Кочевники Евразии (в калейдоскопе веков и тысячелетий). Спб.: Мажор, 2005. 320 с
Хронологическая глубина и пространственные рамки
жүктеу/скачать 2 Mb. Pdf көрінісі
|
| Хронологическая глубина и пространственные рамки
В данном разделе мы попытаемся лишь в общих чертах изложить некоторые аргументы, объясняющие суть вышеизложенного материала. Нетрудно видеть, что общий контекст преданий об Алаша-хане может считаться достаточно древним, поскольку свидетельства, взятые из области письменных источников /Рашид ад-Дин, Абулгазы/, вполне применимы для подобной логичной интерпретации. Мы располагаем довольно надежными, постоянно пополняющимися свидетельствами, подтверждающими нашу гипотезу. Особенно интересно здесь 308 то, что все языковые семьи, содержащие те или иные материалы об «алаша» - пегий /алтайская, индоевропейская и т.д./, участвовали в создании ностратической макросемьи /112/. Тот небольшой, сравнительно-исторический языковой материал позволяет нам гипотетически помещать соответственно индоевропейские и алтайские прародины в пределах довольно ограниченной территории Великой степи. Одним словом, я бы хотел сказать, что границы первоначального действия слов, берущих начало от «алаша» охватывают ареалы раннего коневодства. В первую очередь, это степная территория Казахстана, Восточно-Европейская равнина, Передний Кавказ и Северное Причерноморье. Вероятно, носители ностратического праязыка обитали в пределах довольно обширной территории /включая и Ближний Восток/, но индоевропейцы и алтайцы до дисперсной фазы /до VI-V тыс. до н.э./, жили где-то рядом в серединной части Евразийской степной зоны. Таким образом, дальнейшее продвижение в этом направлении предполагает концентрацию внимания ученых на непосредственных связях между экономическими и демографическими процессами в древности /VI-V тыс. до н.э./ и языковыми. Каковы основания для принятия таких больших хронологических глубин? Время в традиционных обществах Великой степи, на наш взгляд, имеет два измерения: время мифологическое и время историческое. Первое есть явление фундаментальное, поскольку оно время предков. Оно сакрально, но не только потому, что в нем жили предки, но и потому, что это образ жизни, это неизменные ценности, являющиеся образцом для современников. Поэтому, одним из основных принципов изложения истории является цикличность, допускающая повторение некоторых черт выдающихся предков /правителей, героев/, актуализацию наиболее важных с точки зрения современности фактов. История излагается в форме повествования о жизни и деятельнос- ти выдающихся личностей, одним словом, это персонифицированное повествование о прошлом. Историческое время - в самом деле, время настоящее. Оно 309 осмысливается как быстротекущее и малосодержательное явление и процесс. На обыденном уровне это совокупность событий, которые происходят в данный момент или недавно произошли. Вероятно, нижняя грань исторического времени не распространяется далее семи колен предков. В то же время, как историческое время, так и мифологическое - во власти легенд и преданий. Реальные события культурной жизни или социально- политические события миф проецирует в эпическую матрицу, вводит в легендарное время, т.е. делает сакральным, фундаментальным и т.д. В эпических памятниках казахов мифическое время преобразуется в славную героическую эпоху, эпоху единства этноса, могучего государства, великих предводителей. В эпических традициях составляется и генеалогическая история, повествующая о великих прародителях, о тотемных предках, о различных сверхъестественных явлениях. Таким образом, время в нашем понимании, т.е. линейное, состоящее из стадиальных хронологических серий с идеей необратимости, фактически подчинено циклическому восприятию жизненных явлений, доминирующим в традиционном сознании. К аналогичным выводам приходят специалисты, изучавшие феномен средневековой культуры. Например, А.Я.Гуревич писал: «Время и пространство первобытного человека могут показаться современному сознанию неупорядоченными. Временная ориентация в первобытной общине распространяется лишь на непосредственное будущее, недавнее прошлое и на текущую деятельность, на явления прямого окружения человека, за этими пределами события воспринимаются им более расплывчато и слабо координированы во времени» /87. -С.28/. В этой ситуации нам остается один путь интерпретации: комплексный, с основным упором на лингвистические и археологические материалы. Переходим к наиболее важной части нашей работы, определению хронологических и пространственных границ первоначального функционирования этого понятия. Малоизучен-ность памятников мезолита и неолита не позволяет нам вплотную подойти к проблеме истоков производящего коневодства. 310 Однако интересные находки, сделанные в недавнем прошлом в северных степях Казахстана, относящиеся к энеолитической эпохе, в корне меняют ситуацию. Мы имеем ввиду поселение Ботай и ряд памятников раннего коневодства в северных степях Казахстана. Сразу же можем заявить, что мы не отказываемся от искушения связать формирование культа Алаша с ранней коневодческой культурой Великих степей. Однако, возникает необходимость создания общей модели, которая бы охватывала два ареала распространения культа Алаша и позволяла объяснить, почему в обеих из них /индоевропейской и алтайской/ совпадают многие детали коневодческого хозяйства. Одним словом, формирование культа Алаша происходило в Великих степях Евразии в эпоху энеолита, около 4500-3000 лет до н.э. Эта гипотеза хорошо согласуется с широко распространенным мнением о том, что ранние индоевропейцы были подвижными скотоводами. Восточная граница предполагаемого расселения индоевропейских скотоводческих племен проходит, вероятно, по Центральному Казахстану. Данная локализация прародины индоевропейцев устраивает всех тех, кто считает, что наиболее тесные внешние связи у индоевропейского праязыка обнаруживаются урало-алтайским и северокавказским языковыми семьями. Можно предположить, что зоны расселения индоевропейских племен в основном охватывали лесостепные территории и степи причерноморско-прикаспийского ареала, включая Северный Казахстан. Вероятно, в степях Центрального Казахстана существовали обширные маргинальные комплексы культуры, которые могут рассматриваться как зоны взаимодействия двух указанных языковых групп. Однако, такие параллели как «Бегазы - Пегас», свидетельствуют о нали- чии определенной чересполосицы в расселении индоевропей-ско-алтайских племен. Это объясняется, возможно, подвижным образом жизни носителей этих праязыков. Именно эта последняя черта определяет специфику социальной организации, относящейся к разряду раннего государства. Наличие сильной социальной организации, основывающей- 311 ся на мобильной экономической стратегии стало сопутствующим фактором последующих крупномасштабных переселений индоевропейских племен. Археологические материалы убедительно свидетельствуют о притоке населения из степных областей на запад еще в III тыс. до н.э. В движениях на запад и север, участвовали кельтские, германские, балтийские, и, наконец, славянские и греческие группы. Именно в последних группах наиболее отчетливо сохранились в лексическом фонде коневодческие термины характерные для Великой степи. Вероятно, они и являются теми маргинальными образованиями изначально контактирующими с алтайским племенем. Вместе с ними на Запад попали лошадь, колесный транспорт, архитектура курганных сооружений, медь и т.д. Это доказывается и таким фактом. Самое раннее появление лошади в Греции относится к эпохе бронзы, т.е. III-II тыс. до н.э. Таким образом, временная глубина поздних индоевропейских миграций, например, дорийцев /предков греков/ не такая уж далекая эпоха, хотя в науке не редко начало истории индоевропейцев в Европе отодвигают на неолит, т.е.7000-6500 г.г. до н.э. Анализ культурной лексики дает широкие границы датировок индоевропейского праязыка, но «наиболее поздние общеиндоевропейские термины позволяют отнести расхождение различных диалектных групп к 4000-3000 г.г. до н.э.», - отмечал Дж.Мэллори /188. -С.83/. Одновременно локализация индоевропейской прародины в причерноморско- прикаспийских ареалах убедительно объясняет всю логику движения на юг индоиранских племен. Расселение в исторические области индоарийцев и иранцев, продолжавшееся в течение целых тысячелетий, позволяет связывать начало движения с центрально- казахстанскими степями, а также городскими центрами юга. Эта модель, вероятно, несколько упрощает реальную картину, но, тем не менее, дает единственно логичное объяснение. В данной дихотомии, видимо, и следует искать ключи к поискам индоевропейской прародины и образа жизни. 312 В данном ключе видимо следует рассматривать и авестийские сюжеты о взаимоотношениях ариев и туров. В них мы видим племён всадников, почитающих одних и тех же богов, выращивающих одних и тех же животных, обитающих на ог- ромных степных просторах у моря Ворукаша, у высокой Хары. Богиня реки воды /земли/ Ардви в Авестийских циклах несется на колеснице: жүктеу/скачать 2 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|