Дальнейшее развитие теории Спенсом

Вводя эти модификации, Халл отча­сти следовал положениям, которые выдвинул Спенс, чтобы объяснить та­кой феномен привлекательности, как латентное научение. Спенс обратился к ранней концепции Халла о r_G — s_G-механизме. Если фрагментарная антиципирующая цель реакция, как полагал Спенс, связывается не толь­ко с раздражителем влечения S_D, как это первоначально считал Халл, но и с внешними S и внутренними проприоцептивными s раздражителями, то антиципирующая цель реакция может вызываться ими и в свою очередь оказывать мотивирующее действие, т. е. усиливать вызванные ситуацией инструментальные реакции. Антиципи­рующая цель реакция получила тем самым функцию энергетизирующей побудительной мотивации. Спенс счи­тал, что эта реакция вызывает состо­яние напряжения и конфликт, кото­рые оказывают общее стимулиру­ющее воздействие. Подлинная приро­да антиципирующих цель реакций до сих пор не выяснена. Попытки их наблюдения и регистрации остались более или менее бесплодными [R. С. Bolles, 1967, S.352 и далее]. Поскольку Спенс отнес эти реакции к промежуточным переменным, принципиальная доступность антиципиру­ющих цель реакций непосредственно­му наблюдению остается недоказан­ной.

В отличие от Халла Спенс связал оба мотивационных фактора D и К не мультипликативно, а аддитивно, так что потенциал возбуждения Е, экви­валент потенциала реакции _SE_R у Халла, определился формулой: E=(D+K)xH.

Поводом для таких изменений пос­лужили новые данные [см.: W. E. Re­ynolds, J. E. Anderson, 1961]. Более значительным было другое отступле­ние от взглядов Халла. Спенс [К. W. Spence, 1956] полностью отка­зался от теории подкрепления как объяснения образования привычки. Прочность связи S—R, по Спенсу, является функцией одной только ча­стоты совпадения событий. Напротив, феномены подкрепления, их частота, сила, вид, непосредственность или отсроченность прямо влияют на выра­женность мотивации привлекательно­стью К, которая выступает в форме частичной антиципирующей цель ре­акции (r_G — s_g).

Эта концепция лучше объясняет данные о роли привлекательности в латентном научении, чем модифици­рованная теория Халла. Подкрепле­ние теперь вообще не связывалось с выработкой и исчезновением привы­чек. Из-за градуального, постепенного характера процесса научения невоз­можно было объяснить внезапность эффектов привлекательности. По те­ории Спенса, изменение привлека­тельности, сказываясь на подкрепле­нии, передается через мотивирующую функцию r_G — So-механизма непос­редственно всем действующим в дан­ной ситуации реакциям. Сам r_G — s_G-механизм действует по типу класси­ческого обусловливания различного рода стимулами (раздражители вне­шнего мира, проприоцепция и раздра­жители влечения), в той или иной степени схожими с собственно целе­вым раздражителем S_G. При этом с возрастанием временной и простран­ственной удаленности целевого собы­тия приходится учитывать градиент генерализации раздражителя, т. е. уменьшение сходства ситуационных стимулов с целевым раздражителем, и соответственно уменьшения мотива-ционного влияния антиципирующих цель реакций. (Эта установленная в рамках теории S — R зависимость со­ответствует в концепции Левина уменьшению силы валентности с уве­личением психологического рассто­яния до цели.)

В результате преобразования те­ории S — R в теорию мотивации прив­лекательностью Спенс приблизился к представлениям Левина и Толмена. Рассматриваемые в терминах S — R r_G — s_G -механизмы (Спенс) и SR — S или R — S (Толмен) действительно близки. Конечно, открытым остается вопрос, достаточно ли постулата Спенса для объяснения зависящего от привлекательности почти мгновен­ного изменения поведения. Поскольку r_G — s_G -механизм сам есть результат классического обусловливания, ка­жется сомнительным возможность его столь внезапного изменения после однократной смены подкрепления.

Появившиеся со временем новые многочисленные данные все более побуждали исследователей мотива­ции предпочесть теории привлека­тельности теориям влечения и под­крепления. Обсуждая в предыдущей главе постулаты теории влечения, мы видели, что объяснения большей ча­сти данных с точки зрения теории привлекательности так и напрашива­лись в качестве конкурирующих или более перспективных альтернатив. Примером служат результаты экспе­риментов по дифференциации влече­ния. Если животные в соответствии с определенным состоянием влечения предпочитают тот или иной путь по­ведения, то это различение может основываться не на специфических раздражителях влечения, а на дей­ствии привлекательности, т. е. на антиципирующих цель реакциях. Дру­гим примером может служить посту­лирование энергетизирующей функции влечения. С пересмотром Халлом и Спенсом теории S — R встал вопрос: насколько энергетизация сводится к привлекательности (К)? Еще наблюдения Рихтера о пери­одических изменениях активности и более поздние эксперименты с колум­бийским проблемным ящиком, в кото­рых изучалась связь между состояни­ем потребности и активностью, поста­вили вопрос о неучитываемых эффек­тах привлекательности.

В этой связи мы уже рассмотрели в гл. 4 данные Шеффилда и Кемпбелла [F. D. Sheffield, В. A. Campbell, 1954] о достаточности для повышения ак­тивности голодных крыс изменений, связанных с ежедневным кормлени­ем. Очевидно, изменение раздражи­теля для частичных антиципирующих цель (корм) реакций играет роль пав­ловского сигнального раздражителя. Это касается и уже обсуждавшегося (см. рис. 4.8) эксперимента Амсела и Роуссела по фрустрации [A. Amsel, J. Roussel, 1952]. Если крысы не на­ходили, как прежде, корма в первой целевой камере, то скорость бега ко второй камере возрастала. Многочис­ленные данные Амсела [A. Amsel, 1962] показали, что фрустрация повы­шает интенсивность текущего поведе­ния. Сам Амсел объясняет это тем, что подготовленные консумматорные реакции из-за фрустрации не наступа­ют, т. е. не переходят в направленное на целевой объект консумматорное поведение, из r_G не получается R_G. Новые данные хорошо согласуются с предположением Спенса о повыша­ющем активацию влиянии привлека­тельности. Сила консумматорной ре­акции R_G и сила ведущих к ней инструментальных реакций должны соответствовать друг другу, посколь­ку последние активируются предвос­хищающей реакцией R_G. Убеди­тельное доказательство тому пред­ставили Шеффилд, Роби и Кемп-белл [F. D. Sheffield, Т. В. Roby, В. A. Campbell, 1954]. В их экспери­ментах подкреплением служило раз­ное по степени сладости и питатель­ности питье (растворы сахарина или декстрозы). Была получена удиви­тельно точная корреляция между ко­личеством выпитой жидкости и ско­ростью бега. Сюда относятся также решающие для теории редукции вле­чения данные Шеффилда, Вульффа и Бейкера [F. D. Sheffield, J. J. Wulff, R. Backer, 1951] о копуляции без из­вержения семени (см. рис. 4.6). Моти­вация привлекательностью играет особенно большую роль в случае сек­суального поведения. Если учесть ре­зультаты Янга [Р. Т. Young, 1959; 1961], то в не меньшей степени это справедливо и по отношению к пище­вому поведению. Янг предлагал сы­тым крысам систематически варьиро­вавшиеся по своим компонентам ви­ды корма и фиксировал скорость бега, предпочтение и количество съеденного. Например, в случае са­харного раствора крысы мчались к цели без малейшего промедления, когда же в целевой камере находился раствор казеина они двигались мед­ленно, тратя время на ориентировоч­но-исследовательскую активность. Янг полагает даже, что перед каж­дой попыткой у животных можно на­блюдать некую проприоцептивную на­пряженность, соответствующую ин­тенсивности последующего пищевого поведения.

Под влиянием приведенных и дру­гих данных Шеффилд отказался от центрального для теории влечения постулата о зависимости силы под­крепления от величины редукции вле­чения. Он считал, что подкрепление зависит от силы консумматорного по­ведения, от состояния «возбужде­ния». Подкрепление, таким образом, связано, скорее, с индукцией, а не редукцией влечения. Шеффилд в своей теории мотивации привлека­тельностью сделал вслед за Спенсом еще один шаг к постулатам Левина и Толмена. В отличие от Спенса он придал мотивации привлекательно­стью не общую, а специфическую, т. е. направленную побудительную, функцию, осуществляемую, разумеет­ся, опосредованно. Рассуждения Шеффилда [F. D. Sheffield, Т. В. Ro­by, В. A. Campbell, 1954] кратко со­стояли в следующем. Состояние пот­ребности в нецелевой ситуации может привести к различным по направлен­ности тенденциям реагирования. Че­рез проприоцептивные стимулы эти тенденции в разной мере возбуждают частичные целевые реакции r_G. Чем выраженнее такое возбуждение при одной из этих тенденций, тем сильнее будет, в свою очередь, активировать­ся, т. е. реализовываться в действии, эта тенденция, пока, наконец, не соз­дастся ситуация, в которой может быть осуществлена целевая реакция R_G.

Рассуждения подобного рода по двум основным вопросам любой те­ории мотивации привлекательностью противоречат постулатам классиче­ской теории S — R: (1) насколько не­обходимо постулирование двух моти-вационных факторов влечения и привлекательности, или достаточно одного из них, ведь привлекатель­ность может включать и влечение? (2) нельзя ли обойтись без постулата об образовании привычки благодаря действию подкрепления? Теории привлекательности различаются тем, в какой степени они отказываются от понятий «влечение» и «подкрепле­ние». В последнее время полезность понятия «подкрепление» все чаще ставится под сомнение. Иными слова­ми, хотя подкреплению отводится ре­шающая роль в формировании прив­лекательности, частичных антиципи­рующих цель реакций r_G, но само формирование мыслится в соответ­ствии с классической схемой образо­вания условнорефлекторных связей по Павлову, а не с инструментальным научением через подкрепление по Торндайку. Мы вернемся к этому в следующем разделе. Что касается первого вопроса, то влечение сохра­няет свое значение как переменная состояния потребности, но становится одним из детерминирующих условий для силы самой мотивации привлека­тельностью. В системе понятий Леви­на это означает, что в наличной ситуации валентность целевого состо­яния образует в психологическом по­ле мотивирующую силу и одна из определяющих ее величин есть сила потребности t.

Сьюард [J. P. Seward, 1942] был первым в лагере приверженцев те­ории S — R, кто сделал шаг в этом направлении. Он прямо говорил об «экстернализации влечения» в r_G-механизмах мотивации привлекатель­ностью. Одной привлекательности до­статочно, чтобы в ответ на раздражители, ассоциативно связанные с под­крепляющей целевой реакцией, вы­брать и активировать соответству­ющие реакции. Сьюард изложил свои взгляды в работе 1951 г., причем обозначил собственно процесс моти­вирования как «третичную мотива­цию».

«... животное в состоянии потребности моти­вируется не только первичным влечением D и стимулом влечения S о, но также вторичным влечением, складывающимся из установки r_G на осуществление характерной консумматор-ной, или целевой, реакции R_G. Когда за некото­рой реакцией R следует подкрепление, R_G ассоциативно связывается с конкурентными стимулами. Через актуализацию этих связей стимулы, сопровождающие R, начинают усили­вать r_G -- эта названная третичной мотивацией интенсификация обладает свойством облегчать осуществление R, повышая успешность актив­ности». [J. P. Seward, 1951, р. 130].

Ученики Халла—Мак-Клелланд и Маурер приняли выделенное Шеф­филдом и Янгом мотивирующее со­стояние «возбуждения» в качестве исходного понятия своей теории, но приписали ему эмоционально-содержательный элемент, что позво­лило им вывести предположение о существовании эмоций ожидания. По­зицию обоих авторов мы уже рассмат­ривали в гл. 2. Кратко мотивация, по Мак-Клелланду, состоит в ожидании некоторого ранее пережитого измене­ния в аффективно значимой ситу­ации. Такое мотивирующее ожидание вызывается указательными раздражи­телями, которые частично реактиви­руют прежнюю аффективно значи­мую ситуацию, вновь придавая ей действенность [D. С. McClelland, J. W. Atkinson, R. A. Clark, E. L. Lo­well, 1953].

Maypep [N. O. Mowrer, 1960] выде­лял четыре вида эмоций ожидания (надежда, страх, разочарование и об­легчение), которые в духе теории мотивации привлекательностью не только активируют, но и направляют поведение. Ни для подкрепления, ни для энергетизации инструменталь­ных реакций влечения теперь не тре­бовалось. Оно, впрочем, сохранило одну значимую функцию: его редук­ция и индукция тоже обусловливают эмоции ожидания. Внешние и внутрен­ние указательные раздражители могут вызывать эмоции ожидания, кото­рые интенсифицируют ведущие к це­ли инструментальные реакции по принципу: увеличить надежду и уменьшить страх. Через проприоцеп-тивную обратную связь начинающа­яся реакция сейчас же находит в вызванных позитивных или негатив­ных эмоциях ожидания подкрепление (усиление) или торможение. Правда, Маурер оставил без внимания вопрос, какими иными способами, чем описан­ный теорией «стимул — реакция», может приводиться в движение инстру­ментальная реакция еще до того, как она начнет усиливаться или тормо­зиться эмоциями ожидания.

Положения этой и других концепций привлекательности и ожидания, а также представления об их регуляции попытался синтезировать автор этой книги [Н. Heckhausen, 1963b] в своей «базовой теории мотивации». Эта те­ория сформулирована без использо­вания понятия S — R. Центральным для нее является представление об эмоционально окрашенных «перепа­дах ожидания», которые мотивируют к поиску или избеганию.

Мы уже затрагивали вопрос излиш-ности постулата об определяющем привычку подкреплении. С тех пор, как в конце 20-х гг. против этого понятия выступил Толмен, а в связи с результатами по латентному науче­нию и изменению привлекательности теория оперантного научения Халла оказалась перед неразрешимой проб­лемой, теоретические подходы, как мы видели, все больше и больше сводились, пока окончательно не бы­ли сведены, к объяснению инструмен­тального целенаправленного поведе­ния с помощью ситуационных побуж­дений, в особенности связанной с ожиданием мотивации привлекатель­ностью [см.: R. С. Bolles, S. A. Moot, 1972]. Эти теории отличаются от под­ходов Левина и Толмена только од­ним. Если Левин и Толмен считали, что мотивирующие ожидания имеют только когнитивную репрезентацию, то такие теоретики, как Сьюард, Шеффилд, Маурер, а также Логан [F. A. Logan, 1960], описывали проме­жуточные переменные на языке S — R (на что, несомненно, провоциро­вал детальный анализ эксперимен­тальных данных). Классическое обус­ловливание в павловском смысле оказалось незаменимым при объясне­нии связанных с ожиданием дей­ствий *.

Инструментальное (оперантное) обусловливание, понимаемое по Тор­ндайку и Халлу как образование с помощью подкрепления связи «раз-дражитель — реакция», подвергалось все большему сомнению. Закон эф­фекта из принципа научения превра­тился в принцип поведения. Теорети­ко-ассоциативный r_G—Sc-механизм превратился в теоретико-когнитивный эквивалент мотивирующей ожидание привлекательности.

Более значимым по сравнению с постулированием в теоретических си­стемах «механических» (теоретико-ассоциативных) или «когнитивных» связей оказалось нечто другое, а именно перелом в понимании явлений мотивации. В двух словах он может быть описан так: от единичного толчка к непрерывному движению. Пришлось отказаться от представле­ния, что целенаправленное поведение запускается откуда-то извне общим по своей природе влечением, а само управление им полностью перепору­чено фиксированным в результате редукции влечения связям S — R, ко­торые в случае непригодности долж­ны аннулироваться и постепенно вы­рабатываться вновь.

Теперь движущей силой целенап­равленного поведения выступили ожидаемые целевые состояния, быстро и гибко запускающие инструмен­тальные реакции, поскольку наступ­ление определяется уже не сочетани­ем S — R, а ожидаемыми последстви­ями действия. Таким образом, веду­щие исследователи научения и моти­вации отказались от теории подкреп­ления инструментального поведения.

* Впрочем, это никак не означает, что класси­ческое обусловливание действительно осно­вывается на процессе подкрепления, т. е. на упрочении связи S — R, как ее трактовали приверженцы теории «стимул — реакция» вполне в соответствии с происходившим при инструментальном обусловливании. Ведь возможно, что при классическом обуслов­ливании происходит научение ожиданию цепи событий—сочетанию «стимул — по­следствия», вызывающему соответствующие характеру потребности и специфике вида реакции [R. A. Rescorla, R. L. Solomon, 1967].

Уолкер [Е. L. Walker, 1969] распре­деляет используемые в теории науче­ния понятия по четырем классам ги­потетических конструктов: толкание (push), притягивание (pull), структура (structure) и соединение (glue)*. Класс конструктов «толкание» со­ставляют такие понятия, как вле­чение, мотив, активация, напряже­ние и т. д., «притягивание» — привлекательность, валентность и т. д., «структура» — когнитивная орга­низация, знание, сила привычки и т. д. и «соединение» — подкрепление (как гипотетический процесс, форми­рующий и укрепляющий связи S — R). Если же «подкрепление» означает событие, связанное с целевым состо­янием, т. е. с удовлетворением пот­ребности, то оно должно быть причис­лено наряду с понятиями «побужде­ние» и «валентность» к классу кон­структов «притягивание». Из четырех классов конструктов меняются в за­висимости от наличных условий толь­ко три: «толкание» — соответственно продолжительности неудовлетворения потребности, «притягивание» — соответственно привлекательно­му характеру (притягательности) це­левого объекта, «структура» — соответственно предшествующему опыту, т. е. числу попыток в экспери­менте по научению. Подкрепление как «усилитель реакций» представля­ет собой гипотетический процесс, про­текающий между двумя гипотетиче­скими конструктами. «Притягивание», так сказать, отбирает «соединение», которое в «структуре» все крепче связывает реакцию с раздражителем. Рисунок 5.15. поясняет эту взаимос­вязь.

* Приведенные в скобках термины в переводе с английского соответственно означают тол­чок, тяга, структура, клей. (Прим. ред.)

Насколько необходимо при объяс­нении поведения использование под­крепления как «соединения»? Для ответа на этот вопрос следует уста­новить: меняется ли подкрепляемое поведение (в смысле удовлетворения потребности) больше поведения не-подкрепляемого, и если меняется, то нельзя ли это удовлетворительно объяснить с помощью конструктов трех других классов: «толкания», «притягивания», «структуры»? Уолкер показал, что изменение структуры (научение) всегда можно исчерпыва­юще объяснить с помощью трех кон­структов и поэтому введение под­крепления как «соединения» излиш­не. Так, исчезновение выученных ре­акций проще всего объяснить умень­шением привлекательности объекта. Притягивания больше нет. Реакции исчезают постепенно, поскольку сна­чала необходимо разучиться привле­кательности ассоциированных с пер­воначальным целевым объектом осо­бенностей ситуации.

Уолкер приводит многочисленные доказательства ненужности конструк­та «соединение». Наряду с данными по латентному научению и смене привлекательности он отмечает меж-i ду прочим, что вопреки основному постулату теории подкрепления сила привычки при постоянном подкрепле­нии не остается на достигнутом уров­не, а уменьшается и, наконец, вообще сходит на нет. Частота реакций пада­ет до нуля, хотя всякое появление правильной реакции по-прежнему подкрепляется. Уолкер стремится по­казать не только то, что «соедине­ние» подкреплением до сих пор не доказано, но и то, что для демонстра­ции существования этого эффекта не­обходимо было бы выделить значи­тельно более сложные зависимые пе­ременные.


Рис. 5.15. Уолкеровская схема конструктов теории научения, один из которых («соединение»-"Подкрепление») избыточен [Е. L. Walker, 1969, р. 51]

Боллсовская когнитивная модель мотивации привлекательностью

Боллс в подходе к проблеме моти­вации начинал [R. С. Bolles, 1967] как представитель теории подкрепления, но затем [R. С. Bolles, 1972] предпо­чел основанную на теории привлека­тельности когнитивную модель. Он более не видел в подкреплении ни необходимого, ни достаточного усло­вия инструментального научения. Сог­ласно Боллсу, то, чему научаются, есть не связи S — R, а два вида ожиданий. Первый относится к соче­танию внешних ситуационных условий и их следствий (S — S*, сочетание «стимул — последствия»); второй — к сочетанию «собственных действий и их последствий» (R — S*, сочетание «действие — следствия»). Отказ от подкрепления позволил заняться изу­чением обоих видов ожиданий.

Поскольку подобные взгляды, буду­чи ориентированными в исследовании научения на теорию S — R, ближе всего подошли в психологии мотива­ции к когнитивным теориям и уже не просто конвергировали, а почти что совпадали с ними, боллсовскую мо­дель объяснения поведения стоит рассмотреть подробнее. При обсужде­нии понятия «подкрепление» мы должны (как и в критическом анали­зе Уолтера) различать два его значе­ния: подкрепление как создаваемое экспериментатором событие и под­крепление как процесс (функция) об­разования привычки, в дальнейшем последнее будет называться механиз­мом подкрепления.

Подкрепляющие события при пос­ледующем поведении часто позволя­ют узнать, какой вид научения соот­ветствует постулированному механиз­му подкрепления. Однако накаплива­лось все больше наблюдений, когда ничего подобного не происходило. Или за подкрепляющими событиями не наступало научения, или же науче­ние происходило значительно бы­стрее, чем оно могло бы происходить на основе механизма подкрепления. Рассмотрим коротко некоторые из приведенных Боллсом данных. О слу­чаях, в которых подкрепление не дает эффекта научения, пишут, на­пример, К. и М. Бреланды [К. Breland, М. Breland, 1961], называя их «дур­ным поведением животных»*.

Так, енота обучали приносить и бросать деревянную монету в свинью-копилку. Выученное поведение, одна­ко, нарушалось, если нужно было бросить две монеты. К ситуации при­мешивалось сходное поведение по отыскиванию пищи. Енот тер монеты друг о друга, бросал их в копилку, а потом снова вынимал. Это поведение настолько преобладало, что дресси­ровщикам пришлось отступить**.

Примером научения, происходящего слишком быстро, чтобы его можно было объяснить механизмом подкреп­ления, является так называемое са­моформирование поведения. В прог­рамму обучения американских студен­тов-психологов входит эксперимент по научению голубей в скиннеровском ящике. Голубь для получения корма должен научиться клевать маленькую шайбу. Это происходит обычно через 1 ч, если вознаграждать кормом по­степенное приближение поведения к нужной реакции. Более поздние ис­следования показали, что все усилия экспериментатора по подкреплению не столь уж обязательны. Достаточно с самого начала установить автомат подачи корма на желаемую реакцию клевания независимо от того, что именно делает в данный момент го­лубь, который может то подходить, то удаляться от шайбы [P. L. Brown, Н. М. Jenkins, 1968]. Поскольку кле­вание, в особенности оптически выде­ляющихся предметов, является видос-пецифическим образцом поведения и эта реакция имеет большую вероят­ность появления, постепенное возра­стание частоты поощряемых клева­ний можно еще объяснить в рамках теории подкрепления. Однако это объяснение утрачивает силу, если, как в экспериментах Д. и Г. Вильям-сов [D. К. Williams, H. Williams, 1969], применить процедуру обратного под­крепления. Корм давался в случай­ном порядке, но не давался никогда при осуществлении голубем нужной реакции клевания. Тем не менее ча­стота непоощряемых, т. е. неподкреп-лявшихся, реакций клевания возра­стала. Экспериментальное животное, когда оно ждет корма, реагирует, как всякое животное его вида, проявляя входящие в его поведенческий репер­туар потребностно-специфические реакции.

* Бреланды были учениками Скиннера и пыта­лись использовать закономерности операн-тного поведения в цирковой дрессуре. При этом у различных видов животных наблюда­лись не совсем обычные сложности научения и промахи при выполнении трюков.

** Здесь, впрочем, сказываются границы, кото­рые устанавливают операциональному обус­ловливанию видоспецифичные способы пове­дения. В ситуации обычного лабораторного эксперимента по научению, когда остается без внимания экологическая сторона поведе­ния, эти границы до сих пор недостаточно учитываются. Именно этот аспект зоопсихо-логических исследований научения прежде всего критикуется этологами.

Подобные же данные получены в исследованиях научения избеганию. При некоторых нужных эксперимента­тору реакциях события подкрепления имеют для научения желаемый эф­фект, при других — не имеют. Под­крепление действенно в случае, ког­да желаемое (поощряемое) экспери­ментатором поведение избегания сов­падает с видоспецифичными реакци­ями. Таким образом, события, проис­ходящие в эксперименте по науче­нию, можно представить так. Приве­денное в состояние потребности жи­вотное, научившись ожидать корма или электроразряда, демонстрирует предназначенное для таких случаев видоспецифичное поведение. Если су­ществует два возможных типа реак­ции, скажем убегание и замирание при появлении опасности, то экспери­ментатору достаточно штрафовать нежелаемый тип реакции (т. е. не выключать ток), чтобы запустить же­лательное поведение избегания. Не-видоспецифичные реакции избегания, например нажимание на рычаг у кры­сы, обусловливаются значительно труднее и скорее всего осуществля­ются лишь после того, как крыса сначала видоспецифически замирает вблизи рычага.

В рамках теории привлекательно­сти легко объяснить данные, как про­тиворечащие теории подкрепления, так и с ней согласующиеся. И мы уже подробно обсудили то, каким образом это делается. Перечислим лишь ко­ротко три гипотезы, выдвинутые в связи с этим в теории S — R. Во-первых, привлекательные объекты обладают функцией мотивирования, К усиливает имеющиеся привычки. Во-вторых, активирующий процесс моти­вации привлекательностью основыва­ется на частичных антиципирующих цель реакциях, порождающих аффек­тивное состояние раздражения. Вве­дение зависимого, играющего роль посредника r_G— s_G -механизма позво­ляет применить комплекс законов на­учения, которые были получены в исследованиях, построенных на осно­ве теории S — R. В-третьих, ассоци­ативные процессы осуществляются по образцу классического, а не инстру­ментального обусловливания. (Конеч­но, здесь следует иметь в виду, что и при инструментально подкрепляемом научении, и при классическом обус­ловливании мы должны различать поддающиеся измерению события и гипостазированные процессы. Вопрос о том, укрепляется ли при этом связь S—R, или образуется ожидание пос­ледствий стимула типа S₁ — S₂ (см. сноску на с. 217), остается откры­тым.)

Боллс перестроил эти положения в когнитивном духе. На вопрос, чему же научаются, он ответил определенно: не сочетаниям S и R, а принимающей форму ожиданий связи S — S* и R — S*. Боллс сформулировал пять законов.

В первых двух речь идет о науче­нии. В них определяются оба вида составляющих содержание научения ожиданий. Первый закон научения, по Боллсу, гласит: научение состоит в образовании ожидания новых связей между событиями в мире. Вновь воз­никающим упорядоченным последова­тельностям событий научаются, т. е. научаются сочетанию стимулов и их последствий. Стимул предсказывает значимое для животного событие— удовлетворяющий потребность или угрожающий, способный причинить вред объект. Этот вид ожидания Боллс обозначил как S — S*.

Живые существа, конечно, в состо­янии проследить поддающееся пред­сказанию отношение следования не только событий в окружающем мире, но и собственных действий и их пос­ледствий. Ожидания второго типа подчиняются второму закону науче-ния и обозначаются как R — S*-ожидания. ини проявляются в много-' образных феноменах инструменталь­ного научения: S — S*- и R — S*- ожи­дания соответствуют тому, что Тол­мен обозначал как SR — S- ожидания. Нужно, однако, различать оба вида ожиданий, поскольку в ситуации ново­го научения одно из них может ока­заться сформированным (выучено раньше или врождено, см. ниже закон предшествующего опыта).

В третьем законе, законе выполне­ния, речь идет о способах связи и поведенческих функциях обоих видов ожиданий, когда и то и другое ожида­ния выучены. В качестве модели, объясняющей эту связь, служит про-стое логическое умозаключение (сил­логизм): если есть S*—S* и R —S*, то я могу достичь S *, как только при наличии S осуществлю R. Специаль­ного экспериментального анализа за­служивает вопрос о степени диффе­ренцированности и сложности, до ко­торой могут довести силлогистиче­ские связи различные виды живых существ (или отдельные особи). Во всяком случае, запуск поведения и управление им, как показывают дан­ные по латентному научению, основа­ны на более сложных процессах, чем простые сочетания S — R. В когнитив­ной теории за основу поведения бе­рутся более сложные процессы. Тол-мен, например, объяснял целенаправ­ленность выполняющихся действий при помощи такого образа, как считы­вание «когнитивной карты».

И наконец, пятый закон Боллс сформулировал как закон мотивации:

«Вероятность реакции возрастает (а) с увели­чением силы S — S'-ожидания; (Ь) силы R — S "-ожидания; (с) ценности S*» [R. С. Bolles, 1972, р. 405].

Мотивационный компонент всех де­терминантов заключен в S*, значи­мом, но еще не достигнутом целевом состоянии (или, когда S * представля­ет угрозу, в состоянии, которое, если оно наступило, должно быть измене­но, а если только может наступить, его следует избежать).

S* как ценность целевого события эквивалентна левиновской валентно­сти и толменовской нужности цели. S* зависит от состояния потребности, что соответствует халловской D и левиновскому t. S — S *-ожидания то­го, что ситуация приведет к целевым объектам или событиям, есть эквива­лент левиновской структуры жизнен­ного пространства и халловской К. R — S* направляет поведение, если S — S* дано, у Левина это соответ­ствует избранному способу действия, у Толмена—ожиданию соотношения средств и целей, у Халла — понимаемой чисто ассоциативно при­вычке.

Сила или вероятность наступления того или иного действия в модели Боллса определяется мультиплика­тивной связью всех трех детерминан­тов. Как мы увидим, концепцию Боллса безоговорочно следует отне­сти к классу теорий «ожидаемой цен­ности», даже если она и возникла в рамках других исследовательских на­правлений (см. об этом ниже). Новым в ней является введение двух детер­минантов: S — S*- и R — S'-ожиданий. Они различаются по тому, наступает ли представляющее ценность целевое событие само (S — S*), или для этого необходимы действия субъекта (R — S*) и какова вероятность того и другого. Мы еще увидим (гл. 10), что это различие становится основопола­гающим при приписывании причины (каузальной атрибуции) эффектам действия. Приписывание причин ре­шающим образом влияет на феноме­ны мотивации (см. гл. 11).

А как же сочетания S — R, разве они уже не играют никакой роли? По Боллсу, они сохраняют свое значение в двух случаях: (1) во врожденных образцах действия, инстинктах в это-логическом смысле; (2) в выученном поведении, когда речь идет об авто­матизированных привычках выполне­ния и о навыках. В заключение оста­ется сказать, что модель Боллса должна еще разрабатываться во мно­гих отношениях. Связи между теоре­тическими конструктами подлежат уточнению, в особенности следует уточнить условия соответствия S — S* и R — S*. Теоретические кон­структы нуждаются в операциональ­ном определении. Только их количе­ственная заданность сделает возмож­ным экспериментальное подтвержде­ние предсказаний.