Н. Махкамова к вопросу об уровне просвещенности и культурного развития среднеазиатских государств в XIX — начале XX века

Один из важных теоретических вопросов современности - вопрос об уровне просвещенности и культурного развития среднеазиатских государств в XIX — начале XX в. Дело в том, что в работах русских и западноевропейских путешественников, военных, востоковедов, публицистов, посещавших среднеазиатские ханства в XIX столетии, настойчиво внедряется мысль низком здесь "уровне просвещенности и культуры", "крайне отсталом ремесленном производстве", "господстве схоластического богословия, исключительно составляющего предмет знания"². Такая позиция исследователей объяснялась тем, что в европейском востоковедении того времени широкое распространение получила теория "о неразвитости и застойности" восточных обществ³, которая и оказывала решающее влияние на их мнение.

К сожалению, эта позиция была доминирующей в исторической литературе не только в XIX — начале XX в, но и всего последующего времени, вплоть до начала 90-х годов. Наоборот, когда в 20-х годах в официальных кругах тогдашнего советского государства утвердилась негативная оценка культурного наследия до октябрьского прошлого, как не соответствовав стандартам пролетарской культуры, опровергать теорию о "неразвитости и культурной отсталости" среднеазиатского региона до 1917г. исследователи тем более не стремились. Только с обретением независимости пришло осознание значения глубины и величия культурного и духовного наследия наших предков в самосознании нации, духовном развитии общества, необходимости реабилитации этого наследия.

Невежество может процветать лишь в государствах, изолированных от внешнего мира. Среднеазиатские ханства не были таковыми, поскольку вели оживленную торговлю как с восточными, так и западными государствами. Именно через Среднюю Азию проходил Великий Шелковый путь караванной торговли, который, помимо коммерческой, выполнял и огромную культурную миссию. Вместе с караванами приходили новости со всего света, новые книги и знания.

Самым главным фактором, опровергающим утверждение о культурной отсталости и непросвещенности среднеазиатского общества, является наличие в его структуре устойчивой, самостоятельной и значительной, как по количеству, так и силе влияния, прослойки людей, владевших знаниями в различных областях человеческой деятельности, их сохранявших, приумножавших и передававших последующим поколениям, интеллигенции, что в узбекском языке обозначается словом "зиёли".

Особое внимание при этом следует обратить на то, что данная прослойка не была замкнутой кастой, знаниями в которой владел узкий круг людей определенного сословия, закрытый для других представителей общества. Наоборот, он был открыт и пополнялся из за счет наиболее талантливых и стремившихся к знаниям представителей всех слоев населения. Например, отец выдающегося мыслителя, ученого и просветителя Ахмада Дониша происходил из дехкан. Он приехал учиться в Бухару из кишлака Сугд и после окончания медресе стал имамом одной из ее махаллинских мечетей. Известный бухарский казий, литератор и историограф Мухаммад Шариф садр Зийа (известный как Шарифджан Махдум) по происхождению ремесленник. Его отец был отбельщиком тканей, но, получив высшее мусульманское образование в бухарском медресе, стал благодаря незаурядном способностям вначале мударрисом (преподавателем в медресе), затем казием, раисом и, наконец, кази-каляном (верховным судьей) Бухары⁴.

Особую научную значимость имеет сегодня выявление состава интеллигенции и ее роли в среднеазиатском обществе. В исторической литературе по этому вопросу нет единого мнения. Большая часть исследователей полагает, что интеллигенция среднеазиатского общества была незначительной прослойкой. При этом некоторые из них считают, что в ее состав входили люди, занимавшиеся умственным трудом, но не связанные с религией: это клерки - мирзо, писцы правительственных учреждений, переписчики книг, поэты, любители литературы и наиболее квалифицированные ремесленники⁵. Другие ученные отмечают, что в ее состав входили только низшее духовенство, учащиеся медресе, писцы-секретари и служащие административного аппарата⁶. Имеется и такое мнение, что мусульманская интеллигенция в основном состояла из духовенства, так как одной из его функций было обучение населения элементарной грамотности и религиозным традициям⁷.

Тщательное изучение социальной структуры общества среднеазиатских ханств позволяет утверждать, что интеллигенция в них прежде всего являлась самостоятельным слоем, принадлежность к которому не определялась ни происхождением, ни социальным положением, не могла быть пожалована властью и не передавалась по наследству. Этот слой включал в себя представителей самых разных профессий, социальных групп и почти все сословие духовенства.

Именно духовенство, за исключением, как нам представляется, лишь хранителей мазаров да бродячих проповедников, прежде всего следует отнести к интеллигенции восточного общества. Это были ученые-теологи, законоведы, преподаватели медресе и мактабов, исполнители мусульманской юриспруденции, духовные наставники населения — служители мечетей. Все они имели, говоря современным языком, высшее мусульманское образование и были просвещенными людьми своего общества, хранителями его духовно-нравственных начал, воспитателями и наставниками молодого поколения на основе этических принципов ислама. Среди них было много людей с широким, не только религиозным диапазоном знаний, знатоков восточной философии, поэзии и литературы, собирателей прекрасных библиотек, активных участников общественной жизни. Назовем лишь несколько имен: учителем известного бухарского историка Мирзо Мухаммад Абдал Азим Сами Бустони был казий Сададдин Мохир, который, по свидетельству современников, слыл большим ученым и поэтом⁸; известный бухарский историк Мирза Салим бек ибн Мухаммад Рахим (Салими), автор широко известного труда "Тарих-и Салими", человек с широким кругозором достойно представлял свое государство за рубежом: был постоянным представителем Бухарского эмира в Ташкенте при Туркестанском генерал-губернаторе, входил в состав бухарского посольства в Петербург⁹; образованейшим человеком своего времени, прекрасным каллиграфом, обладателем богатой библиотеки¹⁰ был выше упомянутый известный бухарский казий, историк и литератор Шарифджан Махдум, в доме которого постоянно собирались образованные люди Бухары¹¹; известный поэт Закирджан Фуркат в своей автобиографии рассказывает, что в его развитии и становлении как поэта большую роль сыграли такие ученейшие люди своего времени, как ташкентцы ишан Шариф-Ходжа и казий Мухаммад-Мухиддин-Хожа, имя которого было широко известно среди народных судей (это его фотографию опубликовал известный краевед Туркестана Н.П.Остроумов в работе "Сарты. Этнографические материалы", изданной в 1898 г.), исфаринский мираб Мухаммад-Зухур Ходжа, маргиланский муфтий Мулла-Шамсуддин¹²; острым умом, наблюдательностью и глубокими знаниями (учился в лучших медресе Бухары и Коканда) был широко известен Мухаммад Салих-кори Ташкентди — автор примечательного мемуарного труда "Тарих джадиде-и-Тошкент" ("Новейшая история Ташкента")¹³.

В начале XX в. представители духовенства активно включились в общественно-политическую жизнь общества. Яркий тому пример - в числе мусульман-депутатов II Государственной Думы от Средней Азии были два муллы - священнослужителя — Х.Атласов (от Самарканда) и А.Кариев (от Ташкента)¹⁴.

Среднеазиатское общество имело хорошо организованную систему мусульманского образования. Грамотность здесь исконно была в большом почете. Е.К.Мейендорф, посетивший Бухарское ханство в 1820 г., писал, что там "любят учение и уважают знание. Основание школы считается благочестивым делом, а содержание школьников из бедных семей — долгом"¹⁵. До середины XIX в. все учебные заведения в среднеазиатском регионе были конфессиональными и преподавали в них только люди духовного звания. Они подготавливали людей грамотных, хорошо разбиравшихся в вопросах религии и мусульманской юриспруденции людей, в имевших начальные знания некоторых светских наук, но подготовленных к их восприятию через самообразование или к продолжению образования в высших учебных заведениях за границей, что стало широко практиковаться с конца XIX столетия.

Образование было начальное и высшее. Начальное образование получались в мактабах, где дети учились читать, писать и воспитывались в духе мусульманского благочестия. Этот вид образования был весьма распространен. В городах мактабы были почти при каждой махаллинской мечети. Содержались они на средства, собиравшиеся с родителей учащихся. О "значительном распространении начального мусульманского образования среди жителей Средней Азии, особенно среди мужского населения", с уважением писал Н.П.Остроумов. При этом он отмечал, что и "среди женщин грамотные лица встречаются не редко"¹⁶. В начале XX в. в Хивинском ханстве насчитывалось 1440 мактабов с 20 тыс. учащихся¹⁷, а в Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской областях Туркестанского края — почти 5 тысяч мактабов с численностью 46 тыс. человек¹⁸.

Высшее мусульманское образование получали в медресе. В них изучали богословие, законы шариата, арабскую грамматику и язык, математику, астрономию, медицину, философию, логику и риторику. Существовали медресе на доходы вакфного имущества, т. е. мактабы и медресе от государственной казны не зависели. Среднеазиатские медресе, особенно Бухары, были широко известны на Востоке. В начале XX в. в Бухаре насчитывалось около 170 больших и малых медресе, в которых обучалось до 10 тыс. человек¹⁹, в Хиве функционировало 65 медресе с 2262 учащимися²⁰, а в Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской областях Туркестанского края - 277 медресе с числом 5246 человек²¹. Таким образом, в медресе обучалась значительная масса молодых людей, которые после окончания учебы становились муфтиями, казиями, мударрисами и т.д., т. е. пополняли ряды интеллигенции.

Лучшую часть творческой интеллигенции составляли ученые-историки. XIX столетия представлено большой плеядой исследователей, создавших интересные исторические труды. Перечислить их всех в рамках небольшой статьи не представляется возможным, поэтому назовем лишь несколько наиболее выдающихся имен и основные их произведения: Ахмад Дониш "Жизнеописания эмиров благородной Бухары от эмира Данийала до времени эмира 'Абдалахада'"; Сами Бустони "История мангытских государей"; Мирза Салим бек (Салими) "История (Салими)"; Шарифджан Махдум (Зийа) "История", "Упоминание о чинах и должностях узбекских государей", "История памятников старины и древних зданий благородной Бухары"; Шир-Мухаммад-мираб (Мунис) и Мухаммад-Риза-мираб (Агахи) "Райский сад благоденствия" ("История Хивинского ханства в XIX веке"); Мухаммад-Юсуф бек (Баяни) "Родословная хорезмшахов"; Садриддин Айни "История мангытских эмиров Бухары"; Абдул-Керим бухарский "История Средней Азии"; Мулла Алим Махмуд-Ходжа "История Туркестана"; Саттархан Абдулгафаров "Краткий очерк внутреннего состояния Кокандского ханства перед завоеванием его русскими"; Мухаммад Салих-кори Ташкентди "Новейшая история Ташкента"; Мирза Шамс Бухари "Описание Бухарского ханства в первой четверти XIX века" и др.

В творческую интеллигенцию конечно же входили поэты, музыканты, артисты, рассказ о которых может быть предметом самостоятельной статьи. Сюда же относилась значительная группа служащих — чиновники государственных структур; клерки-мирзо, служившие приказчиками у купцов, составлявших довольно значительную группу, причем постоянно численно возраставшую по мере развития товарно-денежных отношений в регионе; писцы и каллиграфы, которые были особо почитаемы в обществе, что объяснялось глубоким уважением к труду людей, владеющих знаниями. По свидетельству современников, в XIX прохожий никогда не позволил бы себе пройти мимо лежащего на земле кусочка бумаги с написанными на нем буквами и не поднять его, равно как и мимо кусочка хлеба. Это было проявлением норм нравственной культуры, веками складывавшейся на Востоке.

Интересно, что многие крупные каллиграфы XIX в. не были потомственными писцами или сыновьями священнослужителей. Ряд выдающихся каллиграфов выдвинулся из числа ремесленников. Так, родоначальник крупной школы каллиграфов в XIX в. Домулло Бобо-бек раньше был мастером выделки полушерстяных тканей. Его ученик Умар-Ходжа слыл мастером набойки на тканях, другой его ученик Мирзо Содик Джондори был дехканином²². В начале XX столетия в Хиве был широко известен придворный каллиграф, резчик печатей Худай-Берген-диван, также происходивший из ремесленников²³.

Книги в среднеазиатском обществе бережно сохранялись. В начале XX столетия в Бухаре при крупнейших медресе имелось 11 больших библиотек²⁴, а в Хиве - 2. Одна из них находилась в ханском дворце Нурла-бай, стены которого были украшены мраморными досками с выгравированными на них стихами. В середине XIX в. Бухара была крупнейшим книжным рынком, широко известным за пределами ханства²⁵. В 50-х годах XIX в. в Ташкенте на городском базаре появилась специальная торговая лавка по продаже рукописных и литографированных изданий на арабском, персидском и тюркском языках. Рядом с которой разместились переписчики и переплетчики книг²⁶.

Большим уважением в обществе пользовался труд врачей-табибов. Причем речь идет не о знахарях, лечивших на основе знаний, полученных эмпирическим путем и передающихся по наследству, а о врачах, окончивших медресе, изучивших накопленные поколениями знания в специальных научных трактатах, а затем прошедших курс ученичества у известных и уважаемых специалистов-усто, только после полученного у мастера на то разрешения²⁷. Табибы хорошо знали лечебные свойства трав, владели, столетиями складывавшимися, рецептами лекарств. По свидетельству натуралиста Э.Эверсмана, побывавшего в Бухаре вместе с Е.К.Мейендорфом в 1820 г., врачи Бухары... в своей практике более 500 лекарствами, составленными на основе целебных свойств многочисленных трав²⁸.

Среднеазиатское общество имело и значительный отряд специалистов, владевших техническими знаниями. Это были мирабы, меъморы (архитекторы), мухандисы (инженеры) и др.

Мирабы занимались проблемами ирригации — этой жизненно необходимой отрасли хозяйства в обществе, жившем в условиях искусственного орошения. Они обеспечивали функционирование ирригационных систем, прекрасно зная периоды наступления паводков, следили за готовностью к ним оросительной сети, производили расчеты строительства дамб и укреплений на оросительных каналах, прокладывали трассы каналов. Они умели создавать арычную сеть в городах и кишлаках, используя рельеф местности так, что вода шла самотеком. Яркий пример искусства мирабов - арычная оросительная система, проложенная в новой части Ташкента, построенная во второй половине XIX в., прекрасно обслуживавшая его жителей на протяжении ста лет и загубленная современными строителями и ирригаторами, имеющими дипломы о специальном высшем образовании, полученном в нашем технократическом веке.

Меъморы и мухандисы проектировали и возводили монументальные архитектурные ансамбли, многочисленные здания медресе, мечетей, дворцов и жилых помещений, крытых торговых рядов, караван-сараев, сардоба и т.д. Деятельность этих специалистов тесным образом была связана с трудом ремесленников-строителей (гилькоров), отделочников — резчиков по ганчу (ганчкоров) дереву, а также специалистов художественной росписи (наккошей) и плотников (дурезгаров), которые в своей работе достигали вершин творчества и потому также полноправно могут быть отнесены к числу интеллигенции.

Было у ремесленников-строителей учебное пособие "Фараиз", в котором имелись сведения по арифметике, геометрии, необходимые строителю. Но практические знания крупных мастеров гилькоров, основанные на большом опыте многих поколений мастеров-строителей, были значительно обширнее этого учебного пособия и их чертежи изумляют сегодня специалистов своим совершенством. В архиве Управления охраны памятников архитектуры и искусства Министерства культуры Республики Узбекистан хранится более ста чертежей, исполненных в начале XX в. придворным архитектором, пережившим трех эмиров, караулбеги (это был высший чин у ремесленников-строителей) Ибрагимом Хафизовым²⁹.

Эмпирически найденные конструктивные и технологические решения старых мастеров были просты и умны, при этом учитывали все особенности региона, в том числе и постоянную угрозу землетрясений.

Людьми большой культуры, прекрасными художниками были лучшие ювелиры, чеканщики по меди, вышивальщики золотом, которых также смело можно отнести к творческой интеллигенции. Находясь в постоянном творческом поиске, они создавали высокохудожественные произведения, известные далеко за пределами Средней Азии. Их искусством восхищались посетители выставки в 1870 г. в Петербурге, на которой было выставлено 2 тыс. экспонатов из Средней Азии, получивших 42 премии и 11 бронзовых медалей; всемирной выставки в Париже в 1878 г.; международной выставки в Копенгагене в 1888 г.; Всемирной Колумбовой выставки в Чикаго в 1893г.; художественно-промышленной выставки в Нижнем Новгороде в 1896 г.; всемирной выставки в Париже в 1900 г.; всемирной выставки в Америке в Сан-Луи в 1904 г.; всемирной выставки в Милане в 1906 г.; выставках кустарных изделий в Петербурге, Берлине и Лондоне в 1913, 1914 гг. На многих из них изделия среднеазиатских мастеров получали высшие награды. Так, на художественно-промышленной выставке 1896 г. в Нижнем Новгороде были награждены серебряными медалями Рахматулла Хак Назаров (резное дерево и медно-чеканные изделия) и Мирза Абдулла Иса Мухаммедов (вышивка шелком по замше и ткани). Бронзовые медали получили Усто Мир Хак Назаров (ювелирные изделия), Иса Мирза Абдулла Мухамедов (медночеканные изделия) и Таджи Мухаммед Иса Мухаммедов (вышивка)³⁰.

И еще необходимо отметить один момент. Это ошибочность утверждения о том, что ремесленный труд был застывшей формой производства³¹. На самом деле, ремесленное производство, основанное на ручном труде имело свою специфику развития: в нем отмечалось дробная специализация в производстве отдельных товаров, и в тоже время шел процесс разделения труда между мастерами при изготовлении одной вещи (ткачи только ткали из готовой нити, красильщики только красили нити и т.д.), таким образом прогресс проявлялся в форме разделения труда.

Все эти группы образованных и полезных обществу специалистов в целом составляли весьма заметный слой общества — зиёли, деятельность которого обеспечивала распространение накопленных знаний, сохранение и приумножение его материальных и духовных богатств.

Сторонники теории неразвитости и отсталости восточного общества одним из аргументов в ее пользу называют его традиционализм³². Вероятно из-за незнания или нежелания глубже познать суть взаимоотношений внутри этого общества, они допускают грубую ошибку. Ведь именно традиционализм, будучи действительно специфической чертой восточного общества, и был той силой, которая сохраняла его достижения в сфере производства и культуры, духовные ценности. Традиционализм был источником преемственности поколений. Благодаря ему продолжали жить архитектура, литература, поэзия, музыка, каллиграфия, орнаменталистика и др., ибо традиционализм никогда не исключал творческого развития содержания в рамках традиционной формы. Причем, именно в силу традиции, найденное удачное решение обязательно передавалось следующему поколению. Отсвет творчества одного творца давал толчок новым свершениям.

Необходимо отметить и другую положительную роль традиционализма, которую он играл в бытовых общественных отношениях жителей города и кишлака — это традиционное общинное объединение городских жителей по месту их жительства в махалли, а в кишлаках — в сельские общины. Оно породило стройную этическую систему, основанную на демократических устоях, которая вносила много положительного в быт своих членов, создав прекрасные законы взаимопомощи, гостеприимства и уважения к старшим.

Являясь членом общины, человек не чувствовал себя одиноким, он знал, что всегда может рассчитывать не только на участие и моральную поддержку, но и на прямую материальную помощь. Причем община сохраняла традиции коллективизма и кооперирования несмотря на то, что она существовала в обстановке не равного имущественного положения. Общинные традиции в значительной мере определяли те требования, которые общество предъявляло к поведению своих членов. "Этим традициям были обязаны народы Средней Азии наличию у них строгого, выработанного веками этикета, регулировавшего взаимоотно­шения между людьми и наложившего печать хорошо воспитанного человека на каждого жителя Средней Азии"³³.

Традиции общинных отношений в быту горожан, проживавших в махаллях, за многие века превратились в одну из черт национальной культуры народов среднеазиатского региона несмотря ни на какие политические и идеологические давления и препятствия. Глубокое сознание общности интересов людей, живших по соседству друг с другом, их объединение для проведения общественных мероприятий, правило приходить на помощь, делиться пищей, традиционное гостеприимство играли и продолжают играть положительную роль и в наши дни, являясь чертой национальной психологии.

Таким образом тезис, трактующий традиционализм как фактор, сдерживающий развитие восточного общества, также является неверным.

Подводя итог, можно сделать однозначный вывод о том, что называть невежественным общество, в котором велась оживленная торговля, имелись хорошо организованная система мусульманского образования, прекрасные специалисты в различных областях человеческой деятельности, веками складывавшиеся традиции как в производственной, так и духовно-нравственной сферах, значит идти в разрез с исторической правдой.