Книга первая Грозный призрак. Книга вторая в шотпанском замке
жүктеу/скачать 2.81 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- В. И. Крыжановская
- Оформление художника
Значит, ты сам избрал свою судьбу, и да исполнится твой жребий. Живи в трупе этого животного и в таком виде блуждай по обителям мрака и тьмы! Маг взмахнул магическим мечом и произнес формулу: пламя сверкнуло с лезвия и пало на лежащего козла. По окоченевшему уже телу животного пробежала дрожь, а затем козел поднялся, как автомат, стоя с широко открытой пастью и стекловидными глазами. Тогда Веджага-Синг подошел к пленнику и начертал на нем мечом кабалистический знак, фосфорически сверкнувший в воздухе, как на угольях. Проворно и смело поразил его маг пламенным мечом, произнеся громким голосом:
Раздался взрыв, и волосатое тело демона вспыхнуло, а затем стало точно съеживаться. Не прошло и минуты, как на острие меча очутилось омерзительное животное, чудовище: голова с искаженным лицом и висевшими бесформенными черными лохмотьями. Маг быстро поднес эти останки к раскрытой пасти козла, где они и исчезли. Потухшие, точно стеклянные, глаза козла тотчас же вспыхнули дьявольской злобой, и козел попятился, свистя и хрипя. Помощники мага мерными голосами шептали формулы, а Веджага-Синг, укротив чудовище поднятым крестом, подошел к висевшей на стене шелковой занавеси, сорвал ее и обнаружил за ней широкую и глубокую нишу с готической дверью. Ее черные створки покрывали красные иероглифы, а по бокам с одной стороны стоял выпрямясь на хвосте змий, а с другой — дракон с зубчатыми крыльями. Едва маг коснулся двери концом меча, как та с грохотом распахнулась и оттуда вырвался вихрь дымного пламени, а когда дым рассеялся, по ту сторону двери развернулась странная и мрачная картина, которую Мэри видела во время путешествия в пандемониум. Бешеным прыжком кинулся козел вперед и, перескочив порог, с глухим ревом исчез в облачном пространстве. Затем пораженным князю и доктору представилось неожиданное отвратительное зрелище: с невероятным проворством, словно под действием гальванического тока, вскакивали залитые кровью трупы и, движимые невидимой силой, устремлялись в таинственную дверь, скрываясь в тумане, откуда доносился звонкий, глумливый хохот, встречавший каждого вновь прибывшего. Когда, наконец исчез последний труп, дверь с грохотом захлопнулась, а Веджага-Синг начертал на ней светлый крест.
Действительно, князь был очень бледен и чувствовал слабость, как после болезни, а Заторский пошатывался вследствие головокружения, и мог каждую минуту упасть в обморок. Веджага-Синг дал им понюхать что-то живительное и ароматичное, а затем, когда они вышли в сад, то свежий воздух укрепил их, и они спешно вернулись домой. В первой комнате их встретила видимо озабоченная надзирательница.
Четверть часа спустя Веджага-Синг вместе с Заторским прошел в залу, где находился бассейн, а в конце комнаты, на кушетке, лежала все еще не пришедшая в себя Мэри. В камине пылал огонь, и сильный запах ладана и можжевельника наполнял комнату. При входе мага со всех сторон послышался шум, порыв холодного воздуха пронесся по зале и потряс окна, в стекла швырнуло горсти песка и щебня. Не обращая внимания на эти враждебные проявления, Веджага-Синг подошел и нагнулся над Мэри, которая глухо стонала, хотя и была без памяти. На ее груди стояла чашка с травами, потрескивавшими при горении, и маг бросил в огонь щепотку белого порошка, а на голову Мэри вылил флакон бесцветной жидкости, произнося при этом формулы. Из тела Мэри стал просачиваться густой черный дым, окутавший ее словно облаком, а вслед за тем из дыма начали вылетать шарики — кровавокрасные, синие, черные и желтые, которые лопались с пистолетными выстрелами и распространяли тошнотворный запах разложения. Мэри продолжала стонать и, видя ее страдания, Заторский со слезами на глазах испуганно спросил:
Подойдя к бассейну он приказал зажечь расположенные вокруг него в виде треугольника курильницы с угольями, вылив в воду что-то из флакона, а потом приказал принести Мэри и с помощью доктора погрузил ее в бассейн. В этот миг она страшно вскрикнула и открыла глаза, а между тем вода шипела, точно в нее спустили раскаленное железо. Мэри отбивалась, думая, что умрет, такая невыносимая боль жгла ее тело, но маг с Заторским крепко держали ее, и по мере того, как первый читал формулы, ее страдания будто стали утихать, вода же покрылась зеленоватой, с красными прожилками, пеной. Через четверть часа шипение вовсе прекратилось. Мэри вынули из бассейна и перенесли в одну из комнат убежища, она лежала замертво и, видимо, находилась в каталепсии. Веджага-Синг приказал надзирательнице переодеть Мэри в свежее платье, поставить в изголовье крест и через каждые два часа повторять назначенные им окуривания.
ГЛАВА 6. Мэри проснулась на другой день около десяти часов вечера. Она не ощущала никакой боли, но зато была очень слаба. Надзирательница подала ей стакан молока с хлебом, а потом она выкупалась и переоделась в длинный белый шерстяной халат с красным крестом на груди. Белый шелковый шнурок стягивал в талии ее широкий легкий наряд. Во время одевания она казалась озабоченной и, наконец, решилась спросить, что стало с Пратисуриа. Узнав, что тигр находится в доме и служителю мага поручено наблюдать за ним, она успокоилась, а вскоре пришел Заторский звать ее к магу. Веджага-Синг был в индусском костюме, с кисейной чалмой на голове, и стоял перед столом, на котором находилась золотая чаша, увенчанная крестом. Он приказал Мэри преклонить колени, и она с благоговейной верой, слово за словом, повторила за ним молитву, потом он дал поцеловать ей лежавший на столе крест, благословил ее и поднял.
Со слезами на глазах схватила Мэри мага за руку и хотела целовать, но он не допустил, а положив руку ей на голову, обещал дружбу и постоянное покровительство. Вдруг Мэри упала на колени, умоляюще глядя на мага, и нерешительно прошептала:
Добрая, радостная улыбка озарила красивое лицо Веджа-га-Синга.
По повелению мага Ковиндасами принес указанные магом предметы, и затем Веджана-Синг предложил Мэри приступить к вызыванию. Едва успела она окончить формулу, как явился Кокото со своей ватагой и, усердно раскланиваясь, стал перед своей повелительницей. Он казался пришибленным и ослабевшим, а мордочка выражала глубокое отчаяние. Копошившаяся позади него ватага казалась одинаково жалкой, и крошечные существа пугливо теснились друг к другу, а глаза сверкали в тени, как маленькие рубины. Маг взял кусок горящей смолы и трижды обвел вокруг них. Испуганные бесенята, увидев, что всякое отступление отрезано, заметались в тревоге. Между тем Веджага-Синг налил что-то из флакона в сосуд с водой, которая вспыхнула, точно спирт, и тотчас выплеснул ее на копошившуюся толпу крошечных существ. Те с криками и свистом кинулись во все стороны, стараясь вырваться из магического круга, но не могли его прорвать. Затем все заволоклось густым черным паром. После этого Веджага-Синг, подняв руки над облаком, повелительно произнес:
власти я разрываю нити, связывающие вас с силами зла, и возвращаю в прежнее состояние стихийных духов. Будьте снова духами воздуха и возвращайтесь к свету под руководством великих духов-наставников. Впредь нет вам пути в мрачные бездны, где вы прозябали. С этой минуты повелеваю вам забыть о пребывании в областях сатанинских и о нечистых, совершавшихся вами деяниях. Отныне вы будете делать только одно добро. Да рассеется мрак и даст место свету! Широкий голубоватый луч сверкнул из руки мага и точно рассек черный пар, который быстро рассеялся, а присутствовавшие с восхищением любовались происшедшей метаморфозой. Тела Кокото и его соратников утратили свою плотность и стали голубовато-прозрачными, красные глазки сделались серовато-голубыми, остроконечные же мордочки превратились в детские личики, и над челом каждого сверкал маленький огонек, а за плечами трепетали неясно очерченные крылья. Два стихийных духа витали над туманной толпой, чтобы блюсти и направлять ее. По щекам Мэри струились слезы. Она радостно оглядывала прежних слуг, которые уже не будут делать зла, а начнут подниматься к Богу, творя полезное и доброе. Словно рой бабочек окружили они свою бывшую повелительницу и, Кокото благодарно прижался прозрачной головкой к ее щеке. В эту минуту маг распахнул окно. Серебристый свет залил комнату, почувствовался нежный, живительный аромат и раздалось могучее, торжественное пение. Точно подхваченные стройными, музыкальными волнами прозрачные существа, как легкие пушинки, унеслись в ночную мглу вместе со своими новыми наставниками. Дрожа от радости и признательности, Мэри обернулась к магу.
Маг укоризненно покачал головой.
По указанию мага сделали новые приготовления. Расставили треножники со смолистыми ветками вокруг разложенной на полу циновки, на круглый столик, перед образованным треножниками кругом Веджага-Синг положил свой магический меч и подушечку из тигровой шкуры, а на нее — ожерелье с подвешенным к нему сердцем баядерки, которое украшало статую богини Кали. После этого маг приказал привести тигра и, обращаясь к князю, доктору и Мэри, дружески сказал:
При этих словах мага князь побледнел и сильно задрожал.
В это время Ковиндасами привел Пратисуриа, а сам вышел. Тогда маг заключил в круг Мэри и князя с доктором, а сам стал перед столиком, приказав тигру лечь возле его ног. Тот, хотя и повиновался, но выражал беспокойство: бил хвостом по полу и по временам глухо рычал. Достав с груди жезл о семи узлах, маг стал вращать его над головой, и вскоре на конце жезла вспыхнул огонь, который отделился и воспламенил треножник. По мере того, как поднимались густые клубы дыма, странное явление произошло с окаменелым сердцем: оно дрожало и шевелилось на подушечке, а потом из него показался сначала красноватый пар и, наконец, стали сочиться капельки крови. В это время над циновкой появилось черноватое облако, испещренное огненными зигзагами. Потом темная дымка разорвалась со зловещим треском, точно раздвинулась завеса, и посреди огненного круга появилась баядерка, во всем великолепии своей действительно обаятельной красоты. Смугло-бронзовое тело ее, идеальное по сложению, прикрывала лишь пышная масса черных, как смоль, волос, ниспадавших чуть ли не до полу. На левом боку виднелся длинный разрез, и из этой широкой раскрытой раны медленно сочилась густая, черная кровь. Прекрасные стиснутые ручки были вытянуты вперед, грозно потрясая красным шнуром, а огромные черные глаза, то вспыхивая огнем, то угасая, переходили с князя на Пратисуриа с неописуемым выражением страдания, бешенства и отчаяния. Тигр было поднялся, но потом ощетинился и попятился, с протяжным зловещим воем. Веджага-Синг поднял руку и тогда стало видно, как из окаменелого сердца взвилась фосфорическая лента, как она раздвоилась и одним концом захлестнула шею тигра, а другой конец чуть не зацепил князя, но лишь скользнул по нему. Тигр со стоном упал. В это время из раны баядерки сверкнула широкая огненная нить, молниеносно коснулась обоих лент и соединилась с ними. Князь глухо вскрикнул, откинулся назад и мертвенно побледнел. Но в это время лезвие магического меча словно воспламенилось в руке мага, с треском сверкнуло в воздухе и рассекло фосфорические нити, которые со свистом, точно змеи, свернулись и исчезли. Веджага-Синг взял с подушечки сердце, казавшееся вполне свежим, будто его только что извлекли из тела, и бросил его баядерке. В миг окровавленный кусок мяса исчез в открытой ране, которая тотчас закрылась, а на месте, где должен был быть рубец, появился фосфоресцирующий треугольник, словно запечатавший рану. Оплотненный дух был ужасен. Гибкое тело извивалось и покрылось черными пятнами, руки скрючились наподобие когтей, искаженное судорогой лицо и налитые кровью глаза дышали дьявольской злобой, на открытых устах появилась кровавая пена. — Ты получил обратно свое сердце, зловредный дух, а теперь исчезни, вернись на место своих преступлений и не смей впредь ни покидать их, ни приближаться к обоим только что освобожденным мною существам, — повелел маг, чертя в воздухе кабалистический знак, который вспыхнул и засиял всеми цветами радуги, а затем потух. Тело баядерки заволоклось темной дымкой и скоро исчезло, а огонь на треножниках погас. Когда Ковиндасами унес бывшие в употреблении магические предметы, Веджага-Синг повернулся к друзьям и сказал:
Они оба вышли из залы, а Мэри, не отрывавшая глаз от неподвижно лежавшего тигра, тревожно сказала:
Действительно, из тела Пратисуриа выходили клубы тонкого и прозрачного газа, образовав над ним точно купол темно- фиолетового цвета. Около четверти часа спустя по телу тигра пробежала дрожь, и он привстал, но глаза его смотрели тускло, и ноги дрожали. Однако на призыв Веджага-Синга он пополз к нему и положил морду ему на колени. Маг сделал несколько пассов над его головой и в какие- нибудь несколько секунд тигр, казалось, окреп; глаза заблестели по-прежнему и взглянули на индуса разумным взглядом. Как раньше Уриель, Веджага-Синг стал что-то говорить ему на ухо. Это были такие же странные, свистящие и гортанные звуки, но ритм и интонация были другие, но, как и тогда, тигр слушал его с глубоким вниманием. Когда маг кончил говорить, Пратисуриа полизал его руку и направился к Мэри, которую лизнул в щеку, а затем растянулся у ее ног. Обрадованная Мэри поласкала зверя и поцеловала его в лоб.
В эту минуту вернулся Заторский. Веджага-Синг жестом подозвал его к себе и взяв руку Мэри вложил ее в руку доктора.
Взволнованная Мэри со слезами бросилась в объятия жениха, благодаря за его глубокую, спасшую ее, привязанность. Они перешли в другую комнату, где к ним вскоре присоединился князь. Радуясь счастью друзей, он поздравил их, и все продолжали дружески беседовать, причем решено было на другой же день попросить, через князя, барона оказать на несколько недель гостеприимство Мэри, чтобы она могла привести в порядок свои дела: в дом Ван-дер-Хольма она не могла, да и не хотела, вступать. Князь взялся объяснить, по возможности, дело барону и Лили, а также объявить о помолвке Мэри с Равана-Ведой, так как барон продолжал считать Заторского индусом. Задумчиво слушавший их доктор внезапно повернулся к Веджага-Сингу и спросил, нельзя ли ему открыть барону свою действительную личность, связав его, конечно, безусловной тайной. — Мысль, что он мой убийца, мучает его, я знаю. Мне хотелось бы избавить его от напрасных угрызений совести. Он уже достаточно пострадал по моей вине, — волнуясь, сказал доктор. И Веджага-Синг не колеблясь изъявил свое согласие. На другой день Елецкий отправился к Козенам и сообщил им о приезде Веджага-Синга, помолвке Мэри и просьбе мага принять к себе на несколько недель его молодую ученицу. Что же касается сатанинской части в истории Мэри, он рассказал лишь самое необходимое, чтобы как-нибудь объяснить нежелание Мэри жить в собственном доме. Барон обрадовался неожиданному приезду ученого индуса, которому был обязан своим спасением, хотя его обидело и огорчило, что Веджага-Синг остановился не у него. Он хотел тотчас отправиться в убежище, но так как князь сказал, что маг выехал по делам, то барон поручил Елецкому пригласить к обеду Веджана-Синга с женихом и невестой, присовокупив к этому, что Мэри всегда будет желанной гостьей, на какое ей будет угодно время, а мага умолял провести у него те несколько дней, что он останется в Петербурге. Лили принялась весело хлопотать об обеде. Она была польщена и счастлива тем, что в разговоре с глазу на глаз князь сообщил ей гораздо более, нежели барону; значит он считал ее достойной доверия, отчасти «посвященной» в оккультную науку, и сознание этого наполняло ее простодушной гордостью. Кроме того, любимый человек смотрел на нее с таким выражением, одно воспоминание о котором волновало ее душу жутким страхом и надеждой. Вся в белом, с пучком роз у пояса, она с нетерпением ожидала гостей, особенно интересуясь знакомством в Веджага-Сингом. Наконец, большой автомобиль князя остановился у подъезда, и через минуту гости появились в зале. Пока барон радостно приветствовал ученого-индуса, Лили улучила минуту шепнуть Заторскому:
Мэри и юная баронесса горячо расцеловались, и Лили объявила, что комната для дорогой гостьи готова, и она не отпустит ее от себя. Обед прошел весело. Веджага-Синг, блестящий собеседник, оживил всех своими остроумными, интересными рассказами, а затем весело выпили за здоровье помолвленных. После обеда Заторский попросил барона уделить ему несколько минут, и они прошли в кабинет хозяина дома. Веджага-Синг начал серьезный разговор с Мэри, а Лили, воспользовавшись этим, потихоньку ушла в небольшую смежную гостиную и села у окна. Через несколько минут к ней подошел князь и сел рядом на диванчике. Вынув у нее из-за пояса букетик роз, он заменил его принесенными свежими померанцевыми цветами.
Взволнованный и счастливый князь обнял ее и горячо поцеловал в губы.
В то время, как князь и Лили объяснялись, между бароном и Заторским происходил серьезный и необыкновенный разговор. Едва только очутились они вдвоем, как Вадим Викторович сказал, без всякого предисловия:
Он говорил по-русски, и при первых звука знакомого голоса барон побледнел и шатаясь вскочил с места.
И он передал вкратце, каким образом его спас Веджага- Синг и как благодаря науке и труду он снова обрел душевный покой, и в заключение добавил:
Со слезами на глазах барон привлек его к себе и обнял.
После дружеской, откровенной беседы, вполне восстановившей их прежние, сердечные отношения, они вернулись в залу, где их ожидала приятная новость о сватовстве князя. Сияя от удовольствия и будто помолодев лет на десять, барон расцеловал жениха с невестой, заверяя князя, что другого зятя он никогда не желал. Вторично выпили шампанского и все довольные разошлись. Затем Лили была занята приготовлением приданого, а Мэри приведением в порядок своих дел. Маг уехал в Лондон. Недели две спустя после описанных событий к Мэри явился какой-то господин, назвавшийся дальним родственником Ван-дер-Хольма, и представил законные документы, требуя свою часть наследства, так как Мэри не имела детей. С приходом этого господина Пратисуриа проявил беспокойство и гнев, царапая пол с глухим ворчанием, а Мэри схватила его за ошейник, из опасения, что тот бросится на незнакомца. Ей самой тоже было как-то жутко под лукавым, недоброжелательным взглядом своего собеседника, и она понимала, что это член братства, требовавший возврата имущества общины. Без малейшего колебания согласилась она передать все состояние покойного мужа его «двоюродному брату», за исключением дома, в котором она жила, чтобы сохранить его, как вдовью часть. С кислой улыбкой согласился «кузен» на ее желание, но когда впоследствии князь посетил странный дом по просьбе Мэри, который предполагалось переустроить по указаниям мага, то заметил, что статуя сатаны исчезла, а вместе с тем опустел и подвал, где хранились соблазнившие Мэри сокровища. Недель через шесть, в самом тесном кругу, отпраздновали свадьбу Лили, и новобрачные уехали в Крым, где у князя было имение. Окончив к этому времени свои дела по наследству, Мэри, в сопровождении доктора, отправилась в Тироль, где ей предстояло тяжелое испытание по окончательному очищению. Немноголюдная женская община проживала на берегу того же озера, видного из окон виллы, где посвящался Заторский, и управлялась настоятельницей, так же из посвященных, которой уже были преподаны все указания относительно новой, отданной под ее покровительство, сестры. Доктор удалился в мужскую обитель, дорогую ему по воспоминаниям о его «воскресении», намереваясь работать там, пока не окончатся тяжкие испытания его невесты. Дав отдохнуть несколько дней своей ученице, настоятельница объявила, что пора начинать искус. Прежде всего они отправились в ближайший город, где Мэри с глубокой верой исповедовалась и причастилась, а на другой день она облеклась в белое одеяние кающейся, взяла в руки зажженную восковую свечу, и настоятельница со всей общиной отвела ее в уединенное место, где той предстояло пережить свое испытание. Неподалеку от берега озера находилась самой природой вырытая в скалистом массиве обширная пещера, в глубине которой тонкой струйкой журчал родник, падающий в каменный бассейн и скрывавшийся затем в расселине у входа. Подле одной из стен был каменный престол и на нем распятие с семисвечником, а у его подножия стояла увенчанная крестом чаша и лежало «Евангелие», с потолка свешивались подвешенные лампады, а у боковой стены пещеры помещался орган. Мэри была прекрасная музыкантка и отлично знала этот инструмент. В маленькой смежной пещере стояли скромная постель, стол, два табурета и шкафчик из белого дерева, а в ногах кровати лежала охапка травы для Пратисуриа. На столе стояли две кружки — одна с водой, а другая с молоком — и лежал хлеб. Начальница поцеловала новую послушницу и сказала, что каждый день одна из сестер будет навещать ее и приносить чистое платье, молоко, хлеб и пищу для Пратисуриа. Затем она прибавила, что Мэри может купаться в озере, куда положительно никто не ходит, и посоветовала выспаться днем.
И действительно, побывав в сатанинской секте, повидав и испытав в полном значении слова весь ужас ошеломляющих явлений царства тьмы, Мэри считала себя во всеоружии хладнокровия, готовой на всякое испытание, а потому с относительным спокойствием ожидала борьбы. Ее вера была настолько горяча, раскаяние глубоко и надежда на милость Отца Небесного так непоколебима, что она ни минуты не сомневалась в своем окончательном освобождении. Поцеловав начальницу с сестрами и попросив их молиться за нее, Мэри осталась одна. Сев за орган, она стала играть и петь духовные молитвы, а затем выпила чашку молока, легла и, приказав тигру стеречь ее, заснула. Уже стемнело, когда она проснулась и тотчас начала готовиться к обороне в эту первую ночь, которую ей предстояло провести в уединении. Она долила лампады, зажгла свечи на престоле, обильно накурила ладаном, а потом встала на колени перед престолом и, прочитав главу из «Евангелия», начала горячо молиться. В нескольких шагах на песке протянулся Пратисуриа, но он не спал. Уткнув морду в лапы, тигр то смотрел на свою хозяйку, то окидывал взглядом пещеру, насторожив уши: очевидно, он караулил. Приближалась полночь, как вдруг тигр с легким ворчанием приподнялся. Мэри насторожилась, а минуту спустя ясно услышала приближающийся лошадиный топот, стихший у входа в пещеру, и насмешливый, хорошо знакомый голос:
В широкий просвет грота Мэри увидела озаренного луной вороного коня, который тяжело дышал, а из ноздрей его валил красный дым. Скакун был неслокоен, вздрагивал и рыл землю копытами, а подле стояла высокая, по-кошачьи гибкая фигура Ван-дер-Хольма, фосфорически блестевшими глазами глядевшего на Мэри лукаво и зло. Но она ничего не ответила, а молча схватила лежащий на престоле крест и, высоко подняв его над головой, шептала молитвы.
С этими словами он двинулся вперед и прыгнул в пещеру, но в ту же минуту Пратисуриа выскочил перед материализованной лярвой и ударом лапы отбросил чудовище, которое разразилось богохульством и растаяло в воздухе. Затем раздался глухой, дрожавший от бешенства голос: — Змея! Ты заразила даже наших животных. Но подожди! Мы придем снова и усмирим тебя с твоим зверем! С этого дня почти ни одной ночи не проходило без какой- нибудь тревоги. Иногда в пещеру летели бросаемые невидимой рукой камни, кости и разные нечистоты, а иной раз появлялись целые полчища крыс, нападавших на тигра, но тот давил их своими могучими лапами, а когда Мэри окропила их святой водой, дьявольская нечисть превратилась в шарики и покатилась прочь, оставив после себя нестерпимую вонь. Как-то, уже среди белого дня, когда она только что вернулась с купания, в грот собиралась ворваться целая масса воробьев, но предупрежденная легким ворчанием своего сотоварища, Мэри бросила им крошки просвиры, и они упорхнули с громким писком. Мэри твердо переносила все эти нападения, горячо молилась и играла на органе ради отдохновения. Вера в бога и твердая надежда, что Господь примет ее раскаяние, не ослабевали в ней. ГЛАВА 7. Однажды после обеда, когда Мэри только что пропела гимн Пресвятой Деве и приводила в порядок кое-какие вещи, ей послышались около пещеры глухие стоны. Она обернулась и увидела около входа странника, который потерял сознание. По чувству сострадания она уже хотела броситься к нему, но Пратисуриа зарычал, схватил ее за платье и не выпускал, словно указывая новый обман. Она проворно наполнила святой водой маленькую кружку, прибавила к ней несколько капель разведенного в спирту ладана, данного ей Веджага-Сингом, и вылила это на лежавшего человека. В тот же миг раздался точно ружейный выстрел, тело странника начало корчиться в судорогах, потом перевернулось на спину и осталось неподвижно с вытянутыми руками. Из широко открытого рта вылетел черный хвостатый шар с красными, словно глаза, точками и, резко свистнув, исчез в кустарнике. Мэри с ужасом увидела перед собой разлагающийся труп. Ее испуг был таков, что она зазвонила в колокол. На зов прибежали несколько сестер и удостоверили, что это было тело бродяги, повесившегося в лесу и похороненного недели две назад. После этого последнего нападения все успокоилось и несколько недель прошло без каких-либо проявлений со стороны демонов. Когда же Мэри высказала начальнице убеждение, что, вероятно, духи зла, видя ее твердость, отказались от преследований, та с улыбкой ответила, что, по ее мнению, это молчание было только затишьем перед бурей. Однажды утром Мэри пошла в убежище по вызову настоятельницы, и когда они остались одни, та сказала ей:
Она открыла лежащий на столе длинный футляр и достала из него странной формы шпагу: рукоять была крестообразной, а лезвие заканчивалось звездой с красными эмалевыми концами. На блестящем лезвии были выгравированы кабалистические знаки.
Мысль, что враги могут убить Пратисуриа, к которому она чрезвычайно привязалась и который ни на шаг не отходил от нее, мгновенно вернула Мэри спокойную отвагу. Она спросила только, не может ли кто-нибудь помочь ей поддерживать курения и играть на органе, если встретит к тому надобность, и настоятельница опросила сестер, не найдется ли между ними достаточно смелая, чтобы помочь кающейся в предстоящие ей тяжелые минуты. Молодая женщина, известная в общине своей строгой жизнью, горячей верой и энергией, объявила, что готова сопровождать Мэри и остаться с нею, чтобы помочь в борьбе с воплощенными и развоплощенными демонами. Со слезами умиления поблагодарила Мэри смелую помощницу, и обе они вместе с Пратисуриа поспешно отправились в обратный путь. Уже подходя к гроту тигр стал проявлять беспокойство: глухо рычал, бил себя хвостом по бокам и по временам щелкал зубами в воздухе или ударял лапой по чему-то невидимому и, несомненно, враждебному. По этим признакам Мэри со спутницей заключили, что нападение должно произойти в эту ночь, и спешно занялись приготовлениями. Они поставили жаровни с ароматическими травами и смолистыми ветвями, а сестра Элеонора взялась поддерживать огонь, обильно накурила ладаном и т. д. После этого Мэри занялась Пратисуриа, который волновался и в тревоге бродил по гроту, обнюхивая воздух и ворча; раз даже он испустил такой рев, что, казалось, задрожала земля, а сестра Элеонора совсем перепугалась. Но Мэри уже не боялась тигра и успокоила его лаской, а потом угостила хлебом, смоченным сладким вином, что тот очень любил. Когда же она произнесла формулы и обвела его тремя предписанными кругами, тигр совсем успокоился и лег у подножия престола. Только по фосфорическому блеску его глаз и подергиванию ушей был видно, что зверь не спал и был настороже. Пробило полночь, и в стенах грота послышался треск, а порывы холодного воздуха носились во всех направлениях, угрожая загасить пламя треножников и свеч шандала. Несомненно, начиналась гроза; свистел ветер, сгибая трепетавшие под его напором деревья, вдали слышались раскаты грома, а сверкавшие молнии освещали окрестности и внутренность пещеры диким белесоватым светом. Вдруг из углов, стен и земли стали появляться разноцветные шарики, со свистом носившиеся по гроту, распространяя удушливую трупную вонь, от которой кружилась голова, и Мэри с Элеонорой задыхались. Бледная Мэри решительно взошла на ступени с магической шпагой в руке и прислонилась к престолу, а сестра Элеонора тем временем наблюдала за треножниками. В ту же минуту показались огромные крысы, летучие мыши и т. п. разные мерзкие животные, которые напали на Мэри, стараясь повалить ее, и напали на ощетинившегося Пратисуриа, но тот защищался зубами и когтями. Мэри также храбро отстаивала себя, а ее шпага производила большие опустошения среди нападавших. Как только мистическое оружие касалось какой-нибудь из дьявольских тварей, та съеживалась и таяла в воздухе, навевая ужасную истому. Бой был в полном разгаре. Вдруг сквозь раскаты грома и рев бури раздались топот и ржание множества коней, а затем звук охотничьего рога. Мэри поняла, что «адская охота» спешила на помощь чудовищам потустороннего мира, так как живые несли с собою более действенную силу, и горячая молитва вознеслась из ее сердца к Отцу Небесному, моля его о помощи и покровительстве. Все, что произошло потом, осталось в ее памяти в виде какого-то чудовищного кошмара. У. входа в грот появилась кучка, человек в десять, замаскированных лиц, в черных волосатых трико и рогатых шапках, а впереди них был огромный черный козел с фосфорически горевшими глазами. «Это Азрафил!» — молнией пронеслось в голове у Мэри. Собрав все свое мужество, она стиснула в руке магическую шпагу, а когда козел-демон, склонив рога, устремился на нее и уже вскочил на первую ступень, Мэри вонзила ему в грудь острие шпаги. Чудовище дико заревело, откинулось назад и исчезло в одном из темных углов. В то время как козел кинулся на Мэри, сопровождавшие его люди осыпали тигра градом пуль и огненных стрел. Но за шумом бури, грохота выстрелов и неистового рычания зверя сатанисты не замечали, что пущенные снаряды отлетали от него, попадая точно в невидимую стену, и без вреда для него ложились около тигра. Тем не менее Пратисуриа, присевший, словно для того, чтобы прыгнуть на врагов, молча застыл на месте, а затем голова его тяжело опустилась, как бы от полученного сильного удара. После нанесенного козлу поражения Мэри на минуту закрыла глаза, внезапно ослабев, мысли ее путались и она только повторяла: «Господи Иисусе, спаси меня! Спаси меня!» Пользуясь этой минутной слабостью нападавшие, не обращая более внимания на тигра, кинулись к Мэри, стащили ее с престола и поволокли к выходу.
Мэри изо всех сил не выпускала из руки магическую шпагу и была уже в нескольких шагах от выхода, как вдруг страшный рев потряс стены: это Пратисуриа пришел в себя после минутного оцепенения. Одним прыжком очутился он около группы, тащившей его хозяйку, вцепился зубами в затылок одного из врагов, и тот упал с перекушенной шеей. Произошло замешательство. Боровшийся с Мэри предводитель банды выпустил, наконец, ее и хотел пустить в ход бывший за поясом стилет, но тигр свалил его ударом лапы и когтями рвал в клочья грудь. Сатанисты в ужасе бросились наутек, но Пратисуриа настиг еще одного и разорвал бы его, не отзови его Мэри, боявшаяся как бы тот не вышел за пределы грота. Однако удалявшийся бешеный топот копыт и беспорядочные крики возвестили, что побежденные враги покинули поле битвы. Все еще дрожавшая Мэри бросилась к сестре Элеоноре, чтобы помочь затушить загоревшееся на ней платье. Происшедшее, долгое в описании, длилось всего несколько минут, а когда улеглось первое волнение, Мэри с помощницей упали на колени и в горячей молитве возблагодарили Бога за свое спасение. Уже светало, когда они настолько успокоились, что рискнули осмотреть трупы, около которых растянулся Пратисуриа, лизавший лапы и легким ворчанием проявлявший свое видимое удовольствие. Первого из убитых невозможно было узнать, настолько оказалось истерзано когтями его лицо. Остальные двое оказались молодыми людьми, и в одном их них Мэри узнала сатаниста, которого встречала в Париже, но другого не знала вовсе. Помимо нестерпимой, стоявшей в гроте трупной вони, ими овладел ужас, и они решились отправиться в убежище вместе с не отстававшим от них Пратисуриа, которого даже сестра Элеонора рискнула приласкать. Когда уже совсем рассвело, Мэри с грустью увидела, что за минувшую ужасную ночь черные волосы сестры поседели. В убежище их встретили восторженными поздравлениями, восхваляя мужественное отражение яростной и опасной атаки, а в награду настоятельница заявила Мэри, что она уже не вернется более в грот и останется в убежище заканчивать свое очищение молитвою и учением. Мэри была глубоко обрадована известием, что будет жить среди просвещенных и добрых сестер, окружавших ее нежной заботливостью, с какой относятся к выздоравливающим. В мирной обители, проводя время в молитвах, размышлениях и учении, Мэри мало-помалу обрела душевное равновесие и физическое здоровье, пошатнувшееся под влиянием последних событий. С Лили она вела оживленную переписку и от нее узнала, что дом Ван-дер-Хольма был обращен в богадельню для престарелых и неспособных к труду калек. Так прошло месяца три, и вот однажды утром настоятельница объявила Мэри с ласковой улыбкой, что в приемной ее ожидает посетитель. Взволнованная и заинтересованная, Мэри побежала туда и с радостью увидела доктора, который с восторгом поцеловал ее и сообщил, что приехал за ней.
Увидев, что Мэри побледнела и вздрогнула, он прибавил, чтобы успокоить ее:
Мэри горячо поблагодарила жениха за обещанное содействие, но, там не менее, предстоящая встреча со страшным хозяином Комнор-Кестля навевала ужас и бросала в дрожь. Удастся ли смягчить этого сурового мстителя? Пойдет ли он на то, чтобы прощением и раскаянием уничтожить чудовище, порожденное им в злополучный час безумного отчаяния, и в продолжение многих веков вскормленное враждой и местью? На другой день Мэри простилась и покинула убежище вместе с верным Пратисуриа, который своей необыкновенной кротостью и безобидной веселостью приобрел общее расположение в обители. С тех пор как маг очистил его, грозный на вид зверь как будто позабыл все свои инстинкты хищника, и только появление какого-либо нечистого, злого существа, видимого или невидимого, приводило его в ярость. Веджага-Синг со свойственной ему добротой принял Мэри и посоветовал ей остаться на несколько дней в Лондоне, чтобы отдохнуть и совместно обсудить их планы на будущее. Вечером за дружеской беседой наблюдавший за нею Вед- жага-Синг заботливо спросил:
Улыбка скользнула по губам учителя.
Воспользовавшись удобным случаем, Вадим Викторович попросил мага позволить ему сопровождать Мэри, чтобы помочь ей и поддержать ее.
Отдохнув несколько дней и получив все необходимые наставления, Мэри с женихом направились в Комнор-Кэстль. Когда экипаж въехал в аллею, ведущую к старому замку, тоскливое, жуткое состояние овладело Мэри, и она каждую минуту ждала, что вот-вот появится вороной конь, а на нем зловещий всадник. Но никто не появлялся, а вокруг все было тихо и спокойно. Несколько пожилых, благодушных на вид слуг встретили прибывших и проводили в приготовленные для них помещения. С тяжелым сердцем вступила Мэри в комнату, которую занимала в свой первый приезд. Особый памятный страх и ужас внушала ей старая молельня, обращенная прежде в сатанинский храм. И все-таки она решила заглянуть внутрь, с твердой решимостью выбросить оттуда статую поганого демона, и обрадовалось, увидев, что молельня была восстановлена в прежнем виде. В нише стояла великолепная статуя Богоматери, которая, казалось, смотрела на нее с выражением бесконечной доброты во взоре, а перед статуей был поставлен аналой с крестом наверху. Позже Мэри приказала указать склеп и спустилась в него вместе с доктором. Среди других они нашли и гроб лже-Эдмонда, возле стоял маленький гробик, о котором говорил Веджага-Синг, предназначенный для костей герцога, чтобы и их затем поместить в склепе. Долго молились они подле останков их второй жертвы, а затем вышли, захватив с собой гробик. На другой день Мэри и Заторский отправились к расселине и подготовили все, чтобы спуститься туда вместе со всеми необходимыми принадлежностями и гробиком, внутри которого были выгравированы кабалистические знаки. С наступлением ночи, после горячей молитвы, они облеклись с белые одежды кающихся и с пакетами в руках пошли к страшному месту преступления. С ужасом увидела Мэри, что дно пропасти было точно озарено кроваво-красным светом, но, сознавая опасность проявления всякой слабости, она мужественно поборола волнение и помогла Заторскому опустить сначала пакеты. Осенив крестом расселину и прочитав указанные Веджага- Сингом формулы, Вадим Викторович опустил Мэри, а потом сам последовал за ней. Они оба очутились перед входом в грот, где вынес мучительную агонию несчастный Эдмонд. Оттуда и исходил кровавый свет, а в глубине, с угрожающим видом и дьявольски злобно глядя на вошедших, стояло адское чудовище, воплощенное проклятие, готовое защищать кости своего создателя как вещественную основу, на которой держалось. Со свистом выбрасывая клубы черного вонючего дыма, омерзительная тварь присела, словно собираясь кинуться на них, но в это время Заторский снял с груди и поднял над головой данный ему магом крест и произнес звонко и смело: — Прочь, порождение и скопление выделений зла! Именем Того, Кто на кресте простил Своим врагам и молился за палачей Своих, именем Господа нашего Иисуса Христа повелеваю тебе исчезнуть и отдать нам эти кости, чтобы схоронить их по-христиански. Чудовище дрогнуло, съежилось и точно заволоклось черноватой дымкой, пестревшей огненными линиями, а затем исчезло. Красный свет мгновенно потух, но глухой треск и отдаленный презрительный смех указывали, что чудовище не ушло. Мэри со спутником тотчас зажгли факелы, утвердили их в углублении скалы и увидели побелевший и местами замшившийся скелет. Заторский разостлал на земле кусок белой парчи с вышитым золотым крестом посередине и, содрогаясь, приблизился к останкам жертвы. Теперь он заметил, что сжатая рука скелета покоилась на месте груди и еще держала короткий стилет с чеканной ручкой, а на бывшем пальце виднелось обручальное кольцо Антонии. Между костями еще висела почерневшая цепочка с медальоном, а дальше валялись две шпоры. Слегка дрожащими руками Заторский начал собирать и укладывать на белую парчу скелет, пока не собрал все до последней косточки. Затем из принесенного пакета он достал складной столик, накрыл его парчовой, затканной золотыми цветами скатертью, поставил Распятие, «Евангелие», семи- свечник, кропило и довольно большую чашу, наполнив ее святой ведой. Крестообразно окропив стены грота, он трижды окунул череп в воду и поместил в лежавшем на скатерти металлическом треугольнике, а затем завернул в парчу кости и перенес сверток под престол. После этого он достал из резной шкатулки маленькую, увенчанную крестом чашу и поставил ее на престол. Исполнив это, он опустился на колени подле Мэри, которая все это время читала отходные молитвы. С глубокой верой и благоговением они оба громко вымаливали у жертвы прощение для Вальтера и Антонии и, вместе с тем, молили Бога смягчить его сердце, внушив ему силу и желание уничтожить им же самим созданное чудовище. Во время этой молитвы грозное чудовище появилось вновь на том месте, где прежде находились кости. Оно свистело и корчилось, будучи как бы при последнем издыхании, а между тем его ужасные глаза все еще оставались живы, глядя на Мэри и ее спутника убийственным взглядом. Заторский встал и, подняв в руках чашу, громким голосом воззвал три раза:
Послышался резкий, пронзительный свист, и в пещеру вихрем ворвался бурный порыв ветра, а у входа появилась толпа омерзительных существ, подлинных исчадий царства тьмы, преграждавших дорогу появившемуся среди них духу Эдмонда . Зловещий хозяин Комнор-Кэстля, перепуганный, изнемогающий, старался пробиться к месту своей пытки, но темные массы оцепили его и не давали двинуться, стараясь увлечь за собой.
Но уже многие века Эдмонд знал лишь ненависть, проклятия и жажду мести. Он разучился молиться, а его душа утратила силу возноситься к Нему и призывать Его помощь. Тщетно бился он среди урагана пронзительного свиста, ледяного вихря, а в глубине пещеры чудовище оживотворенного мщения точно собиралось с силами. Оно надувалось, вырастало и угрожающе приподнималось, как будто собираясь броситься на дерзких, посмевших вступить с ним в бой в самом сосредоточии его могущества и пытавшихся похитить у него создателя, а вместе с тем и его раба. Заторский и Мэри чувствовали, что слабеют, и у них начинала кружиться голова. Казалось, что воинство тьмы восторжествует, увлечет Эдмонда и уничтожит смельчаков, слишком слабых для борьбы с ним. Но в эту минуту сверкнувшая молния прорезала мрак, световой шар стремительно опустился с высоты и мгновенно раскрылся, приняв вид человека в белом одеянии, причем его голова была окружена снопом лучей. В высоко поднятой руке он держал крест, излучавший ослепительный свет.
Поднялись бешеный рев и болезненные стоны, но черные массы демонических существ, палимые лучезарным светом креста, таяли в воздухе, и, наконец, исчезали, словно развеянные бурным ветром. Остался один Эдмонд, несчастный дух, обремененный плотным и тяжелым лярвическим телом, обратившим его в какую-то амфибию миров видимого и невидимого. Бледный, изнемогший стоял он, прислонясь к скале. Маг поднял в его направлении сияющий крест.
Светлая фигура побледнела и исчезла, но после нее чувствовался нежный живительный аромат и слышалась вибрация, гармоничная и нежная, словно доносившееся издалека пение, которое успокаивающе действовало на страждущего духа, проникая и смягчая каждый фибр его изболевшегося, измученного астрального тела. Ошеломленный Эдмонд стоял и дрожал. Как муху притягивает огонь, так и его, видимо, охватило желание войти в эту пещеру, где он столько выстрадал. Наконец, медленно ступая, он вошел в озаренный светом семи свечей магический круг.
Дрожащий Эдмонд с ужасом смотрел на свое создание, чудовище, которое было его тюремщиком, неумолимым и безжалостным палачом, беспощадно терзавшим его, поддерживая в нем мстительность или подстрекая на новые преступления. И он дрогнул перед громадою созданного зла, впервые уразумев, какую страшную мощь хранит в себе душа человеческая, чтобы произвести и одарить жизнью наводящее ужас существо, подобное тому, что в эту минуту пристально смотрело на него,- готовое кинуться как дикий зверь. В этот миг у него появилась жажда насладиться уничтожением врага, которого он сам же сделал своим владыкой и который теперь с тоской смотрел на него, точно приговоренный к смерти, видя приближающийся конец. Эдмонд высоко поднял руки и глухое рыдание слетело с его уст:
В эту минуту из стоящего на столе распятия сверкнула яркая звезда, павшая на астральное чудовище. Из мрачного воплощения зла пахнул огонь, спаливший все со зловещим треском, и в несколько секунд чудовище пропало, а на месте, где более двух веков покоились останки жертвы, не осталось ничего, кроме небольшого, парившего в воздухе голубоватого креста. Эдмонд стоял неподвижно, но в нем происходило какое-то странное превращение: что-то грязно-черное и похожее на волосатую кожу сползло с него, растворясь в виде густого дыма. Минуту спустя он представлял из себя сероватый, туманный образ, который опустился на колени и благоговейно осенил себя крестом.
Со слезами радости бросились Вадим и Мэри друг другу в объятия: завершился, наконец, последний и самый тяжелый акт драмы из прошлого... Вознося горячую благодарственную молитву принялись они за последние приготовления. С благословением положили они в гробик покров с костями и связали все остальное в пакеты. После этого Мэри поднялась первой, за ней последовали гроб и пакеты, а последним поднялся доктор. Усталые, но невероятно счастливые, вернулись они в замок, чтобы отдохнуть до утра: следующий день они решили провести в Комнор-Кэстле, чтобы похоронить останки Эдмонда. Утром гроб несчастного Эдмонда поставили в склеп, где лежали его предки, а когда бронзовые двери усыпальницы закрылись, Мэри с доктором почувствовали, будто с их плеч свалилась каменная глыба. Сосредоточенные и задумчивые вошли они в комнату леди Антонии, и Мэри дрожащей рукой отомкнула тайник, достав хранившиеся в нем предметы. Прежде всего она вынула шкатулку с исповедью леди Антонии и пачку бумаг, оказавшихся перепиской герцогини с мужем, Вальтером и отцом де Сильва, а в глубине тайника нашелся второй ящичек, и в нем хранились портреты родителей Антонии, драгоценные вещи и несколько игрушек, очевидно воспоминания детства. С глубоким волнением осмотрев эти памятки тяжелого прошлого, Мэри затем уложила их, чтобы взять с собой, чтение же рукописи они решили отложить до того момента, когда будут в состоянии сделать это на свободе и в спокойном состоянии духа. В настоящее время им только хотелось поскорее уехать из Ком- нор-Кэстля, и после легкого завтрака они отправились в Лондон. Там их ожидала нечаянная радость. Князь Елецкий с молодой женой приехали поздравить их с окончательной победой над мрачным прошлым, а также, чтобы присутствовать на их свадьбе, более не встречавшей преград. Вечером, вместе с Веджага-Сингом и княжеской четой они обсуждали планы на будущее. Маг высказал соображение, что ввиду непримиримой вражды сатанистов против Мэри той благоразумнее было бы поселиться вблизи средоточия посвящения, дабы его могущественные члены могли защитить ее в случае возможного нападения. С этой целью «Братство Восходящего света» намеревалось предложить Заторскому место директора лечебницы вроде устроенной им в Петербурге, которую братство предполагало открыть в окрестностях. Вадим Викторович с признательностью согласился. А затем решили, что он сохранит имя Равана-Веда, и назначили бракосочетание через неделю.
Веджага-Синг улыбнулся.
На другой день, на собрании руководителей братства, Веджага-Синг вручил от их имени сумму, соответствующую состоянию «покойного» доктора Заторского, а после обеда маг повел друзей осматривать будущую больницу для «неизлечимых», которой поручалось заведовать доктору. Поблизости от заведения находился восхитительный коттедж, окруженный тенистым садом, со вкусом обставленный. Но каковы были радость и удивление Мэри, когда Веджага-Синг объявил, что лично от себя, по случаю ее свадьбы, дарит ей этот дом со всей недвижимостью. Свадьба была отпразднована в самом тесном кругу, а затем последовал обед в присутствии членов братства. Когда новобрачные остались одни в новом жилище, Заторский открыл окно в гостиной, и они, облокотясь на подоконник, продолжали беседовать. Стояла теплая тихая ночь, полная луна заливала землю ярким задумчивым светом, под окнами расстилались душистые цветники, а далее темнела густая зелень сада. Молодая чета говорила о прошлом и странных треволнениях в жизни, открывших им столько ошеломляющих тайн невидимого потустороннего мира, существование которого отрицают слепые люди.
В эту минуту мирно похрапывающий на ковре в нескольких шагах от них Пратисуриа привстал и ласково проворчав положил лапы на подоконник. Мэри погладила по голове чудное животное, однако, несколько встревоженная его неожиданным пробуждением и опасаясь, не почуял ли он приближение какого-нибудь врага. Вдруг она удивленно вскрикнула и указала рукой на тучу крошечных сероватых крылатых существ, летевших к окну. Одно из них, больше и заметнее других, остановилось около Мэри, и та ощутила на щеке прикосновение точно шелковистого газа. — Мой милый Кокото, ты прилетел поздравить нас? — радостно воскликнула она. — Боже, как я счастлива, что и мои прежние слуги теперь стоят на светлом пути совершенствования, и, подобно мне, вырвались из мрачной бездны Царства Тьмы... 
Подписано в печать 25.Х-94 г. Формат 84X108 1/32. Бумага офсетная №2 Объем в усп. пен. л. 25,2. Заказ № 31 Отпечатано с диапозитивов, представленных фирмой «Бизнес-Информ», в издательстве «Таврида», 333700, г. Симферополь, ул. Генерала Васильева, 44. В. И. Крыжановская /РОЧЕСТЕР/ БИЗНЕС-ИНФОРМ" Симферополь 1995 Издание подготовлено при участии издательства «Таврида». В. И. Крыжановская В ЦАРСТВЕ ТЬМЫ
Все произведения В. И. Крыжановской утверждают победу сип добра над злом. Ничто в природе не пропадает бесследно — ни дурное, ни хорошее — и все исполняет свое назначение. Жизнь мимолетна. При жизни нужно заботиться о душе, не погружать ее в сумерки беспутства, порока, неверия. ISBN 5-7707-3504-Х Об этом роман-трилогия «В царстве тьмы».
© Составление, оформление «Бизнес-Информ» 1995 г www.e-puzzle.ru 1 Описываемое доказывается на примере одержимых, которые не могут подойти к причастию или священным предметам без болезненных криков, из-за того, что духи зла пронизывают их при этом своими отравленными флюидами http://www.e-puzzle.ru жүктеу/скачать 2.81 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|