Материалы всероссийской научной конференции

1. 
   Brunot, F. La pensée et la langue [Texte] / F.Brunot. – P.: Masson,1936. – 982 c.
   
2. 
   Klum, A. Verbe et adverbe [Texte] / A.Klum. – Stockholm: Gotebourg
   
3. 
   Uppsala; Almquist Wiksell, 1961. – 313 c.
   
4. 
   Nyrop, K. Grammaire historique de la langue française [Texte] / K.Nyrop. –Copenhague, 1908. – 459 c.
   
5. 
   Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка [Текст] /Ш.Балли. – М.: Изд-во ин. лит., 1955. – 416 с.
   
6. 
   Щерба, Л.В. О частях речи в русском языке [Текст] / Л.В.Щерба. В кн.: Избранные работы по русскому языку. – М.: Учпедгиз, 1957. – 188 с.
   

Телескопия представляет собой самостоятельный способ словообразования [2: 173; 1: 99], в результате которого образуется новое производное слово путем слияния полной основы одного исходного слова с усеченной основой другого или из слияния усеченных основ двух исходных слов [3: 25]. Телескопические слова выполняют в языке когнитивную (способность служить структурой формирования знания) и прагматическую функции (способность телескопических слов придавать речи экспрессивность и становиться маркерами принадлежности коммуниканта к определенному социуму) [3: 26]. Способность телескопных слов экономно передать смысл сложного понятия и выразить оценку или экспрессию, внести элемент игры в процесс словообразования, делают их широко распространенными в номинативной системе сетевой компьютерной коммуникации. Если в начале ХХ века существовало практически единственное телескопное образование smog < smoke + fog , то к концу века различные словари регистрируют до 130 слов такого рода [1: 99].

В настоящее время телескопия является эффективным способом пополнения номинативной системы сетевой компьютерной коммуникации. В процессе анализа сетевых словарей Интернет терминов [4,5,6,7] было обнаружено 39 телескопных образования. Механизм словообразовательного акта при телескопии и структуру возникающего слова опишем при помощи буквенной символики, где: а – начальный фрагмент первого исходного слова; аb – целое первое исходное слово; b – конечный фрагмент второго исходного слова; c – начальный фрагмент второго исходного слова; cd - целое исходное второе слово; d – конечный фрагмент второго исходного слова. Анализ телескопных образований, продуцируемых участниками социальных сетей, позволил выделить четыре основные модели их образования:

Модель аd < а + d представлена соединением начального фрагмента первого исходного слова с конечным фрагментом второго, например:

blargon «жаргон блога» < blog «блог» + jargon «жаргон»;

bleg «блог или запись блога, в которой содержится просьба, адресованная читателям; суть просьбы - подсказать идею, комментарий или другую информацию» < blog «блог» + beg «просить»;

netizen «”гражданин” сети; постоянный пользователь групп новостей или форумов в сети Интернет» < Internet «Интернет» + citizen «гражданин»;

splog «блог, который состоит из спама; или более широко, любой блог, чей создатель сам не публикует сообщения» < spam «несанкционированное сообщение, которое отправляется автору без его разрешения» + blog «блог»;

vlog «блог или личный сайт, регулярно пополняемый новой информацией; содержит в основном видео» < video «видео» + blog «блог» [4] и др.

В анализируемых примерах часть, как первого, так и второго исходного слова, входящая в качестве компонента в возникающее телескопное образование может иметь разную протяженность от единичного символа (vlog) до сохранения значения фрагмента исходного слова (blargon), при этом возможно наложение букв net+ci(tizen). Можно отметить, что в рамках данной модели второй компонент телескопного соединения оказывается более значимым, передающим основное значение данной номинации, в то время как первый характеризует дополнительные признаки. Большая часть телескопных образований в данной группе номинирует разнообразные виды блога: блог-просьба (bleg < blog «блог» + beg «просить»; блог-спам (splog < spam «несанкционированное сообщение, которое отправляется автору без его разрешения» + blog «блог»); и др.

В данной группе представлены по преимуществу номинации, обозначающие разные виды блогов, поэтому слово blog сохраняется в них полностью. Фрагменты первого слова могут быть очень короткими, включая 1-2 буквы (blurker), так и достаточно протяженными (anonyblog). Данные номинации также демонстрируют способность к дальнейшему словообразованию. Так, существительное moblog «блог, который поддерживается с помощью мобильных устройств или мобильного телефона» образует по конверсии глагол to moblog «вести блог с помощью мобильных устройств» < mobile «мобильный» + blog «блог».

Обращает на себя внимание употребление лексемы «блог» с медицинскими терминами, которые в свою очередь придают образованному телескопизму отрицательную коннотацию (см. blogorrhea «чрезмерно подробное размещение на блоге неотредактированных мыслей» < blog «блог» + logorrhea «1) мед. логоррея (душевнобольных); 2) неодобр. болтливость; недержание речи»; и описывают состояние, которое переживает человек, когда не может отправить сообщение в блог (см. blogstipation «1) состояние, когда вы не можете думать ни о чем другом, кроме того, как отправить сообщение в блог; 2) состояние, когда вы не можете отправить сообщение в блог, т.к. главный компьютер недоступен» < blog «блог» + constipation «мед. запор»).

Анализ номинативных средств социальных сетей разной, тематически детерминированной коммуникативной направленности, позволил прийти к следующим результатам. С одной стороны, в общении участников коммуникации в рамках той или иной социальной сети мы обнаруживаем сугубо сетевую компьютерную терминологию. Так как каждая социальная сеть имеет коммуникативные площадки (чат или форум), то в диалогах пользователей социальных сетей мы встретим соответствующие термины: аватарка, аватара, аватар, ава – фотография пользователя и его воплощение в компьютерной коммуникации, дает первое впечатление о пользователе; авторизация – идентификация пользователя, т.е. процесс, при котором социальная сеть может узнать зарегистрированного пользователя; администратор группы в социальной сети (админ) – основатель группы, который несёт ответственность перед администрацией сайта за её содержание; аккаунт [от английского account – учётная запись, личный счёт, профиль, профайл, страница, эккаунт] – регистрационная запись, содержащая сведения, которые пользователь сообщает о себе в социальной сети, необходимые при подключении к системе; бан [от английского ban – запрещать] – жарг. 1) способ наказания администрацией сайта за некорректное поведение пользователя, состоит в удалении из базы; 2) удаление участника из группы за некорректное поведение через занесение его в черный список.

С другой стороны, каждая социальная сеть вырабатывает свои модусы общения и номинативные средства, отражающие специфику самой сети, т.е. ее тематику, регистры коммуникации, организацию взаимодействия между ее членами и т.п. Именно здесь возникают наиболее явные лингвокультурные различия в коммуникации, поскольку начинают действовать факторы социального свойства: для молодежной аудитории наиболее типичным является стремление к языковому креативу, а значит, – к самовыражению через жаргон и сленг; участники женских социальных сетей будут употреблять номинативные средства с гендерной маркировкой; социальные сети, объединяющие своих коммуникантов по профессиональному признаку, будут характеризоваться в лингвистическом отношении как среда для актуализации профессиональной лексики и т.п.

Ключевой коммуникативной (лексической) парой, которая характеризует социально-детерминированное общение в российских социальных сетях следует, по нашему мнению, признать неологизмы «зафрендить – расфрендить». Эти два глагола, образованные на англоязычном формативе «friend» – «друг», отражают базовое идеологическое содержание социальных сетей в целом. В сети ведут поиск, прежде всего, друзей и единомышленников: не случайно, поэтому, нужную информацию в социальных сетях пытаются получить через френдсорсинг (friendsourcing), т.е. попытку получения нужной информации с помощью друзей в социальной сети. Номинативное творчество представителей социальных сетей характеризуется свободой самовыражения, стремлением к побуждению участников сетевой коммуникации к участию в игровом (людическом) восприятии реальности. Так, в английских социальных молодежных сетях приветствуется лингвокреативность: участников коммуникации приглашают к словесному творчеству. Интересно эксплуатируется звукоподражание: так, например, в английском словаре Коллинза (Collins English Dictionary) в этом году появились слова hmm, heh, meh и mwah, а также еще 287 новых слов – так называемых «звукоподражательных терминов», созданных пользователями социальных сетей. Hmm – слово, говорящее о том, что человек думает, а heh употребляется в ответ на что-то смешное, но все же недостаточно смешно для аббревиатуры lol («громко смеюсь»). Meh используется, чтобы показать отвращение или неприязнь к чему-либо, а mwah отражает огромный поцелуй. Одной из важных характеристик общения в социальных сетях является стремление пользователей играть со словом, изменять его семантику, тем самым протестовать против сложившихся в обществе стереотипов, демонстрировать социуму, что семиотика пространства – далеко не такая, как это видят институциональные структуры социума.

1. 
   Лашкевич, О.М. Семантика слов-слитков в современном английском языке [Текст] / О.М. Лашкевич // Вестник Удмуртского Университета. Филологические науки. 2005. № 5 (2). – С. 99 – 110.
   
2. 
   Лейчик, В.М. Об одном малоизученном способе словообразования. Телескопные слова современного французского языка. Научные доклады высшей школы [Текст] / В.М. Лейчик // Филологические науки. 1966. № 3. – С. 14 – 21.
   
3. 
   Шевелева, А.Н. Структура и семантика телескопических производных с точки зрения когнитивной лингвистики (на материале современного английского языка) [Текст] / А.Н. Шевелева: Дис… канд. филол. наук: 10.02.04. – Санкт-Петербург. 2003. – 200 с.
   
4. 
   Blogging Glossary [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.converstations.com/blogging_glossary.html#ixzz0yVRtEkeI
   
5. 
   Blog terms: Glossary [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://whatis.techtarget.com/definition/0,,sid9_gci1186975,00.html
   
6. 
   Glossary of Social Networking Terms [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.beliefnet.com/socialnetworking/glossary.html
   
7. 
   Social Networking Glossary [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://onlinebrandmanager.org/social-media/social-networking-glossary/
   

В истории французской научной мысли Шарль де Бовель (1479 – 1566) известен, прежде всего, как философ, именно поэтому основное внимание традиционно уделялось его философскому наследию [6; 3; 9; 5; 10]. Философские воззрения де Бовеля получили свое отражение в серии трактатов, само название которых красноречиво говорит о многообразии интересов этого ученого: «Liber de Sapiente», «Liber de intellectu», «Liber de sensu», «Liber de nihilo», «Ars oppositorum», «Liber de generatione», «De duodecimo numerus». Написанные в разное время, эти работы отражают творческую лабораторию гуманиста эпохи Возрождения, которому было тесно в рамках небольшого круга проблем.

Бесспорны и хорошо известны сегодня заслуги де Бовеля в развитии геометрии. Его трактат «L’Art et Science de Géométrie», опубликованный впервые в 1511 г., дал толчок развитию научной литературы и научной терминологии на французском языке. В фундаментальных работах по истории французского языка имя Шарля де Бовеля встречается именно в связи с тем, что он стал одним из первых французских ученых, обратившихся к родному языку как языку научного изложения. Менее известны достижения де Бовеля в области медицины, хотя его трактат «Liber de remediis vitiorum et eorum consistentia» (1531) в свое время имел успех у специалистов.

Что касается лингвистических воззрений де Бовеля, то в классических трудах по истории языкознания сведений о них нет. Внимание ученых, как правило, приковано к концепциям других представителей ренессансного знания о языке: Небрихе, Скалигеру, Рамусу, Санчесу, Библиандеру и др. В специальных исследованиях, посвященных лингвистическим воззрениям французских гуманистов, основное внимание уделяется работам таких авторов, как Дюбуа, Мегре, Робер и Анри Этьены, Мопа и др.

Впервые в западноевропейской историографии лингвистики воззрения де Бовеля на язык были исследованы в трудах К. Демезьер [7; 8] и К. Шмитта [11; 12]. Обращает на себя внимание то, что при всем пиетете к личности этого яркого представителя «республики ученых» XVI в. они подчас излишне суровы к его рассуждениям. Между тем его концепция была одной из первых в истории французской лингвистической традиции попыток объяснить изменчивую природу языка.

Шарль де Бовель принадлежит к блестящей плеяде французских гуманистов, прекрасных знатоков словесности, стараниями которых и были заложены основы французской лингвистической традиции. Выходец из Пикардии, де Бовель обучался в Париже, в коллеже Кардинал-Лемуен, где в то время преподавал Жак Лефевр д’Этампль (1450 – 1537) – один из самых известных ученых Европы конца XV - начала XVI вв., предтеча гуманизма во Франции. Биографы де Бовеля [7; 9; 12], ссылаясь на замечания его современников, отмечают незаурядные способности, проявленные им в пору ученичества, что сравнительно скоро позволило ему стать широко признанным, несмотря на молодость, ученым. Уже в двадцать два года он начал преподавать в одном из престижных в то время учебных заведений – в Коллеже Парижского университета. С 1503 по 1505 г. де Бовель много путешествовал, посетил Швейцарию, Германию, Бельгию, Испанию и, конечно, Италию, которая воспринималась гуманистами и как колыбель античности, и как средоточие интеллектуальной жизни тогдашней Европы.

К написанию своей книги о языке де Бовель приступил в 1530 г., будучи уже зрелым ученым. К тому времени н уже десять лет как оставил Париж и жил в Пикардии, в небольшом городке Нуайон, где вдали от столичной суеты и треволнений, порожденных наступлением Реформации, сосредоточился на научных занятиях. Период с 1530 по 1631 г. был чрезвычайно плодотворным для него, поскольку он работал тогда над тремя книгами: «Liber de remediis vitiorum et eorum consistentia», «Proverbiorum vulgarium libri tres» и «Liber de differentia linguarum et Gallici sermonis varietate». Две первые работы были опубликованы в 1531 г., а книга о языке вышла лишь два года спустя, в начале 1533 г. (на последней странице издания указана точная дата выхода ее из-под типографского пресса – 4 февраля 1533 г.).

Полное название работы де Бовеля о языке несколько тяжеловесно, что вполне соответствовало научной традиции того времени: «Liber de differentia linguarum et Gallici sermonis varietate; quae voces apud Gallos sint factitiae et arbitrariae vel barbarae; quae item ab origine latina manarint; de hallucinatione Gallicanorum nominum». По мнению Ф. Брюно, это три разные работы, собранные в одну книгу [4: 132]. В первой части трактата изложены рассуждения автора относительно изменчивой природы языка, во второй части представлен прообраз французского этимологического словаря, в третьей части работы предпринята попытка решить проблемы этимологии сквозь призму топонимики. В каждой из частей трактата преломляется и по-своему обосновывается понимание феномена изменчивой природы языка.

Общетеоретические воззрения де Бовеля на язык наиболее ярко представлены в первой части трактата. Здесь впервые в истории французской лингвистической мысли де Бовель обращается к решению вопросов, которые вскоре составят основу французской гуманистической программы в сфере знания о языке: это проблема происхождения французского языка, вопрос о его связи с латинским и другими европейскими языками, проблема взаимовлияния языков и некоторые другие. В то же время решение этих вопросов, система аргументации, богатый языковой материал, используемый для подкрепления излагаемых положений, выгодно отличает работу де Бовеля от гипотез, интуитивных догадок и предположений, не подкрепленных фактами, которыми так богаты были сочинения более позднего периода в развитии французской лингвистической традиции XVI в. Это касается, в частности, решения ключевой для той эпохи проблемы происхождения французского языка. Как известно, многие французские гуманисты возводили истоки родного языка к латыни, что было обусловлено значимостью этого языка для западноевропейской культурной и религиозной традиции. Де Бовель в этом вопросе занимает иную позицию: по его мнению, французский язык является «большей частью смешанным, поскольку имеет в своем составе большое число чужих слов» [2: 3].

В то же время идеи, которые де Бовель высказывает в своей работе, во многом созвучны идеям его современников. Прежде всего, это глубокое убеждение в том, что любое изменение языка есть не что иное, как его порча, и что поиски каких-либо правил в «вульгарных языках» бесполезны и бессмысленны. Именно потому, что в то время в среде гуманистов бытовало мнение о невозможности создания грамматических описаний для живых языков, в первой половине XVI в. была опубликована всего одна французская грамматика – грамматика Жака Дюбуа (1531), почти на двадцать лет опередившая другие грамматики, начавшие регулярно появляться во Франции лишь после 1550 г.

Ведущее место в трактате де Бовеля занимает поиск причин изменчивой природы языка, что дает основание говорить о нем как о теоретике, сумевшем не только обозначить, но и дать оригинальное решение проблем, к решению которых лингвисты вплотную подошли лишь в ХIХ в.

Стремление показать «многообразие и различие языков» и «углубить и раскрыть причины разнообразия французского языка» приводит де Бовеля к пониманию того, что сегодня принято называть «человеческим фактором в языке». Так, уже в предисловии к трактату он пишет: «Употребление звуков и имен, из которых создана ткань языков и наречий, не имеет иного происхождения, чем человеческий произвол в его стихийности и разнообразии» [2: 3]. В дальнейшем он неоднократно возвращается к этой мысли и находит многочисленные примеры, ее подтверждающие.

В качестве других причин многообразия языков де Бовель указывает на такие факторы, как «место, время и расположение планет» [2: 3]. За исключением последнего положения это объяснение содержит указание на важнейшие с позиций современной научной парадигмы факторы языковой вариативности – время и пространство. Оно красноречиво говорит о том, что задолго до появления работ по общему языкознанию, диахронической лингвистики и лингвогеографии отдельным ученым не чуждо было понимание феномена территориальной и исторической изменчивости языка.

В трактате представлен достаточно скрупулезный очерк истории французского языка, насыщенный сведениями по истории и географии, истории культуры и этнографии, грамматики и этимологии, что по-своему отражает особенности эрудитского гуманизма, представителем которого был де Бовель.

Пытаясь объяснить характер «разнообразия и изменчивости языков», де Бовель поднимает новую для своего времени проблему – проблему взаимовлияния языков. На страницах его работы представлено немало вполне убедительных примеров, свидетельствующих о понимании последствий межъязыковых контактов, имевших место на территории Галлии и Европы в разные периоды истории. Де Бовель оперирует обширным языковым материалом, опирается при рассмотрении выявленных им закономерностей на совокупность методов, ведущим из которых является этимологический, обращается не только к исследованию словарного состава французского языка, но и к особенностям произношения, не ограничиваясь отдельными наблюдениями, а, пытаясь выявить закономерности системного порядка. Вторая и третья части трактата представляют собой своего рода приложение к основному тексту, в них содержится внушительный список слов, подтверждающий сделанные автором наблюдения и обобщения.

Нельзя не увидеть того, что в трактате де Бовеля затрагиваются актуальные для своего времени вопросы, используется широкий пласт научных данных, задействуется внушительный языковой материал, ни до, ни после де Бовеля не подвергавшийся рассмотрению. Более того, нельзя не заметить общности ряда высказываний французского гуманиста с тем, что принято считать достижением исключительно сравнительно-исторического языкознания.

По-своему парадоксальным является то, что лингвистическое наследие одного из ярчайших представителей республики ученых эпохи Возрождения не только не получило должного признания у его современников, а затем надолго было забыто, но и продолжительное время оставалось вне поля зрения историографов лингвистики.

В истории научной мысли лингвистическое наследие де Бовеля оказалось основательно забытым в связи с тем, что после публикации в 1533 г. его трактат о языке ни разу не переиздавался. Одна из вероятных причин этого кроется в том, что он был написан в жанре «рассуждений», о котором сам автор не был высокого мнения, свидетельством чему является ремарка в авторском предисловии к трактату: «<…> это дело, всецело требуя упорного труда, не имеет большой пользы» [2: 3]. По всей видимости, именно поэтому де Бовель не стремился переиздать этот свой труд, хотя, как видно из библиографии его работ, о канонике из Нуайона в столице не только не забыли, но и регулярно печатали его новые сочинения по различным вопросам и переиздавали старые. Причем многие из его работ были опубликованы в типографии Робера Этьена, т.е. там, где в свое время была напечатана его книга о языке.

Другая, более веская причина, по которой трактат де Бовеля так и не был переиздан, связана с изменением языковой ситуации во Франции во второй половине XVI в. Становление французского национального литературного языка привело к необходимости создания грамматик «народного языка», против чего на страницах своей работы де Бовель высказывался не без сарказма. В частности, он писал, что такого рода занятие является «бесполезным и бессмысленным» [2: 44 – 45]. Иначе говоря, изменение направления лингвистической программы французского гуманизма вскоре после публикации книги де Бовеля привело к тому, что отдельные из изложенных в ней положений оказались «вне фокуса» ренессансной парадигмы знания о языке. Появление логического и философского направлений в языкознании XVII-XVIII вв. в еще большей степени способствовало тому, что идеи де Бовеля были преданы забвению.

Что касается историографии языкознания, то, вплоть до сегодняшнего дня лингвистическая мысль эпохи Возрождения остается сравнительно слабо изученной, что в определенной мере объясняет отсутствие имени де Бовеля на страницах классических работ в этой области. Как не без сожаления замечает Л.Г. Степанова, тенденция игнорировать этот период в истории науки под тем предлогом, что в нем не было ничего оригинального и достойного внимания, продолжает оставаться почти неизменной [1: 145 – 147].

Вне поля зрения историографов лингвистики научное наследие де Бовеля оказалось еще и потому, что в данной области исследования внимание ученых изначально было приковано к грамматическим сочинениям, а трактат де Бовеля ни по жанру, ни по затрагиваемым в нем проблемам, ни по подходу к их решению, к числу грамматик не относится.

Наконец, долгое время без должного внимания лингвистические идеи де Бовеля оставались в связи с тем, что им использовалась система аргументации, которая на фоне достижений науки XIX-XX вв. выглядела кое в чем наивно. Это касается, в частности, довольно широко употребляемой им формулировки «под влиянием небес» (ab horoscopo caeli) для объяснения изменчивой природы языка, его глубоким убеждением в невозможности создания грамматики для живых языков, примерами ложной этимологии, установленной им для некоторых французских слов, отсутствием развернутых объяснений по поводу выявленных им фонетических преобразований, непоследовательности в употреблении некоторых терминов (например, смешение терминов «звук» и «буква») и др. Между тем все эти так называемые «слабости» и «заблуждения» есть не что иное, как отражение научной картины знаний своего времени, а потому они не могут рассматриваться и тем более оцениваться с высоты достижений более поздних этапов развития языкознания.