Ольга Первая символы



Дата16.06.2016
өлшемі69 Kb.
#140460

Ольга Первая




СИМВОЛЫ




МОНОСПЕКТАКЛЬ В ПРОЗЕ И СТИХАХ


  1. Начиная с октября и до наступления нового года прекрасное время для наблюдения за созвездием Рыб, его видно со всей территории нашей необъятной Родины. Почему именно созвездие Рыб?..

По одной из древнегреческих легенд, дошедших до наших дней, это созвездие появилось на небе благодаря истории любви прекрасной нереиды Галатеи и Акида, сына Симефиды. Галатеей желал обладать циклоп Полифем, сын Посейдона. Он был жесток, он преследовал возлюбленных и хотел убить Акида. Галатея и Акид, спасаясь от преследования, бросились в бурное море и превратились в рыб, чтобы всегда быть вместе. Они устремились в глубины моря, связанные длинной и широкой лентой – олицетворением их любви.
   Боги извлекли рыб из моря и вознесли на небо, где они находятся и по сей день в виде созвездия.

  1. 19 миллионов созвездий

Девятнадцать миллионов созвездий

Умирают в непокорной крови.

В тонких пальцах сила многих Пришествий,

В этих пальцах сила долгой любви.

И когда Твои пугливые жесты

Рассекретятся на добрую треть,

Девятнадцать миллионов созвездий

Будут медленно и верно гореть.



  1. Легенда тому виной, тайное движение души или что-то ещё, только в один из осенних дней наш герой отыскал на небе созвездие Рыб. А может быть, наступило в его жизни такое время: созерцать, дышать остывающим мглистым воздухом по вечерам, грустить и размышлять о Вечном? Или же он черпает в Космосе вдохновение, он популярный музыкант. По вечерам, когда позволяет погода, он поднимается на крышу девятиэтажного дома с телескопом, находит созвездие Рыб, и неспешно рассматривает наиболее яркие звёзды. Возвращаясь с крыши, наш герой подолгу стоит на верху лестничной площадки, прислонившись к стене, и слушает, как мерно гудит лифт, а если никто не спускается и не поднимается, он разглядывает герань на подоконнике и думает: «Я здесь, наверно, единственный, одержимый крышей…»

  2. Герань

Герань девятых этажей,

Пустые чердаки.

И в них скрываются "вчера"

В тоске и от тоски.

Герань глазеет на мои

Остывшие глаза.

Любовей тучные рои

Уходят, отказав.
Порой герань глядит во рты

Уставших от всего...

Пусты чердачные фронты,

И нет там никого.

  1. По правде сказать, не легенда тому виной, не тайное движение души и не время какое-то особенное, что наш герой отыскал созвездие Рыб на небе. У него и телескопа-то прежде не было. Всё дело в том, что пару недель назад ему приснился удивительный сон: он лежит на большой высоте, смотрит в ночное небо и видит Рыб, его взгляд чётко зафиксирован на этом созвездии. Через какое-то мгновение рыбы превращаются в глаза, он чувствует, что это глаза девушки. Они приближаются так, словно хотят проникнуть в него. Ему становится страшно, он хочет закрыть лицо руками, но руки не слушаются. Внезапно страх проходит, возникает ощущение парения, невесомости, свободы. Он просыпается с ощущением благодати. Тепло идёт от сердца по всему телу. Наш герой ещё долго лежит с закрытыми глазами, на губах его блуждает едва заметная улыбка. «Взгляд…как у Аль Пачино,- шепчет он, - у неё взгляд как у Аль Пачино».

  2. * * *

Девушка со взглядом Аль Пачино

Плачет и смеётся беспричинно.

Одинокий молодой мужчина.

Девушка с уставшими глазами

Взглядом что-то важное сказала.

Он не знает, что с ним будет завтра…

В нём дыхание, глаза её и запах.

Девушка со взглядом Аль Пачино.

Одинокий молодой мужчина.

  1. В то время как Он наблюдает за Рыбами в телескоп, Она лежит на спине, на полу кухни, голову обрамляют большие чёрные наушники. В полумраке белеет её лицо, оконная рама и потолок, через приоткрытую форточку струится осенняя прохлада. Зачем она так лежит? Слушает Рихтера, Эйнауди или Кейко Матсуи.

Не лучше ли на диване или в мягком кресле слушать музыку? Возможно. Только не для Неё и не сегодня ночью. А кто Она?

Она журналистка, но писать на заказ давно ей наскучило, это привычная механическая работа. А вот что действительно греет сердце, так это стихи.

Недавно она задумалась о написании романа, и вот уже в одном из ящиков письменного стола целая кипа всевозможных набросков. Но чего-то не хватает, для того чтобы сеть и начать. Ясности ли, простоты, благозвучия, жизненного опыта или личной драмы?

Да, нелегко, оказывается, быть писателем…



  1. Писатели

Ночь – время приручённое писателем

С настольной чёрной лампой у плеча,

Под тучей в угол стянутой, как скатертью,

Рукой Всевышнего в порыве, сгоряча.

Когда в реальном Мире всё в гарантии

Упёрлось, как бараний рог в забор,

Одни из них исследуют галактики,

Другие – опустевший серый двор.

Авантюристы затевают преступления,

До нитки всё спускают игроки,

Отцы святые совершают бдения

В их головах. И ночи коротки.

А день тягуч и длится расставание

Как будто с дамой сердца со строкой.

Писать – и наказанье, и призвание.

Не гаснет лампа, нет судьбы иной.





  1. Одна из рыб созвездия называется «северной», а другая «западной». Случайно или нет, Он живёт на западе, а Она - на севере. Он спасается концертами, Она – книгами и стихами. Иногда рифмы, образы и различные сюжеты не дают ей уснуть, она встаёт, пробует что-нибудь написать - ничего не получается: их слишком много, но они так мимолётны, что это похоже на чехарду, в которой водишь изматывающе долго, а поймать никого не можешь. Сегодня же ей было легко, и при свете чёрной настольной лампы она записала карандашом в тетрадь:

  2. Джентльмен

Мы смотрим на тебя

Из глубины веков:

Глаза. Глаза. Глаза.

И шум балов,

И шёлк чулок…

Назад. Назад. Назад.

Где с примесью духов

Страстей накал;

И два пути

Сошлись в один вокзал,

И шёлк чулок

Нельзя не приплести.

Запрятанный в рукав,

Мой джентльмен,

Ты где-то есть.

Похож на манекен,

Из глубины веков…

Не здесь. Не здесь.

Мешает спать

Мне холод поутру.

Заря. Заря.

Она ведь, как и я,

Живёт, живёт,

Даря…даря…

С сознанием того,

Что всё не первый дубль.

Прости…

Проснусь едва,



И думаю: «Шелкам

Нас не спасти»

Мы смотрим на зарю

Из глубины веков…

Вперёд. Вперёд.

И дорогих духов,

Чулок, шелков…

…не достаёт…



  1. А потом ей снилось путешествие через места, где когда-то давно шла война, а сейчас тишина и запустение. Пейзаж напоминает выжженную прерию. Только земля изрыта снарядами, и местами покрыта коркой из расплавленного металла. На многие километры вокруг ни души. Через некоторое время Она видит тёмное бревенчатое здание впереди, останавливает машину, выходит. Здание оказывается таверной. Наша героиня замирает у входа: на земле расположились два рыжих кота, так, словно своими телами хотят изобразить какой-то символ. «Рыбы», - первое, что приходит ей в голову. Дальше она уже ничего не помнит.

А Ему снился Дом Советов, - заброшенная высотка в центре города со своей запутанной историей, пустует уже лет тридцать. Как будто он поздним вечером или ночью поднимается на крышу, там стоит стол, на столе горит лампа. Он подходит и видит раскрытую тетрадь, начинает перелистывать страницы, они исписаны размашистым уверенным почерком, но прочитать ничего не получается, как он ни старается. Дух захвачен ощущением чуда, это даже сильнее чем в детстве. Когда Он просыпается утром, то, не колеблясь ни секунды, принимает решение, что сегодня же с наступлением темноты поднимется на крышу дома Советов.

  1. Я найду

Кто ты? Кто ты, Беспокойный искатель

Любви неземной во мне -

Враг невидимый? Закадычный приятель?

Вечер густ как варенье из слив. В тишине

Я и ты. Коромысло моста под ногой,

И Преголя под ним крепко спящие воды катит.

Фонари, любопытствуя из темноты,

Наблюдают за теми, неискренни чьи объятья,

И за теми, кто, в жизни стараясь достичь полноты,

Окружили себя этим городом, стилем и статью.

Пропитавшись рекой, пробежав по событиям дня,

Никуда не спешу, тротуары ведут на Московский.

Беспокойный искатель любовью тиранит меня.

Может, плейер включить, чтобы он прекратил,

Или думать начать о Бродском?

Вот – забор, и за ним начинается ночь,

Этажи, этажи, коридоры, окон чёрные дыры…

Как так вышло, что все устремляются прочь,

В ясный свет, копошение планов и тел,

Только мы с тобой, словно проныры,

Разгадать пытаемся таинства снов

В сердце города, на отшибе мира?

Дом Советов мрачен, угрюм и пуст.

Жутковато. Захочешь – не скроешь.

С фонарём вдоль стены по ступеням крадусь.

Забавляешься, страх мой ловишь.

Как мистерия поиск заброшенных мест,

Знак увидеть, шёпот услышать…

Я на спину ложусь, так лежит Южный Крест.

Он на небе, а я - на крыше.

А Она – вокруг, а Она – во мне,

В груди, у виска, в запястье.

И бессмысленно прятаться, прогонять.

Мы единого целого части!

Внизу в огнях Калининград,

По-немецки твёрд и по-русски сложен.

Я решил, что нельзя, мне нельзя назад.

Я найду. Без неё невозможно.



  1. А нашей героине идти было некуда, она не пыталась искать в интернете или в сонниках трактовку сну о котах, понимала, что это кот и кошка, знак, который они изображают, символизирует любовь, гармонию мужского и женского. Что пытаются сказать ей эти коты? Что долгожданная встреча близко? Или в каком направлении искать? Почему вдруг коты? С ней всё ясно: она родилась в год кота и под знаком Льва. Что это за земля, где шла война? Как будто Великая Отечественная, но по скольким городам и землям она прокатилась.… И всё…нити обрывались. Нашей героине оставалось по-прежнему жить в одиночестве и по ночам писать при свете чёрной настольной лампы.

  2. Символы

Куда без символов? Без символов нельзя.

Без них мой карандашный мир непрочен.

И мимо стремени нога сквозя,

Захочет спешиться, на твёрдость встав обочин.

Царапать грифель перестанет тишину,

И слышно – прошлогодний лист асфальт шершавит,

А женщина, летавшая в войну,

Состарилась, ногами зашуршала.

Зашаркала. И эту старину,

Историю, необъяснимость чьих-то судеб

Со дна не без усилий подниму

И отрешённости, в которой будь что будет.

В груди есть свет. В стопе - тепло Земли.

Пора в дорогу – ищущий обрящет,

На побережье ли морском, в степной пыли

Историю и символ настоящий.



  1. Время шло. Казалось, шло медленно, а если оглянуться назад, - проходило слишком быстро. А что там позади у нашего героя? Да, он состоялся, он успешен и популярен. Но ведь никто не знает, что творится в его душе, что на самом деле под маской харизматичного и самодостаточного человека прячется наивный и трогательный романтик. И приходится признаться хотя бы самому себе: все его отношения с женщинами были не больше, чем погоня за удовольствиями и заблуждения.

  2. Не та

Схватил и крепко за руку держал,

И темнотой зрачка пугал.

Сверлил-буравил беспокойным взглядом.

«Нет, не она. Опять не та, не та,

С кем успокоюсь рядом…»

Шух-шух – дворняга в цвет листвы

Шуршит листвою. «Мертвы.

Как листья павшие мертвы.

И я не тот, кто должен быть с тобою»,-

Так думал он.

В исходе сентября так думал он.

А после забывал. Разглаживался лоб,

И прояснялся взор, как небосвод

В хорошую погоду в начале октября.

В зените октября.

Кружил в делах, обманывал природу,

Среди мирских забот рассеивал печаль.

Лишь иногда, проснувшись оттого

Что снилась та, за ней в огонь и в воду,

Зрачком врастал он в неба темноту;

Вставал, набрасывал халат, шёл на балкон,

Хотел курить, забыл, что бросил год назад.

Дышал на Ковш и полную луну.

Он помнил лишь её глаза,

Такие же, как у него.

Такие же, как у него.



  1. А что позади у неё? Первая любовь, о которой если и вспомнить что, так это молчаливые терзания по ночам. Избранник ничего иного не мог предложить, кроме как принимать эту любовь и заботу. Ей хотелось замуж, а ему это было ни к чему, он не любил по-настоящему, но сделать первый шаг и разорвать отношения не хватало смелости. В один прекрасный день он без каких-либо объяснений ушёл к другой, а через полгода женился. Вскоре Её ночные терзания переродились в творчество. Она больше ни с кем не встречалась и не расставалась.

  2. Без него

Женщина-либретто,

Девочка-вибрато.

Слушай песню ветра,

Провожай закаты,

И всё, что не случилось –

Так уж было нужно.

То, что изменилось,

Было непослушным.

И шагает в полдень

Девочка-вибрато

Без него. Он где-то

С женщиной-кантатой…

Почему так вышло,

Девочка не помнит.

Всё – Господня милость,

И рука Господня.



  1. Как Она жила? Да очень просто: ехала по работе в другой город – отвлекалась, находила хорошую книгу – спасалась, школьный друг подарил Аббу на виниле, и вот уже Абба звучит в душе. А уж если получалось написать красиво – радовалась как дитя. Всегда находились маленькие смыслы. Вот межсезонье на севере для кого-то гиблое дело, а для неё новая отрада – открылся театральный сезон. Город медленно погружался в зиму, а душа нашей героини в очередной раз успокаивалась и принимала одиночество.

  2. Декабрь

Аркады, своды и колонны

По-колизеевски стремились ввысь,

Как будто тесно под фронтоном,

Под крышей, снегом заметённой.

А где-то…есть другая жизнь.

В ней зелень трав, и рябь соцветий,

И бродят пары у реки

По набережной. Тёплый ветер,

Постукивают каблуки.

Так лёгок снег сегодня ночью,

Как май и травы далеки.

И так всё сущее непрочно,

Как разговоры у реки…

Декабрь, театр, фонтан замёрзший,

И ни души…

Как после карнавала площадь,

Ей никого не нужно больше,-

Закрыв глаза, дремать в тиши.

И видеть, век не поднимая,

Под фонарём снежинок лёт,

То мошкарой, то птичьей стаей…

Декабрь былое заметает.

Декабрь былое заметёт…


  1. А наш герой с приходом зимы погрузился в джаз: Фрэнк Синатра, Дюк Эллингтон, Майкл Вульф. Это был творческий поиск: хотелось привнести что-то качественно новое в следующий альбом. И как-то незаметно для самого себя он увлёкся клавишными. Игра на фортепиано на первых порах требовала высокой концентрации, отвлекаться на постороннее и синхронно работать двумя руками просто не представлялось возможным, это ему очень нравилось, он с удовольствием терялся во времени, забывал про ужин, крышу и телескоп. Домой из студии возвращался уже за полночь. Пальцы его день за днём становились всё мягче и уверенней.

  2. Джаз

Тромбон мурлыкал и медовый джаз
Струился в чашку кофе капучино.
Бас-гитарист не поднимал серьёзных глаз.
Вокруг порхала радость беспричинно.

Бокалы с тонкой талией - Дюрсо,


Картины, бра, всё радость источало,
И сёмга, у которой слаб посол.
И верилось - для счастья нужно мало:

Разбавить монотонность дней и вёрст


Импровизированным джазовым стандартом,

Где выйдет вокалистка на помост


И томным альтом все смешает карты.

Плеснёт романтики обильно саксофон

На скатерть вечера, и оживёт Синатра.

Переплетутся танец явь и сон,

И мы забудем, что наступит «завтра».


  1. В город на севере, где жила Она, пришла весна. С приходом весны вернулись коты. Всё те же рыжие коты. Теперь они снились Ей на крыше под звёздами или на тёплом асфальте у подъезда. По утрам Она, видимо поэтому, просыпалась не в духе. Думала, стоя под тёплым душем: «Господи! Ну, зачем они мне снятся?! Дай дорогу или прекрати эту пытку! Чем я заслужила такое мучение? Я не знаю, куда идти! Я не знаю где Он! А если бы и знала…должна ли я идти?..» И в стихах Её звучали ноты отчаяния вперемежку с верой в то, что когда-то они непременно встретятся.

  2. Улыбнуться

Быть женщиной, мужчиной и плечом,

Струной звенящей, тысячей безумий,

Судьёй, жестокосердым палачом,

Мечом разящим, омертвеньем мумий.

Суворовым решительным в бою,

Смиренной деревянною часовней,

Что над обрывом в брошенном краю

Происхожденья своего почти не помнит.

Струёй воды, которая бежит

По телу соблазнительной Венеры,

Варганом быть под пальцем что дрожит,

Душой страдающей в непостоянстве веры.

Следами в серой глине у пруда,

Закрученной витиеватой рифмой,

Папирусом, что бережёт года…

Века…тысячелетия…

…быть вымыслом, быть сказкою, быть мифом…

Лететь на ту орбиту, широту и долготу,

Где вероятность разминуться

С Тобой равна нулю практически. И эту немоту

Разрушить тем, что можешь улыбнуться.


  1. А Он этой весной болел. Просыпался ли утром, в обед или позже, делать ничего не хотелось. Фортепиано забросил, к джазу охладел. Остались запланированные концерты, после которых он старался побыстрей уехать в очередной гостиничный номер, заказывал ужин и читал какой-нибудь второсортный детектив, пока глаза сами не закрывались от усталости. Сны были сумбурные и тяжёлые, он их не запоминал. Когда был дома, поднимался на крышу, но уже без телескопа; надевал капюшон, прятал руки в карманы и сидел до тех пор, пока холод не прогонял его.

  2. Болел

Болел. Надеялся на мёд,

Его, увы, не выручало

Леченье горьким чёрным чаем

И мыслями, что всё пройдет;

И мыслями, что всё – вода,

И потускневший день вчерашний.

Всегда так будет - было страшно,

Но он твердил, что ерунда.

А иногда, что это ложь,

Порой - фантазия больная,

Что он собой не обладает…

…да в прочем, что с него возьмёшь?..

Но, всё же, верил – ты придёшь,

Вас друг от друга время прячет,

Зачем-то нужно это, значит…

Он свято верил – ты придёшь.



  1. В преддверии лета наша героиня размышляла, лёжа в ванне, куда бы поехать в отпуске. Знакомые, как обычно, кто по курортам, кто к родителям в сельскую местность – там детишкам раздолье и свежий воздух. Но всё это ей не подходило. Она вспомнила, как одна американская коллега восторгалась сёрфингом не так давно. Подумала: «А почему бы и мне не попробовать? Но одного сёрфинга недостаточно. Хотелось бы и культурной

программы…»

И Она мечтательно проигрывала в голове варианты, чтобы, как говорится, для тела польза, и для души. У Высших сил тоже зрели планы на её счёт…



  1. Классика жанра

Кто знает, может, классикой жанра

Ты станешь, своё имя упрочив

В веках. Всё то, что ново и странно,

Фиксирует уверенный почерк.

Шаги твои – их нужно печатать

Как эталон хожденья на шпильке,

Им покорится даже брусчатка.

Ты возвращаешься к Райнеру Рильке,

Пустой квартире, где желты абажуры,

Чаям без сахара и с сожаленьем.

В прихожей зеркало – осмотришь фигуру,

В который раз отметишь знаки старенья.

Сегодня Рильке, завтра Пабло Пикассо,

Концерты, выставки, парки и скверы.

До самой ночи радость, как маску,

Со стоицизмом носишь и верой.

Нет идеальных. Впереди будет омут,

Обрыв, обвал, погружение в бездну!

О, да! Там погибают и тонут.

Ещё там обретают железность,

Ещё там обзаводятся смыслом,

Теряют ложное и наносное.

Там выжив, дух становится чистым.

Но выживает только достойный.

Тебе туда, моя дама на шпильках,

И скоро сердце дорогу покажет.

Читай до времени Райнера Рильке,

Живи до времени в мире бумажном.



  1. Наступило лето, Он снял старый домик немецкой постройки на побережье Балтики. Деревянные рамы с карминной облупившейся краской, черепичная крыша, увитая плющом, кремовая штукатурка. Днями, когда позволяла волна, Он занимался сёрфингом, когда подходящей волны не было, ехал на электричке в город, и катался на скейте с местной молодёжью. По вечерам читал Юнга или Диккенса, а после бродил по набережной.

В один из дней Он вышел на прогулку раньше обычного, ещё не стемнело. Было ветрено, на набережной почти никого, отдыхающие разошлись по кафе и ресторанам, и на пляже несколько человек, никто не купался, температура воды была градусов 18-19. Он заметил, что одна девушка сняла жакет и лёгкое платье, босоножки, аккуратно сложила всё и пошла к воде. Волны катали туда-сюда россыпь мелких камней. Она, видимо, заставляла тело привыкнуть к воде. Сначала - несколько минут по щиколотку, потом – по колено, потом шаг, ещё, ещё один, и – вот чумная! – поплыла.

  1. * * *

Здесь жизнь была задолго до меня.

В камнях, в парном озёрном мелководье,

В строптивой переменчивой погоде,

В сосновых тёплых рыжих янтарях.

Здесь жизнь во всём – в фонтанах и в домах,

В троллейбусах усатых и прохожих,

Подчас манерных, в загорелой коже.

И в яблоневых зреющих дичках.

А если вдруг попросят подсказать

Маршрут на транспорте, кратчайший путь,

Освоилась, - расправлю гордо грудь

И объясню, где Северный вокзал,

Где остров Канта или зоопарк.

Как не влюбиться мне, Калининград?

Свободный будоражит сердце вид,

И вот оно уже бесхитростно спешит

Прильнуть к тебе, не ведая преград.

За день горячность нарастёт в крови,

И, предваряя внутренний пожар,

Когда купальщики на ужин заспешат,

На Балтику поеду от любви.

Спасаться от любви к тебе, Калининград…



  1. Он до последнего момента думал, что девчонка развернётся, но нет. Она покачивалась на волнах, забавно выставляла из воды пальцы на ногах, то отдаляясь, то приближаясь к берегу. Его увлекло это действо.

А между тем это была Она, девушка из города на севере. Она отдыхала душой и телом, поэтому даже холодная вода и ветер не могли ей помешать. «Глаза, мне нужно посмотреть ей в глаза», - подумал Он, разглядывая её волосы, отдающие медью.

И Он продолжал наблюдать, ожидая на набережной, пока Она выйдет из воды. За его спиной было кафе, стилизованное под таверну, а на плече под рубахой пряталась, наколотая ещё в эпоху буйной молодости, дикая кошка.



  1. * * *

Их было двое в мягкой темноте,

И платье чёрное на Ней глотало брызги.

О чём-то сообщать, не видя смысла,

Луны медяк качался на воде.

И не пытались ничего Они сказать,

Рубаха белая Его, как флаг, кричала

Безмолвием, в котором все начала,

В котором беспредельна благодать.



2015 г.

Достарыңызбен бөлісу:




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет