Концептосфера «время» в русских и немецких народно-песенных текстах

Защита состоится 16 декабря 2010 г. в 10 часов на заседании объединенного диссертационного совета ДМ 212.104.02 при Курском государственном университете по адресу: 305000, г. Курск, ул. Радищева, 33.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Курского государственного университета.

Автореферат разослан «______» ноября 2010 г.

Ученый секретарь объединенного диссертационного совета доктор филологических наук

И.С. Климас

Категория времени изучалась и продолжает изучаться с разных точек зрения. Наиболее глубоко в лингвистике исследована грамматическая категория глагольного времени (К.С. Аксаков, А.А. Потебня, В.В. Виноградов). С точки зрения полевого подхода категория темпоральности исследовалась А.В. Бондарко (функционально-семантическое поле) и Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс (лексико-грамматическое поле). Лексические средства выражения темпоральности исследовались А.И. Моисеевым, И.В. Волянской, М.В. Всеволодовой, В.В. Морковкиным, Л.В. Гарской, В.Е. Глызиной, Е.В. Тереховой.

Переход лингвистики на антропологическую парадигму определил современный концептуальный и культурологический подходы к изучению времени как категории языка и сознания, языка и культуры. Лингвокультурологический подход к изучению времени представлен в работах Е.С. Яковлевой, Н.Д. Арутюновой, В.А. Плунгяна, Ю.С. Степанова, Л.Н. Михеевой.

Данная работа, посвященная исследованию концептосферы «Время», выполнена в русле новой лингвокультуроведческой дисциплины – кросскультурной лингвофольклористики, предполагающей сравнение фольклорно-языковых явлений, принадлежащих устному народному творчеству двух и более этносов.

В русле кросскультурной лингвофольклористики уже исследовались цветообозначения (О.А. Петренко), зоонимы и фитонимы (Ю.Г. Завалишина), концептосфера «Религиозная культура» в русском, немецком и английском фольклоре (С.С. Воронцова), концептосфера «Человек телесный» (К.Г. Завалишина А.Т. Хроленко). Средствами кросскультурной лингвофольклористики ведутся исследования эмоционального опыта этноса. Концептосфера «Время» в народно-песенных текстах анализировалась лишь фрагментарно. Так, О.А. Петренко сравнивала лексические средства выражения времени в английской и русской народной лирической песне исключительно на основе первого тома собрания английских народных песен К. Шарпа и второго тома «Великорусских народных песен» А.И. Соболевского. Лексика с темпоральной семантикой в русских и немецких народных песнях подвергается кросскультурному анализу впервые, в чем и состоит новизна данного исследования.

Поставленная цель предполагает решение ряда задач:

• 
  структурировать фольклорную концептосферу «Время», отраженную в текстах русских и немецких народных песен;
  
• 
  выявить случаи возможной количественной и качественной асимметрии в структуре концептосферы «Время» в русской и немецкой народно-песенной традиции;
  
• 
  создать и проанализировать концептограммы для каждого вербализованного концепта и оформить концептуарий;
  
• 
  сопоставить эквивалентные концептограммы, описывающие один и тот же концепт в русской и немецкой народно-песенной традиции;
  
• 
  установить общее и специфичное в концептуализации и вербализации времени в русской и немецкой народно-песенной традиции.
  

В работе использовались данные словников и частотных словарей, составленных на основе указанных текстов: «Словника необрядовых лирических песен северных губерний», «Частотного словаря северных песен», составленных И.С. Климас и Т.И. Петровой, «Словника и частотного словаря немецких традиционных народных песен», составленного П.Н. Нестеренко. Таким образом, исследование проводится на основе 550 текстов русских народных песен (35,5 тыс. словоупотреблений) и 358 текстов немецких народных песен (43,1 тыс. словоупотреблений).

1. Фольклор занимает неодинаковое место в русской и немецкой научной традиции, что объясняется различиями в структурировании области науки, изучающей соотношение этноса, языка и культуры. Наиболее перспективный подход к изучению фольклорных текстов с позиций лингвофольклористики представлен в русской научной традиции.

2. Изучение категории времени на материале фольклорных текстов, автором которых является совокупная языковая личность, дает возможность анализировать восприятие времени, представления о нем, характерные для целого этноса и нашедшие отражение прежде всего в лексических единицах с темпоральной семантикой – темпоронимах.

3. Представления двух этносов о времени и его оценка, оформившиеся концептуально, образуют концептосферу «Время», значимость которой в русских и немецких народно-песенных текстах различна, что отражается в несовпадениях количественного и качественного характера.

4. Кросскультурный анализ темпоронимов в русской и немецкой народно-песенной традиции позволяет выявить и проанализировать случаи различных видов асимметрии в концептуализации времени русским и немецким этносами.

5. Кросскультурный анализ темпоронимов в русской и немецкой народно-песенной традиции позволяет установить общее и специфичное в концептуализации времени русским и немецким этносами.

В исследовании используются такие базовые понятия лингвокультурологии и кросскультурной лингвофольклористики, как концепт, концептосфера, репрезентация концепта, вербализация концепта, картина мира, концептограмма, концептуарий, лакуна (лакунарность), асимметрия концептуальная, репертуарная, количественная, культурная.

Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедр германской филологии и русского языка Славянского-на-Кубани государственного педагогического института в 2009-2010 гг., были представлены в докладах на Всероссийской научно-практической электронной конференции «Язык. Коммуникация. Культура» (Курск, 2007-2008), научного семинара «Сопоставительная лингвофольклористика» (Славянск-на-Кубани, 2003), научно-практических конференциях «Этнос. Язык. Культура» (Славянск-на-Кубани, 2005-2008) и отражены в девяти публикациях.

В первой главе «Эвристический потенциал кросскультурной лингвофольклористики» рассматриваются предпосылки возникновения и основные этапы становления лингвофольклористики как науки, определяется её роль среди других лингвокультурологических дисциплин, раскрываются базовые понятия кросскультурной лингвофольклористики, описываются инструменты кросскультурного анализа фольклорного текста.

Филологическое изучение языка русского фольклора, предопределившее возникновение лингвофольклористики как специальной научной дисциплины, началось в середине XIX века, когда развернулась деятельность по собиранию устно-поэтических произведений. Начало изучения устно-поэтического языка связано с именами Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни, А.Н. Веселовского, К.С. Аксакова, С. Шафранова, В.А. Воскресенского. В рамках своих научных интересов названные исследователи высказывали ценные мысли о специфике языка фольклора. Работы П.Г. Богатырева, А.П.Евгеньевой, И.А. Оссовецкого, А.В. Десницкой обозначили новый подход к выяснению природы языка фольклора и определили характер и направления последующей исследовательской работы лингвофольклористов.

Современное развитие филологической науки вносит значительные коррективы в проблематику и методику исследования языка фольклора: неэффективность как чисто лингвистического, так и чисто фольклористического подхода к фактам языка фольклора становится очевидной; в фольклористике закрепляются идеи комплексного изучения произведений народного творчества, идеи структурного подхода к художественному образу и фольклорному произведению; в поле зрения лингвистики появляются проблемы, пограничные с литературоведением, психологией, этнографией. Всё это обусловило становление нового раздела литературоведения и языкознания – лингвофольклористики. Объединяя филологический и культурологический аспекты изучения фольклора, лингвофольклористика предполагает поиск комплексного, интегрированного подхода к изучению устно-поэтической речи, позволяющего определить статус языка фольклора, глубже проникнуть в природу фольклорного слова, а также выявить и описать то, что находится за пределами семантики фольклорного слова – этническую ментальность, этнокультурные доминанты. Для решения этих задач были разработаны успешно применяемые сегодня специальные методики лингвокультурологического и лингвофольклористического анализа.

Одним из наиболее актуальных и перспективных направлений лингвофольклористики является кросскультурная лингвофольклористика, предполагающая сравнение фольклорно-языковых явлений, принадлежащих устному народному творчеству двух и более этносов. Целью кросскультурной лингвофольклористики является «выявление культурных смыслов, аккумулированных в отдельных лексемах, формулах, текстах и в корпусе текстов как атрибутов фольклорной картины мира и как манифестантов этнической ментальности; поиск общего и специфичного в традиционной культуре этносов; углублённое исследование феномена этнической ментальности; разработка эффективного инструментария для выявления культурных смыслов в единицах языка» (А.Т. Хроленко).

В ходе настоящего исследования было установлено, что термин «лингвофольклористика» в немецкоязычном научном пространстве отсутствует, как отсутствует и специальная научная дисциплина, изучающая язык фольклора. Это объясняется различной трактовкой фольклора в русской и немецкой традиции и различным характером развития науки, изучающей фольклор. При более широкой (этнографической) трактовке фольклора для немецкой традиции характерно узкое понимание фольклористики (Folkloristik) как науки, занимающейся исследованием народных песен. Произошедший в русской науке резкий поворот от широкого понимания фольклора к его узкому, филологическому толкованию как ‘устного народного творчества’ привел к выделению нескольких направлений в фольклористике, среди которых наибольшее развитие получила филологическая фольклористика, следствием чего стало превращение фольклористики в часть литературоведения. Односторонний характер изучения фольклора привел в свою очередь к осознанию необходимости его комплексного изучения и возникновению новой науки о фольклоре – лингвофольклористики.

Если в русской научной традиции изучение фольклора носило несколько односторонний филологический характер, то для западноевропейской этнографической направленности науки о фольклоре характерна другая крайность – недостаточное внимание к лингвистическому аспекту фольклора.

Таким образом, такое новое направление, как лингвофольклористика, представляет собой перспективный комплексный подход к изучению фольклора как в русской, так и в немецкой научной традиции: применительно к русской науке лингвофольклористика призвана расширить филологическое изучение фольклора за счет этнографической составляющей; применительно к немецкой науке – способствовать развитию филологического изучения фольклора. Разработанные русскими лингвофольклористами методики, основу которых составляют лексикографический и корпусный подходы, могут успешно применяться для исследования немецкого фольклора.

Во второй главе «Время как универсальная категория бытия и объект исследования» рассматривается вопрос о времени как объекте исследования различных наук: философии, культурологии, лингвистики, лингвокультурологии; проводится обзор философских, культурологических, лингвистических и лингвокультурологических работ, посвященных проблеме времени; описываются подходы к изучению темпоральности, формы и свойства различных форм времени.

Существует множество подходов к изучению времени и множество определений времени. Как категория бытия время с древнейших времен было проблемой философии. Попытки философского осмысления времени находят выражение в построении оппозиций ‘Время – Вечность’, ‘относительное время – абсолютное время’, ‘линейное – циклическое’ а также в появлении понятий метафизического, индивидуального, бытового времени. С развитием психологии появляется понятие перцептуального (психологического) времени, под которым понимается восприятие времени отдельным человеком. Интерес литературоведения к проблеме времени приводит к появлению категории художественного времени. В лингвистике время интерпретируется как модель темпоральности, которая может быть представлена как спроецированная на языковую плоскость спираль, охватывающая все уровни языка: грамматический, лексический, лексико-грамматический, фразеологический, синтаксический.

Время является одной из наиболее значимых культурных категорий. Отношение ко времени является одним из важных признаков, на основе которых проводится сравнение и характеристика различных культур. Так, известный антрополог Э. Холл по способу восприятия и организации времени выделяет монохронные (американская и западноевпорейская) и полихронные (южноазиатская, южноевропейская и латиноамериканская) культуры. Если немецкую культуру можно однозначно отнести к монохронным, то относительно статуса русской культуры существуют различные мнения: одни исследователи считают её полихронной, другие исследователи приписывают русской культуре промежуточное положение и считают её преимущественно монохронной, но с элементами полихронного поведения. В целом же культурологические исследования убедительно свидетельствуют о различиях в восприятии времени представителями разных этносов.

Интегрированный подход к проблеме времени как к категории бытия, феномену языка и культуры предлагает лингвокультурология – философия языка и культуры. Одним из основных аспектов, на основе которых основоположники предшествовавшей лингвокультурологии этнолингвистики Э. Сепир и Б. Уорф формулируют свой принцип лингвистической обусловленности культуры, является именно концептуализация времени, которая в исследуемом ими языке хопи коренным образом отличается от осмысления времени европейцами. При лингвокультурологическом подходе к изучению времени активно используются данные культурологических исследований; например, различия в восприятии времени представителями различных культур, выявленные при помощи эмпирических методов. Так, монохронность и полихронность находят отражение на языковом уровне: как лексическом, так и фразеологическом.

Лингвокультурологический подход к проблеме времени реализуется в работах Ю.С. Степанова, Е.С. Яковлевой, М.В. Всеволодовой. Так, Ю.С. Степанов указывает на отражение в языке позиции человека во времени; Е.С. Яковлева на основе сравнительного анализа употребления в художественных текстах лексем со значением кратковременности делает вывод о качественной спецификации времени в русском языке. Применение диахронического подхода к изучению лексики с темпоральной семантикой позволяет сделать такой же вывод. Например, В.М. Мокиенко указывает на первоначальную синонимичность по количественному признаку лексем, обозначающих единицы измерения времени, и на их качественную спецификацию. На начальном этапе настоящего лингвокультурологического исследования были проанализированы языковые средства репрезентации концепта «Время» в русском и немецком языках на материале толковых и фразеологических словарей, что также позволило сделать вывод о качественной спецификации времени в русском языке, проявляющейся как на лексическом, так и на фразеологическом уровне.

Изучению времени с точки зрения лингвокультурологии посвящено немало диссертационных работ. Так, категория времени исследовалась на материале словарей, художественных прозаических и поэтических текстов. Перспективными являются кросскультурные исследования, так как специфика этнического взгляда на мир наиболее отчетливо проявляется при сопоставлении его с аналогичным взглядом других народов. Особый интерес при изучении этнокультурной специфики восприятия времени представляют фольклорные тексты, поскольку устное народное творчество является самым надёжным показателем этнической идентичности.

В третьей главе «Кросскультурный анализ лексики, репрезентирующей концептосферу «Время» в народно-песенных текстах русского и немецкого этоносов» обосновывается отбор лексики с темпоральной семантикой, обозначаемой в данном исследовании термином темпороним; определяются основные концепты, составляющие концептосферу «Время»; проводится сравнение структуры концептосферы «Время» в русской и немецкой фольклорной традиции с последующим выводом о наличии в структуре концептосферы концептуальной, репертуарной и количественной асимметрии; посредством доминантного анализа лексики выявляется значимость концептосферы «Время» в русской и немецкой фольклорной картине мира; сопоставляются и анализируются эквивалентные концептограммы, описывающие один и тот же концепт в русской и немецкой фольклорной традиции; выявляются случаи различных видов асимметрии в актуализации исследуемых концептов в русских и немецких народно-песенных текстах; делается вывод об общем и специфичном в вербализации и концептуализации времени в русской и немецкой фольклорной традиции.

Как показывает проведенный нами доминантный анализ, в немецкой фольклорной картине мира концептосфера «Время» имеет большее значение, чем в русской. Так, в список ста наиболее частотных немецких лексем входят пять темпоронимов (Nacht ‘ночь’, Tag ‘день’, Jahr ‘год’, bald ‘скоро’, Sommer ‘лето’), а среди ста наиболее частотных русских лексем встречается только одна лексема с темпоральной семантикой (заря).

Составленные списки темпоронимов позволяют выявить репертуарную асимметрию, которая обнаруживается в наличии в исследуемом корпусе немецких народно-песенных текстов следующих лексем и тематических групп, представленных в текстах русских песен лакунами:

• 
  группы ‘название месяцев’, представленной в текстах немецких песен достаточно частотной лексемой Mai/Mayen ‘май’ (30 c/у) и единичными употреблениями лексем August ‘август’, März ‘март’;
  
• 
  внутри группы ‘Знаки церковного годового и суточного круга’ – следующих лексем, обозначающих церковные праздники и события: Ostern ‘Пасха’, Weihnachten ‘Рождество’, Jakobitag ‘день святого Иакова’, Johannistag ‘Иванов день’, Michelitag ‘день св. Михаила’, Pfingsten / Trinitatis ‘Троица’, Fasten ‘пост’; Vesperzeit ‘вечерня’;
  
• 
  подгруппы ‘знаки эонической вечности’, представленной в текстах немецких песен устойчивыми сочетаниями Jüngstes / Gottes Gericht ‘Страшный Суд’, der Jüngste Tag;
  
• 
  лексемы-показателя кратковременности Nu (im Nu ‘мигом’);
  
• 
  лексемы Ewigkeit ‘Вечность’ – оппозитива лексемы время.
  

• 
  внутри группы ‘Знаки церковного годового и суточного круга’ – лексем заутреня, обедня, масленица;
  
• 
  внутри группы ‘Единицы измерения времени’ – лексемы век (хотя в текстах русских песен реализуется в основном переносное значение лексемы век ‘очень долгое время, вечность’);
  
• 
  внутри группы ‘Времена года’ – лексемы осень.
  

• 
  наличие в текстах немецких песен бόльшего количества характеризующих темпоронимы прилагательных (138), чем в текстах русских песен (99). Исключение составляет лексема Stunde, характеризующаяся лишь двумя прилагательными, в то время как прилагательные к русской лексеме час представлены в количестве одиннадцати единиц;
  
• 
  преобладание в немецких песнях прилагательных к темпоронимам, при употреблении которых (при поддержке контекста) реализуются характеристики перцептуального, а не реального времени.
  

• 
  бόльшую частотность употребления в роли подлежащего немецких темпоронимов (152) по сравнению с русскими (38).
  

• 
  бόльшая частотность употребления немецких темпоронимов, а также то, что два немецких темпоронима входят в десятку самых частотных существительных, что свидетельствует о бόльшей значимости времени в фольклорной картине мира немецкого народа;
  
• 
  бόльшее количество определений к немецким темпоронимам, свидетельствующее о стремлении оценить и охарактеризовать время и о важности концептов, реализующихся при помощи данных лексем;
  
• 
  преобладание в немецкой традиции прилагательных, реализующих характеристики перцептуального времени, то есть содержащих субьективную оценку временного промежутка по линии качества, а в русской фольклорной традиции – прилагательных, соотносящихся с реальным временем, то есть не содержащих субъективной оценки по линии качества, что свидетельствует о более активном отношении ко времени в немецкой традиции в противоположность русской традиции, для которой в большей мере характерно пассивное отношение ко времени, «неагентивность» (А. Вежбицкая), предполагающая лишь констатацию признаков реального времени (времени года, времени суток) без попытки оценить их и, неким образом, повлиять на ход времени;
  
• 
  бόльшая частотность употребления немецких темпоронимов, по сравнению с русскими, в роли субъекта, их частое употребление с глаголами движения и реализующиеся при этом смыслы ‘активная действующая сила’ ‘неумолимость времени’, что также свидетельствует об агентивности, активности по отношению ко времени, о попытке «победить» время (der Tag hat seinen Schmuck auf heute weggethan, es ziehet nun die Nacht die braunen Kleider an ‘день сбросил свой наряд, теперь ночь облачается в свои коричневые одежды’, der Tag schleicht von hinnen ‘день незаметно уходит’);
  
• 
  употребление русских темпоронимов преимущественно в функции обстоятельства, что свидетельствует о том, что время в русских песнях большей частью просто констатируется; темпоронимы употребляются главным образом для упорядочивания событий по линии времени; само время при этом не является отдельной темой, оно менее ощутимо, чем в немецких песнях. Это также подтверждается тем, что в исследуемом корпусе немецких народно-песенных текстов встречаются песни, основной темой которых является время: время года, дни недели, время суток. В исследуемом корпусе русских народно-песенных текстов не представлены песни, основной темой которых является время (дни недели, время года). Меньшая ощутимость времени, преобладание характеристик реального времени, его констатация без попытки оценить или повлиять на него позволяют сделать вывод о пассивности по отношению ко времени и неагентивности;
  
• 
  наличие в русских песнях и отсутствие в немецких песнях ассоциативных рядов и квазиалогизмов, образуемых темпоронимами одной тематической группы и свидетельствующих о широкой парадигматике фольклорного слова в русской традиции (за единой час показалася, за единой час, за минуточку; он не в пору дарил меня, не во время: на проходе весны красныя, на пролете лета теплаго, на зачине осени грязныя). В исследуемых текстах немецких народных песен темпоронимы в составе квазиалогизмов и тавтологических словосочетаний не встречаются. Лексемы с темпоральной семантикой большей частью выступают в своем прямом (временнόм) значении.
  

В группе ‘части суток’ культурная асимметрия отчетливо проявляется, например, при концептуализации утра. Так, смысл ‘раннее утро – работа, труд’ четко выражен как в русских, так и в немецких песнях, но представлен качественно по-разному: в русских песнях раннее утро часто ассоциируется с тяжелым принудительный трудом (будит рано поутру, посылает за водой по морозу босиком); в немецких песнях раннее утро сопровождается преимущественно положительными коннотациями: wann kommt der Morgen rot, so lob ich Gott, und mit der Feldschalmei ruf ich das Lammergschrei auch mit herbei ‘когда наступит красное утро, я восхвалю Господа и звуками свирели созову стадо овец’.

Главное культурное различие при концептуализации зари заключается в том, что как во внутренней форме, так и в основном значении русской лексемы заря акцентируются семы ‘свет’ ‘тепло’ и ‘сияние’, а в основном значении немецкой лексемы Morgenrot – сема ‘цвет’. Наличие сем ‘свет’ и ‘тепло’, вероятно, делает в русском языке возможным употребление с лексемой заря эпитетов полунощный, холодный, ясный, которые едва ли можно употребить в сочетании с немецкой лексемой. Различия проявляются и при реализации переносного значения. Так, если немецкое Morgenroth и при олицетворении не теряет своего темпорального значения ‘часть суток’, то русская заря может выступать в качественно ином значении, символизируя высшее качество чего-либо: родной батюшко нам – светел месяц, красно солнышко – родна матушка, заря белая – молода жена.

Основным культурным различием при концептуализации ночи является то, что в русских песнях акцентируются только негативные характеристики перцептуального времени, отсутствующие или слабо представленные в немецких песнях (‘ночь – трудности с ночлегом’, ‘неумолимая сила’, ‘опасность, тревога’), а в немецких песнях акцентируются в основном положительные характеристики перцептуального времени, и объективируются положительные смыслы ‘ночь – благо, дар, покой’, не представленные в русских песнях: danket Gott, der uns die Nacht hat so väterlich bedacht ‘благодарите Господа, Который, по-отечески заботясь о нас, создал ночь’. Отрицательные смыслы, связанные с лексемой Nacht, представлены слабо.

Примером культурной асимметрии при концептуализации времен года может служить различное отношение представителей русского и немецкого этносов к зиме: отрицательная качественная оценка зимы, в бóльшей мере свойственная немецкому народу, в меньшей мере – русскому, представлена в русских и немецких песнях по-разному: в русской народно-песенной традиции акцентируются смыслы ‘нестроение, неблагоприятное, неуместное время’, ‘тоскливое, безотрадное, долго тянущееся время’, ‘разлад, неурядицы’; в немецких песнях качественная оценка носит резко отрицательный характер: акцентируются смыслы ‘зима – коварная и злая сила’ и ‘зима – лживое, хитрое существо’, непосредственно характеризующие зиму как время года.

В группе «знаки религиозной жизни» культурная асимметрия проявляется в том, что в немецких песнях знаки религиозной жизни с темпоральной семантикой характеризуются бόльшим количеством употреблений и выступают преимущественно в качестве временных ориентиров по линии ‘время года’ или ‘время суток’ в контексте природного и бытового времени. В религиозном контексте выступают только знаки эонической вечности (der Jüngste Tag, das Jüngste Gericht ‘Страшный Суд’). В русских песнях знаки религиозной жизни с темпоральной семантикой представлены значительно меньшим количеством употреблений. В религиозном контексте при этом выступает лексема заутреня.

Культурная асимметрия в группе ‘темпоральные модификаторы’ проявляется в следующем: в немецких песнях наибольшей частотностью и разнообразием употребления характеризуются наречия heute ‘сегодня’ и morgen ‘завтра’; наиболее низкой частотностью и однообразностью – наречие gestern ‘вчера’. В русских песнях можно наблюдать обратное явление: случаи употребления наречий сегодня и завтра незначительны, а лексема вчера является достаточно частотной. В немецких песнях при употреблении наречий heute и morgen акцентируются большей частью положительные (‘радость’, ‘веселье’) и нейтральные смыслы, связанные с активной деятельностью. При употреблении русского наречия вчера также акцентируются смыслы ‘радость’, ‘веселье’, но преобладают отрицательные смыслы.

На основе анализа употребления исследуемых наречий можно сделать вывод о существовании следующей особенности осмысления времени русским и немецким этносами: для русской фольклорной традиции более характерна свойственная восточной полихронной культуре обращенность в прошлое, а для немецкой фольклорной традиции – свойственная западной монохронной культуре устремленность в будущее.

Концептуальная асимметрия проявляется в том, что лексемы пора, сутки и безвременье представлены в немецком языке лакунами.

В результате проведенного исследования было сделано следующее заключение. Концептуализация и вербализация времени в русской и немецкой народно-песенной традиции отмечена как общими, так и специфичными чертами. Так, например, в основе обеих культур лежит объективизированное представление о времени: абстрактное понятие время вербализуется в сравниваемых традициях сходным образом – лексемами с темпоральной семантикой; бóльшая часть русских и немецких темпоронимов по основному значению полностью или частично совпадают. Объективизация времени позволяет русским и немецким темпоронимам выступать в роли субъекта, объекта, обстоятельства, иметь при себе характеризующие определения. Об общности представлений о времени свидетельствует также то, что в обеих фольклорных традициях реализуются, хотя и в разном соотношении, формы объективного и перцептуального, циклического и линейного, индивидуального и исторического времени.

Общность представлений о времени проявляется также на уровне этимологического и семантического анализа. Так, в обоих языках развитие временных значений происходило, как правило, в направлении от качественного к количественному, темпоральному; сопровождалось постепенным отчуждением от событий, заполняющих временные промежутки, дифференциацией и уточнением.

В концептуализации времени русским и немецким этносами наблюдается также немало специфичного. Так, доминантный анализ, как и выявленные нами случаи квантитативной и репертуарной асимметрии, свидетельствуют о большей значимости времени в фольклорной картине мира немецкого этноса: количество доминант-темпоронимов в немецкой традиции значительно выше, чем в русской; большинство немецких темпоронимов характеризуются большей частотностью употребления, а случаи репертуарной асимметрии обусловлены лакунами преимущественно в русских народно-песенных текстах.

Концептуализация времени в русской народно-песенной традиции может быть охарактеризована такими признаками, характерными для полихронных культур, как неощутимость времени, неагентивность (пассивность по отношению ко времени), обращенность в прошлое, качественная спецификация времени.

Концептуализация времени в немецкой народно-песенной традиции может быть охарактеризована такими признаками, характерными для монохронных культур, как ощутимость времени, активность времени и активность субъекта по отношению ко времени, обращенность в будущее, важность количественных временных характеристик.

В перспективе было бы интересно исследовать концептосферу «Время» в английских народно-песенных текстах и, сопоставив полученные результаты с имеющимися, установить общее и специфичное в концептуализации и вербализации времени в трёх народно-песенных традициях: русской, немецкой и английской. Перспективным представляется также кросскультурное исследование темпоронимов в русских, немецких и английских текстах различных фольклорных жанров.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

2. Чернова, Н.Р. Темпоральные отношения в языке и речи / Н.Р. Чернова [Текст] // Сборник материалов научно-практической конференции преподавателей и студентов 7-11 апреля 2003 г. Вып. 2. – Славянск-на-Кубани : Издательский центр СГПИ, 2003. – С. 113-119. – 0,41 п.л. (лично автором – 0,41 п.л.).

3. Чернова, Н.Р., Синдеева, В.Б. О некоторых национальных особенностях репрезентации концепта «Время» в немецком и русском языках [Текст] / Н.Р. Чернова, В.Б. Синдеева // Сопоставительная лингвофольклористика : сборник научных статей. Вып. 2. – Славянск-на-Кубани : Издательский центр СГПИ, 2003. – С. 45-49. – 0,23 п.л. (лично автором – 0,16 п.л.).

4. Синдеева, В.Б.,Чернова, Н.Р. Фразеологизация концепта «Время» в русском и немецком языках [Текст] / В.Б. Синдеева, Н.Р. Чернова // Язык Культура и образование в контексте этнической ментальности : материалы Всероссийской научной конференции 29.06.04 – 1.07.04. – Славянск-на-Кубани : Издательский центр СГПИ, 2004. – С. 70-77. – 0,45 п.л. (лично автором – 0,31 п.л.).

5. Чернова, Н.Р. Концепт «Время» в русских и немецких народных песнях [Текст] / Н.Р. Чернова // Лингвофольклористика : сборник научных статей. Выпуск 12. – Курск : Изд-во КГУ, 2007. – С. 72-75. – 0,25 п.л. (лично автором – 0,25 п.л.).

6. Чернова, Н.Р. «День» и «ночь» в русских и немецких народных песнях [Текст] / Н.Р. Чернова // Лингвофольклористика : сборник научных статей. Выпуск 12. – Курск : Изд-во КГУ, 2007. – С. 76-84. – 0,58 п.л. (лично автором – 0,58 п.л.).

7. Чернова, Н.Р. «Весна» и «лето» в русской и немецкой народной лирической песне [Текст] / Н.Р. Чернова // Лингвофольклористика : сборник научных статей. Выпуск 14. – Курск : Изд-во КГУ, 2008. – С. 60-73. – 1,04 п.л. (лично автором – 1,04 п.л.).

8. Чернова, Н.Р. Вербализация концепта «Вечность» в русских и немецких народных песнях [Текст] / Н.Р. Чернова // Вестник СГПИ : научный и образовательный журнал. Выпуск 2 (7). – Славянск-на-Кубани, 2008. –С. 8-23. – 1,13 п.л. (лично автором – 1,13 п.л.).