Раскрытие логики изменений Организация как поток и трансформация

Раскрытие логики изменений

Организация как поток и трансформация

Примерно в 500 году до н.э. греческий философ Гераклит заметил, что «нельзя дважды войти в одну и ту же реку, потому что на смену этой воде течет другая». Он был одним из первых западных философов, которые заинтересовались идеей о том, что вселенная находится в состоянии постоянного движения, воплощая характеристики как постоянства, так и изменений. Как он заметил, «все течет и все изменяется, все проходит и ничего не остается неподвижным… Холодное становится теплым, теплое – прохладным; влага высыхает, а сухое увлажняется… Именно в изменении заключается покой». Гераклит считал, что тайны вселенной заключены во внутренних конфликтах и скрытых связях, которые одновременно создают модели и единства, и изменения.

В наше время Дэвид Бом, физик-теоретик, разработал теорию, согласно которой вселенная – текущее и непрерывное целое. Как и Гераклит, он считает процесс, поток и изменения основополагающими, утверждая, что состояние вселенной в любой конкретный момент отражает базовую реальность. Он называет эту реальность непроявленным (свернутым) порядком в отличие от проявленного (развернутого) порядка то есть мира вокруг нас. Бом утверждает, что последний реализует и выражает потенциальные возможности, существующие в первом.

Представьте себе водоворот в реке. Обладая относительно постоянной формой, он не существует никак иначе, как в движении реки. Эта аналогия демонстрирует, как внешний порядок вытекает из внутреннего в соответствии с гармоничным процессом трансформации.

Эта теория, предоставившая средство решения многих проблем в современной физике, имеет важные последствия: согласно ей, для того, чтобы разгадать тайны вселенной, нужно понять генеративные процессы, связывающие внутренний и внешний порядки.

В этой главе мы исследуем четыре таких процесса, которые назовем «логикой изменений». Первый основан на теории автопоэза, интересной концепции, которая представляет отношения между системами и их внешней средой в новом свете. Второй – на некоторых новейших взглядах на теорию хаоса и сложности с целью объяснить, как упорядоченные модели поведения возникают из спонтанной самоорганизации. Третий – на связанных с этой областью кибернетических идеях, предполагающих, что изменения заключены в деформациях и напряжениях свойственных циркулярным отношениям. Суть четвертого в том, что изменения – продукт конфликтов между противоположностями. Каждый из этих углов зрения предоставляет нам метафорическую систему координат для объяснения того, как внешне выраженная реальность жизни организации формируется и трансформируется скрытыми процессами, имеющими свой порядок и свою логику.

По мере чтения помните о водовороте. Подумайте, что именно потребовалось бы, чтобы изменить его конфигурацию. Потому что как раз в этом смысл всех нижеследующих идей. Они стремятся объяснить природу организационных водоворотов. Почему они существуют? Как сохраняются? Что может повлиять на их течение?

Чтобы решить эту задачу, мы изучим некоторые идеи о природе изменений и немного приобщимся к абстрактной научной мысли. Но не пугайтесь. Здесь приводятся лишь первые наброски образов и идей: замкнутая петля и порочный круг, компьютерная симуляция, обнаруживающая спонтанные модели, птиц, пчел, бабочек и термитов, а также парадоксов и противоречий, которые, хоть и не идеально сформулированные, способны поставить под сомнение основы, на которых зиждутся многие теории организации.

Проводя это исследование, мы, фактически, ищем новые метафоры, могущие привести к появлению новых взглядов на перемены.

Автопоэз: пересмотр отношений с окружающей средой
В традиционных подходах к теории организации до сих пор доминировала идея о том, что изменения рождает внешняя среда. Как мы помним из Главы 3, организацию обычно рассматривают как открытую систему, постоянно взаимодействующую со своим контекстом, трансформируя исходные данные в конечный продукт в попытке создать условия, необходимые для выживания. Считается, что перемены во внешней среде представляют собой трудности, на которые организация должна реагировать. Хотя идут жаркие споры о том, что является первичным фактором, влияющим на выживание – адаптация или отбор, теоретики сходятся во мнении, что главные проблемы современной организации происходят из-за изменений окружающей среды.

Эту базовую идею подвергли сомнению вследствии нового подхода к теории систем, разработанного двумя чилийскими учеными, Умберто Матураной и Франсиско Варелой. Они утверждают, что все живые системы – организационно закрытые, автономные системы взаимодействия, обращаются только к себе самим. Идея о том, что живые системы открыты для внешней среды, по их мнению, является результатом попытки найти их логику с точки зрения стороннего наблюдателя. Их теория ставит под вопрос правомерность разграничения между системой и ее внешней средой и предлагает новый взгляд на процессы, посредством которых изменяются живые системы.

Матурана и Варела основывают свои выводы на мысли о том, что живым системам свойственны три принципиальные особенности: автономия, циркулярность и самообращенность. Эти свойства дают им возможность самим создаваться и обновляться. Матурана и Варела предложили термин autopoiesis для описания этой способности самосозидания посредством замкнутой системы отношений. Они утверждают, что цель таких систем – создать самих себя; собственная организация и самобытность – их самый важный продукт.

Почему можно утверждать, что такие живые системы, как организмы – это автономные и замкнутые системы?

Потому что, как заверяют Матурана и Варела, живые системы стремятся сохранить свою особенность, подчиняя все изменения сохранению собственной организации как определенного набора отношений. Для этого они вовлекаются в циркулярные модели взаимодействия, посредством чего изменение в одном элементе системы дублируется изменением еще где-нибудь, и устанавливаются непрерывные модели взаимодействия, которые всегда обращены на себя. А обращаются к себе они потому, что система не может вступить во взаимодействие, не предписанное моделями отношений, определяющими ее организацию. Так, взаимодействие системы со своей «внешней средой», на самом деле, является отражением и частью ее собственной организации. Она взаимодействует со своей средой так, чтобы способствовать самосозиданию; ее внешняя среда – фактически, ее часть.

Говоря, что живые системы замкнуты и автономны, Матурана и Варела не хотят сказать, что они изолированы. Замкнутость и автономия – свойства их организации. Ученые имеют в виду, что живые системы замыкаются на себе, чтобы сохранить стабильные модели отношений, и что именно этот процесс замыкания, или обращения к самой себе, в конечном итоге, определяет систему как таковую.

Чтобы выявить природу системы в целом, необходимо взаимодействовать с ней и отслеживать циркулярную схему взаимодействия, посредством которой она определяется. При отслеживании этого взаимодействия перед нами встает вопрос: где начинается и заканчивается система? Матурана и Варела признают, что при любом анализе систем нужно в какой-то момент остановить развертывание схемы циркулярных отношений, потому что системы, как китайские шкатулки, состоят из целого, находящегося внутри другого целого. Однако, как полагают ученые, такой парадокс обращения к самим себе фундаментален. У системы нет начала и конца, потому что это замкнутая петля взаимодействия.

Для примера: в организации такого биологического организма, как медовая пчела, мы обнаруживаем обращающиеся к самим себе системы внутри таких же систем. Пчела как организм продолжает цепочку «самоотносящихся» физиологических процессов с их собственной циркулярной организацией и живет в сообществе пчел, отношения в котором тоже циркулярны. Удалите пчел – и вся экология изменится, поскольку пчелиная система связана с ботанической системой, которая, в свою очередь, связана с системами насекомых, животных, агрикультуры, людей и общества. Все эти системы самонаправленные и обращенные друг к другу. Изменение любого элемента может трансформировать все остальные.

Мы могли бы попытаться понять такие системы, проведя условную границу между системой и внешней средой – например, вокруг одной пчелы, или сообщества пчел, или системы пчела-флора-фауна – но, поступая так, мы разрываем циркулярную цепь взаимодействия. Понять автопоэзную природу систем значит понять, что каждый элемент одновременно поддерживает себя и другие элементы. Не очень удачная мысль – отмахиваться от большой части циркулярной цепи взаимодействия, как от «внешней среды». Внешняя среда – часть системы пчел, и разные уровни, по сути, создаются совместно. Изменения происходят не в результате внешнего влияния, а в результате вариаций внутри системы в целом, изменяющих базовую модель организации. Процессы воспроизводства, мутации, случайная взаимосвязь и инновации могут привести к всевозможным видам самоорганизационной деятельности.

Чтобы далее проиллюстрировать эти идеи, полезно рассмотреть, как Матурана и Варела по-новому интерпретируют принцип работы человеческого мозга. Как говорилось в Главе 4, один из самых знакомых образов мозга – это образ системы обработки информации, импортирующей информацию из внешней среды и инициирующей соответствующую реакцию. Мозг создает представления о внешней среде, записывает их в памяти и модифицирует сохраняемую таким образом информацию посредством опыта и обучения. Матурана и Варела, напротив, утверждают что мозг – замкнутая, автономная, циркулярная и обращенная к самой себе система. По их мнению, мозг не обрабатывает информацию из внешней среды как из независимой зоны и не запечатлевает внешнюю среду в памяти. Скорее он устанавливает схемы изменения и точки отсчета как проявления его собственной модели организации. Мозг организует свою внешнюю среду как продолжение себя.

Если задуматься, идея о том, что мозг может создать правильное представление о внешней среде, предполагает некую внешнюю контрольную точку, с которой можно судить о степени соответствия между представлением и реальностью. Это подразумевает, что мозг должен обладать способностью видеть и понимать свой мир с точки, находящейся вне его. Ясно, что это невозможно. Следовательно, над идеей о том, что мозг представляет реальность, требуется серьезного подумать. Работа Матураны и Варелы выявляет этот парадокс и выдвигает предположение, что мозг создает образы реальности как проявления или описания своей собственной организации и взаимодействует с этими образами, модифицируя их в свете текущего опыта.

Для тех из нас, кто привык думать об организмах и организациях как об открытых системах, такая циркулярная логика может показаться очень странной. Мы считаем живые системы отдельными сущностями, потому что упорно продолжаем рассматривать их с нашей точки зрения наблюдателей вместо того чтобы понять их внутреннюю логику. Как выразился мой коллега Питер Харрис-Джонс, поступая так, мы путаем и смешиваем организацию с объяснением. Если проникнуть «внутрь» систем, то мы поймем, что находимся внутри закрытой системы взаимодействия, и что внешняя среда – это часть организации системы, поскольку включена в область ее основного взаимодействия.

Теория автопоэза признает, что системы обладают внешней средой, но настаивает, что отношения с любой внешней средой определены внутренне. Может существовать бесчисленное количество цепей взаимодействия внутри систем и между ними, когда А связано с В, С, D, Е и так далее, но независимой модели причинно-следственной связи не существует. Изменения в А не вызывают изменений в В, С, D или Е, потому что вся цепочка взаимодействия – это часть одной и той же схемы самоопределения.

Грегори Бейтсон и другие теоретики, интересовавшиеся экологическими аспектами систем, пришли к похожему выводу, подчеркивая, что «целое» развивается как полноценная зона отношений, которые определяются сами собой и друг другом. Модель системы должна пониматься как целое, имеющее собственную логику. Ее нельзя рассматривать как соединение отдельных частей.

Во-первых, творческая интерпретация теории помогает увидеть, что организации всегда пытаются достичь замыкания на самих себе по отношению к своей среде, расценивая ее как свое продолжение. Во-вторых, этот подход дает понять, что многие проблемы, с которыми сталкиваются организации при взаимодействии со своей внешней средой, связаны с той индивидуальностью, которую они пытаются сохранить. В-третьих, он указывает нам на то, что при объяснении эволюции, изменений и развития организаций нужно прежде всего принять во внимание факторы, которые формируют схемы, охватывающие как организацию, так и внешнюю среду в самом широком смысле.

В главе 5 мы говорили об идее Карла Вайка о том, что организации «ставят» свою внешнюю среду, как пьесу, по мере того как люди устанавливают модели осмысления и значимости для мира, в котором действуют. Идеи об автопоэзе прекрасно согласуются с этой позицией, предлагая рассматривать установки организации как часть процесса, обращенного на саму себя, с помощью которого она пытается скреплять и воспроизводить себя.
Пример 8.1. Системы, смотрящие на себя

Источник: автопортрет Эшера перепечатан с разрешения Haags Gemeentemuseum, Гаага, и Vorpal Gallery, Сан-Франциско и Нью-Йорк, и с разрешения наследников М. Эшера, © M.C. Esher heirs c/o Cordon Arts-Baarn-Holland. Рисунок конференц-зала перепечатывается с разрешения автора.

• 
  Где наше место?
  
• 
  Что происходит в окружающей среде?
  
• 
  В каком мы бизнесе?
  
• 
  Тот ли это бизнес?
  
• 
  Как нам проникнуть на новые рынки?
  

Такие вопросы, как эти, сравнимые с теми, что требуются для генерирования двухконтурного обучения, описанного в Главе 4, позволяют тем, кто задает их, представить себя, свою организацию и окружающую среду таким образом, чтобы ориентировать действия на создание или сохранение желаемой индивидуальности. Как зеркальный шар на литографии Эшера, они позволяют членам организации увидеть себя в контексте их текущей деятельности. Показатели положения организации на рынке, в борьбе с конкурентами, прогнозы продаж, доступность сырья и так далее – это, на самом деле, проекции ощущения собственной индивидуальности организации, ее интересов и проблем. Они отражают ее понимание самой себя. Именно посредством этого процесса обращения к себе организация может вмешиваться в собственное функционирование и таким образом участвовать в создании и сохранении своей индивидуальности.

Когда мы рассматриваем процесс установки как попытку достичь какой-то замкнутости по отношению к внешней среде, вся идея обретает новый смысл. Мы начинаем осознавать, что установка – не только произвольная модель восприятия, посредством которой мы видим или выделяем одни вещи и игнорируем или недооцениваем другие. Это стержневой процесс, и он проецирует, определяет и производит особую модель существования.
ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ И ЗАМКНУТОСТЬ:

ЭГОЦЕНТРИЗМ ПРОТИВ СИСТЕМНОЙ МУДРОСТИ
Сегодня многие организации слишком увлечены идеей, что их внешняя среда – это «мир где-то там», существующий сам по себе. Идеи, описанные выше, показывают, как опасно так думать, и из них следует, что если мы действительно хотим понять свое окружение, нужно начать с понимания себя.

Многие организации сталкваются с большими проблемами при взаимодействии с большим миром, поскольку не осознают, что являются частью своей внешней среды. Они считают себя отдельными сущностями, перед которыми стоит проблема выживания в борьбе с превратностями внешнего мира, который часто устроен как зона опасностей и возможностей.

Это наиболее очевидно в практике, которую я называю эгоцентричной организацией. У такой организации очень устойчивое понятие о том, что она собой представляет или чем хочет быть, и она решительно настроена навязать или сохранить эту индивидуальность любой ценой. Это приводит к переоценке важности самой себя и недооценке значения более крупной системы отношений, в которой она существует.

Глядя на себя в зеркало, мы создаем связь между «фигурой» (лицом в зеркале) и «почвой» (контекстом, в котором наше лицо находится). Когда мы сосредотачиваемся на лице, контекст в известной степени скрыт от внимания. Эгоцентричные установки, посредством которых организации пытаются структурировать и постигать свою внешнюю среду, часто говорят о похожем дисбалансе. В стремлении понять и продвигать собственное самоопределение и личные интересы в противовес интересам более крупного контекста, они создают чрезмерно агрессивные отношения между фигурой и почвой. Как существование лица в зеркале зависит от множества условий (как, например, биологические процессы, создавшие и поддерживающие это лицо, и физические и культурные условия, необходимые для существования этого зеркала), так и определяющие свойства организации зависят от множества менее очевидных контекстуальных отношений, которые должны сохраняться, если она хочет продолжать существовать. Фигура и ее почва – части одной и той же системы отношений и существуют только по отношению друг к другу. Взаимодействуя со средой эгоцентрично, организация не понимает собственной сложности и многочисленных замкнутых петель, от которых она зависит.

В результате такого эгоцентризма многие организации пытаются сохранить нереалистичную индивидуальность или произвести такую, какая в итоге разрушает важные элементы контекстов, частью которых они являются.

Наглядным примером последних могут служить компании-производители наручных часов и печатных машинок: им не удалось принять в расчет достижения в области цифровых и микропроцессорных технологий. Считая себя «производителями часов» или «пишущих машинок», они продолжали использовать при производстве традиционных товаров традиционные же технологии, не сумев понять, что такие характеристики индивидуальности уже не были ни актуальны, ни реалистичны. В итоге многие были уничтожены новыми конкурентами. Мы не ошибемся, если скажем, что все компании, обслуживающие традиционные рынки, должны были заметить и включить новые достижения в свою среду. Но мы упускаем одну важную деталь: их понимание среды являлось результатом их самоопределения как производителей часов или пишущих машинок. Сложившаяся замкнутость блокировала их способность получать или создавать новую информацию, которая позволила бы им усомниться в правомерности текущего положения вещей. Чтобы добиться успеха, им требовалось совершенно по-иному воспринимать себя и свое вероятное будущее.

Иллюстрации к тому, как разрушителен эгоцентризм для контекста организации, можно найти во многих современных отраслях. Например, производители токсичных химикатов создают всевозможные угрозы как побочные эффекты своей заинтересованности в получении прибыли. Они относятся к физической и социальной внешней среде, как к какой-то мусорной свалке, расположенной в стороне от них, и тем самым закладывают основу для серьезных проблем, которые поставят под сомнение их жизнеспособность в будущем. Загрязнение и проблемы со здоровьем, вызванные токсинами, вероятнее всего, приведут к устранению или серьезному сокращению работы этой отрасли. Так же и в сельском хозяйстве использование химических удобрений, пестицидов, фунгицидов и других химикатов, наряду с механизированными методами работы, может принести скорую прибыль, но разрушить почву и другие компоненты экологии, от которых в конечном счете, зависит сельское хозяйство.

Тот же процесс мы наблюдаем в коммерческом рыболовстве. Отрасль находится в состоянии саморазрушения, поскольку исторически ее ключевые игроки считали себя существующими отдельно от рыбы. Компании претворяли в жизнь свое самоопределение в преследовании краткосрочных целей, и в результате своими действиями они во многих частях планеты уже истощили ресурс, от которого зависит их бизнес.

Эгоцентричные организации проводят границы вокруг узкого самоопределения и пытаются продвигать интересы этой узкой зоны. Отчасти эта проблема заключается в самой идее о том, что несет в себе понятие «быть организацией». Это понятие подразумевает некую сущность, «предмет», нечто существующее обособленно. Принципы автопоэза выделяют петли обращения к себе, создаваемые таким образом. Организация «видит себя» отдельно стоящей, рассматривает внешнюю среду с позиции этой отдельности, действия организации направлены на сохранение своей отдельности, она интерпретирует реакцию на эти действия с сепаратистской точки зрения и так далее. Многие социальные болезни нашего времени связаны с такой эгоцентрической установкой и обособленным индивидуализмом, который она подразумевает.

Эгоцентричные организации считают, что выживание зависит от сохранения их собственной фиксированной и узко определенной индивидуальности, а не от эволюции более гибкого и свободного самоопределения системы, к которой они принадлежат. Как говорилось в Главе 7, часть проблемы кроется в том факте, что организациям зачастую трудно отказаться от стратегий и самоопределения, которые уже когда-то привели их к успеху. И все же именно этого подчас требуют эволюция и выживание. Как и в природе, многие направления развития организации, будучи какое-то время жизнестойкими и успешными, могут привести в тупик. В долгосрочной перспективе выжить можно только с внешней средой или контекстом, а не вопреки им. Как только мы осознаем, что наши поставщики, рынок, наемные работники, наше местное, национальное и всемирное сообщество и даже наши конкуренты являются частью одной системы организации, мы получаем возможность двигаться по направлению к осознанию системной взаимозависимости. Многие организации добились значительных успехов благодаря тому, что разрушили и переопределили границы, традиционно установленные между ними и их клиентами и конкурентами, создав новое определение для себя и системы в целом.

Трудность, которую представляет теория автопоэза, заключается в том, чтобы понять, что организации меняются и трансформируются вместе со своей внешней средой, и выработать такие подходы к организации, которые будут способствовать бесконечной эволюции, описанной выше. Иногда это может показаться непосильной задачей. Но человеческие системы как организации обладают особым характером, если они способны размышлять над своим самоопределением и над процессами и приемами, которые поддерживают их индивидуальность. Так они могут инициировать значимые модели изменений. Учась «видеть себя» и то, как они выстраивают свои отношения с более широкой средой, организации создают новый потенциал для трансформации.

Логика изменений, описанная в оставшейся части данной главы, вносит неоценимый вклад в этот процесс. Она предлагает разные дополнительные способы постижения того, как развиваются модели изменений и как можно использовать это понимание для того, чтобы влиять на будущее развитие.