Глава 2. ТЕОРИИ, ПАРАДИГМЫ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПРОГРАММЫ

Казалось бы, открыть что-либо новое в прошлом человечества, не известное ранее историкам, практически невозможно. Это мо­жет быть верно относительно единичных фактов-событий, но фак­тами являются также концептуально новые, нетривиальные обоб­щения разнородных исторических данных, поэтому в этой сфере вполне можно надеяться на открытия (см. 3.8 об антиципационных и структурных предсказаниях). Как известно, теории не могут пря­мо и непосредственно проверяться сопоставлением с эмпиричес­кими данными. Рассмотрим два промежуточных методологических уровня - теоретические и описательные модели.

Леонардо да Винчи

Рассмотрим «вертикальный» разрез исследовательской програм-мы, понимая под отношением «выше - ниже» отношение «более абстрактное, общее и теоретическое - более конкретное, узкое и эмпирическое». Совокупность уровней в этой шкале назовем ме­тодологической лестницей. Далее будем рассматривать следующий ее вариант, ориентированный на синтез познавательных средств те­оретической истории с традиционными средствами и приемами ра­боты эмпирической истории, историографии и смежных наук (прежде всего текстологии, архивного дела, археологии). Итак, в данном ва­рианте методологическая лестница включает следующие уровни:

1) философские основания теории;

2. 
   научные основания теории (из более общих, базовых, смеж­
   ных дисциплин или смежных теорий той же дисциплины);
   
3. 
   теории и концепции (предтеории);
   
4. 
   теоретические или концептуальные модели (обычно представ­
   ляемые в схемах, диаграммах, графах и т.п.);
   
5. 
   поле эмпирической проверки (формы представления дан­
   ных, эмпирические гипотезы, эмпирические модели и релевант­
   ные факты);
   
6. 
   нормализованные данные (факты, приспособленные для упо­
   рядочения эмпирических моделей с помощью эмпирических форм);
   
7. 
   эмпирические описания (собственно тексты историографии —
   статьи и монографии, в основе которых лежат дискурсивно упорядо­
   ченные факты);
   
8. 
   факты — суждения о явлениях, эмпирически обоснованные
   согласно современным научным критериям;
   
9. 
   «сырые данные» или репрезентации свидетельств — «источ­ники» (например, фотокопии, публикации, переводы документов,
   фотографии археологических останков, их точные текстовые опи­сания и т.п.);
   

Значимость столь детального выделения методологических уров­ней (ступеней) определяется, во-первых, задачами структурирова­ния и взаимоотнесения познавательных средств теоретической ис­тории (главными для настоящего выпуска), во-вторых, последую­щим конструированием общего метода теоретической истории, в-третьих, необходимостью распознавания ошибок, которые, как правило, совершаются именно на «стыках» между методологичес­кими уровнями.

Будем рассматривать лестницу «сверху», начиная от теорий (рис. 1). За этим формальным решением стоит важная предпосыл­ка. При традиционном индуктивном движении от эмпирического материала к обобщениям, моделям и теориям выбор последующих элементов диктуется во многом первоначально взятым материалом. Однако в теоретическом исследовании (хоть и основанном на эм­пирических проверках) начальным пунктом будет теоретическая проблема объяснения — предсказания какого-либо класса явлений вместе с набором теорий, подобранных для указанных целей. При этом выбор последующих элементов (при «нисхождении» по мето-





124


Глава 2. ТЕОРИИ, ПАРАДИГМЫ И ИССАЕДОВАТЕАЬСКИЕ ПРОГРАММЫ

2.6.2. Философские основания исторических и макросоциологических теорий

Когда слушающий не понимает говорящего, а говорящий не знает, что он имеет в виду, — это философия.

Вольтер

125
2;6. Методологическая лестница: от теорий через модели и данные к...

пологии и философии природы; теории познания и логики; этики, аксиологии; а также опосредованно из метафизики и онтологии.

2.6.3. Научные основания теории

Наука — это систематическое расширение

области человеческого незнания.

Роберт Гутовский

Наряду с философскими основаниями теории и концепции име­ют, как правило, явные или неявные научные основания, т. е. ле­жащие в основе положений теории предпосылки, относящиеся не к предельным основаниям (чем занимается философия, см. выше), а к основаниям знания, подлежащего, в принципе, проверке по ус­тановленным логическим правилам и критериям (т.е. знания, ха­рактерного для науки в целом).

Научные основания теории (например, макросоциологической) могут иметь источником широкие общенаучные подходы (например, системный подход, научный марксизм или веберианство), более об­щие науки (теоретическую социологию), базовые науки (географию, демографию), смежные науки (геополитику, культурологию, соци­альную антропологию и т.д.), теории той же дисциплины (другие макросоциологические теории).

Общенаучные основания отличаются от конкретно-научных тем, что служат в качестве предпосылок (постулатов) не для одной на­уки (группы смежных наук), а для многих наук, весьма различаю­щихся между собой по предмету исследования. Так, кибернетичес­кие, и шире - системные, основания относятся к биологическим, техническим и социальным наукам:

Сложнее отличить общенаучные основания от философских (см. 2.6.2). И те и другие не подлежат непосредственной эмпири­ческой проверке. По-видимому, границу следует прокладывать по таким измерениям, как степень абстрактности и широта охвата. Фи­лософские основания по определению имеют предельный характер и в абстрактности, и в широте по отношению к иным сферам по­знания, духовного и практического освоения действительности. Фи­лософия предоставляет основания не только для наук, но также для идеологии, теологии, искусства, литературы, «здравого смысла», практики и т.д. Общенаучные основания (например, системные, эволюционные, логико-методологические, квалиметрические и т.д.) хоть и являются весьма абстрактными и широкими, но все же огра­ничены в своей «юрисдикции» лишь системой наук.

126 Глава 2. ТЕОРИИ, ПАРАДИГМЫ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПРОГРАММЫ

2.6.4. Теории и предтеории (концепции};
теоретические описания

Красивые теории, как и красивые женщины, часто бывают неверными.

NN

Выше теории были определены как дедуктивно организованные совокупности суждений, построенных в замкнутой системе поня­тий (см. 2.1-2). Реально, в начале теоретического исследования приходится иметь дело с предтеориями или концепциями, т.е. свя­занными совокупностями суждений, лишенными как строгой де-дуктивности (выводимости теорем из аксиом), так и понятийной замкнутости (построения всех производных понятий из конечного числа базовых неопределяемых понятий). Подлежащие проверке положения (пред)теорий называются теоретическими гипотезами, которые относятся к этому же методологическому уровню.

Следующая после (пред)теорий ступень нашей методологической лестницы -теоретические (или концептуальные) модели. Рассмотрим вначале само понятие модели. В самом широком смысле модель есть заместитель объекта, применяемый для его познания и/или практичес­кого преобразования.

Как известно, модели могут иметь самую разную природу — от материальных (макеты, опытные образцы) до концептуальных (предметные понятия), графических (рисунки, диаграммы, таблицы и т.п.), математических (точные математические понятия), имита­ционных, машинных или компьютерных (фиксированные в языках программирования), формализованных (фиксированные средства­ми формальной знаковой системы).

Модели можно классифицировать не только по их природе, но и по методологическому статусу. В данном случае в теоретических исследованиях вообще и в теоретике-исторических исследованиях в частности наиболее значимыми являются теоретические и эмпи­рические модели. Теоретическая модель, или модель теории, пони­мается как интерпретация (в строгом логическом смысле) теории,

т.е. как такая взаимосвязь идеализированных объектов, свойства, отношения и связи которых полностью подпадают под суждения теории. Идеализированные объекты соотносятся с основными поня­тиями теории и понимаются как такие искусственно созданные мыс­лительные конструкты, которые обладают теми, и только теми свой­ствами, которые фиксированы в этих понятиях. С конструктами исследователь обращается как с заместителями реальных объектов, поэтому идеализированные объекты также являются моделями. Наиболее известные идеализированные объекты — это точки, пря­мые и плоскости в геометрии, идеальный газ в термодинамике.

В социологии, если, например, задать понятия малой группы (или социального института) с четким перечнем признаков я,, д₂,..., а_п, то идеализированным объектом будет мысленно сконструированная малая группа (или институт), характеризуемая только данными при­знаками и никакими больше. Очевидно, что идеальные типы М. Ве-бера - это не что иное, как идеализированные объекты сложных со­циально-исторических понятий. Поэтому идеальные типы, будучи сами теоретическими моделями, могут выступать и как части охва­тывающих теоретических моделей.

Рассмотрим некое теоретическое суждение, например 1-й принцип геополитической теории Коллинза (см. 2.2), состоящий в том, что «при прочих равных условиях более ресурсно богатые державы с течением времени территориально расширяются за счет менее ресурсно богатых держав». Теоретической моделью здесь будет комплекс отношений между идеализированными объекта­ми, такими, как «державы», «ресурсы», «территории», «временные периоды», причем именно такой комплекс, который полностью подпадает под приведенное выше теоретическое суждение. Легко видеть, что идеализированные объекты в данном случае (как и во всех прочих) представляют собой значения (модели) тех понятий (как базовых, так и производных), в терминах которых построены теоретические суждения.

Если вместо теории приходится иметь дело с концепцией (как предтеорией), то теоретическая модель также теряет свою строгость и имеет статус концептуальной модели. Характерно, что концеп­ции и концептуальные модели практически не различаются теоре­тиками познания и самими предметными исследователями. Дей­ствительно, нестрогие суждения об объектах (составляющие кон­цепцию) нелегко отличить от описания самих идеализированных объектов и отношений, представленных в описаниях разного рода,

J2g Глава Z ТЕОРИИ, ПАРАДИГМЫ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПРОГРАММЫ

т.е. также в нестрогих суждениях (что составляет концептуальную модель). Тем не менее в ряде случаев это делать целесообразно, что­бы лучше уяснить пути дальнейшего обязательного расхождения между суждениями (как частями теории) и идеализированными объектами (как частями теоретической модели).

B.C. Степин называет идеализированные объекты абстрактны­ми, а построенные из них модели - теоретическими схемами [Сте­пин, 1976, 2000]. По существу, разница здесь только терминологи­ческая. Тем не менее, чтобы «не пропадал» термин, будем отличать теоретическую модель от концептуальной схемы.

Схема является лишь частью модели. Теоретическая модель (как модель всей теории) может включать две и более концептуальных схем, которые соответствуют лишь отдельным сегментам теории. Поскольку схема всегда отображает отношения и взаимосвязи между идеализированными объектами, обычным графическим способом представления служат разного рода блок-схемы, диаграммы и гра­фы, причем блоки и вершины графов обозначают идеализирован­ные объекты (сущности, переменные), а стрелки между блоками и ребра графов — отношения и взаимосвязи между этими объектами. Ниже приведены достаточно детально разработанные средства представления схем с помощью ориентированных графов, в том числе увязанных с аппаратом линейной алгебры.

Томас Гексли

Поле эмпирической проверки понимается как совокупность та­ких познавательных конструкций, каждая из которых позволяет сопоставлять непосредственно следствия из теоретических положе­ний с релевантными данными, полученными в результате эмпири­ческого исследования. Главной частью каждой из таких познава­тельных конструкций является форма представления данных, т.е. структура, которая, с одной стороны, позволяет упорядочивать име­ющиеся либо в принципе доступные релевантные эмпирические данные, а с другой стороны, позволяет таким же образом и теми же

2.6. Методологическая лестница: от теорий через модели и данные к... 129

средствами (в тех же ячейках формы) представлять следствия из те­оретических положений.

Под релевантным фактом здесь понимается суждение, сделан­ное на основе анализа данных и обоснованное в соответствии с со­временными научными стандартами, причем относящееся к тому же содержанию, что и содержание эмпирической гипотезы. В на­шем примере с графиком «эмпирическая кривая» (или полученный эмпирически набор точек на графике) есть модель релевантного фак­та, удобная для наглядного сравнения с «теоретической кривой» — моделью эмпирической гипотезы. Релевантные и прочие факты, а также данные входят в эмпирическую модель, под которой понима­ется результат упорядочения данных (см. 2.6.7) из некоторого про­странственно-временного сегмента в соответствии с формой их представления.

Иными словами, эмпирическая модель есть заместитель пред­мета изучения как фрагмента действительности, заданный в фор­ме, специально предназначенной для сопоставления с положения­ми теории. Наиболее удобными и распространенными формами представления данных являются, как известно, разного рода таб­лицы, гистограммы и графики.

Нормализованные данные понимаются здесь как факты, при­веденные к виду, допускающему их упорядочение с помощью форм представления (например, таблиц, гистограмм или графиков). Весь­ма существенно, что в каждой ячейке заполненной таблицы, равно как и в каждом столбике гистограммы, в каждой нанесенной точке графика должно быть представление некоторого факта (пусть даже весьма примитивного по своей структуре). О шкалировании и стан­дартизации шкал, порядке перехода от нормализованных данных к гипотезам см. 5.6.8.3—7.

Эмпирические описания в исторической науке суть тексты ис­ториографии — статьи и монографии, в основе которых лежат дис-курсивно упорядоченные факты. Большинство исторических моно­графий, в том числе и тех авторов, которые не слышали и не хотят слышать ничего об эмпирических моделях или формах представле­ния данных, модели и формы все-таки используются. Дело в том, что повествование (нарратив) в историографии традиционно пост­роено хронологически и разбито на стадии или периоды - это не что иное, как «случаи». Далее, если нарратив хоть в какой-то степе­ни концептуально осмыслен и систематизирован, то в разных пе­риодах описывается приблизительно сходный набор тем (например, ландшафт, климат, ресурсы, хозяйство, экономика, политика, вне­шние отношения, культура). Уже у Фукидида каждая стадия Пело­понесской войны была представлена через две главные категории: речи военных лидеров и битвы. Однако любые такого рода универ­сальные (в рамках выбранного предмета и периодов) категории представляют собой не что иное, как общие понятия, применение которых зиждется на серьезной (и неочевидной) предпосылке: в каждом периоде существовали такие объекты, и именно их описа­ние в каждом периоде необходимо и достаточно для поставленных историографических целей. Несложно понять, что это просто «стол­бцы» (стандартные темы для каждого периода) и «строки» (сами периоды) той невидимой таблицы, а точнее, наиболее общей эмпи­рической модели, которую имеет в своем умственном взоре (пусть даже не осознавая этого) и воплощает в структуре своего дискурса историограф.

Марк Твен

Фактом будет суждение о явлении или классе явлений (напри­мер, о событиях, процессах, случаях в истории), обоснованное по установившимся в науке на текущий момент критериям эмпири­ческой обоснованности, в том числе с помощью документов, нахо­док, фотографий или записей. Фактом будет суждение, что такое-то явление (класс явлений) там-то и тогда-то по такому-то аспекту характеризовалось таким-то признаком (либо численным значени­ем параметра).

Таким образом, когда утверждается, что таблица, заполненная чис­ленными значениями (а также соответствующие гистограммы или гра­фик), представляет нормализованные данные или факты, то это озна­чает, что каждое число в таблице может и должно быть проинтерпре­тировано именно как суждение приведенной выше формы. Это также означает, что к этим суждениям (стоящим за числами) могут и долж­ны применяться современные научные критерии достоверности.

2.6. 70. Репрезентации

«Сырые данные», а также «источники» понимаются как разно­го ρο%Ά репрезентации свидетельств, т.е. физические, графические, лингвистические модели (заместители) свидетельств, создаваемые в познавательных целях. Репрезентациями свидетельств являются, например, фотокопии, публикации, переводы документов (т.е. «ис­точников»), фотографии археологических останков, их текстовые описания, расшифровки магнитофонных записей и т.п. «Сырые Данные» отличаются oт фактов тем, что это не суждения, а предметы (обычно «изобразительной» природы) или тексты (например, хозяй-

ственные документы), к которым, как правило, неприложимы кри­терии научной обоснованности. Факты должны быть еще только по­лучены из «сырых данных» (источников и репрезентаций останков) путем специальных логических процедур, что, собственно, и являет­ся основой деятельности и профессионального мастерства эмпири­ческого историка. Тем более «сырые данные» следует отличать от нормализованных, которые, как было сказано выше, все являются фактами (пусть даже с простейшей логической структурой).

Свидетельства суть материальные «оригиналы» для репрезента­ций. В исторической науке это прежде всего подлинные архивные документы (а не их копии или публикации), музейные экспонаты, текстовые и нетекстовые археологические останки и т.п. Текстовые свидетельства (как и их репрезентации) часто называются источни­ками, хотя более корректно говорить об (архивных) оригиналах ис­точников. Дело в том, что между оригиналом и его любой репре­зентацией, даже факсимильной, всегда есть некоторый «зазор», о котором историки, работавшие в архивах, хорошо знают.

Адекватность социальной онтологии оценивается в данном под­ходе через ее эвристичность для теоретизации социально-истори­ческой реальности. Сами теории оказываются как бы «зажатыми» между онтологией (предельными основаниями теоретических по­нятий и суждений, см. 2.6.2) и фактологией (эмпирическими дан­ными, касающимися исторических событий и процессов).

Один полюс (уровень 1) — это универсальная онтология соци­ально-исторической действительности, сложность которой настоль­ко велика, что может быть удержана мышлением (по крайней мере на начальных этапах) лишь в форме метафор, например квазипрос­транственных. Другой полюс — фактологические описания дина­мики единичных обществ, фиксированные в традиционной исто­риографии или отдельных исторических фактах (уровни 7-8). Меж­ду этими полюсами совершаются челночные движения - итерации уточнения онтологических метафор (вплоть до теорий и теорети­ческих моделей, уровни 3-4) и итерации обобщения фактов (вплоть

2,7. « Метод клещей» и челночные итерации

до формирования нормализованных данных и эмпирических моде­лей, уровни 5-6).

Неудачная онтология, обычно основанная на некорректном обобщении частного фрагмента эмпирики, неизбежно деформиру­ет основанные на ней теории. Во избежание этого используется «метод клещей»: движение мышления от двух гносеологически про­тивоположных полюсов к «сжатию середины» — фиксации собствен­но теоретических положений (рис. 2).

Иначе говоря, теории и теоретические модели (уровни 3-4 ме­тодологической лестницы) являются результатом «встречи» или «столкновения» движений «сверху» от философской и научной он­тологии (уровни 1 — 2) и «снизу» отданных и фактов (уровни 6 — 8). Критическая зона столкновения - это поле эмпирической проверки (уровень 5). В этом смысле «сверху» или со стороны теории вся гро­мада философских и научных оснований, теорий, концепций, моде­лей, теоретических гипотез и форм представления данных использу­ется для одной задачи - формулирования эмпирической гипотезы (как суждения) и построения модели эмпирической гипотезы сред­ствами формы представления данных (например, в виде «теоретичес­кой кривой» на графике). С другой стороны, «снизу» или со стороны эмпирии вся громада добываемых свидетельств и их репрезентаций («сырых данных»), фактов и нормализованных данных использует­ся тоже для одной задачи - получения (формулирования) релеван-