Общероссийские проблемы теологизации системы образования

ОГЛАВЛЕНИЕ

Говоря иными словами, понимание задач строительства современной системы образования невозможно без знания истории. Неисчерпаемость данной темы, дающей прекрасный материал для решения многих проблем современной школы и вуза, была и остаётся актуальной. Поэтому мы обратились к изучению истории конфессионального образования, как одной из важных составных частей и реалий современной жизни Дагестана и России.

В.И. Добреньков и В.Я. Нечаев считают, что «даже в остро критические периоды развития общества стремление к образованию было инстинктивной силой, «соломинкой для утопающего», несмотря на то, что для таких периодов характерен переход любой системы на низшие ступени регуляции, в частности общество переходит к использованию более ранних, примитивных культурных практик» [2, с. 3]. Мысль интересная, но реалии дня сегодняшнего показывают несколько иную картину.

В России 1990-х годов, на фоне почти полной дискредитации самой идеи образования, быстрого успеха добивались «работающие локтями» так называемые «новые русские» и «новые дагестанцы», стремительно росло количество абитуриентов, заполнялись аудитории учебных заведений. Исследователи задались вопросом, чем это можно объяснить? Мониторинг Высшей школы экономики, проведённый по заказу Министерства образования и науки РФ, показал, что каждая пятая российская семья (и каждая четвертая московская – это примерно 18-24 %) не колеблясь, готова дать взятку за поступление своего ребенка в хорошую школу и вуз. Проводившие опрос учёные, пришли к выводу, что те, у кого есть деньги (или власть), на 90 % решают свои проблемы именно с помощью денег (или связей). Причём те, кто учится за деньги и взятки – это, как правило, будущие потенциальные начальники, которые будут руководить теми, кто поступил и учился благодаря своим знаниям. Те, кто учился за деньги, знают реальные рычаги управления людьми (деньги, связи, информация). Им «теплое» кресло обеспечено, т.к. они всегда сумеют организовать знающих специалистов, учившихся бесплатно, на выполнение каких-либо задач.

Властные структуры только на словах осознали стратегическую важность системы образования для государства, но финансовой поддержки она не получила. В этой связи можно привести слова прежнего министра образования В.М. Филиппова (ныне зам. министра) о том, что главный вывод, который следует из истории послевоенного развития США, Германии, Южной Кореи, Японии, да и СССР, заключается в том, что приоритетность образования является не следствием благосостояния государства, а его основной причиной. Не случайно один из президентов США сказал: «В Америке сильные университеты не потому, что Америка богата, а Америка богата именно потому, что в ней сильные университеты» [Цит. по: 3, с. 13-16]. Американский президент был совершенно прав, так как наиболее быстро окупаются именно инвестиции в образование. По оценке американских специалистов, 1 доллар, вложенный в затраты системы образования, даёт не менее 3-6 долларов прибыли [4, с. 73].

Проводимая в России затянувшаяся реформа образования предполагает всесторонний учет социально-экономических и национальных особенностей развития каждого субъекта Российской Федерации и каждого народа, исследование его образовательных и воспитательных традиций. Знание этих особенностей в различные эпохи, их историко-педагогическая интерпретация позволяют целостно и во многом по-новому осмыслить прошлое, настоящее и будущее системы образования.

Однако нынешняя общественная ситуация в России далеко не способствует полноценному развитию образования. По мнению исследователя социологии образования А.А. Овсянникова: «Развивая систему образования, мы даем шанс будущим поколениям принимать более умные решения, чем те, что принимаем сегодня. Наш долг – оставить после себя поколение более образованное, чем наше. … Россию всегда спасали не герои и цари… Россия всегда выходила из тяжелых времён благодаря своим образованным гражданам. Всегда в основании наших успехов находился скромный сельский учитель, мудрый вузовский профессор» [5, с. 83]. Как тут не вспомнить указы президента Б. Ельцина об образовании (1991 г. и 1992 г.) и другие решения правительства, которые до сих пор остались на бумаге, тогда как правительства США и европейских стран выделяют в последние годы на образование от 10 до 15-20 процентов своих государственных средств.

Современные государства, совершенствуя свои системы образования, соотносят их с основными международными документами, в которых излагаются принципы отношений государства и религиозных организаций, а также прав человека на свободу совести. Это, прежде всего, такие документы как Всеобщая декларация прав человека (1948 г.), Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.), Законодательный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.), Парижская хартия для новой Европы (1990 г.) и ряд других.

Указанные документы не содержат каких-либо рекомендаций относительно общепринятой концепции светского и религиозного образования. Более детальную проработку концепция образования получает в конституциях и законодательстве каждого отдельно взятого государства и его субъектов.

История Республики Дагестан – это история многоконфессионального и полиэтнического государства, которая неразрывно связана с историей язычества, зороастризма, с многовековой историей христианства, иудаизма и, конечно, ислама. Если говорить о времени начала проникновения христианства на территорию современной России, то в Дагестан христианство как несколько позже и ислам пришли значительно раньше и, таким образом, мы имеем полное право утверждать, что в России эти конфессии начали распространятся с территории именно нашей республики.

Становление и формирование системы образования в Дагестане в силу целого комплекса особенностей культурно-исторического развития края – это, прежде всего, и главным образом становление и развитие именно религиозного образования. В последние два десятилетия в России наблюдается ярко выраженная активизация деятельности различных конфессий, в частности – открытие ими религиозных учебных заведений. Особенно много создано их в Дагестане, что является прямым следствием бурно протекающего здесь процесса реисламизации, накладывающего рельефный отпечаток на все сферы личной и общественной жизни каждого члена коллектива и всего общества.

Таким образом, сложившаяся в России в 1990-х годах новая общественно-политическая ситуация, резко возросший интерес к религии как социокультурному явлению, её роли в истории и культуре обусловили кардинальные изменения места и роли религии в жизни нашего общества. Эти и ряд других факторов определили потребность практически всех конфессий в создании собственных систем религиозного образования. Однако в российских законах федерального уровня зафиксирован светский характер образования (Конституция РФ, статья 14), предполагающий, что светские учебные заведения не формируют того или иного отношения к религии; что никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной.

Но это на бумаге, пусть даже государственной. В реальной жизни всё гораздо сложнее. Исторический опыт свидетельствует, что полностью деполитизировать религиозную жизнь невозможно. Официально декларируемый патриархом Алексием II и Русской Православной Церковью отказ от вмешательства в государственные (мирские) дела отнюдь не означает фактического её устранения от возможностей реального и активного участия в идеологической, образовательной и политической жизни РФ [6, с. 28-29].

Вопросы, которые сегодня находятся в поле зрения ученых-обществоведов и религиозных деятелей, касаются не только религиозной жизни, но охватывают широкий спектр проблем, характеризующих современное состояние общественно-политической ситуации в таком многонациональном и многоконфессиональном регионе России, как Северный Кавказ. В этом смысле Дагестан – зеркальное отражение Северного Кавказа и России. Здесь проживают представители около 100 национальностей, исповедующих такие мировые религии, как ислам, христианство и иудаизм [7, с. 84]. В сложившейся ситуации особенно важным становится формирование цивилизованных взаимоотношений между представителями различных конфессий, воспитание толерантности у подрастающего поколения – это одна из важнейших задач системы образования. Указанные выше и иные факторы определили актуальность темы нашего исследования.

Приступая к разработке той или иной темы необходимо определиться с понятийным аппаратом. Во-первых, согласно М.Н. Алиеву: «В современной трактовке под образованием принято понимать процесс и результат овладения человеком определенной системы знаний, умений и навыков, а также способами мышления, необходимыми для его жизнедеятельности и выполнения профессиональных функций» [8, с. 42].

Г.М. и А.Ю Коджаспировы дают следующее определение образования: «…специально организованная в обществе система, представляющая собой совокупность образовательных учреждений и органов управления ими, в рамках которых осуществляется процесс воспитания и обучения человека [9, с. 207]. На наш взгляд, трактовка последнего понятия больше соответствует теме нашего исторического иследования, охватывающего период с древнейших времён по настоящее время.

Во-вторых, принимая во внимание тот факт, что на протяжении тысячелетий территория Дагестана входила в состав многих государственных образований, граници которых были весьма подвижны, мы, говоря о Дагестане, имеем в виду современную границу Республики Дагестан. Это «правило» применимо и к ситуации конца XIX – начала XX вв., когда, например, станицы Кизлярского и Тарумовского районов причисляются к Дагестану, хотя административно это был не Дагестан, а Кизлярский округ Терской области.

Сторонники другой позиции настаивают на подлинно светском образовании, не формирующем ни религиозного, ни атеистического мировоззрения, признавая необходимость включения в учебный процесс новой дисциплины – религиоведения. Однако и в этом вопросе нет единого мнения: 1) кто должен преподавать – представитель духовенства или светски образованный педагог – в последнем случае может ли (должен ли) он быть верующим или атеистом, агностиком? 2) с какого возраста начинать преподавать новую дисциплину детям? 3) какой должна быть методология и методика преподавания? 4) каково должно быть соотношение светских и религиозных её компонентов? 5) в какой мере религиоведение может и должно учитывать специфику конфессиональной ситуации в классе, в студенческой аудитории, где совместно обучаются представители разных религий, а так же атеисты или агностики?… - перечень нерешенных вопросов может быть продолжен. Понятно, что при таком разбросе мнений весьма проблематично реализовать требования законов о свободе совести и об образовании. Наконец дискуссионным остается и вопрос о том, какое образование следует считать светским, а какое религиозным и где проходит водораздел между ними, где эта грань.

Таким образом, сегодня, к сожалению, нельзя с уверенностью сказать, что РФ имеет научно обоснованную концептуальную модель своей политики в сфере образования и воспитания. Более того, российская модель светского и конфессионального образования находится в стадии формирования: не разработана четкая система приоритетов и ориентиров, нет идеологического стержня, без которого не могут существовать ни система образования, ни общество в целом.

Решение этой задачи требует глубокого и всестороннего исследования многих факторов. Как заметил классик социологии XX в. Э. Дюркгейм: «Чем лучше мы знаем общество, тем лучше мы сможем объяснить себе все, что происходит в том социальном микрокосме, каковым является школа» [10, с. 261] и вуз. Как мы знаем, одной из главных задач исторической науки является именно исследование общества - это означает, что изучение системы образования невозможно без учёта исторических факторов её эволюции.

Неразработанность и настоятельная необходимость изучения поднятой нами проблемы на современном этапе развития дагестанского общества, являющегося составной частью российского, опре­делила выбор объекта нашего исследования, которое охватывает огромный период истории Дагестана, - его начало уходит в седую древность – в тысячелетия до нашей эры, когда на территории Дагестана только стали возникать первые стоянки первобытных людей, а верхним хронологическим рубежом являются первые четыре года начавшегося XXI столетия – 2004 г.

Основная цель данной работы состоит в том, чтобы на основе критического и всестороннего изучения источнико-историографической базы проследить эволюцию процесса формирования и функционирования разных институтов конфессионального образования действовавших на территории Дагестана с момента «эмбрионального» зарождения системы воспитания и образования в период от первобытнообщинного строя до настоящего времени; выявить изменения, происходившие в этих системах в результате воздействия исторически значимых социально-экономических, политических и культурных процессов, происходивших в Дагестане. Конечная цель первой части нашего исследования заключается в том, что бы выявить основные этапы эволюции системы образования в Дагестане. Предложенная периодизация, на наш взгляд, позволит не только выйти за рамки «национальной» истории педагогики, но и «вписать» её во всемирный историко-педагогический процесс.

Вторая цель (см. главу VI) состоит в том, что бы определить основные тенденции развития конфессиональных систем образования на современном этапе и их реальное положение в России и в Дагестане.

Методической и теоретической основой при написании работы послужили дополняющие друг друга основополагающие принципы и методы исторического исследования. Главный из них – метод историзма, предполагающий изучение исторических фактов или явлений в конкретных исторических условиях, в строгой взаимосвязи и взаимообусловленности изучаемых событий, их органической связи с прошлым и настоящим. Определенное место при изучении различных аспектов темы принадлежит методу ретроспекции, без применения которого трудно воссоздать картину далекого прошлого в диалектической взаимосвязи и хронологической последовательности. Применение метода сравнительного анализа позволило выявить специфику событий прошлого и настоящего, найти сходства и различия во мнениях и работах авторов.

Сочетание и комплексное использование сильных сторон указанных методик позволило глубже рассмотреть поставленную проблему и предложить новую модель периодизации истории образования в Дагестане. Периодизация – один из важнейших факторов понимания исторического процесса. Проблема периодизации всегда важна для научного исследователя, поскольку она в значительной степени определяет сам способ видения и мышления автора, отражает собственную точку зрения, исходные посылки изучаемой проблемы.

Предложеннная нами новая концептуальная модель, результаты и выводы, полученные в процессе исследования, могут лечь в основу новых работ по истории дагестанских (и не только дагестанских) конфессиональных систем образования и по истории отечественной педагогики в целом и, тем самым, способствовать обновлению содержания исторического и педагогического образования.

Примечания

1. 
   Зиятдинова Ф.Г. Социальные проблемы образования. М., 1999.
   
2. 
   Добреньков В.И., Нечаев В.Я. Общество и образование. М., 2003.
   
3. 
   Филиппов В.М. Некоторые общемировые тенденции развития классических университетов // Высшее образование в России. 1996. № 3.
   
4. 
   Социологические исследования. М. 1998. № 9.
   
5. 
   Овсянников А.А. Система образования в России. М., 1999.
   
6. 
   Муртузалиев С.И. Проблема православия как национальная идея системы обучения и воспитания молодёжи // Реалии и перспективы поликультурного образования в Дагестане: Коллективная монография / Под ред. С.И. Муртузалиева, В.Н. Цатурова. Махачкала, 2003.
   
7. 
   Алиев А.-Г.К. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе и религиозный фактор // Вестник ДНЦ. 2004. № 17.
   
8. 
   Алиев М.Н. Гуманизация личности в профессиональном педагогическом образовании // Весник ДНЦ РАО. Махачкала, 2004. Вып. 3.
   

9. 
   Коджаспирова Г.М., Коджаспиров А.Ю. Словарь по педагогике. М., 2005.
   
10. 
    Дюркгейм Э. Педагогика и социология // Дюркгейм Э. Социология. М., 1995.
    

Образование как феномен человеческой культуры было предметом внимания многих известных отечественных и зарубежных мыслителей. Не случайно оно и сегодня является объектом изучения таких наук как педагогика, философия, психология, социология, экономика, право, культурология и, конечно же, история.

Различные аспекты нашей темы освещались в трудах многих дореволюционных авторов XIX - начала XX в., которые, выполняя определённые функции (военные, административные и т.д.), не только находились в Дагестане, но некоторые из них принимали самое непосредственное участие в развитии просвещения нашего края.

Большое значение для изучения проблем просвещения XIX в., об организации обучения и воспитания в конфессиональных школах Дагестана имели работы члена-корреспондента Петербургской академии наук П.К. Услара [1], Л. Загурского, Н.Ф. Дубровина, М.М. Ковалевского, Е.И. Козубского, С. Фарфаровского [2] и других исследователей, которые в разное время или работали здесь или были в Дагестане проездом.

В работах Е.И.Козубского, который в течение 30 лет преподавал историю и географию в Темирханшуринском реальном училище, являлся секретарем Дагестанского областного статистического комитета [3, с. 78-83], приводятся ценные сведения о традиционной системе образования в Дагестане, а так же материалы, свидетельствующие о начавшихся изменениях в этой системе с 60-х годов XIX в. Заметим, что в работах Е.И. Козубского, как и в ряде трудов его предшественников, проводится идея о «цивилизаторской» миссии царизма в Дагестане, оправдывается его колониальная политика. Кроме того, причиной замедленных темпов развития народного образования в Дагестане он считал нежелание горцев учиться. Другой же исследователь Кавказа П. Надеждин отмечал тот факт, что «дагестанские горцы…выказывают вообще большую охоту к учению, в котором, благодаря свойственным их характеру энергии и настойчивости, достигают в короткое время блестящих успехов» [4, с. 77].

Хороший фактический материал содержится в работах дагестанских авторов: Г.-Э. Алкадари, Д.Б. Бутаева, Б. Далгата, А. Каяева, С. Габиева [5] и др. Г.-Э. Алкадари, связывавший представление об улучшении жизни народа с просвещенияем, отдавая дань уважения местным ученым и их трудам, в то же время призывал просвещенных дагестанцев учиться у русских, приблизить обучение к непосредственным потребностям жизни.

Высоко оценивая роль мусульманской школы в деле просвещения народа, Д.Б. Бутаев («Туземец») резко критиковал её за отсутствие контроля за ходом учебного процесса, за отсутствие единых методик преподавания, за невежество обучающих молодежь в конфессиональных школах, тех, кто по его определению, не менее своих учеников нуждался в образовании. Ратуя за светское образование, за обучение хотя бы некоторой части горской молодежи в школах с преподаванием на русском языке, Д.Б. Бутаев с гневом отмечал, что Темирханшуринское реальное училище закрывает свои двери для более 3/4 горцев, жаждущих образования.

В начале XX в., на волне реформации ислама, в странах мусульманского Востока активизировалось движение за обновление системы обучения и воспитания. Следствием этого явилось зародившееся в Татарии так называемое «джадидитское движение», участники которого выступали за создание новометодных школ. В пропаганде реформаторских идей и новометодных школ значительную роль сыграла газета «Джаридату-Дагъистан» («Газета Дагестана» - на арабском языке), издававшаяся в Темир-Хан-Шуре в период с 1913 по 1916 гг. и редактировавшаяся Али Каяевым, который был противником конфессиональных школ с их порочной методикой преподавания и обучения. Он призывал воспитывать детей в духе современных требований, убеждал в том, что с переходом к научным, современным методам обучения и воспитания можно добиться культурного и нравственного совершенствования подрастающего поколения. А. Каяев, критиковал программу, уровень и существующую методику обучения в мусульманских школах, обвинял горцев в неве­жестве, в непонимании ими потребностей эпохи, выступал против колониальной поли­тики царской администрации и скупости богачей, не заботящихся о просве­щении народа [6, с. 52].

Откровенно колонизаторской называл политику царской администрации в Дагестане в области просвещения С.И. Габиев. Признавая, что мусульманские школы сыграли положительную роль, он считал, что на новом этапе раз­вития общества от них следует отказаться. На страницах издаваемой С.И. Габиевым газеты «Заря Дагестана» (1912-1913 гг.) развернулась острая дис­куссия по вопросам о роли конфессиональных школ, о месте, значении и перспективах родного языка в обра­зовании и т.д. [7].

Характеризуя уровень дореволюционной историографии (до 1917 г.), Г.Ш. Каймаразов отмечает, что «проблема просвещения народов Дагестана не получила сколько-нибудь серьёзного освещения. Исследования дворянских и буржуазных историков, военных писателей, интересовавшихся Дагестаном, посвящались преимущественно описанию политических событий, природы и географического положения, оценке стратегического значения края» [8, с. 3-4].

Следующий этап развития историографии по изучаемой теме связан с исследованиями выдающихся отечественных востоковедов В.В. Бартольда, И.Ю. Крачковского, А.Н. Генко [9] и кавказоведов, которые внесли ценный вклад в изучение арабо-исламской культуры, развитие арабской письменности и науки, системы мусульманского образования и т.д.

Дальнейшее развитие этого направления исследований связано с деятельностью советского правительства в Дагестане. В ежемесячнике Дагестанского областного комитета ВКП (б) за апрель-май 1928 г. были опубликованы статьи о Пленуме ДК и ДКК ВКП (б), на котором рассматривались вопросы народного образования в Дагестане, о состоянии всеобуча и мерах по его интенсификации, о начальной школе в республике [10] и др. Понятно, что в период установления советской власти основное внимание первых исследователей дагестанской системы образования было связано прежде всего с актуальными проблемами создания советской (светской) школы и уже в этой связи затрагивались вопросы конфессионального обучения. О проблемах всеобуча и с национальными кадрами учителей в 1931 г. и 1933 г. писали Гаджиев [11] и А.О. Селимханов [12].

Углубленное изучение системы образования в Дагестане началось в 1950-1960-х гг. – в 1947 и в середине 50-х годов были защищены первые диссертации по данной проблеме. К числу первых активных исследователей этой проблемы принадлежит Г.Ш. Каймаразов и сегодня плодотворно работающий в этой области. Продолжают выходить в свет его монографии и статьи, посвящённые проблемам становления, развития и особенностям функционирования мектебов и медресе, отношения властных структур к образованию, дискутируемым вопросам о роли колониальных устремлений России в деле народного образования - с одной стороны и объективно прогрессивного значения вхождения Дагестана в состав царской России с точки зрения образования и просвещения населения Дагестана - с другой [13] и т.д.

Отдельные аспекты нашей темы затрагиваются в работах А.А. Абилова, Г.Д. Даниялова, в трудах государственного и общественного деятеля республики А.Д. Даниялова, посвященных развитию школьного образования в связи с социалистическими преобразованиями 1917-1937 гг., культурной революции в Дагестане и достижениями советской культуры [14].

Определённый вклад в разрабатку проблемы внёс М.А. Абдуллаев. В его научных трудах по истории становления и развития философской, педагогической и общественно-политической мысли народов Дагестана, рассматривается ряд вопросов, связанных с функционированием исламской системы образования, с изменениями в сфере образования после присоединения Дагестана к России [15] и т.д., а так же Г.Д. Даньялов и А.Д. Даньялов [16; 17].

Большой интерес для изучаемой проблемы представляют монографии А.С. Гаджиева, в одной из которых рассматривается вопрос о роли русского наро­да в развитии школьного образования в Дагестане, а в работе, посвященной П.К. Услару, характеризуются конфессиональные школы, отмечаются позитивные тенденции в развитии образования [18].

Подробный анализ трудов таких мыслителей Дагестана второй половины XIX в. как Г-Э. Алкадари, А. Омарова и М.-Э. Османова даётся в монографии А.Б. Баймурзаева. Интерес для исследуемой проблемы представляют те разделы, в которых характеризуются общественно-политические и мировоззренческие воззрения этих ученых, связанные с системой исламского обучения, с уровнем и спецификой подготовки тех, кто обучал подрастающее поколение в этих учебных заведениях [19].

Оценивая в целом перечисленные выше труды А.А. Абилова, Г.Д. Даниялова, А.Д. Даниялова, А.Б. Баймурзаева, А.С. Гаджиева и ряда других отечественных ученых периода социализма, следует отметить тот факт, что они не лишены определённого схематизма, присущего периоду существовавшего политического диктата и идеологической цензуры.

В монографии В.Г. Гаджиева [20] исследуются вопросы, связанные со спецификой обучения детей в примечетских школах. Автор пишет об изменениях в практике обучения и воспитания подрастающего поколения, происходивших после присоединения Дагестана к России, а затем - в результате установления советской власти.

Вопросы становления и развития школьного образования в дореволюционном и в советском Дагестане рассматриваются в трудах С.М. Омарова, посвятившего свою жизнь делу обучения и воспитания подрастающего поколения дагестанцев [21].

Для раскрытия вопросов, связанных с образовательной политикой советских органов власти в 1920-1930-х годах мы обращались к работам А.Р. Исмаилова и опубликованным им документам [22], в ряде случаев к монографии А.И. Свистуновой [23].

Отдельные аспекты развития образования в Дагестане на рубеже XIX-XX вв. раскрываются в монографии Б.Б. Булатова [24], а так же в совместной работе Б.Б. Булатова и С.А. Лугуева, посвященной духовной культуре горцев Дагестана XVIII-XX вв., в которой рассматриваются традиционные формы и методы народного образования [25]. В этом аспекте интересены и материалы исследования Ш.А. Мирзоева об основах народной педагогики Дагестана [26].

В монографии Х.Г. Магидова даётся краткий экскурс в историю развития письменности у древних народов мира с проекцией на возникновение и развитие письменности у народов Дагестана. Автор характеризует книги и публикации на языках народов Дагестана, изданные в дореволюционный период, пишет о системе образования на рубеже XIX-XX вв. [27], но интересующие нас вопросы не получили должного освещения.

Проблеме функционирования системы образования в условиях военно-народного управления посвящена отдельная глава в монографии М.М. Гасанова [28].

Непосредственное отношение к кругу рассматриваемых нами вопросов имеет ряд разделов монографического исследования Э.М-Г. Зульпукаровой [29], посвященного проблеме формирования дагестанской интеллигенции во второй половине XIX в. и в первые десятилетия XX в.

В разных изданиях «Историй Дагестана», написанных отдельными авторами или в соавторстве как и в 2-х томном коллективном обобщающем труде крупнейших ученых-кавказаведов, посвященном истории народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. (Т. 1) и с конца XVIII в. до октябрьской революции 1917 г. (Т. 2) [30] история религиозного образования и проблемы связанные с эволюцией школы получили слабое освещение, причем значительное внимание исследователей уделяется развитию светской системы образования и роли России в этом процессе. В то же самое время в данном труде, как и в других, содержится фактический материал по древней и средневековой истории Дагестана, по истории зороастризма, христианства, ислама и иудаизма, т.е. тех самых конфессий, которые являются неотъемлемым, но «сопутствующим» объектом нашего исследования. Большой интерес представляет новое издание «Истории Дагестана» (М. Т. 1. 2005 г.), вышедшее из печати после того как наша работа уже была готова к печати.

В совместной работе Г.И. Магомедова и М.И. Шурпаевой, посвященной основным тенденциям развития национально-регионального компонента образования в Дагестане, в первой главе (С. 9-56) дается экскурс истории развития этого аспекта системы образования, но конфессиональной системе уделяется всего несколько страниц. Современные проблемы религиозного образования в РД так же очень кратко освещаются авторами в последнем разделе главы второй [31, с. 107-113].

В работе Х.Х. Рамазанова специальный раздел посвящён системе образования, положению науки и здравохранениния в имамате Шамиля [32 с. 201-211]. Вместе с тем автор справедливо отмечает, что по данной «проблеме очень мало источников» и воссоздавать картину образовательного процесса приходится путем анализа отрывочных сведений из источников и литературы» [32, с. 201].

Ценный фактический материал и выводы содержатся в коллективной монографии о реалиях и перспективах покультурного образования в Дагестане» (2003 г.), в которой авторы дают развёрнутый анализ современного состояния конфессионального образования в РФ и РД, приводят богатый социологический материал, показывают возможные аспекты взаимодействия светского и религиозного образования в республике и в стране [33; 34; 35].

Краткий обзор истории исламского образования на Северном Кавказе с первых веков проникновения ислама в регион и вплоть до начала XXI в. даётся в статье А.А. Ярлыкапова, по мнению которого «появившиеся в 1990-х годах исламские вузы заявили о себе как о новой форме исламского образования, но практически остаются на уровне средней и даже начальной школы. Конкурентами им стали «ваххабитские» учебные заведения, программы обучения в которых сочетались с политико-идеологической индокринацией и военной подготовкой. Это ещё больше способствует консервации «традиционной» системы, её закрытости от изменений и реформ» [36, с. 5-31]. Статья вызвала ряд замечаний, возникших при её чтении у профессионального арабиста Г.Г. Косача [37, с. 32-41] и ряд откликов (отзывов).

Большой интерес по исследуемой нами проблеме представляет публикация материалов региональных научно-практических конференций, работа которых проходила в Махачкале: «Северный Кавказ и Дагестан: современная этнополитическая ситуация и пути её стабилизации (1-3 октября 2002 г.)» [38] и «Взаимодействие государства и религиозных объединений: современное состояние и перспективы» [39]. В указанных сборниках нас привлекли доклады Г.И. Какагасанова об исламе и православии в Дагестане, о проблеме веротерпимости и взаимоотношениях с властью; М.М. Омаровой о религиозном образовании как факторе этноконфессиональной толерантности; П.О. Гусейновой о мусульманских училищах в системе народного образования Закавказского края в 1847-1917 гг.; З.А. Салахбекова о репрессивных актах советской власти против мусульманского духовенства; Азизовой Г.Р. о христианстве в современном Дагестане; представителей исламских учебных заведений (далее - ИУЗ) и духовентства разных конфессиональных общин республики: М.Ч. Эльдарова и О.М. Нухова (ИУЗ г. Хасавюрт) о проблемах современного исламского образования, протоиерея Н.А. Стенечкина о православии в Дагестане, председателя Махачкалинской еврейской религиозной общины Ш.М. Дибияева об иудейских религиозных организациях РД в условиях демократизации общества, представителей протестантских общин, а так же материалы других докладов, позволившие глубже раскрыть проблемы религиозного образования.

Ценный фактический материал, посвященный вопросам традиционного домашнего обучения и воспитания подрастающего поколения, деятельности конфессиональных школ и т.д., непосредственно связанный с темой нашей работы, «разбросан» в серии историко-этнографических исследований, посвященных отдельным «титульным» и «малым» народам Дагестана [40]. Мы настоятельно рекомендуем будущим исследователям, возжелавшим более детально изучить рассматриваемую нами проблему, воспользоваться этими материалами.

Большое значение для понимания и более глубокого раскрытия темы имели исследования российских ученых, посвященные общетеоретическому осмыслению и освещению истории системы образования в России и в мире. К чилу таких работ относится монография В.И. Добренькова и В.Я. Нечаева о роли образования в институционализации общественных структур и культурных практик. Авторы прослеживают «путь от общества к образованию и от человека, личности к образованию», а затем «как оно функционирует в сложившейся системе» [41, с. 9]. Данное исследование позволяет лучше понять и осветить генезис и действие основных исторических институтов образования человеческой цивилизации.

Такое же значение для исследуемой проблемы имеет и монография Г.Б. Корнетова, представляющая интерес попыткой раскрытия смысла и значения цивилизационного подхода к изучению всемирного историко-педагогического процесса [42]. Нами использованы некоторые материалы его работы, посвященные вопросам возникновения и развития воспитательно-образовательной практики в первобытном обществе, в рамках Ближневосточной цивилизации, а также в России.

В обобщающем труде «Очерках…» по истории школы и педагогической мысли народов СССР (с древнейших времен до конца XVII в.), написанном большим коллективом авторов [43], история школы на Кавказе и в Закавказье в период античности и раннего средневековья освещена несравненно более кратко, чем аналогичные периоды из русской истории.

М.В. Дмитриев в своей рецензии на эти «Очерки…» справедливо замечает, что авторы разделов по истории образования нерусских народов СССР часто «серьезно искажают историческую реальность». Нельзя не признать, пишет М.В. Дмитриев, что подобный подход деформирует общую картину истории школы, «придавая ей некорректные пропорции. Ведь не существует единой многонациональной педагогики, а была педагогика различных цивилизационно-религиозных кругов – византийско-закавказского, …мусульманского…» и др. [44, с. 276-282].

В целях сравнения ситуации, сложившейся в дагестанской системе образования с российской в XVIII в., мы обращались к материалам исследования Б.И. Краснобаева. В его книге нет последовательного освещения всей истории русской культуры XVIII в., однако отдельный очерк посвящен школе [45, с. 39-91] рассматриваемого им столетия.

Частично использованы материалы 2-х томной книги известного русского историка церкви, богослова, общественного и государственного деятеля А.В. Карташёва (1875-1960), который в 1919 г. эмигрировал, став профессором сначала Парижского Богословского института, а затем Религиозной Духовной академии. В «Очерках по истории Русской церкви» автор приводит материалы от истоков русского христианства до начала XIX в. и, в частности, значительное внимание уделяет процессу обучения в церковных школах [46].

Для сравнительного анализа истории развития системы образования в средневековом Дагестане определенный интерес представляют и материалы научного сборника, посвященного западноевропейской средневековой школе. Авторами сборника являются сотрудники лаборатории истории школы и педагогики за рубежом НИИ общей педагогики АПН СССР и соисполнители. Интерес для исследуемой темы представляет, в частности, статья М.М. Боришанской о тенденциях развития школы в западноевропейских странах XIII-XIV вв. [47, с. 114-122].

Особо следует отметить тот факт, что в дагестанской историографии по изучаемой проблеме, как правило, исследователи выделяют всего три периода. Например, упоминавшиеся выше Г.И. Магомедов и М.И. Шурпаева считают, что «хронологически и в свете происходивших коренных преобразований в системе образования Дагестана условно можно выделить три периода: дореволюционный (до 1917 г.), послереволюционный и 90-е годы XX в.» [31, с. 9] – примеры подобной традиционной периодизации в работах других ученых можно продолжить.

Однако изучение истории становления и развития системы образования в Дагестане позволило С.М. Мамедову выделить в этом процессе пять этапов: 1 - доминирование адата – истоки этого периода теряются в глубине веков, а его завершение приходится на время становления в Дагестане арабо-мусульманской системы образования (IX - X вв.); 2 – доминирование арабо-мусульманской системы образования; 3 – период с 30-х годов XIX в. (начало активной военной колонизации Дагестана царизмом) до Октябрьской революции 1917 г.; 4 – период становления и развития советской школы до рубежа 80-90-х годов XX в.; начало 5-го этапа - последние десятилетия XX в. [48, с. 35-36].

Предложенные модели периодизации, на наш взгляд, нуждаются в существенной корректировке и дополнении. Это не только даст возможность расширить хронологические рамки исследований, углубить их, но и позволит «национально-дагестанскую» историю образования «вписать» во всемирный историко-педагогический процесс.

В посление годы изучению ряда вопросов интересующей нас темы были посвящены квалификационные диссертационные исследования дагестанских историков и педагогов, в которых в той или иной мере рассматривались различные аспекты и периоды, связанные с историей конфессионального образования: М.А. Мусаева, М.Н. Курбановой, Д.М. Алхасовой и др. [49].

Следующий историографический блок по исследуемой теме составляют труды, посвященные истории христианства в Дагестане. Заметим, что в числе первых, кто обозначил эту тему, были П.К. Услар, [50, с. 1] и М.М. Ковалевский [50], отметившие наличие следов христианства на территории Дагестана. Несколько позже (1906 г.) Г.Н. Прозрителев уже утверждал, что христианство на Северном Кавказе предшествовало исламу [51]. Однако у дореволюционных исследователей не было ясного представления ни о времени проникновения христианства, ни о путях его распространения в Дагестане.

В историографии советского периода исследований ценным вкладом в изучение памятников христианской культуры явились работы Д.М. Атаева, основанные на материалах археологических раскопок, которые были обобщены в его фундаментальном труде о Нагорном Дагестане в раннее средневековье [52], а так же работы других археологов. Ряд новых аспектов в изучение распространения христианства и роли миссионеров, в том числе и западноевропейских, получили в работах А.Е. Криштопы, посвященной политической истории Дагестана XIII - XV вв. [53] и др.

В исследованиях Т.М. Айтберова, посвященных Хунзаху и сопротивлению его населения обращению в ислам [54], а также М.Р. Гасанова освещаются дагестано-грузинские взаимоотношения с древнейших времён до конца XIV в., говорится о распространении христианства с территории Грузии [55]. В работе М.М. Атаева период бытования христианства в Нагорном Дагестане в X - XV вв. рассматривается в отдельном параграфе и даётся довольно подробная историография проблемы [56]. Он же явился составителем содержательного сборника статей, охватывающего период с IV – по XIV - XV вв., археологов, историков и этнологов, посвященного проблеме распространения христианства в Приморском Дагестане – в Кавказской Албании - с территории Армении, а затем в Хазарском каганате, на Северо-Восточном Кавказе, среди горцев Дагестана - с территории Грузии и т.д. [57].

В недавно изданной монографии П.И. Тахнаевой также содержится богатый материал и обоснованные выводы по христианству в средневековом Нагорном Дагестане (VII-XVI вв.). Христианская религия на территории средневековой Аварии рассматривается автором как грузино-христианская культура [58, с. 9].

Указанные и иные многочисленные труды дагестанских и не только дагестанских учёных позволили нам схематично наметить контуры христианской системы образования на территории средневекового Дагестана, которые, однако, в последующем могут быть изменены или конкретизированы.

Следующий блок исследований составляют работы по истории ислама и связанных с ним комплексом проблем. Сразу заметим, что рассмотрение большого периода - с конца VII в. до середины XIX в., - довольно широко и основательно освещенного в научной литературе, позволяет выделить два диаметрально противоположных подхода к вопросу о роли и месте ислама в истории Дагестана, а значить и в системе образования. С одной стороны, наблюдается идеализация социокультурной роли ислама и последствий влияния мусульманского Востока, имеющего огромное значение для Дагестана. Эта тенденция активно стала реанимироваться на рубеже XX-XXI вв. в период реисламизации. С другой стороны, недооценка, а иногда преднамеренное игнорирование и отрицание того прогрессивного значения, которое ислам оказал на развитие культуры народов Дагестана – это было достаточно характерно для идеологизированных работ историков 30-80-х годов XX в., стоявших на атеистических позициях.

Среди многочисленных работ, изданных во второй половине и в последние десятилетия XX в., следует выделить исследования А.Р. Шихсаидова, посвященные распространению ислама в средневековом Дагестане, книжным коллекциям, а так же его совместный труд с М.Г. Гаджиевым и О.М. Давудовым [59]. В этих и других - индивидуальных и коллективных – трудах, написанных на большом историческом, археологическом и рукописном материале, А.Р. Шихсаидов в соавторстве с другими учёными исследует процесс исламизации Дагестана, выделяет этапы этого процесса, прослеживает роль историко-культурных контактов средневекового Дагестана со странами Ближнего Востока и т.д.

Важен доклад М.-С. Саидова на 25 Международном Конгрессе востоковедов в Москве (1960 г.) на тему «Дагестанская литература XVIII-XIX вв. на арабском языке» (М., 1963 г.). Осмыслению истории и современного положения религий, получивших распространение в нашей республике, культурного наследия и традиций народов Дагестана посвящено коллективное исследование М.Р. и Г.М. Курбановых. Авторами проедпринята попытка дать целостную картину эволюции религий в Дагестане и отмечено, что «в рамках складывающихся на протяжении долгой истории социально-политических условий, приобщения дагестанских народов к мировоззренческим и идеологическим концепциям таких крупных религиозных систем, как зороастризм, иудаизм, христианство и ислам, созданы предпосылки первоначальной общности народов Дагестана» [60, с. 4]. Однако некоторые положения авторов о зороастризме вызвали возражения М.М. Маммаева [см. 60, с 220-221].

Богатый фактический материал по исследуемой теме содержит объёмистая монография молодого талантливого учёного А.К. Аликберова, озаглавленная автором «Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу Бакр ад Дарбанди и его суфийская энциклопедия «Райхан ал-хакаик» (XI-XII вв.)» [61]. Автор даёт обширную историографию, подробно характеризует источники и приводит массу интересующих нас «деталей», связанных с системой обучения в эти столетия.

Анализ литературы свидетельствует о том, что, во-первых, в исторической и педагогической науке до сих пор нет специальных исследований, посвященных комплексному изучению религиозных систем образования и воспитания в Дагестане, которые бы охватывали столь огромный период - с древнейших времен до первых лет XXI века, во-вторых, внимание прежних исследователей чаще всего ограничивалось изучением исламского образования, тогда как образовательные системы других конфессий только упоминались, а если и были специальные исследования, то, как правило, в них рассматривался период, охватывающий XVIII-XIX вв. и первые десятилетия XX столетия.

Источниковую базу исследования составили опубликованные письменные источники: армянские, грузинские, арабские, русские (правильнее будет сказать российские, т.к. далеко не все царские чиновники, офицеры, путешественники и т.д., побывавшие в Дагестане, принадлежали к русскому этносу) и местные - дагестанские (исторические летописи и хроники, мемуары, сборники статистических материалов XIX - XX вв. и т.д.), архивные документы и изданные произведения устного народного творчества.

Перечисленные виды источников далеко не равнозначны для исследуемой нами проблемы: в одних - интересующие нас аспекты только затрагиваются или упоминаются мимоходом, в других – содержится несколько более подробная информация и, наконец, третьи – дают значительно более богатый материал для изучения конфессиональных систем образования на территории Дагестана в разные периоды его исторического развития.

Большой интерес представляют наиболее ранние письменные сведения о попытках распространения христианства среди кочевников Прикаспия раннесредневекового армянского автора Фавстоса Бузанда, который в своей «Истории Армении» пишет о событиях, которые имели место в 315-390-х гг. в «стране маскутов», о молодом христианском проповеднике епископе Григорисе, о трагической его кончине и т.д. [62].

Другой средневековый армянский автор – Егише Вардапет - сообщает о деятельности армянских миссионеров, распространявших христианство в Южном Дагестане, о создании центра христианства в Чоге, откуда, согласно источникам, в 552 г. епископство было перенесено в Партав [63] и т.д.

Хороший фактический материал о распростанении христианства в Дагестане приводится в трудах таких средневековых авторов как Мовсес Каланкатуаци - «История страны Алуанк» [64] и Моисея Хоренского - «История Армении» [65]. Их сведения представляют интерес для изучения истории Кавказской Албании, куда, по мнению большинства исследователей, входила и значительная часть Дагестана. Они пишут о зороастризме, о деятельности армянских миссионеров, о переводе религиозных текстов на «гуннский язык», о сооружении христианских храмов, о взаимоотношениях с сасанидским царем Йездигердом II, о процессе распространении христианства на территории Дагестана и т.д., которые, как и указанные выше источники, позволяют получить некоторое представление о христианской системе обучения и воспитания в тот период.

Фрагментарные сведения по рассматриваемой проблеме содержат средневековые грузинские исторические сочинения, опубликованные в «Сборнике материалов для описания местностей и племён Кавказа» [66, с. 178-182], в «Известиях грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России…», которые были опубликованы в 1897 г. М. Джанашвили [67], а также в книге «Джуаншер. Сведения из жизни Вахтанга» [68]. В 1982. г. была издана «Летопись Картли», полный перевод которой был сделан Г.В. Цулая [69].

Важные сведения о религиозной ситуации и частично об исламской системе образования содержат историко-географические сочинения арабских авторов IX - XI вв. В их числе следует указать 3-х томное сочинение «Китаб ал-футух» («Книга завоеваний»), написанное Абу Мухаммадом Ахмад Ибн-Асам ал-Куфи (ум. 926 г.), которое охватывает период с 632 по 866 гг. [70], а также географическое сочинение ал-Истахри «Книга путей и царств», написанное около 930 г. [71].

Отдельные части (фрагменты) разных средневековых арабских авторов и их сочинений переведены и изданы В.Ф. Минорским в «Истории Ширвана и Дербенда» [72]. Это сочинение ибн-Русте «Ал-Алак ан-нафиса» («Дорогие ценности»), написанное в 903-913 гг., а также - «Мурудж аз-захаб ва маадин ал-джавахир» («Луга золота и рудники драгоценных камней»), автором которого является арабский путешественник и географ ал-Масуди (ум. 956 г.). В.Ф. Минорским были переведены на русский язык и изданы с комментариями части хроники «Тарих Баб ал-абваб», содержащей информацию о правителях Серира, его конфессиях, обычаях и быте населения [73].

В исторической хронике Мухаммеда Рафи «Тарих Дагестан» приводятся сведения о доисламских верованиях и о процессе обращения в ислам дагестанского населения. Время составления основной части хроники датируется 1312-1313 г., но она освещает события, происходившие на территории Дагестана в период с X в. до XIV в. Перевод и издание этого источника с научным комментарием осуществил А.Р. Шихсаидов [74]. Другим источником по исследуемой проблеме является «Дербент-наме» [75]. Заслугой А.Р. Шихсаидова является и перевод хронологически разновременных рассказов и легенд VI - XIV вв., собранных в «Истории Ирхана». А.Р. Шихсаидов отмечает, что имя автора и время составления сочинения неизвестны, но оно содержит ценные сведения о конфессиональной ситуации в Дагестане [76]. В отдельных случаях мы обращались к материалам, опубликованным Т.М. Айтберовым в «Хрестоматии по истории права и государства Дагестана в XVIII - XIX вв.» [77].

Обращаем внимание будущих исследователей на то, что ценный материал по истории мусульманской системы образования X-первой половины XIX в. содержится в таких источниках как «Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную Европу» (М., 1971) и «Воспоминания Рахмана из Газикумуха» (Махачкала, 1997).

Для раскрытия темы исследования широко привлекались опубликованные документальные материалы таких хорошо известных кавказоведам периодических изданий XIX - начала XX вв. как: "Акты Кавказской Археографической Комиссии" (АКАК), "Кавказский календарь", "Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа" (СМОМПК), "Сборники сведений о кавказских горцах" (ССКГ) и др.

Разносторонний материал по теме нашего исследования содержится в фондах Центрального Государственного Архива РД. В дореволюционных фондах интерес по исследуемой теме представляют отчеты и переписка о состоянии обучения молодежи и перспективах реформирования системы образования. Архивные фонды послеоктябрьского (советского) периода содержат информацию о деятельности государственных органов и ответственных лиц в самых различных областях реформируемой системы образования. Нами использовались такие опубликованные документы и материалы как «Обзоры Дагестанской области», а так же материалы журналов и газет, издававшиеся в XIX - начале XX вв.

Ценный фактический материал по интересующе й нас теме содержится в работах мемуарного характера дагестанских авторов А. Омарова и Г.-Э. Амирова [78]. Абдулла Омаров, воспитывавшийся в семье кадия и обучавшийся в примечетской школе и медресе у известных дагестанских алимов, оставил в своих "Воспоминаниях муталима" [79] подробное описание жизни и быта учащихся различных ступеней обучения в мусульманской школе, о преподавателях этих учебных заведений и т.д. Однако, работая с этим источником, следует помнить о том, что при всей глубине его сведений о системе образования, автор был человеком, переориентировавшимся в своих религиозных убеждениях (он принял христианство) и смотревшим на жизнь и быт горцев Дагестана глазами приверженца царской власти. Отсюда проистекает и несколько иронические нотки повествования А. Омарова в целом, и контекстуальное отрицание всего того положительного и рационального, что было накоплено многовековой практикой исламского обучения подрастающего поколения.

Нами привлечён новый источник (ранее издававшийся - СПб., 1881 г., но, по цензурным соображениям, с большими купюрами) - «Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского» [79]. Публикация содержит полный текст рукописи жития Игнатия (в миру - Брянчанинова). Главная ценность её состоит в том, что в книге приводятся резолюции, рапорты, деловые письма и другие материалы, относящиеся к наименее освещенному в печати периоду жизни Игнатия в сане епископа Кавказского и Черноморского (1858-1861 гг.). Материалы именно этого периода (главы XIII – XV, с. 211- 442) представляют огромный интерес для изучения политики царизма в регионе и конфессиональной ситуации на Кавказе и конкретно в Дагестане.

Особо следует сказать о том, что статистические данные о современном количестве исламских организаций, о христианских, иудейских и иных конфессиях, а также о религиозных учебных заведениях даются нами исходя из той информации, которая имелась на 1 октября 2004 г. в текущем архиве Комитета Правительства Республики Дагестан по делам религий (фонды: «Ислам», «Исламские учебные заведения», «Христианство»). Пользуясь случаем, выражаем благодарность К.М. Ханбабаеву - заместителю Председателя Комитета Правительства РД по делам религий, предоставившему возможность поработать в их архиве и позволившему воспользоваться некоторыми материалами из своего личного архива.

Для сравнительного анализа образовательных систем – исламской и христианской - нами привлекался древнерусский источник середины XVI в. - «Домострой» - «Поучение и наказание всякому православному христианину», известном в редакции сподвижника Ивана IV Грозного священника Сильвестра [80], а также источники XVII – XVIII вв., например, указы Екатерины II и другие документальные материалы.

Особый вид источников представляют фольклорные произведения народов Дагестана, имеющие важное значение для изучения его древней и раннесредневековой истории [81], а так же мемуары современников описываемых событий XIX в., например, Е.А. Вердеревского «Плен у Шамиля» [82], дневник царского пристава полковника Руновского, состоявшего при имаме Шамиле в период его проживания в Казани [83], описание путешествия по Дагестану Н.И. Воронова [84] и др.

Таким образом, различные аспекты изучаемой нами проблемы в большей или меньшей степени освещались в специальной литературе. Проблема имеет достаточную источниковую базу, что позволило авторам настоящего издания уже на предварительном этапе работы определить общие контуры примерной периодизации [85]. Однако попытка специального монографического исследования эволюции многовековой истории религиозных систем образования на территории Дагестана предпринимается впервые.