Гёте встречается с Гердером, знакомящим его со своими взглядами на поэзию и культуру. Заинтересовывается народной поэзией, в подражание которой пишет стихотворение «Heidenröslein» (Степная розочка) и другие, Оссианом, Гомером, Шекспиром (речь о Шекспире - 1772), находит восторженные слова для оценки памятников готики — «Von deutscher Baukunst D. M. Erwini a Steinbach» (О немецком зодчестве Эрвина из Штейнбаха, 1771). Ближайшие годы проходят в интенсивной литературной работе, чему не может помешать юридическая практика, которой Гёте вынужден заниматься из уважения к отцу.

Весной 1774 г., полностью отгородившись от внешнего мира, за четыре недели, Гёте пишет «Страдания юного Вертера», первое значительное произведение новой немецкой литературы. Роман Гёте продолжал традиции сентиментального романа в письмах, получившего распространение во второй половине XVIII века (образцовым произведением эпистолярного жанра в то время считался роман Ж.-Ж. Руссо «Юлия, или Новая Элоиза»). Но если многотомные эпистолярные романы составляла переписка сразу всех героев, то в «Вертере» ведущая роль принадлежит одному человеку. Более того, в «Вертере» описание внутренней жизни одного человека сочетается с картинами обыденной бюргерской жизни. Гёте революционным образом соединяет две литературные традиции, ведь романы, описывавшие повседневную жизнь, составляли традицию иную, нежели романы, рассказывавшие историю души. В первом романе Гёте бытие «внутреннего человека», его духовное развитие, трагедия его любви и смерти, разворачиваются на фоне повседневной жизни провинциального городка [2, с. 87].

Создававшийся в эпоху Просвещения, когда главенство разума над чувством не ставилось под сомнение, роман Иоганна Гёте стал своего рода откровением. Главной темой «Вертера» является любовь во всех ее проявлениях. Заглавие романа очевидным образом отсылало читателей к литургической формуле, применяемой к страданиям Иисуса Христа. Любовь простого человека получает в романе религиозное значение, помогает ему осознать свою индивидуальность, обрести внутреннюю свободу. Но осознание собственной индивидуальности, а значит, и определенной ограниченности, и приводит Вертера к самоубийству: в смерти герой преодолевает ограниченность физического мира, ограниченность своей любви, растворяется в бесконечной природе.

Опубликованный в конце лета 1774 года «Вертер» имел феноменальный успех в Германии и за ее пределами. Роман сразу же был переведен на многие европейские языки. Его восторженно приняло новое поколение европейской молодежи, тем не менее, он вызвал ожесточенную критику со стороны просветителей и церковных служителей, которые посчитали произведение молодого автора апологией самоубийства.

Не поэзию «мировой скорби» желал Гёте насадить в родной литературе, создавая «Вертера» и набрасывая первые сцены «Фауста», он подводил итоги раннего периода своей жизни, полного колебаний, беспокойного искания истины и счастья.

Летом 1775 г. Иоганн Гёте знакомится с наследным принцем, герцогом Саксонии-Веймара Карлом Августом. Это случайное сближение имело важные последствия и открыло собой новый период в жизни Гёте. В ноябре того же года Гёте переезжает в Веймар, где почти безвыездно проведет вторую половину своей жизни. Первые десять лет пребывания в Веймаре Гёте принимает активное участие в политической жизни герцогства, назначается «президентом палаты», что в Веймаре было равносильно первому министру. В разные времена поэту приходилось стоять во главе горного ведомства, военной комиссии, заботиться о школах, о народном здоровье и о путях сообщения, с 1791 года заведовать театром и в особенности проводить меры, улучшавшие положение народа, слишком еще отягощенного остатками феодализма. Прекрасные черты юного полубога, каким его изображают портреты из франкфуртского или страсбургского времени, переходили в строгие и глубокомысленные линии дела правителя-философа. Хотя избыток практического дела отвлекал от оживленной литературной деятельности, и за первые годы жизни в Веймаре число новых произведений было незначительно, он с любовью возвращался к пересмотру Фауста, первый прозаический набросок которого был уже готов (случайно он отыскан в Дрездене, в 1887 году, в бумагах семьи Gochhausen, и издан Эрихом Шмидтом в Веймаре) или набрасывал планы романов и трагедий, предоставляя их разработку более благоприятному будущему. В это время задуманы «Вильгельм Мейстер», «Ифигения в Тавриде», «Торквато Тассо» и «Эгмонт» в его первой редакции, возвеличившей народного вождя, готового пожертвовать жизнью за общее благо. Наиболее значительными лирическими произведениями этого периода являются т.н. «Стихи к Лиде» и баллады, в которых преобладают мотивы таинственной сущности природы, приносящей счастье и одновременно губительной [3, с. 191].

Сближение Гёте с госпожой фон Штейн значительно содействовало его нравственному и художественному перерождению. В своей подруге он нашел свою сверстницу по интересам и стремлениям, способную понять и поддержать его. Ей он диктовал свои произведения, с нею обменивался мыслями даже о научных вопросах. При ее содействии сгруппировал он в Веймаре кружок даровитейших писателей (Гердера, Виланда и других) и развитых женщин, вскоре прославленный во всей Германии и неистощимый в изобретении литературных работ, любительских спектаклей, издании рукописных журналов. Также здесь происходили отныне его работы по естествознанию, особенно оживившиеся с тех пор, как, стоя во главе управления лесами и рудными горами, постоянно соприкасаясь со специалистами и простыми рудокопами и лесничими, он еще ближе подошел к природе и узнавал ее жизнь. Работы и наблюдения по геологии и минералогии, ботанические исследования, занятия остеологией возродили интерес, сказывавшийся у него еще в ранней молодости и переходивший теперь в настоящую страсть. Редко соединимые дарования художника и общественного деятеля осложнялись в нем талантом натуралиста, способного среди дилетантических работ делать открытия и пробивать новые пути.

Таким образом, реакцией на бурные политические события эпохи (Великая французская революция, франко-прусские войны) становятся попытки Гёте устраниться от литературной деятельности: он все больше времени уделяет изучению естественных наук, занимается физикой, ботаникой (трактат «Опыт метаморфозы растений», 1790), анатомией. В 1784 году Гете открывает межчелюстную кость у человека.

Осенью 1786 года, уставший от обязанностей при дворе Иоганн Гёте тайно покидает Веймар. Взяв с собой рукописи некоторых произведений, он направляется в Италию. Не для того только, чтобы на месте изучать памятники античного искусства (как он это заявлял), но для того, чтоб подготовить свой переход в частную жизнь и возврат к творчеству, и вместе с тем, чтоб предпринять путешествие в Италию, задуманное давно, быть может - еще в раннем детстве, под влиянием восторженных воспоминаний отца об этой стране. Целый мир новых и чарующих впечатлений открылся перед ним. Чудеса искусства и природы, дух великой старины, оживавшей для него из римских развалин, нежные картины юга наполняли его душу светом и отрадным спокойствием. Все уносило его далеко от современности, в область чистого искусства, к поклонению красоте, в бесконечные философские грезы. Возврат к политике был немыслим.

Результатом двухлетнего пребывания в Италии, во время которого Гёте предается изучению античного и классического искусства, становится перелом в мировоззрении поэта: Гёте приходит к выводу о необходимости гармоничного соединения чувства и разума в рамках строгой завершенной формы. В Риме Гёте переделывает драмы «Ифигения в Тавриде» (1779-1786), «Торквато Тассо» (1780-1789) и «Эгмонт» (1788) в соответствии со своими новыми художественными принципами.

С итальянского путешествия Иоганна Гёте начинается эпоха «веймарского классицизма» (1786-1805) в немецкой литературе. После того как Гёте с 1788 года возвращается из Италии в Веймар, Карл-Август освобождает поэта от большей части придворных обязанностей, предоставив ему полную свободу деятельности.

Последнее десятилетие XVIII и первые годы XIX века проходят под знаком тесного сотрудничества Гёте и Фридриха Шиллера, которое продолжилось вплоть до смерти Шиллера. По совету Шиллера Гете завершает работу над первым романом о Вильгельме Мейстере («Годы учения Вильгельма Мейстера», 1793-1796), возобновляет работу над «Фаустом». Вместе они пишут цикл эпиграмм «Ксении», работают над балладами (шиллеровские баллады «Ивиковы журавли», «Кольцо Поликрата», «Коринфская невеста» Гёте).

В 1808 году Иоганн Гёте вновь переживает тяжелый душевный кризис. Гёте ненадолго покидает Веймар и отправляется в Карлсбад, где диктует первые главы романа «Избирательное сродство» (1809), который можно считать предвестником немецкой интеллектуальной прозы ХХ века. Гёте переносит химический термин «избирательного сродства» - явления случайного притяжения элементов на сферу человеческих отношений с тем, чтобы показать действенность и единство стихийных законов природы не только в области химических наук, но и в «царстве разума», а также в мире любви. В этом произведении исключительная философская глубина сочетается с простотой и ясностью повествования, а каждая, даже самая незначительная, деталь описания имеет символический смысл, ведь и в обыденной жизни, — так утверждает Гёте — все простое наполнено символическим значением, которое не всегда можно понять [4, с. 105].

В 1811 году Иоганн Гёте публикует книгу своих воспоминаний «Поэзия и правда». Старость - пора собирания воспоминаний, и Гёте отдал дань этой распространенной привычке, искусно соединив, в примечательной автобиографии: «Из моей жизни», действительно пережитое с пригрезившимся и сочиненным. Оттуда второе, наиболее знаменитое название этой книги – «Правда и вымысел». В 1819 году на свет появляется «Западно-восточный диван», уникальный поэтический сборник, в котором Гёте предпринимает попытку синтеза культурных традиций Запада и Востока. Старость также - время тихого кабинетного труда, - и Гёте пересмотрел и развил тогда свои естественнонаучные работы, обнародовал свои наблюдения над «метаморфозой растений» и свою «Farbenlehre». Бесконечно расширял свою эрудицию, развив, например, изучение восточной поэзии (результатом явился сборник подражаний арабским и персидским поэтам) с интересом следил за важнейшими явлениями европейских литератур, удивляясь Байрону, отстаивая его «Дон-Жуана» от нападок, приветствуя лучшие произведения французских романтиков, Пушкина, Манцони, Мицкевича, критические труды Карлейля и Сент-Бёва, не зная расовых различий и предубеждений, и молодея духом при виде новых ростков жизни.

В 1829 году выходит вторая часть гетевского романа о Вильгельме Мейстере. Если в первом романе о Мейстере, продолжавшем традиции «воспитательного романа» К.М. Виланда, герой образовывается через постепенное познание окружающего мира, искусство и любовь, то в романе «Годы странствия Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся», идеал всестороннего развития личности отбрасывается. Главным признается практический вклад отдельной личности в общее развитие цивилизации (так, Вильгельм, отказывается от идеи стать актером и изучает хирургию). Роман «Годы странствия» интересен тем, что в нем почти отсутствует последовательное развитие сюжета. Он состоит из множества фрагментов, внешне разнородных, но связанных между собой сложной системой внутренних смысловых отношений.

Незадолго до смерти в 1831 году Иоганн Гёте завершает трагедию «Фауст», работа над которой заняла почти шестьдесят лет. Сюжетным источником трагедии послужила средневековая легенда о докторе Иоганне Фаусте, заключившем договор с дьяволом, чтобы получить знание, с помощью которого можно было бы превращать неблагородные металлы в золото. Гёте наполняет эту легенду глубоким философским и символическим значением, создав одно из самых значительных произведений мировой литературы.

Заглавный герой драмы Гёте преодолевает чувственные соблазны, уготованные Мефистофелем, его стремление к знаниям является стремлением к Абсолюту, а Фауст становится аллегорией человечества, с его неукротимой волей к знанию, созиданию и творчеству. В этой драме, художественные идеи Гёте тесно переплетены с его естественнонаучными представлениям. Так, единство двух частей трагедии обусловлено не принципами классической драматургии, но построено на понятиях «полярности» (термин, который Иоганн Гёте ввел в своей работе «Учение о цвете» (1805) для обозначения единства двух противоположных элементов в одном целом), «прафеномена» и «метаморфозы» - процесса постоянного развития, который является ключом ко всем явлениям природы. Если первая часть трагедии напоминает бюргерскую драму, то во второй части тяготеющей к барочной мистерии. Сюжет теряет внешнюю логику, герой переносится в бесконечный мир Вселенной, на первое место выходят мировые отношения. Эпилог «Фауста» показывает, что действие драмы никогда не закончится, ибо его составляет история человечества.

Но при всем том заключительная часть трагедии, этой неразлучной спутницы поэта в течение шестидесяти лет, пережившей с ним все фазы его развития, гармонически заканчивает его жизнь и деятельность, начавшиеся в эффектном блеске себялюбивой гениальности и завершившиеся апофеозом жизни для других. Тихо догорала жизнь старца, все еще способного к таким величавым мечтаниям. Он спокойно думал о смерти, повторяя последние стихи из известного своего стихотворения: «Подожди немного, отдохнешь и ты», утром в день кончины еще любовался чудесной весной, просил принести ему несколько книг для новых работ, потом, опустившись от утомления в кресло, безмятежно «смежил орлиные очи». Это было 22 марта 1832 году [5, с. 6].

Небогатая внешними событиями, но поразительная по силе и разнообразию внутреннего содержания, жизнь Гёте охватила все, что только может привлекать человеческий дух: поэзию и науку, практическое дело и мировые проблемы, народничество и космополитизм, тайны искусства и исследование природы, психологию личности и гуманные всечеловеческие идеалы. Нет ни одной отрасли литературы, где он не оставил бы по себе глубокого следа. Психологический роман XIX века подготовлен Вертером, бытовая повесть – «Вильгельм Мейстером». Гёте, как лирик - предтеча свободной и искренней поэзии позднейших поколений. Драму он своим Фаустом поднял до небывалого значения, сделав ее выражением стремлений, тревог и сомнений не одной эпохи, а всего человечества, наконец, дал образцы тонкой критики. В искусстве к нему сводятся такие противоположности, как оживление симпатий к античному творчеству и изучение национальной художественной старины. В народничестве он требует себе почетного места, как знаток прошлого, его духа, языка, преданий, и прекрасный его реставратор. В изучении природы он, по меткому замечанию Гельмгольца, остается художником, скорее способен к догадкам и предчувствиям законов. А увлечение природой, сливаясь с философскими стремлениями, делает его одним из замечательнейших поэтов-пантеистов. Мелочи придворной жизни, остатки условности и формализме, уцелевшие от старой школы, капризы избалованного поклонением всеобщего кумира, противоречия, встречаемые иногда и в его литературных вкусах и в политических воззрениях, не раз вспоминались и всегда будут вспоминаться, когда люди будут творить суд над Гёте. И как человек, и как писатель он несвободен от недостатков, из множества его произведений не все перейдут к позднейшим векам. Страстные нападки «молодой Германии» и в особенности Бёрне уступили теперь место объективному изучению жизни и деятельности Гёте, опирающемуся на массу материала, совершенно неведанного в 30-х или 40-х годах. Если в последнее время в Германии стало заметно неумеренное, фанатическое увлечение Гёте, настоящий культ его, выражающийся в благоговении к малейшим из его произведений или незначительнейшим его поступкам, то, как это доказал Дюбуа-Реймон в академической речи настала наконец пора, когда потомки начинают узнавать «настоящего Гёте». Как бы то ни было, ряд совершенных творений, вечно правдивая исповедь Фауста, наконец, предсмертный завет поэта, ставящий всего выше деяние, жизнь для других - все это останется чудным видением, когда-то поразившим мир и способным поднять веру в силы человеческого духа. Такой всечеловек мог безмятежно забыться вечным сном, он действительно «совершил в пределе земном все земное» [5, с. 3].

Гёте отчетливо сознавал, сколь многим он обязан своему времени, какое мощное воздействие на него оказали «грандиозные сдвиги в мировой политической жизни», как сказано им в предисловии к «Поэзии и правде», его знаменитой автобиографии. Но он же ясно уразумел, что буржуазно-капиталистическое мироустройство не является последним словом Истории. Прельстительный лозунг, провозглашенный Великой французской революцией - свобода, равенство, братство, - не был ею претворен в живую действительность. «Из трупа поверженного тирана, - говоря образным языком Гёте, - возник целый рой малых поработителей. Тяжкую ношу по-прежнему тащит несчастный народ, и в конце концов безразлично, какое плечо она ему оттягивает, правое или левое».

«У меня громадное преимущество, — говорил Гёте Эккерману, — благодаря тому, что я родился в такую эпоху, когда имели место величайшие мировые события, и они не прекращались в течение всей моей длинной жизни, так что я живой свидетель Семилетней войны, отпадения Америки от Англии, затем Французской революции и, наконец, всей наполеоновской эпохи, вплоть до гибели героя и последующих событий. Поэтому я пришёл к совершенно другим выводам и взглядам, чем это доступно другим, которые сейчас только родились и которые должны усваивать эти великие события из непонятных им книг». Не отрицая неоспоримых заслуг Первой французской буржуазной революции перед человечеством, Гёте отнюдь не считал достигнутого ею чем-то незыблемым. «Время никогда не стоит на месте, жизнь развивается непрерывно, человеческие взаимоотношения меняются каждые пятьдесят лет, - так говорил он своему верному Эккерману, - Порядки, которые в 1800 году могли казаться образцовыми, в 1850 году, быть может, окажутся гибельными». Прошлым становилась и Великая революция, да она отчасти уже и стала им еще при жизни Гёте. И, как все отошедшее в прошлое, станет и она «прилагать старые закостенелые мерки к новейшим порослям жизни... Этот конфликт между живым и отжившим, который я предрекаю, будет схваткой не на жизнь, а на смерть». Живого, идущего на смену отжившему, не остановить ни «запретами», ни «предупредительными мерами» [4, с. 76].

Больше всего возмущало Гёте, когда его называли «другом существующих порядков». «Ведь это почти всегда означает быть другом всего устаревшего и дурного». С юных лет и до глубокой старости Гёте был великим тружеником и притом на самых различных поприщах деятельности. Недаром выдающийся русский ученый Климент Аркадиевич Тимирязев говорил о нем, что он «представляет, быть может, единственный в истории человеческой мысли пример сочетания в одном лице великого поэта, глубокого мыслителя и выдающегося ученого». В сферу его исследований и научных интересов входили геология и минералогия, зоология и ботаника, анатомия и остеология, акустика и физиологическая оптика; и в каждой из этих областей естествознания Гёте развивал столь же самостоятельную, новаторскую деятельность, как в привычной ему сфере поэзии.

В такой универсальности Гёте иные его биографы и исследователи XIX века видели только заботу «великого олимпийца» о всестороннем гармоническом развитии собственной личности. Плеханов решительно высказался против такого понимания универсальности великого немецкого поэта и мыслителя. «Индивидуальность Гёте должна быть заново изучена, - писал он в своей рецензии на повторное издание книги А. Шахова «Гёте и его время», - и обязательно вразрез с устаревшим мнением о его мнимом равнодушии «к юдоли печали и скрежета зубовного» (то есть к нуждам простого народа). Иначе как с этим совместишь такие высказывания поэта, как «Падения тронов и царств меня не трогают; сожженный крестьянский двор - вот истинная трагедия», или слова Фауста из знаменитой сцены «У ворот»:

А в отдаленье на поляне

В деревне пляшут мужики.

Как человек, я с ними весь:

Я вправе быть им только здесь.

(Перевод Б. Пастернака)

1. 
   Автобиография Гете И. В.- М.: Захаров, 2003. – 736 с.
   

3. Фишер, Куно. Фауст Гете: Возникновение и состав поэмы / Пер. И.Д. Городецкого М. 1887г. Издание В.Н. Маракуева. [3], III, 228 с.

4. Штейнер Р. Мировоззрение Гёте: Пер. с нем. — СПб.: Деметра, 2011. – 192 с.

5. Шахов, А. А. Гете и его время [Текст]. – СПб. , 1891. – С. 3–6. vestnik.yspu.org›releases/2011_2g/11.pdf

6. Герольд Бельгер. Исполины духа. Гете-Пушкин-Абай. Эссе. // Альманах «Литературная Алма-Ата». № 1. – 2005.