К. В. Бамбизова значение вводных лекций в курсах по истории средних веков на рубеже XIX-XX вв

6

К.В. Бамбизова

7

лись специалистами в других областях. Это распространенная практика не только рубежа веков, но современного образования.

Важную роль в этом процессе играли авторские курсы лекций. Их построение регламентировалось программами Министерства народного просвещения, которые отражали обязательный минимум содержания исторического образования в университетах. Поэтому профессора вынуждены были включать в свои курсы указанные в министерских программах сюжеты, но это отнюдь не означало отказа от права знакомить студентов с итогами своих научных изысканий. С одной стороны, эта практика несла под собой опасную тенденцию – жесткий контроль со стороны Министерства народного просвещения мог уничтожить авторское начало в излагаемом материале. С другой стороны – практика университетского образования рубежа XIX-XX вв. доказывала, что профессора историко-филологических факультетов находили способы соотнесения государственных требований и собственных взглядов на содержание читаемых курсов. Одним из таких способов было разведение фактического и теоретического материала курса – первый отсылал студентов к помощи рекомендованных пособий, второй составлял основное содержание лекции².

Построение и содержание курсов, так или иначе, отражали исторические концепции, теоретические взгляды и историографические пристрастия того или иного профессора, которые, как правило, в бóльшей степени получали свое концептуальное обоснование в вводных лекциях. Распространенными направлениями в гуманитарной области на рубеже XIX-XX вв. были позитивизм, социологическая, всемирно-историческая точки зрения, генетическая концепция, сравнительно-типологический, марксистский подходы, идеографизм и др. Например, В.Г. Васильевский, несмотря на свою византийскую специализацию, строил свои лекции на основе всемирно-исторической точки зрения и генетического подхода к истории. Эти ученое беспристрастие и широту научно-педагогического взгляда отмечал его ученик И.М. Гревс.

На основе лекций выдающегося профессора Санкт-Петербургского университета и Высших (Бестужевских) Женских курсов, историка-медиевиста Ивана Михайловича Гревса (1860-1941) мы попытаемся выяснить роль и значение вводных лекций в авторских курсах, их место в изучении историко-теоретических и методологических взглядов ученого. В этом отношении важную роль играет контекст – университетская интеллектуальная среда и опыт других профессоров в этой области.

8

В Петербургском университете с 1890-х годов И.М. Гревс неизменно читал курс средневековой истории. Чтение этого курса после изменения устава 1884 г. составляло на II курсе два часа в неделю³. А при переходе на предметную систему (с 1906/07 учебного года) этот курс был разделен на 4 годичных по 2 часа в неделю: история Римской империи и варварских государств; феодализм; папство и империя; начала новой культуры. Гревс старался видоизменять курсы практически каждый учебный год, что свидетельствовало о постоянном обновлении содержания.

Необходимо отметить специфику данного вида источника, которая заключается в некоторой упрощенности материала для изложения определенной возрастной группы и некоторой относительности передачи мысли автора при чужом переложении. Но постоянное редактирование и корректирование Гревсом своих литографированных материалов, а также высокая степень научности в их изложении ставят его лекции на уровень научных сочинений, которые можно использовать при изучении исторических и историографических взглядов историка⁸.

Гревс был сторонником того, что введение в курс являлось основой основ для четкого и последовательного изучения того или иного периода. Введения Гревса, как правило, больше носили историографический характер с методологическими и концептуальными элементами.

Главное место занимала историография, Гревс вообще весьма серьезно подходил к изучению предшествующего опыта: каждая новая работа должна вырастать из всех предшествующих⁹. С подобными высказываниями он обращался и к аудитории: «... мы должны знать замечательных ее [исторической науки – К.Б.] деятелей, поддерживать преемственность исторических идей, просвещаться и подниматься близостью и влиянием гениальных представителей той отрасли знания, которой мы служим»¹⁰. В

этом отношении историк расходился со своим «заочным» учителем Фюстелем де Куланжем, который не заботился о должном изучении историографической традиции: «нельзя каждому новому исследователю отвергать все, что сделано до него»¹¹. Т.е. сохранение традиции с помощью преемственности идей и принципов должно было стать важной задачей историка. Гревс призвал не к слепому следованию или копированию чужого опыта, а к внимательному изучению и, как следствие, к собственному оцениванию. Именно поэтому каждый свой лекционный курс историк предварял обширным вводным историографическим обзором, который порой занимал половину от всего объема сочинения¹².

Если обратиться к лекционным курсам других профессоров, то подобного подхода мы не встретим. В лекциях М.Н. Петрова¹³ введение занимает 25 страниц, у В.И. Герье¹⁴ – 40, у П.Г. Виноградова¹⁵ в общей сложности – 35, у Э.Д. Грима¹⁶ – около 40, Д.М. Петрушевского¹⁷ – 38. Ситуация в основном не меняется и при обращении к курсам по русской истории средневекового периода: в лекциях П.Н. Милюкова¹⁸ к вводной главе относятся только 13 страниц, а А.С. Лаппо-Данилевский¹⁹ отвел ей около 30.

Такое соотношение вводных и основных лекций, с одной стороны, можно объяснить спецификой читаемых курсов на определенных факультетах, их общим объемом и количеством часов, отводимых на курс. С другой стороны, начавшийся процесс расширения предметного поля исторических исследований за счет выделения в самостоятельные области исторического знания источниковедения и историографии, разработки проблем методологии истории привел к тому, что с конца 1890-х в столичных университетах кроме русской и всеобщей истории появляются курсы по источниковедению и историографии русской истории и курс по методологии истории²⁰. Многие ученые-медиевисты считали историографические темы, безусловно, задачей специальных курсов, поэтому в печатных и литографированных общих курсах не уделяли этому большого внимания²¹. Но такой обзор, с точки зрения И.М. Гревса, являлся незаменимым средством знакомства как с проблемами средневековой истории, так и с учеными, которые поочередно и параллельно ставили и разрабатывали актуальные вопросы исторической науки. Польза такого предварительного очерка историографии хорошо проявлялась при слушании следующих частей курса, когда возникавшие и рассматриваемые явления эпохи, вызывали уже отчасти знакомые очертания самих явлений и взгляды авторов, дававших их понимание²². Изложение Васильевского и Гревса могло хорошо показать, как последовательно, с чувством меры построенное введение такого характера успешно готовило начинающих студентов к их вступлению в незнакомую среду научного изучения большой и сложной эпохи.

И.М. Гревс унаследовал традицию составления курсов лекций своего университетского учителя и наставника В.Г. Васильевского, которого по-
10

рой ставят во главе петербургской школы медиевистики²³. При построении своего курса по истории Средних веков Гревс очень многое взял у Васильевского и даже открыто заявлял, что в первые годы чтения курса только тщательно дорабатывал лекции учителя: «Я считаю правильным придерживаться его [В.Г. Васильевского – К.Б.] основных воззрений на университетское преподавание, которое разделяю; в зависимости от них находится и построение моего первого курса. <…> Сознание, что я вступил, как ученик Васильевского – успокаивало меня в волнении, что далеко не везде являлся я самостоятельным в … первых трудных шагах»²⁴. Но в тоже время лекции Гревса нельзя назвать несамостоятельными, историк перенял основные принципы и структуру, которую расширял и дополнял. «Кто сличит оба текста, увит между ними большие различия – в размерах (мой значительно больше: я читал 5 лекций и не захватывал всех вопросов, входивших в курс Васильевского) и в содержании, но заметит и сходства (в некоторых местах и в общем плане)…»²⁵

Как и учитель, Гревс выделял два основополагающих принципа построения курса: аналитико-критический и синтетико-догматический. Оба принципа зависели прежде всего от объема излагаемого материала. Сам историк, как и Васильевский, придерживался первого²⁶. Профессор старался восстановить перед глазами слушателя путь, пройденный исследователем для получения заключительного вывода. Поэтому внимание слушателя попеременно обращалось к источниковедению, историографии, критическому воспроизведению факта из источника, анализу явлений, их причинно-следственной связи и взаимодействия, развития и преемства – и в итоге к формулировке обобщенного заключения. Здесь можно говорить о важном исследовательском принципе Фюстеля де Куланжа, унаследованном петербургской школой медиевистики в целом: для получения нескольких часов синтеза необходимы годы анализа. В тоже время историк осознавал ограниченность подобного подхода: односторонность и растянутость по времени, т.к. углубленности задерживала ход изложения. Нельзя было дать в один год обзор всего ряда событий средних веков²⁷.

Синтетико-догматический подход предполагал университетский курс более сжатым и стремился охватить все грани. По такому принципу свои лекции строили В.О. Ключевский, Н.И. Кареев, П.Г. Виноградов, П.Н. Милюков и др. Но подобное построение, с точки зрения Гревса, имело еще больше недостатков. Не достигался декларируемый историками принцип всеохватности: Ключевский, например, главным образом давал картину развития государственных учреждений и сословного строя древней и новой России. Проблемы развития истории духовной культуры не рассматривались с другими вопросами лекций, заменяясь «мастерскими характеристиками великих людей», которые глубоко вводили в понимание интеллектуальных и моральных состояний и движений различных эпох, и неко-

торыми отдельно стоящими очерками. По мнению историка, «только богатство выделки развертывавшейся перед глазами его слушателей научной ткани и великолепная стройность всего произведения Ключевского, позволяет забывать такие пробелы в его содержании»²⁸. П.Г. Виноградов, строивший курсы по западноевропейской истории по тому же концентрированно-систематического методу, также не достигал цели осветить всю эпоху. Чтобы провести курс через все тысячелетие от V до XV вв., он вынужден был ограничиться рассмотрением одной грани исторического процесса. Историк давал изображения развития форм государственного властвования, «выясняемого эволюцией племенных и социальных отношений на почве хозяйственного роста» главных народов Европы от падения Римской империи до образования великих национальных государств нового времени. Но для достижения единства плана и цельности результатов ему приходилось устранять из рамок изложения некоторые страны и отказаться от разъяснения ряда очень важных вопросов из области истории религии и духовной культуры вообще²⁹. По тому же пути построены курсы Д.М. Петрушевского и Э.Д. Гримма. Необходимо отметить, что подобные установки излагались во введении, заранее ориентируя читателей на такой принцип изложения материала.

И.М. Гревс никогда не стремился прочитывать каждой смене своих слушателей полного краткого обозрения всего средневекового периода. Тематика его лекций тоже была избирательной, но основное место отводилось не изучению государственных и социальных институтов, а в большей мере основам духовной культуры³⁰. Он, как и учитель, старался не допускать обращения курса в учебник, полагая, что ознакомление с ходом истории и элементарные ответы на главные вопросы должны добываться самими студентами по имевшимся руководствам³¹. Таким образом, лекции Гревса принципиально отличались от курсов других историков.

Необходимо помнить, что каждый год курсы лекций обновлялись, разрабатывались новые, пересматривались исторические и методологические принципы. На примере курса по истории Средних веков 1895/1896 учебного года рассмотрим структуру введения и попытаемся определить ее место и роль в общей структуре курса.

Подробная публикация вводной лекции объяснялась Гревсом как необходимость «понимания цели научной работы над явлениями средневековой истории», а полнота и точность библиографического и историографического описания должны способствовать не только сдачи экзамена, но и «более глубокому назначению исторических занятий вообще»³².

Главным принципом изложения истории для ученого выступали научность, которая означала постоянное обращение к первоисточникам, использование аналитико-критического метода, изображение истории генетически, как единый развивающийся процесс³³.

12

Задача студентов в этом процессе была не только пассивной – прослушивание лекций, но и активной – самостоятельное чтение научно-исторических сочинений, разработка специальных вопросов по источникам и литературе (именно для этой цели и представлялся подробный историографический обзор), подготовка рефератов. Преподаватель определял задачу и для себя: «избегать изложения конкретной, обыденной внешне-фактической истории, касаясь ее лишь от части.., внутренние процессы … стараться анализировать, подробно разбирая их по существу, рассматривая высказанные о них в науке мнения»³⁴. Внешняя история должна была изучаться самостоятельно по мере освоения курса.

Исходя из этого, вырисовывалась следующая структура курса, состоявшая из трех разделов³⁶. Первый был посвящен очерку первоначального населения Европы и его древнейшей культуре на основе археологических и этнографических данных, процессу романизации европейского Запада; христианской религии: ее зарождению, первоначальному виду и распространению. Во втором отделе рассматривался первоначальный быт германцев, их столкновение с римлянами, постепенное разложение Римской империи, Великое переселение народов, а также взаимодействие римского, германского и христианского элементов на примере монархии Карла Великого, система феодализации. В заключительной части освещались проблемы истории папства и развития средневекового религиозного и научного миросозерцания, характеристика средневекового человека, как результата взаимодействия и развития всех элементов средневековой культуры.

Стоит отметить, что Гревс не был сторонником широкого теоретического и методологического вступления. Как правило, он отсылал своих слушателей к различным пособиям и руководствам специалистов в той об-
13

ласти, в которой не считал себя сильнейшим – Гревс, прежде всего, был практиком. Он рекомендовал студентам Э. Бернгейма, В. Вундта, П. Виллари, а также М.Н. Петрова, у которого содержался богатый список литературы по теории, философии и методологии истории. К тому же, по мнению ученого, освещение проблем теоретического и методологического характера целесообразно было рассматривать попутно, в процессе работы над вопросами³⁷. Особенно ярко это проявлялось в историографической части лекций, где, например, на практике Нибура подробно рассматривались принципы источниковедческого анализа с их достоинствами и недостатками; на примере творчества Фюстеля де Куланжа – генетический подход к истории; на разборе полемики романистов и германистов – объективизм и субъективизм в истории и т.д.

Наиболее весомое место в вводной лекции занимал историографический обзор основных течений в историографии по истории средних веков, из которого получалась обширная вступительная часть, связанная со всем циклом. Перед вниманием слушателей проходили страницы из развития исторической науки в характеристиках лиц, основоположников изучения истории и целых сложившихся направлений и школ³⁸.

Историографические характеристики в главных странах Европы были написаны в излюбленном жанре Гревса – очерков и не претендовали на всеохватность. Он начинал с понятия «история» и его эволюции со времен античности, далее переходил к характеристике средневековой и «нововременнóй» историографии до конца XVIII в., пытаясь подчеркнуть их неисторичность. Отдельные главы принадлежали ярким представителям того или иного направления или течения (Гиббону, Нибуру, Гизо, Тьерри, Мишле, Фюстель де Куланжу, Ренану, Ранке, Моммзену, Г.Т. Боклю), написанные в характерном для историка этюдном стиле. При создании портрета того или иного историка И.М. Гревс практически всегда пользовался единой универсальной схемой, начиная с биографии и ее влияния на складывание личности ученого, характеристикой главных сочинений, анализа исторической концепции, заканчивая «методом ученой работы и пониманием сущности науки» и ученым как педагогом. Подобный принцип позволял взглянуть на того или иного историка не только как на ученого, внесшего определенный вклад в развитие науки, но и как на человека, обладавшего или не обладавшего способностью создавать вокруг себя научную школу. Для Гревса это было немаловажным оценивающим фактором.

Историография XIX века распределялась Гревсом по региональному принципу: французская, немецкая, английская, русская (именно в таком порядке). Причины такого разделения историк объяснял удобством классификации многочисленных исторических сочинений и «правильностью», т.к. каждая страна в своем «умственном развитии» вырабатывает свою «особенную физиономию», и ее представление дает лучшее знакомство с
14

историографией и лучшее понимание взаимодействия отдельных ее явлений и деятелей³⁹. Именно поэтому каждая историографическая глава, посвященная той или иной стране, заканчивалась обширной характеристикой с выделением положительных и отрицательных сторон. Преимущество отдавалось французской историографии, т.к. Гревс был опосредованным преемником традиций именно этой исторической школы через В.Г. Васильевского и Фюстеля де Куланжа (заочного учителя), но недостатки и издержки этого романского направления выделись историком и там.

Стоит отметить, что, несмотря на заявленное беспристрастие, критика Гревсом историографии до XIX в. и самого XIX в. давалась с позиций генетического подхода и всемирно-исторической точки зрения. Каждое течение и направление подвергалось тщательному анализу с основополагающих принципов: связи между эпохами, эволюционизма, культурной стороны исторического процесса, места во всеобщей истории и т.д. Одним словом, Гревс пытался найти «историю» в современном смысле этого слова в далеких периодах, используя современную ему модернизированную терминологию.

Особое место занимала русская историография средних веков, которая не имела такой давней традиции, как европейская, но которая добилась серьезных успехов и признания за рубежом. Главными фигурами здесь выступали Т.Н. Грановский, П.Н. Кудрявцев, С.В. Ешевский, заслуга которых заключалась в знакомстве русской науки с новейшими достижениями Европы и наметившейся связи между нашими и западными учеными. Гревс также классифицировал русских историков-медиевистов по основным научным школам, которые концентрировались вокруг университетов: московская, петербургская, киевская, казанская, варшавская. В целом историк подчеркивал, что независимой русской исторической школы (подобно французской, германской, английской) еще не смогло сформироваться, но намечались ее элементы⁴⁰. Гревс выделял важный преимущественный принцип для русских всеобщих историков, который был связан с объективностью – отсутствие национальных пристрастий при работе с «чужой» историей: территориальная дистанция и национальная изолированность.

Таким образом, введения к курсам лекций на рубеже XIX-ХХ веков можно рассматривать в качестве источника для изучения теоретических, исторических и методологических взглядов того или иного ученого. Именно здесь концентрировались не только педагогические, но и научные принципы исследовательской практики историка. Проверкой предлагаемых исследовательских практик и теоретических положений является внимательное изучение и анализ всего курса лекций. Вводные лекции И.М. Гревса отличаются от других попыткой подробно представить историческую и историографическую традицию, выявить преемственность и формировать научную культуру обучающих.

15

Примечания:

время работе над написанием сочинений и не занимался преподавательской деятельностью.

Россини в конце XIX- начале XX вв. // http://ideashistory.org.ru/pdfs/44krasnova.pdf. С. 317.

Обозрение преподавания наук на историко-филологическом факультете императорского Санкт-

Петербургского Университета. - СПб., 1902-1917.

⁵ Жуковская Т.Н. Историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета на рубеже

XIX-XX веков: научно-исследовательские и педагогические традиции // История и филология: пробле-

мы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий: Материалы международной конфе-

ренции (2-5 февраля 2000 г.). - Петрозаводск, 2000. - С. 347.

из преподавателей, кроме Вас, не берет на себя труда редактирования литографированных курсов.

Пусть издадут остальные лекции, как умеют; на экзамене Вы можете оговорить это. И при том, я убеж-

ден, что при помощи Ваших записок лекции будут изданы удовлетворительно и без Вашего личного

сотрудничества». Вяч. И. Иванов – И.М. Гревсу от 4 апреля 1893 г. // История и поэзия: Переписка

И.М. Гревса и Вяч. Иванова / Изд. текстов, исследование и комментарии Г.М. Бонгард-Левина, Н.В.

Котрелева, Е.В. Ляпустиной. - М., 2006. - С. 47.

⁷ Не случайно многие литографированные курсы И.М. Гревса или, например, В.Г. Васильевского на

сегодняшний день являются библиографической редкостью.

3-го курса. СПб.: лит. Руднева, 1892-1893. Ч. 1. – 566 с.; Гревс И.М. История средних веков. Лекции,

чит. на СПб. ВЖК в 1895-1896 гг. Сост. слушательницами 3-го курса. СПб.: лит. Богданова, 1896. –

956 с.; Гревс И.М. История происхождения, развития и разложения феодализма в Западной Европе. По

лекциям проф. И.М. Гревса. Сост. слушательницей С. Сопридовой. СПб.: литография Богданова,

1902-1903. – 503 с.

с открытым сердцем: Автобиографическое и эпистолярное наследие Ивана Михайловича Гревса / Авт.

сост. О.Б. Вахромеева. - СПб., 2004. - С. 242.

¹⁰ Гревс И.М. История средних веков. Лекции, чит. на СПб. ВЖК в 1895-1896 гг. Сост. слушательницами 3-го курса. СПб.: лит. Богданова, 1896. С. 217.

¹¹ Вахромеева О.Б. Человек с открытым сердцем // Санкт-Петербургский университет. - 2001. - № 12-13.

7 мая. - С. 39-43.

составляет 495 страниц из 956.

Виноградов П.Г. История средних веков. Лекции. 3-е изд. - СПб,, 1906. – 391 с. + 217 с.

те Московского университета в 1894/1895 уч. г. - М., 1894-1895. - Т. 1-3.

филологическом институте. 1891/1892 уч .г. - СПб., 1892. – 199 с.

1924 г. // ПФА РАН. Ф. 726. Оп.1. Д. 22. Л. 196.

Большинство историков отводят эту роль И.М. Гревсу, но Н.И. Ашурова ставит на это место В.Г. Ва-

сильевского. См.: Ашурова Н.И. Культурно-историческая концепция П.М. Бицилли. Диссер. на степень

к.и.н. Томск, 2004. С. 24. Дело в том, что Васильевский в силу необходимости читал курс по истории

средних веков в университете и на ВЖК, но специализировался на византиеведение, воспитав поколе-

ние ученых-византиеведов: В.Э. Регеля, П.В. Безобразова, Б.А. Панченко, А.А. Васильева, Х.М. Лопа-

рева. По признаниям самого И.М. Гревса историком-медиевистом стал только он один. См.: Гревс

И.М. Средневековая история в Петербурге в первую четверть ХХ века. Черновик // ПФА РАН. Ф. 726.

Оп. 1. Д. 193. Л. 1об. – 2 об.
16

²⁴ ПФА РАН. Ф. 726. Оп.1. Д. 22. Л. 192 об., 207. Тоже: Гревс И.М. История средних веков. Лекции, чит.

на СПб. ВЖК в 1895-1896 гг. С. 477.

Петербургского Университета. - СПб., 1902-1917.

риалы для характеристики // ЖМНП. - 1899. - № 8. - С. 44.

различных частях курса попутно я буду стараться выдвигать пред вами главнейшие из теоретических и

методологических вопросов исторической науки, на которых весьма полезно сосредотачивать свое

внимание при усвоении и переработке исторического материала». Гревс И.М. История средних веков.

Лекции, чит. на СПб. ВЖК в 1895-1896 гг. С. 20.

³⁸ Если сравнивать историографический разбор В.Г. Васильевского (32 страницы) и И.М. Гревса (470

страниц), то стоит отметить не только количественное превосходство последнего, но и качество кри-