Концепция интертекстуальности ю. Кристевой как трансформация теории литературной традиции
жүктеу/скачать 0.69 Mb. Pdf көрінісі
|
|
Идеи и идеалы № 3(25), т. 2 • 2015 ИДЕИ И ИДЕАЛЫ ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ И ИСКУССТВОЗНАНИЯ треть их как постструктуралистскую эво- люцию и трансформацию общей кон- цепции традиции. Помимо этого, пред- принятый анализ представляется продук- тивным для изучения формирования те- оретической базы постструктурализма, а также позволяет выявить концептуальную близость между теориями различных фи- лософских и эстетических школ и про- следить общие тенденции развития по- ставленной проблематики в гуманитар- ных науках ХХ века. Ключевое для ранней философии Ю. Кристевой понятие «интертекстуально- сти» и его исходная разработка были пер- воначально представлены ею в статье «Бах- тин, слово, диалог и роман», изданной в 1967 году. Основу данной работы составля- ет ревизия идей М.М. Бахтина, изложенных им в работе «Проблема содержания, мате- риала и формы в словесном художествен- ном творчестве» 1924 года. Несмотря на то что введенное Кристевой понятие много- кратно подвергалось переосмыслению в различных областях гуманитарного зна- ния, с нашей точки зрения, полноценное понимание специфики концепции требует предварительного экскурса к ее представле- ниям о сущности, особенностях генезиса и функционирования текста. Отталкиваясь от произведенной Ж. Дер- рида переоценки представлений о тексте и его соотношении с бытием, Ю. Кристе- ва формирует собственную теорию сема- нализа, который должен был послужить альтернативой традиционной семиотике. В рамках данной теории исследовательни- ца переносит акцент с изучения структуры сообщения, содержащего конкретную ин- формацию и служащего для его коммуни- кативной передачи, на непосредственный процесс означивания, происходящий вну- три текста и порождающий его. Это позво- ляет ей отделить феномен текста от всей массы существующих дифференцируе- мых дискурсов и представить его в качестве «определенного типа означивающей дея- тельности» [7, c. 190], которая локализуется внутри означающего, направлена на него и может быть обнаружена в любой форме языкового дискурса. На основании определения текста в ка- честве динамического процесса сигнифи- кации Кристева выделяет в нем дихотоми- ческую взаимосвязанную пару: «генотекст» и «фенотекст». Согласно данному разделе- нию, фенотекст определяется в качестве «готового, твердого, иерархически орга- низованного, структурированного семио- тического продукта, обладающего вполне устойчивым смыслом» [6, c. 148]. Иными словами, фенотекст является целым, закон- ченным сообщением, задача которого со- стоит в передаче некоторой информации в акте коммуникации. Генотекст, напротив, предшествует фенотексту и представляет собой сам акт означивания – формирования языкового материала субъекта, с позиции которого осуществляется сигнификация. По своей природе генотекст нецентрирован, лишен структуры, субъекта и коммуникативного задания, обладает бесконечной смысловой множественностью: «То, что мы называ- ем генотекстом, есть абстрактный уровень лингвистического функционирования, ко- торое, не отражая структур фразы, предше- ствуя им и превосходя их, определяет их анамнез. <…> Генотекст – это не струк- тура, но и не структурообразующий фак- тор, поскольку он не то, что формирует структуру, и не то, что позволяет ей быть, хотя бы в ограниченных пределах. Гено- текст представляет собой бесконечное Идеи и идеалы № 3(25), т. 2 • 2015 123 К.А. Фомин. Концепция интертекстуальности Ю. Кристевой ИДЕИ И ИДЕАЛЫ означающее…» 1 [7, c. 194]. Иными слова- ми, генотекст представляет собой особое, динамическое пространство сосущество- вания и постоянного взаимодействия все- го множества означающих, которые не- прерывно транслируют и модифицируют смысловые структуры и служат основой для формирования конкретного структу- рированного и замкнутого фенотекста. Данное Кристевой определение гено- текста в качестве пространства аккумуля- ции всего множества языковых означаю- щих имплицирует его внутреннюю связь со всем множеством как уже существую- щих, так и потенциально возможных зна- ковых систем: «Внесубъективное и внетем- поральное место генотекста (субъект и вре- мя представляются прежде всего как акци- денции этого широкоохватного, пересека- ющего их функционирования) позволяет представить его как диспозитив истории язы- ка и означивающих практик, которые он в состоянии воспринять: здесь “заданы” воз- можности всех конкретных существующих и будущих языков, до того как, замаскиро- ванные или ограниченные, они попадут в фенотекст» [7, c. 195]. Таким образом, на имманентном уровне генотекста всякого сообщения (и, в частности, литературного произведения) оперирует весь остальной корпус языкового пространства или, ины- ми словами, целостность общей тексту- альной традиции, которая состоит с ним в процессе постоянного смыслового вза- имообмена. Благодаря этому в текст кон- тинуально проникают новые коннотации, обеспечивающие его постоянное содер- жательное становление, реактуализацию 1 Ср.: Р. Барт: «…произведение есть веще- ственный фрагмент, зани мающий определенную жүктеу/скачать 0.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|