Книга первая Москва · «Логос» · 2002 пролегомены p65 Розов Н. С

кой сети мультидисциплинарных исследований, использующих со­временные компьютерные технологии, с ориентацией на воссозда­ние «невидимых колледжей» и научных школ с автокаталитичес­ким эффектом, основанных на грантовом финансировании и пря­мо связанных с социальной практикой.

7.2. Что делает философскую проблему

великой?

Бертран Рассел

Людвиг Витгенштейн

7.2.7. Проблемы — смысловые узлы философствования

Любые версии понимания философии, за исключением ради­кального иррационализма, не отрицают, что философия (как сфе­ра познания и культуры) и философствование (как главный про­цесс «жизни» философии и философского «производства») имеют в качестве основы мышление, причем продуктивное. Сутью про­дуктивного мышления, согласно психологическим представлени­ям, является решение проблем [Вертгеймер, 1945/1987]. То, что философский текст следует понимать, прежде всего, как авторский ответ на вполне определенный, хотя далеко не всегда явно выра­женный, авторский вопрос или проблему, четко и остро обозначил Р. Коллингвуд [Коллингвуд, 1980, с. 338—346]. Решение проблем в науке и в еще большей степени в философии характеризуется тем, что каждое успешное решение не только и не столько «закрывает» исходную проблему, сколько «открывает» веер новых, требующих решения [Collins, 1998, р. 30—33]. Действительно, при малом зна­нии граница известного с неизвестным также мала (все понятно и проблем нет), тогда как большое накопленное знание имеет гораз­до более «длинную» границу или фронтьер с областью неизвестно­го. «Многая мудрость — многая печаль», в том числе от соприкос­новения с этой громадой непознанного.

7.Z Что делает философскую проблему великой? coi

Из вышесказанного следует, что философствование (как про­дуктивное мышление, а не замаскированный бред или жульниче­ство) всегда движется от проблемы к проблеме, которые являются главными узловыми точками, пунктами схождения и расхождения интеллектуальных движений. Странно, что сами философы, гор­дясь высотой своего уровня рефлексии, мало применяют эту реф­лексию к самой сути своей деятельности — к изучению характера философских проблем, причин их значимости и «жизнеспособнос­ти», закономерностей развития, взаимопереходов, превращений и т.д. Если не считать общих и не всегда вразумительных рассужде­ний о базисной, социальной или культурной обусловленности фи­лософской проблематики, об отражении проблем эпохи, о духе вре­мени и менталитете, то следует признать, что уровень нашего зна­ния о том, что делает философскую проблему значимой, весьма и весьма скромен. В то же время он должен быть существенно более высок, хотя бы потому, что для каждого философа и его дальней­шей интеллектуальной судьбы, в том числе посмертной, объектив­но важно (осознает он это или нет), насколько значимыми пробле­мами он занимается, сумел ли за свою жизнь поставить хотя бы одну проблему, такую, над которой задумаются философы следующих поколений. Итак, что же делает философскую проблему великой? Сформулируем тот же вопрос более точно: какие причинные фак­торы, в какой взаимосвязи между собой и каким образом обуслов­ливают высокую долговременную значимость философских про­блем? Далее рассмотрим теоретико-исторический подход к ответу на этот вопрос; наряду с концептуальными и методологическими построениями будут представлены результаты анализа специально отобранных философских проблем, построена универсальная ги­потеза о составе и сложной взаимосвязи причинных факторов ди­намики значимости любых философских проблем в долговремен­ной перспективе.

7.2.2. Исходные понятия

В дальнейшем нас будет интересовать не вся, а только рацио­нальная философия, под которой понимается последовательное (ответственное в отношении тех или иных логических принципов) мышление о предельных основаниях суждений и деяний разумных существ, а также построение с учетом этих оснований целостных осмысленных картин мира (ср.: [Рассел, 1946/1993, с. 7-8]).

582
Глава 7. СУДЬБА. ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ ДИНАМИКИ ТВОРЧЕСТВА

Под познавательной проблемой будем понимать осознанный и фиксированный в эксплицитной формулировке (с возможным раз­нообразием версий) разрыв между имеющимся («сущим») уровнем знания, который фиксируется как недостаточный, и требуемым («должным») уровнем знания о том или ином предмете. Познава­тельная проблема нередко формулируется как вопрос, в логичес­кую структуру которого входит понятийная конструкция и указа­ние на искомое значение определенной переменной в рамках этой конструкции (ср. [Белнап и Стил, 1981, с. 22-30]).

Совмещение обеих вспомогательных дефиниций дает опреде­ление философской проблемы — это такая познавательная пробле­ма, в которой предмет требуемого знания включает элементы или стороны предельных оснований суждений и деяний разумных су­ществ, целостных и осмысленных картин мира. Как правило, фи­лософская проблема формулируется с помощью общих и фундамен­тальных понятий, которые могут называться также философскими категориями.

7.2.3. Значимость философских проблем: историческая оценка

Выделим два подхода понимания значимости философской про­блемы: метафизический и историко-философский. Метафизичес­кий подход подразумевает существование некоей предвечной шка­лы значимости (величия) философских проблем. Величие пробле­мы в таком понимании - это ее принадлежность к «Олимпу» -вершине идеальной лестницы философских проблем. Ясно, что любые мерила идеальной метафизической лестницы крайне про­блематичны, поэтому далее будем использовать более приземлен­ный и позитивный исторический подход.

Такой подход к оценке значимости проблем состоит в опреде­лении уровня популярности проблемы при смене поколений фило­софов. Сделаем одно из возможных уточнений понятия. Более зна­чима та философская проблема, которая получила большее внима­ние среди крупных философов в большем числе поколений. Можно ли операционально работать с таким понятием?

Подсчет числа поколений имеет не принципиальные, а методи­ческие трудности. Как правило, длительность одного поколения исчисляется 25-30 годами. Для интеллектуального (в том числе фи­лософского) поколения важно не появление первого ребенка, а по-

явление первого ученика; соответственно граница сдвигается при­мерно к 32—35 годам, что позволяет считать одно столетие состоя­щим примерно из трех поколений. Величину внимания к проблеме в каждом интеллектуальном поколении можно измерить через долю посвященных ей текстов (частей текстов), написанных представи­телями этого поколения. Несложно составить и шкалу рангов: про­блему не затрагивают крупные философы данного поколения (0); проблема обсуждается ими, но в качестве второстепенной и на пе­риферии внимания (1); проблема входит в число главных проблем основных трудов философов (2).

Вероятно, может возникнуть сомнение в возможности объек­тивной оценки того, насколько является «крупным» или «значи­тельным» тот или иной философ. Здесь будем использовать подход и результаты соответствующей работы, проделанной Р. Коллинзом в фундаментальном труде «Социология философий: глобальная те­ория интеллектуального изменения» [Collins, 1998]. Коллинз смело отождествляет значимость философа (соответственно его вклада в философию) с долей внимания, которая уделяется ему в последую­щих поколениях философов [Ibid., р. 54-79]. Иными словами, зна­чимость философа в таком подходе есть его репутация в интеллек­туальных сетях, имеющих длительную протяженность. Операцио­нальным измерителем значимости философов, живших 3—4 и более поколений назад, выступают усредненные доли внимания (тексто­вые объемы) в историко-философских компендиумах разных пе­риодов (например, для греческой традиции были использованы ра­боты от Секста Эмпирика и Диогена Лаэртского до компендиумов 80-90-х годов, всего 14 основных и 11 дополнительных историко-философских трудов; для китайской традиции - 10 основных и 16 дополнительных [Ibid., р. 950]).

На этой основе Коллинз установил соответствующие ранжиров­ки для 333 философов древнегреческой-эллинистической традиции (среди них выделено 28 крупных, из них 8 доминирующих и 20 вы­дающихся) и 442 философов китайской традиции (25 крупных - 9 доминирующих и 16 выдающихся). Коллинз таким образом пояс­няет свой подход: «Я ранжировал философов Китая и Греции на основе того, сколько страниц им посвящено в разных историях философии. Мои рейтинги основываются на объединениях рейтин­гов из всех источников. Читатель свободен передвинуть границы между рангами и провести повторный анализ; я сомневаюсь, что это существенно изменит нашу картину структурных паттернов в

584
Глава 7. судьба Философии в контексте динамики творчества

данных сетях [Ibid., р, 58-59]... Мой метод усредняет репутации из нескольких периодов при использовании доброжелательных поро­гов, так что персоны с выдающимися (major) репутациями в тече­ние длительных периодов времени считаются по крайней мере вто­ростепенными (secondary) в общей схеме» [Ibid., р. 951].

Между прочим, значимость поздних философов, живших не ранее 3-4 поколений назад, в том числе наших современников и нас с вами, согласно этому подходу, еще не установилась, и о ней можно будет судить соответственно через 3—5 поколений (т.е. при­мерно через 100—150 лет после смерти рассматриваемого философа (см. более детально об обосновании подхода, изменении интеллек­туальных репутаций в течение времени, о границах этого измене­ния и т.д. [Ibid., р. 58—61].

Итак, долговременная значимость философских проблем, в принципе, измерима через долю внимания, уделенную им наибо­лее крупными философами в том или ином числе поколений. Раз­вивая подход Коллинза, можно утверждать, что именно число по­колений является главной переменной в полученном сложном по­нятии. При этом философские проблемы, «живущие» одинаковое число поколений, могут ранжироваться по доле внимания и/или значимости обсуждающих их философов.

Измеримость объясняемой переменной (экспланандума) откры­вает путь для выявления причинных факторов, обусловливающих динамику изменения значимости философских проблем во време­ни. Для решения подобных задач в современной науке есть соот­ветствующий подход.

7.2.4. Подход теоретической истории

Теоретическая история является научной дисциплиной, направ­ленной на изучение закономерностей, результатов и качественно-количественных изменений в истории (зарождения, роста и разви­тия, упадка, распада, трансформации человеческих сообществ, их частей и сторон) путем заимствования из других наук, синтеза, раз­работки и проверки гипотез, моделей и теорий, через сопоставле­ние их с данными традиционной эмпирической истории [Берталан-фи, 1969; Jones, 1976; Время мира, 1998; Розов, 1992, 1995, 1999].

В отечественной традиции со времен Л. Выготского принято уделять большое внимание социально-историческому характеру человеческого мышления. Так, В. Лекторский прямо указывает на

7.2. Что лелает философскую проблему великой? сое

существование соответствующих социальных законов. «Социаль­но-исторический характер познавательного процесса, его коллек­тивность выражаются не только в том, что этот процесс осуществ­ляется множеством взаимодействующих между собой индивидов. Само это взаимодействие предполагает существование особых, спе­цифических законов коллективного процесса развития знания, за­конов, отличных от тех, которые характеризуют индивидуальное познание [Лекторский, 1980, с. 279-280].

Динамика значимости философских проблем на протяжении многих философских поколений как предмет исследования явно относится к качественно-количественным изменениям в истории. Предметом изучения являются здесь не сами философские пробле­мы, соответствующие предельные основания, категории, картины мира и т.д., но исторические закономерности изменения значимос­ти этих философских проблем. Ключевую роль должна сыграть имен­но теоретическая история как наука, поскольку нас интересует не частное объяснение высокой значимости некоторой проблемы для некоторого философа, философской школы или эпохи (с этим впол­не справляется традиционная история философии), а универсаль­ный закон в смысле Гемпеля [Гемпель, 1942/1998], объясняющий изменения этой динамики в большом историческом времени.

7.2.5. Этапы и процедуры систематического изучения динамики значимости философских проблем

Подход теоретической истории может быть применен как осно­вательная систематическая «осада» и как предварительное эскиз­ное исследование — своего рода «кавалерийский наскок». Система­тическое изучение предполагает наличие ресурсов для большого монографического исследования (или серии исследований) и вклю­чает следующие основные этапы (Э1 —10) в приложении к постав­ленной научной проблеме:

Э7. Составление максимально полного перечня философских проблем, уточнение и синтез параметров их значимости - объяс­няемой переменной или переменной-экспланандума.

Э2. Определение значимости каждой проблемы (включая пря­мые вычисления тестового объема, количества упоминаний, мето­ды контент-анализа и т.д.); выбор совокупностей наиболее значи­мых и долговременных проблем (позитивные случаи) и проблем, значимость которых быстро сошла на нет (негативные случаи).

586

Глава 7. судьба Философии в контексте динамики творчества

587

К сожалению, далеко не в каждом случае удается выявить дос­товерный первоисточник и авторство проблемы. Типичным случаем является первоначальный веер довольно смутных «намеков на про­блематику», который через цепь уточнений лишь довольно поздно преобразуется в точно и ясно сформулированную и названную про­блему. Поэтому данные ниже имена весьма условно указывают на авторство великой философской проблемы, скорее их нужно воспри­нимать как указатели на философское поколение и традицию, где впервые усматривается зародыш данной проблематики.

Итак, в качестве наиболее ярких и показательных для теорети­ко-исторического анализа были выбраны следующие «великие про­блемы» (ВП1—8) или «позитивные случаи»:

ВП1. Проблема смысла и идеала человеческой жизни. В чем состо­ит смысл жизни и каков идеал — должная цель, принцип, главная добродетель — жизни человека с точки зрения философской мудро­сти? (Фалес, Пифагор и Гераклит.) Известные греческие идеалы меры, согласия с логосом, эвдемонии, наслаждения, евтюмии, доб­лести, разумения, золотой середины, атараксии, долга и т.д. явля­ются альтернативными решениями центральной этико-философс-кой проблемы.

ВП2. Проблема соотношения материального и идеального, бытия и мышления, чувственного и духовного, тела и души. «Основной воп­рос философии»: какой полюс в такого рода дилеммах первичен в онтологическом, генетическом, причинном отношении? (Платон в «Тимее», Лукреций.)

ВПЗ. Проблема личности и общества. Чьи интересы, потребнос­ти и права должны считаться приоритетными — личности или об­щества? (Демокрит, Протагор и Гиппий.)

ВП4. Проблема свободы воли. Есть ли свобода воли? Если да, то как ее совместить со всеобщностью принципа причинности? Если нет, то как ее отсутствие совместить с очевидным опытом свобод­ного воления? (Демокрит, Платон, Эпикур и стоики.)

ВП5. Проблема универсалии. Как существует общее — до вещей, в вещах, в уме и понятиях, в именах? (Парменид, Платон, Аристо­тель, в явном виде: Порфирий.)

ВП6. Проблема теодицеи. Если Бог всеблаг и всемогущ, то поче­му в мире существует зло? (Стоики: Клеанф и Хрисипп, а также Плутарх; название проблемы — впервые у Лейбница.)

ВП7. Проблема обоснования знания и источника познания. Откуда человек черпает знания — из чувственного опыта, разума, интуи-

ции? На каком основании можно считать полученное знание дос­товерным? (Парменид, Платон в «Теэтете».)

Метод теоретической истории предполагает анализ не только позитивных, но и негативных случаев — тех, в которых значения экспланандума принимают крайне низкие значения. Выбор та­ких философских проблем более труден. Если взять проблемы, никому неизвестные, кроме авторов, то теряется минимальная общая платформа для сравнения. Остановимся на следующем варианте. Выберем те философские проблемы, которые были в свое время широко известны, обсуждались философами, т.е. име­ли сходные шансы на внимание последующих поколений в срав­нении с «великими проблемами», но по каким-то причинам не выдержали конкуренции и остались по преимуществу принадлеж­ностью своего времени. Следует оговориться, что в связи с по­стоянным и даже возрастающим интересом философии к своему прошлому практически все темы и проблемы, занимавшие зна­чимых философов получили тот или иной отклик в трудах их от­даленных последователей или оппонентов. Вместе с тем рискну утверждать, что уровень собственно философского внимания к проблемам последующего списка намного ниже, чем уровень вни­мания к «проклятым вопросам» или «великим проблемам» фи­лософии. Даже если так называемым проблемам-неудачницам уделялось в последующие эпохи относительно большое внима­ние, то оно преимущественно носило характер комментариев и историко-философского анализа, а не собственно новых само­стоятельных попыток философского решения. При подборе не­гативных случаев также учитывались критерии формального сход­ства с позитивными случаями по признакам значительности ав­тора или известного первого толкователя проблемы, принадлежности к той или иной сфере философии, происхожде­нию в той или иной исторической эпохе и т.д. Итак, приведем полученный список проблем-неудачниц (ПН1-7) или «негатив­ных случаев».

590
Глава 7. судьба Философии в контексте динамики творчества

ПН1. Проблема наилучшего смешения человеческих качеств. Как лучшим образом смешать в человеке качества удовольствия и разу­мения? (Платон в «Филебе».)

Π Η 2. Проблема подбора сословии. Каков должен быть правиль­ный состав сословий в государстве? (Платон в «Государстве».)

ПНЗ. Проблема идеальных иерархии. Сколько и каких слоев иде­альных сфер (Бог, Единое, Разум, Душа, идеи и т.п.) существуют в мироздании? (Плотин, Псевдо-Дионисий.)

ПН4. Проблема предопределения, воли и благодати. От чьей воли и деяний зависит благодать? Либо это чисто божественное предоп­ределение и от человеческой воли никак не зависит, либо благой жизнью можно обеспечить себе спасение? (Августин и Пелагий.)

ПН5. Проблема рациональности и познаваемости божественной воли. Либо воля Творца разумна, следовательно, подчинена неко­торым законам, не полностью свободна и познаваема низшим че­ловеческим разумом; либо же она полностью свободна, тогда она не подчинена никаким законам, не поддается рациональному по­знанию, но тогда ее не отличить от бессмысленного произвола или хаоса. (Августин и Аверроэс.)

ПН6. Проблема времени творения. Были ли мир и человек сотво­рены одномоментно? Если да, то что было до этого и как это совме­стить с доктриной о неизменности Бога? Если нет, то как вневре-менность или вечность творения совместить с библейским догма­том единократного творения мира и человека? (Августин.)

/77/7. Проблема применения причинности к вещи в себе. Либо вещи в себе (в современных переводах — вещи сами по себе) вызывают представления в опыте, т.е. причинно обусловливают его, находясь в своем пространстве и времени, которые уже не могут считаться лишь априорными формами, либо вещи в себе, в принципе, отде­лены от опыта, причинно не влияют на него, тогда о них вообще ничего нельзя сказать, в том числе существуют ли они вообще или нет? (полемика Ф. Якоби и И. Канта, см. [Якоби, 1786/1914].)

Составление списка таких переменных — самостоятельная боль­шая и сложная задача (см. этап ЭЗ теоретико-исторического мето­да). В настоящем эскизном исследовании без специальных обосно­ваний и изложения принципов отбора рассмотрим следующие пе-ременные-экспланансы или факторы (Ф1—8).

Ф/. Философская значительность автора или главного источ­ника сведений о проблеме (фактор авторитета).

Ф5. Способность проблемы служить «полем битвы» конкуриру­ющих философских школ, выраженная в количестве противостоя­щих философских позиций по проблеме и ее близости к центру вни­мания противостоящих узлов интеллектуальных сетей (фактор кон­фликтного потенциала, или принцип Коллинза).

Ф7. Величина места проблемы в культурном капитале, переда­ваемом новым поколениям философов (фактор межпоколенной трансляции).

Результаты эскизного исследования. Не буду утруждать читателя подробностями анализа указанных 15 проблем по 8 факторам — пе-ременным-экспланансам. Преимущественно использовался объеди­ненный метод сходства и различия, т.е. выделялись сходства по вось­ми позитивным случаям, сходства по семи негативным случаям и сопоставлялись между собой. Для некоторых пар позитивных и не­гативных случаев со сходным авторством и тематикой использовался также (весьма нестрого) метод единственного различия.

Результаты, как и следовало ожидать, далеки от ясности. Тем не менее некоторые предварительные выводы можно сделать. Рассмот­рим выбранные переменные-экспланансы.

Ф/. Фактор авторитета (философская значительность автора или главного источника сведений о проблеме) не может считаться силь­ным, тем более определяющим, для значимости проблемы в исто­рико-философском смысле. Действительно, из семи проблем-не-

удачниц одна принадлежит философу первой величины (Платону), большинство остальных принадлежат весьма крупным и известным мыслителям (Демокрит, Парменид, Плотин, Августин).

близость (в проблеме прямо указываются культурные архетипы, например базовые идеи и ценности, которые служат ядерными об­разцами для функционирования и развития данной культуры на большей части времени ее жизни); 1 — слабая близость (проблема косвенно указывает на такие архетипы, но смысловая связь суще­ственно больше, чем между данной проблемой и списком архетипов какой-либо иной культуры); 0 - нет близости (связь между пробле­мой и списком архетипов данной культуры либо вовсе отсутствует, либо не больше, чем со списком архетипов любой иной культуры). Предварительный анализ дал следующие результаты. Почти все «великие проблемы» показали сильную связь с архетипами евро­пейской культуры. Исключением можно считать только проблему смысла и идеала человеческой жизни, поскольку она не менее близка архетипам иных культур (например, китайской, индийской, буддий­ской, арабской), пусть даже и выражена там в иных терминах. По «проблемам-неудачницам» результат оказался неоднозначный. Если проблема рациональности божественной воли и проблема предоп­ределения прямо связаны с христианской догматической традици­ей, то остальные проблемы не показывают даже слабой (но специ­фической) связи с европейскими архетипами. Действительно, те или иные варианты небесных иерархий, определения оптимального со­става сословий (каст, классов) в обществе представлены во многих культурных традициях. Проблемы смешения удовольствий и разу­мения, однократности-вечности творения, причинности вещей-в-себе, напротив, настолько специфичны, что имеют весьма отдален­ную связь даже с европейскими архетипами, вряд ли намного более тесную, чем с архетипами иных традиций.

Вердикт, выносимый на основе этих результатов, весьма прост: сильная связь проблемы с местными культурными архетипами — необходимый фактор для того, чтобы она стала великой в данной традиции, но фактор отнюдь не достаточный. Принцип Шпенгле-ра работает, хоть и не в полную силу.

Ф4. Фактор универсальности, или принцип Ясперса (уровень со­ответствия проблемы кругу «вечных и универсальных» проблем для всех основных философских традиций). Квалифицированное суж­дение по данному пункту нуждается в широчайшей эрудиции во всем огромном объеме основных традиций мировой философии. Заме­ной такой эрудиции могли бы стать достаточно полные и толковые справочники, но нужно с сожалением признать, что наша отече­ственная литература позволяет решить подобные вопросы. Если

594