Современное хозяйство в частных лесах (Советы лесовладельцам)

Современное хозяйство в частных лесах (Советы лесовладельцам)

Государство, вполне сознавая важность этого обстоятельства, назначило для поощрения лесовладельцев значительные приемы за хорошо выполненные культуры и за ведение правильного хозяйства в частных лесах. Чтобы еще более способствовать успеху дела, казенным лесничим было дозволено переходить на частную службу, не теряя в то же время прав государственной. Действительно, некоторые владельцы, хотя, правда, очень немногие, стали приглашать лесничих для заведывания лесами.

Московская выставка в 1882 году побудила также нескольких лесовладельцев пригласить специалистов. Как ни незначительны все эти начинания при громадной площади лесов России, тем не менее нельзя не порадоваться, что лесное хозяйство у нас, хотя медленно, но все-таки подвигается вперед.

Большинство лесовладельцев впрочем и до настоящего времени еще не убедилось в необходимости поручить свои леса специалистам. Хорошие результаты правильного хозяйства и дурные последствия запущенного недостаточно знакомы им, а потому они находят более целесообразным сберегать расход на содержание лесничего, считая свои познания, по части лесного хозяйства и познания управляющих достаточными для заведывания лесом.

Введению правильного лесного хозяйства в частных дачах мешает главным образом преследование лесовладельцами лишь личной выгоды, без всяких соображений о будущем. Трудно представить себе, как безрассудно уничтожало большинство владельцев свои леса! Как только чувствовался недостаток в деньгах, продавался один лесной участок за другим, обыкновенно за бесценок, на сруб, и от леса оставался лишь ничего нестоящий кустарник. Надежду на возобновление леса владелец возлагал на мать-природу, которая однако весьма часто упрямилась и не желала исполнить того, что от неё требовали. Пословица: «что посеешь, то пожнешь», по мнению лесовладельцев, к лесному хозяйству вовсе не приложима, а потому нет необходимости в посадке и посеве леса.

Мне нередко случалось говорить с владельцами противниками искусственного лесоразведения, и выслушивать следующие доводы, которыми они при этом, будто руководствуются :

1) До того времени, когда посеянный и посаженый лес будет давать доход мы, видь, не доживем.

2) Если деньги, необходимые для производства культуры, отдать на проценты, то считая сложными процентами можно получить более, чем от продажи искусственно возращенного леса. Сверх того с капиталом в банки имеешь гораздо, меньше забот, нежели с лесом.

3) Лес ведь и сам собою вырастешь, он и раньше рос без особого попечения о нем человека.

4) О сохранении лесов нечего особенно заботиться, т. к. у нас есть и без того огромные запасы горючего материала: каменного угля, торфа, нефти.

5) Лесом достаточно богата Poccия.

Откровенно говоря, слыша подобные доводы, в которых уже чересчур ясно проглядывает жестокий эгоизм трудно удержаться в границах приличия, чтобы не возразить на это слишком резко. Не много нужно изощрений ума, чтобы опровергнуть подобные доводы и доказать всю их нелепость.

1) Если у владельца нет вовсе леса, и он начнет разводить его, засаживая пустые пространства, то, конечно, пройдет не мало времени, лет 15 — 25, пока он получит хоть небольшой доход от проходной рубки в молодых насаждениях. В этом случае, расходуя деньги на производство культур, владелец кладет их, как бы в сберегательную кассу, из которой он не берет ежегодных процентов, но которые постоянно присоединяются к капиталу, увеличивая его размеры. Но дело совершенно изменяется, если у владельца уже есть лес, часть которого годна к пользованию. Тогда удавшиеся культуры имеют влияние на непосредственное повышение доходности леса, т. к. лесной хозяин, при правильном хозяйстве, берет ежегодно, то количество древесной массы, которое прирастает во всем лесу, начиная с только что засаженной площади и кончая старшими участками.

Примером и ясным доказательством повышения доходности леса, благодаря хорошо удавшимся культурам, может послужить Порецкая лесная дача. Без посадок здешний лес, от 50—100-летняго возраста, занимает 1296 дес. и имеет 39,770 к. с. запаса древесной массы при ежегодном приросте в 848 к. с. (т.-е. 2,13 %). Если бы посадки раньше не производились, и только теперь решено было к ним прибегнуть, то весь запас леса со всем приростом можно было бы вырубить в 60 лет, так как только через этот промежуток времени посадки подросли бы на смену теперешнего леса, и ежегодное пользование (принимая, конечно, что прирост останется равномерным) пришлось бы определить не более, чем в 1087 куб. саж. Но благодаря тому, что уже 33 года в здешней даче производятся посадки, и что здесь уже имеется 1620 дес. насаждений от 1—33 летнего возраста, вышеназванный запас леса вместе со всем приростом может быть вырублен лет в 40, без опасения истощения дачи, и величину ежегодного пользования можно принять, не считая материала, получаемого от проходных рубок, в 1418 к. с, стало-быть на 331 к. с. более. При почти постоянных ценах на лесной материал, именно 10 руб. за куб. саж., это составить в год на 3310 руб. более. Прибавив к этому еще 300 куб. саж., получаемых от производства, проходных рубок с 1620 десят. культур и оценив их средним числом в 5 руб. за куб. саж. (каковую цену во всяком случай легко выручить), получим 1500 руб. Поэтому польза от аккуратного закультивирования лесосек выражается здесь в увеличении ежегодного дохода от леса в 4810 руб.

Между тем как при нежелании владельца прибегнуть к искусственному разведению леса, лес в недалеком будущем был бы истощен и представлял бы такую же печальную картину опустошения, какую можно видеть во многих других, часто огромных лесах. Понятно, что в таком случае и ежегодное пользование во второй оборот рубки убавилось бы значительно, а вмести с тем упала бы одинаково и стоимость леса. Таким образом предположение, что от искусственно-разведенного леса слишком долго ждать доходов — неверно, да если это и было бы верно, то это не могло бы служить достаточным доводом против культуры леса. Нельзя же ожидать урожая от жатвы там, где не было посеяно.

2) Тем же примером увеличения доходности Порецкой дачи, благодаря посадкам, я воспользуюсь также и для рассмотрения верности того предположена противников культуры, будто капитал, затрачиваемый на их производство, не может дать столько выгоды владельцу, как капитал, отдаваемый на проценты. Мне могут, пожалуй, сказать: „Правда, граф Уваров получает теперь, по истечении 33 лет, благодаря искусственно разведенному лесу на 4810 руб. более дохода, но ведь в течение этого времени он потратил на это 30240 руб., и хотя за продажу растений и семян и было выручено 5889 руб., то все-таки остаются еще 24351 руб., которые будучи отдаваемы в течение 33 лет в рост, срочными вкладами, теперь представляли бы крупный капитал". Понятно, если бы эти деньги в действительности были отдаваемы в рост, то, считая сложные проценты по 5% со ста, капитал достиг бы за 33 года значительной величины. Так как в течение 33 лет ежегодно расходовалось на культуры по 738 руб., стало-быть к концу этого времени накопилось бы 62041 руб.; но теперь эта сумма давала бы ежегодно только 3102 руб. а не 4810 р. При этом необходимо еще заметить, что по истечению 40 лет доходы из посаженного леса, в виду лучшего роста и состояния насаждений, будут несравненно выше, чем это было до сих пор, даже и в том случай, если цены на материал останутся те же, чему впрочем трудно поверить, так как хвойные лиса с каждым годом все более и более исчезают, а в здешней дачи, но преимуществу разведены хвойные породы. Но если бы цены и не повысились, то владелец во всяком случай, производя культуры, обеспечивает себе постоянный доход, совершенно не зависящий от ежедневных колебаний на биржи денежных ценностей. Кроме того интересно было бы знать, сколько найдется таких лесовладельцев, которые вместо того, чтобы израсходовать капитал на производство необходимых культур, действительно отдавали бы его в рост, так как они это считают более рациональным? В большинстве случаев деньги вырученные от продажи леса растрачиваются на всевозможные прихоти и только редко на что-либо полезное. Нужно заметить, что помещая в банк свой капитал, вместо затраты его на производство культур, лесовладелец никогда не может поручиться за сохранность его настолько, насколько он мог бы поручиться за целость его, если бы он заключался в лесной или земельной собственности. Стоить только вспомнить о банкротствах Московского Коммерческого Банка и Скопинского и о целом ряде других банковых крахов за последние 25 лет, вследствие которых вкладчики теряли часто все свое состоите, чтобы убедиться в справедливости моих слов!

Вышеприведенными строками я хочу показать, что искусственное лесовозобновление может быть вполне оправдано и с точки зрения строгого финансового расчета. Приводя их, я тем не менее считаю, что поводом к введению в лесах правильного хозяйства вообще и замены ненадежного естественного лесовозобновления искусственным должны быть другие более почтенные соображения, и на отказ от искусственного лесовозобновления под предлогом, что выгоднее отдавать капиталы в рост, я не могу смотреть иначе, как на проявление узкого, невежественного эгоизма. Крупные землевладельцы должны были бы знать, что, сообразно с их социальным положением, на их обязанности лежит поддерживать культуру, науку и искусство. От бедных, малообразованных крестьян нельзя ожидать, чтобы они довели культуру земли до высокой степени развитая. Это дело крупных землевладельцев, от которых нужно требовать, чтобы они образцовым хозяйством у себя подавали бы хороший пример и побуждали бы к подражанию. Разве уже ничего не значит нравственное удовлетворение, которое находит человек, сознавая пользу своей деятельности, сознавая, что он увеличивает не только свое богатство но и способствуете благосостоянию общества? Ведь уже давно доподлинно познано, что материальное благосостояние страны зависит не от количества денег, а от обилия естественных богатств и получаемых в ней продуктов земледелия. Если мы действительно когда-нибудь дошли бы до необходимости отапливать дома наши купонами и кредитными билетами, то мы ужаснулись бы сколько их потребовалось бы для отопления одной только комнаты. Ярким подтверждением того, насколько ничтожно влияние обилия денег в стране на её благосостояние, может послужить история Испании, население которой в былые времена чуть не вымерло с голоду, вследствие небрежного отношения его к земледелию, несмотря на то, что ежегодно целый флот (так и прозванный серебряным) привозил массу серебра из Мексики!

3) Касательно третьего возражения, будто бы лес и сам вырастет, нужно сказать, что это утешение плохое. Правда, оставшиеся после вырубки всего ценного леса на лесосеке деревца продолжаюсь расти и без человеческой помощи, точно так же, как и раз заложенные посадки не требуют уже ни удобрения, ни поливки; но удовлетворяют ли эти хилые, угнетенные деревца хотя самым скромным требованиям лесовода-хозяина, — это другое дело. Что раз вырубленная и предоставленная самой себе лесосека не зарастает одинаковыми по количеству, качеству и ценности породами, а зачастую не зарастает и вовсе, то это лучше всего доказывается сотнями тысяч десятин необлесившихся пространств, которыми так богато наше отечество. Если и показался кой-какой лес, то на место более ценных пород явились в большинстве случаев насаждения значительно худшего достоинства. Так, например, хвойные, дубовые и березовые насаждения, доставляющая весьма ценный материал, сменяются обыкновенно малоценной осиной, появляющейся часто в таком количестве, что за её густым прикрытием легко может остаться незамеченным невежество хозяина. Хотя лес иногда вырастаете я порядочный сам по себе, но во всяком случае он никогда не будет в состоянии сравниться с искусственно-разведенным по успешности роста и по количеству получаемого с одинаковой площади материала.

Те леса, которые по вырубке не возобновляются искусственно, походят на луга, на которых ежегодно косится трава, но для сохранения качества которой ничего не делается. Вследствие этого травы хорошего качества из года в год заменяются другими и луга, за исключением разве заливных, теряют свою цену. Не всякому проходящему мимо запущенного, дурного луга придет в голову мысль, что и тут некогда росла роскошная и хорошего качества трава; но от глаза опытного наблюдателя эта перемена скрыться не может. Подобное, хотя более медленное, видоизменение претерпевают и бесхозяйственные леса. На место вырубленных хвойных насаждений налетает при благоприятных почвенных условиях обыкновенно береза, легкие семена которой разносятся ветром на расстояние многих верст. Эта светолюбивая порода отвоевывает себе все удобные места. Она растет очень быстро на плодородной, богатой наземом почвой из под хвойных насаждений или на брошенных полях и уже в короткий сравнительно срок доставляет значительный материальный доход, что нередко заставляет неспециалиста горячо вступаться за нее. Но эта радость длится недолго, т. к. береза благодаря редкой своей листве не в состоянии поддержать плодородия почвы, что не замедливает обнаружиться на скверном росте её уже после двух — трех оборотов рубки. Осина, следующая за нею, совершенно вытесняет березу. Наконец и она отказывается расти на данной площади. Тогда ее сменяют различные кустарные породы: белая ольха, можжевельник, ивняки и др. Затем исчезает всякая древесная растительность и вся площадь обращается или в выгоны не производящие ни леса ни травы, поросшие лишаями и мхом, или в сыпучий песок или же весь участок заболачивается и служит местопребыванием для лягушек.

Я полагаю, что эта картина достаточно ярко представляет читателю постепенное запустение леса от небрежности, с которою относятся к лесовозращению. Не удивительно, впрочем, что есть не мало лесовладельцев, вполне довольных густою порослью осины, покрывающей площади, прежде бывшие под прекрасным вековым хвойным лесом, т. к. к сожалению, есть много лесничих, которые превозносят до небес качества этой древесной породы и приписывает ей слишком большое значение. Есть даже такие лесничие, которые вне себя от негодования, если говорят, что осиновыми насаждениями стараются обыкновенно скрыть свое нерадение и неуменье возобновить хвойные породы. По их мнению, осина играет роль няньки следующих будто бы за нею более ценных древесных пород. Если главная цель лесного хозяйства, по мнению этих господ лесничих, состоит лишь в воспитании осины, то им следовало бы также прибавить, что все лесные учебные заведения излишни и что ныне существующие должны быть закрыты, т. к. для воспитания осиновых насаждений не требуется особых научных знаний. Несмотря на все хвалебные гимны осине, мы не изменим нашего взгляда на нее и будем всегда считать преобладание её в известных лесах свидетельством дурного хозяйства. Если единичные экземпляры её и могут быть допускаемы в лесу, то только лишь в виду того, что как гласит поговорка: „на безрыбье и рак рыба", лучше, чтобы прогалины в лесу зарастали осиной, чем оставались безлесными.

Самые важные породы, которые должны быть разводимы и воспитываемы у нас, следующая: сосна, ель, лиственница, дуб, клен, ясень, берест, липа и береза, каждая порода конечно там, где местные условия, наиболее соответствуют её требованиям. Я думаю всякий, размыслив здраво, должен согласиться, что хороши лес только редко и вообще только при исключительных условиях растет сам по себе. В заключение этого пункта я приведу поговорку, которою Шлейден заканчивает свое сочинение"Дерево и лес": „Кто срубит дерево, того проклянут дети; кто посадить дерево, того благословят внуки". По смыслу сюда же подходить изречение Пресслера: „Предоставляющий будущему поколению то, что может сделать настоящее, делает и будущее и настоящее поколите беднее".

4) Успокаиваться богатством страны суррогатами лесного материала: каменным углем, торфом, нефтью и т. д. и находить в этом мотив, против искусственного разведения леса, более чем печально и опасно. Леса будут все еще красоваться на земле и удовлетворять разные нужды человека, когда каменного угля и нефти и в помине уже не будет. С экономической точки зрения добывание торфа напр., скорее даже вредно. Сельское хозяйство и без того уже страдает от недостатка рабочих рук, а тут еще рекомендуют разработку торфяных болот, которая отнимает массу людей у сельского хозяйства, чего никогда не требуют работы в лесу, т. к. они производятся главным образом в зимние месяцы. Нужно всеми силами стараться не разрушать гармонии, существующей между сельским и лесным хозяйством, для пользы рабочих, составляющих наиболее бедный класс населения страны. Поэтому не следует отнимать у них возможности летом работать на полях, а зимою находить себе заработок в лесу. Мне положительно не ясно, как этого не могут многие понять. При правильном, бережливом лесном хозяйстве, крестьяне находят в зимние месяцы работу в лесу, вблизи своих домов и не бывают вынуждены, покидая свои семьи, уходить на сторону, на фабрики и другие отдаленные места для заработков. Жизнь в семьи имеет разумеется громадное влияние на нравственность рабочего.

Добывание суррогатов никогда не займет столько рабочих рук в зимнее время, как работы в лесу, при ведении правильного хозяйства. Также и на здоровье рабочих, работа в лесу влияет несравненно лучше, нежели работа при добывании суррогатов, не говоря уже про работу на фабриках и заводах. Стоит только вдуматься в положение человека, вынужденного работою рук своих добывать кусок хлеба себе и своей семье, чтобы ответить на вопрос, где такому человеку приятнее работать, в ближайшем ли лесу, недалеко от местожительства своего, на прекрасном лесном воздухе, или же где-нибудь вдали, в разлуке с семьей в грязных торфяных болотах, или в душных каменноугольных копях? Ответ несомненно должен последовать в пользу первого.

При громадном богатстве России в лесе, за исключением, правда, степных губерний, суррогаты вовсе не должны были бы войти в употребление. Если бы владельцы лесов хоть сколько-нибудь сносно исполняли свою обязанность, то огромные запасы суррогатов, накопленные в течете многих веков природою, могли бы быть сбережены на будущее время, когда население страны во много раз увеличится и когда хорошая почва, ныне находящаяся под лесом, должна будет перейти под сельское хозяйство и усадебную землю. Но о будущем слишком мало заботятся и, запуская лесное хозяйство, хватаются уже и за суррогаты, чтобы удовлетворить потребности в топливе, совершенно не заботясь о том, что скажут будущие поколения, относительно подобного злоупотребления богатствами природы.

Весьма печально, что при тех неизмеримо больших пространствах, которые числятся под лесом в России, мы вынуждены даже в богатых лесами местностях прибегать к употреблению в дело суррогатов. Виною этому только плохое лесное хозяйство или вернее те лица, которые руководили хозяйством и не исполняли своего долга. Незнание, нерадение и эгоизм довели нас до этого бедственного положения.

Но если даже суррогаты древесины и могут иногда заменить собою потребность в лесном материале, то во всяком случае за лесом всегда останутся весьма полезные свойства, ему исключительно присущие. То, что говорить покойный директор Тарандской академии фон Берг, в своем докладе Финляндскому сенату в 1857 году, как нельзя более характеризуете эти свойства леса: «История развития лесного дела показывает нам, что ни один народ не уничтожал безнаказанно своих лесов, без того, чтобы не повлиять так или иначе на перемену климатических условий своей страны. Холодный климат Финляндии требует особенно внимательного отношения к лесу, т. к. только при сохранении здесь лесов мыслима удовлетворительная жизнь в этой суровой стране, и лишь под их защитой обеспечен её прогресс в культурном отношении. Леса служат повсюду в особенности же на крайнем севере и юге, уравнителями климата, а потому-то климат Финляндии должен сделаться несравненно суровее и неудобообитаемее, а урожаи хлебов не будут настолько обеспечены, как теперь, если леса уменьшатся или значительно изредятся в этой стране. Безрассудность людей и хищность лесопромышленников взялись усердно за уничтожение лесов. Поэтому леса Финляндии уже дошли до такого состояния, при котором невольно призадумаешься, что дурные последствия не замедлят сказаться, если это так будет идти дальше".

О русских лесах говорить Шлейден в своем сочинении „Дерево и Лес" на стр. 118 следующее: „Учрежденная гр. Канкриным комиссия неоспоримо доказала, что причина из года в год увеличивающегося обмелении рек Poccии, в особенности же Волги, наибольшей реки Европы, составляющей жизненную артерию России, лежит исключительно в уничтожении лесов. С каждым годом увеличивается пространство степей, и границы их подвигаются все более на запад, а между тем эти же земли некогда, как доказывают найденные в них окаменевшие дубы и ели, были покрыты прекрасными лесами. Незначительные речки совершенно высыхают, озера обращаются в болота, пли исчезают и вовсе. Ужасное страшилище грозит России из пустынь востока, а дурное лесное хозяйство открывает ему настежь свободные, широкие дороги".

Вредные последствия уничтожения лесов на климат и на обмеление рек можно наблюдать повсюду, хотя и в малом масштабе, если только не игнорировать умышленно действительные факты. В этом отношении уже достаточно было сказано при рассмотрении условий сплава леса, а еще более исчерпан этот вопрос в исследованиях многих ученых.

5. Что Poccия богата лесом никто, конечно, оспаривать не будет.

При несомненном богатстве в лесе, мы позволим себе только поставить вопрос: каков уход за этим богатством? таков ли, чтобы сделать его постоянным, сохраняя его для потомства? — Настоящее печальное положение наших лесов служить верным ответом, что богатство это мы сохранять пока не сумели.

Много мы сжали но ничего не посеяли! Богаты мы еще количеством, но не качеством лесов.

Уяснив себе важность правильного хозяйства в лесах, не может не показаться странным, что лесное хозяйство так редко поручается специалистам лесничим. Ведь каждый из нас, нуждаясь в сюртуке, не обратится к сапожнику, и, наоборот, нуждаясь в обуви, не пойдет к портному; нуждаясь в кухарки, не наймет модистку. При самых примитивных постройках изб крестьянин не обратится к кузнецу, пекарю и др., а пригласить плотника. Каждый, смеем думать, согласится, что так и должно быть, и сочтет за сумасшедшего того, который поступите против этих правил, хотя приведенные примеры ничтожны в сравнена с лесоуправлением, где дело касается вопроса огромной важности.

А что же мы видим на деле? Лесное хозяйство поручается совершеннейшим невеждам, между тем редко кому приходит в голову ненормальность подобного явления. Это ясно доказывает, что в нашем обществе еще не созрело сознание необходимости заботиться о лесном богатстве страны. Нужно полагать, что необходимость поручать лес управлению образованных специалистов - лесничих не сознается вполне до сих пор еще оттого, что дурные последствия плохого лесного хозяйства обнаруживаются не тотчас, как например в сельском хозяйстве, но лишь по истечении более продолжительного времени; обыкновенно это сознание приходит только тогда, когда первоначальные богатые запасы лесного материала уничтожены и источник начинаете иссякать, что длится часто целое столетие и более. А в это время беде уже не легко помочь.

Не только из любви к лесу, но и вследствие полного убеждения, что правильное лесное хозяйство принесет громадную пользу народному благосостояние, нельзя не пожелать, чтобы владельцы лесов, хотя бы лишь в нисколько сот десятин величиною, при возможности хорошего сбыта лесного материала, поручали бы свои леса специалистам-лесничим.

Мне известны теперь еще случаи, что под руководством управляющих лесное хозяйство вели и ведут лица всевозможных пpoфeccий. Так в одном имении с обширным лесом в качестве лесничего был приставлен немец, начавши свою карьеру с ухаживанья за больными в одном прусском лазарете, а его впоследствии сменил бывший ямщик. Далеко не редкое явление, что места лесничих занимают выслужившиеся домашние учителя, писаря, землемеры, лакеи, повара, кучера и т. д. Мне теперь еще известен один лес величиною в 14000 десятин, которым управляет врач, имеющий в то же время в своем владении и больницы. По мнению владельца, он в этом случай поступает весьма практично, но поздоровится ли от этого лесу, — это другой вопрос.

Еще сравнительно недавно мне писал мой друг, старик-лесничий, что его доверитель, снисходя к его почтенным летам послал ему помощника, бывшего до того полковым портным.

Как ни дики подобные факты, но они случаются сплошь да рядом и служат свидетельством, какое ограниченное понятие имеют лесовладельцы о лесном хозяйстве.

В большинства случаев лесное хозяйство поручается сельским хозяевам или главным управляющим которые и ведут лесное хозяйство даже и тогда, когда лес составляет главную ценность имения, а если кое где и приглашается лесничий, то его подчиняют управляющему и делать ему разрешается лишь то, что находит необходимым невежество всеведущего управляющего.

Подобные отношения между лесничими и управляющими агрономами чрезвычайно повредили лесам. Если бы господа агрономы, подавляя свое самолюбие, постарались бы разобрать, сколько нужно знать человеку, чтобы успешно вести лесное хозяйство, то они несомненно пришли бы к убеждению, что их сведения в этом отношении слишком ничтожны, а потому, рассудив по совести, они должны были бы открыто заявить лесовладельцу, что они не в состоянии руководить, как следует, лесным хозяйством и что в виду важности вопроса, необходимо поручить его лесничему-специалисту.

Если к подобному сознании и приходили некоторые интеллигентные управляющие и, действительно, подавали владельцам такой благой совет, то это были такие же редкие явления, какие составляют белые вороны среди своих черных собратьев. Большинство же управляющих - агрономов смотрят на лес, как на второстепенную отрасль сельского хозяйства и вполне убеждены, что уход за ним не представляет решительно никаких трудностей.

Их близорукость и самолюбие не позволяюсь им убедиться, что у них не только не хватает необходимых знаний, но также и охоты, и времени, потому что им своя рубашка, т.-е. сельское хозяйство, ближе к телу.

Причина, почему управляющие-агрономы не только не сочувствуют, но даже противятся приглашении лесничего, кроется большею частью в частных соображениях. Они полагают, что если лесом будет управлять лесничий, то между ними довольно скоро возникнут недоразумения по поводу лесного материала и других продуктов леса, нужных для сельского хозяйства. Вов эти продукты до того времени брались управляющим из леса без обозначения их стоимости. Лесничий же потребует, как и следует, чтобы взятый экономиею материал был оплачен по таксе, по тому же праву, по которому управляющей ставит в счет отпускаемые ему овес, муку и проч. Конечно, это неприятно управляющему, т. к. чрез это убавляется чистый доход от сельского хозяйства в противность лесному доходу. Первые недоразумения между лесничим и управляющим начинаются обыкновенно с этого и, если дальновидный владелец найдет требования лесничего справедливыми, что, впрочем, как это ни смешно, случается весьма редко, то этот последний в лице управляющего наживает себе злейшего врага, что с своей стороны дурно отзывается на интересах владельца.

Я желал бы спросить господ управляющих нашли ли бы они в порядке вещей, если бы лесничий требовал от них для оплаты рабочего труда большое количество сельскохозяйственных продуктов, не считая их стоимости? А сколько полей обрабатывают, сколько сенокосов скашивают крестьяне за лесной материал? Ведь, придерживаясь справедливости, необходимо мерить в обоих случаях тою же мерою?

Многие ли из управляющих в состоянии устроить лес по правилам науки и предначертать план хозяйства? заложить насаждения, соответствующие местным условиям? дать верные наставления для воспитания и ухода за лесом, чтобы, с наименьшей тратой времени и денег, возрастить здоровые насаждения крупного леса? руководить проходными или семенными рубками? предупредить размножение вредных лесных насекомых и грибков и бороться с этим бедствием, если оно наступило? Знакомы ли им меры для борьбы с вредными стихийными и метеорологическими влияниями? В состоянии ли они при массе своих занятий вообще уделить достаточно времени лесу? В ответь на это, положа руку на сердце, они должны будут сказать, что исполнить всего этого при всем желании они не могут.

Большая часть управляющих смотрит па лесоохранение, как на ограждение леса лишь от самовольных порубок, пожаров и пастьбы скота. Если они разбили лес несколькими просеками вдоль и поперек и могут указать на несколько десятин засеянного или посаженного леса, то они уже убеждены, что ведут хозяйство вполне рационально, и никакого лесничего следовательно им не нужно.

Так как многие миллионы десятин запущенных лесов наглядно доказывают неспособность сельских хозяев хорошо вести лесное хозяйство, то честный и добросовестный управляющие принесет больше всего пользы, если разяснить своему доверителю, что лес заслуживаете того же о нем попечения, как поля и луга, а потому необходимо поручить его специалисту. Сделав это, он может быть нравственно спокоен, что действовал как в интересах владельца, так и в интересах страны. И если в дальнейшем лесничий и управляющей будут исполнять свои обязанности, каждый в своей сфере деятельности, гармонируя притом друг с другом, то это послужит только к достижению наилучших результатов в хозяйстве.

Во избежание недоразумений между агрономом-управляющим и лесничим, землевладелец должен точно разграничить права и обязанности того и другого. Оба они должны действовать рука об руку в интересах владельца, но не быть под начальством один у другого. Этот порядок существует и в государствах Западной Европы, где он дал хорошие результаты, а потому и достойна подражания. Поверку счетов, денег и материала, владелец может поручать кому угодно, но относительно технических работ в лесу судьями не должны быть неспециалисты, если желают, чтобы вышел какой-либо толк из деятельности лесничего.

Считаю не липшим прибавить, что владелец поступит очень нерасчетливо, если не обеспечит сколько-нибудь сносно материального благосостояния лесничего. Положение интеллигентного лесничего, часто вовсе отрезанного от всего внешнего мира (во время разлива рек например), совершенно исключительное. Помимо его деятельности, которая требует с его стороны много физического напряжения и научных знаний, помимо тех лишений, на которые он со своим семейством обрекает себя в глухом лесу, помимо всего этого нужно не забывать с насколько большими расходами сопряжено воспитание его детей, какие затраты требуются при подании медицинской помощи кому-либо из членов его семьи и т. д. Принимая все это во внимание, я и решаюсь коснуться этого вопроса и указать владельцам на тот минимум, ниже которого, по моему, не должна доходить сумма, составляющая вознаграждение лесничего.

Минимум этот я определяю в 1500—2000 р. в год. Каждому добросовестному лесничему весьма легко умелою деятельностью своею вернуть владельцу этот расход с большим избытком. Можно совершенно смело утверждать, что каждый рубль, даваемый владельцем лесничему и обеспечивающий безбедное его существование, даст владельцу весьма высокий процента. Само собою разумеется, что лесничему должна быть предоставлена поместительная, удобная, — я не говорю роскошная, — квартира, чтобы он уставший, прозябший и нередко промокший, возвратившись из лесу домой, мог найти уютный уголок для отдыха после дневных трудов. Если лесовладелец примет во внимание все вышесказанное и, вручая лесничему большой капитал, удостоит его сверх того еще своим доверием, то он может быть вполне уверен, что лесничий приложит все свои силы и старания, чтобы оправдать данное ему доверие и, соблюдая интересы владельца, отблагодарит его за свое безбедное существование. К сожалению, часто при найме лесничего дешевизна имеет решающее значение, и тогда не удивительно, что ожидания хозяина не оправдываются.

Мне остается еще лишь сказать, что лесничим в России предстоит важная задача деятельностью своею снискать себе уважение не только со стороны лесовладельцев, но и со стороны всего русского общества. Мы можем с полным успехом трудиться только тогда, когда лесовладельцы и население придут к убеждению, что наша задача направлена к поднятию народного благосостояния и что мы ее действительно выполняем. Это убеждение до сих пор отсутствовало, а без него мы многого сделать не можем. От того, как мы выполним нашу задачу, будет зависеть—достигнем ли мы того же высокого уважения, которым пользуются лесничие на Западе.

Не форма лесничего, которую мы носим, доставить нам вполне заслуженное почетное социальное положение в государстве, а наша полезная деятельность в таком большом и важном деле, каково лесное хозяйство. Что наша задача сопряжена со многими трудностями, —это, конечно, верно, по как раз эти трудности и должны побуждать нас к усиленной борьбе, и если цель будет достигнута, то тем более будем мы удовлетворены успехом. Что достигается легко и без борьбы — не имеет слишком большой цены.

Основываясь на моем собственном опыте, я могу каждому из моих товарищей по призванию дать благой совет— удерживаться подольше, насколько возможно, на раз занятом ими месте, если только они пожелают под старость испытать отрадное чувство при виде плодов их полезной деятельности.

Лесничему нужны многие годы усиленных трудов, чтобы наглядно убедить неспециалистов в полезности его деятельности. Зато, преследуя в течение десятков лет с неослабной энергией одну и ту же цель, он может представить глазам обозревающего поприще его деятельности результата этих трудов, например в виде обширной, роскошной посадки, в подавляющем своею красотою величии, и всякий преклонится перед этим великолепным памятником, воздвигнутым скромною деятельности лесничего. Если же лесничий то там, то сям будет работать лишь урывками, то он ничего путного не создаст.

Менять место только из-за лучшего материального положения, если к тому не побуждает крайняя нужда, во вся-ком случае не следует. Небольшие неприятности случаются повсюду, их нужно стараться сносить, что вовсе не так трудно, если дать место больше голосу рассудка, нежели голосу чувства. Нам не нужно забывать, что мы слуги лесов, для благополучия которых обязаны перенести и кое-какие неприятности.

Если у нас хватить на это терпения, то благодарность и уважение не замедлят вознаградить нас.

Лесничим же, слишком легко относящимся к своим обязанностям, можно посоветовать избрать другой круг деятельности, где бы они своим легкомыслием не могли принести столько вреда, сколько приносят лесу.