Ценность принципов гештальт-психологии

Первым важным вкладом теории поля стали представления о влиянии восприятия на поведение. Коумс [67] резюмировал ос­новные принципы теории восприятия следующим образом: во-первых, физическое состояние организма предопределяет харак­тер того, что воспринимает индивидуум. Следовательно, поведе­ние индивидуумазависит от состояния его перцепционного поля в данный момент. Во-вторых, восприятие зависит от времени, поскольку экспозиция должна быть достаточно долгой, чтобы дать сенсорным органам возможность адекватно отреагировать. В-тре­тьих, восприятие невозможно, пока нет соответствующего опы­та, конкретного или символического. В-четвертых, ценности и цели индивидуума влияют на его восприятие. В целом, люди вос­принимают то, что хотят или научены воспринимать. В-пятых, Эго индивидуума и его личностная система избирательно опреде­ляют, что будет восприниматься. В-шестых, испытанная наопы-те уфоза (как указано выше) влияет на диапазон и качество вос­приятия. Уфоза, вероятно, сужает перцепционное поле, а также вынуждает индивидуума охранять целостность организационной структуры своей личности с помощью различных защитных ме­ханизмов.

Комбинированная перцепционная теория научения, таким образом, начинается с того постулата, что поведение, в первую очередь, зависит от состояния перцепционного поля индивиду­ума вданный момент. Снигги Коумс [285], например, говорято важности понимания личности в терминах ее уникального пер­цепционного, или «феноменологического» поля. Эти феномено­логические взгляды заметно контрастируют со взглядами пси­хоаналитическими, суть которых заключается в том, что на поведение влияют вытесненные глубоко в подсознание биофа-фические события в истории личности. Приверженцы психо­анализа склонны утверждать, что поведение индивидуума вдан­ный момент наполнено смыслом, автоматически придаваемым текущим событиям в терминах, определяемых уникальной пред­шествующей историей вытеснений и проявлений «либидо». В отличие от этого, бихевиорист подчеркнул бы значение предше­ствующего научения.

Келли [165] построил систему, которую называет «конструкт-ный альтернатизм». Этот взгляд сводится к перцепционной тео­рии, в соответствии с которой клиент конструирует свой мир раз­нообразными альтернативными способами, а потому он не свя­зан конкретным набором конструктов, относящихся к его миру. Основополагающий постулат Келли состоит втом, что «жизнен­ные процессы индивидуума психологически направляются тем, как он предвидит развитие событий» [165, р. 46]. В его «теории личностных конструктов» имеется множество построений и оп­ределений, однако она сводится к перцепционной теории науче­ния, учитывающей личную историю клиента в качестве основы для понимания его восприятия вданный момент. Из построений Келли можно вывести много следствий для консультирования, в том числе и стратегию содействия клиенту в изменении его роле­вых конструктов (или образа себя) в качестве основы для плани­руемых изменений в поведении. Взгляды Келли отличаются от взглядов Роджерса и сторонников теории личности втом важном \ аспекте, что Келли не постулирует «принцип развития», движу­щий клиента в сторону зрелости его «Я».

Теория личности взначительной мере опирается на принципы восприятия. Например, многие соображения в этой теории осно^ ' ваны на том, что консультант пытается проникнуть в перцепци­онную систему координат клиента, чтобы увидеть мир его глаза­ми. Поскольку реальность клиента —это то,что он воспринима­ет, очень важно, чтобы консультант мог присмотреться к реальности клиента.

С вышеизложенными идеями связана предписываемая кли­енту потребность «раскрепостить свое восприятие», то есть сделать его менее ригидным и менее подверженным искаже­ниям. Консультант добивается этого, позволяя использовать себя в качестве того «экрана», на который клиент проецирует свое восприятие. Консультант «отражает» это восприятие та­ким способом, который помогает клиенту понять, что есть воз­можность взглянуть на свои проблемы под другим углом. Кон­сультант поощряет клиента в исследовании чувств и идей, которые до сих пор были вне его сознания. Такой процесс вер­бализации помогает индивидууму изменить и расширить свой перцепционный мир, приобретая тем самым большую свобо­ду выбора.

Важный вклад исследований восприятия в психотерапевтиче­ское консультирование состоит в развитии проективных методик. Хотя они разрабатывались в первую очередь как инструменты личностной диагностики, они служат хорошим подспорьем для консультанта, о чем пойдет речь в главе 10. Роршах, Муррэй, Бек и Клопфер не только стали пионерами в развитии проективных техник, но также добавили многоценного к перцепционной тео­рии личности.
Инсайт

Второй важный вклад гештальт-психологии в психотерапию — это концепция инсайтного научения. С этой точки зрения процесс поиска решения ведет к «реструктуризации поля» и «перета­совке» взаимосвязей, что, в свою очередь, зачастую вызывает не­ожиданное озарение. Предшествующий опыт рассматривается поддругим углом зрения, и события оказываются в иных соотно­шениях друг с другом. Именно инсайтом объясняются реакции типа: «Ой, да, почемутолькоя не понял этого раньше?», так часто встречающиеся во время консультаций.

Инсайт достигается при консультировании за счет помощи клиенту в пересмотре его прошлого опыта и реорганизации это­го опыта для удобства обозрения, в активном поиске новых ре­шений, а затем — в ожидании, когда произойдет перестройка восприятия. В реальных ситуациях консультаций у клиента обычно есть какие-то свои предположения относительно при­чин происходящего сними какие-то гипотетические решения, которые он хотел бы испробовать. Задача консультанта — по­мочь раскрепостить ригидное мышление клиента, чтобы могла произойти перцепционная перестройка, заканчивающаяся ин­сайтом. Достигается это благодаря подробному обсуждению с клиентом его чувств и идей, связанных с релевантными аспек­тами проблемы. Именно в ходе процесса вербализации клиент фактически заново переживает или испытывает свое прошлое или нынешнее восприятие. Что-то происходите перцепцион­ной организацией индивидуума, когда поверхностное знание себя и других преобразуется в глубокое понимание и возрос­шее осознание, по поводу которых мы говорим: «инсайт».

Здесь нужно подчеркнуть значение «инкубационного» пе­риода. Консультант и клиент могут обсуждать многие релевант­ные аспекты проблем клиента при отсутствии удовлетворитель­ных вариантов решения. Затем, спустя какое-то время, клиент возвращается со свежим «арсеналом» для штурма проблемы или с готовым решением, которое намерен обсудить в ходе беседы. Как правило, инсайт нельзя ускорить — он оказывается спон­танным и неожиданным, — но самый надежный способ вы­звать его, по всей видимости, связан с успехом консультанта в создании такой атмосферы консультаций, когда клиент может исследовать многие аспекты своего релевантного прошлого опыта и нынешних чувств, испытывая ощущение свободы и глубокой личной заинтересованности. Инсайт более вероятен, когда клиент «увлечен» своей проблемой, то есть, когда он не ограничивает себя в глубоком повторном переживании тех чувств, в отношении которых он склонен к отрицанию, иска­жению или проекции. Должно также наличествовать горячее желание найти решение, позволяющее избавиться от затруд­нений.

Принципиальное ограничение на применение гештальт-тео-рии в консультировании связано с ее незавершенностью. Пер­цепционные теории хорошо помогают в построении гипотез относительно того, как приобретаются и изменяются внутрен­ние установки. Теория инсайта проливает дополнительный свет на эти вопросы. Однако психотерапевт или консультант все же начинают блуждать в потемках, как только речь заходит об ус­тановлении условий, благодаря которым осуществляются изме­нения восприятия и инсайты. Каким образом рассудочное по­нимание своих чувств и мыслительных процессов может быть преобразовано в глубокое их осознание, называемое инсайтом, по-прежнему неясно.

Существуют теории, не претендующие на такую широту ох­вата или систематичность, как ряд рассмотренных подходов; и все же они помогают объяснять события, наблюдаемые в про­цессе консультирования. В теории свойств личность рассмат­ривается как система взаимозависимых свойств или факторов, таких как способности (вербальные, математические, моторные и т. п.), интересы и ценности, установки и темперамент. В этот перечень также входят социальные качества и тип адаптации. Подход теории свойств имеет долгую историю, состоящую из по­пыток классифицировать людей по основным типам характера и описывать их в терминах тестовых измерений по шкалам разно­образных психологических свойств.

Подходы, ориентированные на свойства и факторы, широ­ко применяются непсихотерапевтическими консультантами, уделяющими основное внимание проблемам образования и профориентации. Их задача сводится к прогнозированию, в ко­тором доминирующее значение имеет всесторонняя оценка факторов, представляющих ценность (большую или меньшую) для предсказания успешности учебы или работы. Сдругой стороны, психотерапевтический консультант, сосредоточивающий­ся на внутренних установках клиента и мешающих ему чувст­вах, больше интересуется динамическими и перцепционными теориями.

На теорию свойств и факторов большое влияние оказало раннее измерительное направление в психологии. Привержен­цы психометрии занимались измерениями по разнообразным личностным шкалам с целью точной постановки диагноза и предсказания будущих успехов испытуемого. Патерсон, Бин-гэм, Дарлей и Уильямсон были инициаторами первых попы­ток превратить консультирование в объективный, ориентиро­ванный на измерения процесс. Торн и Симондс сделали то же самое в области психотерапевтического консультирования. Они разработали множество методов объединения процедур тестирования, изучения клиента, наблюдения, диагностиро­вания и прогнозирования, планирования дальнейших дейст­вий и послеконсультационного сопровождения, превратив их тем самым в формализованный процесс, который теперь из­вестен нам под названием профессионального консультиро­вания.

Другие ученые внесли в консультирование определенный «вспомогательный» вклад. Статистические методы факторного анализа используются для сбора данных о структурной органи­зации личности. Каттелл [60], например, накопил значительный банк данных о «кластерах свойств». В исследовательских цент­рах получено несколько важных результатов относительно таких личностных факторов, как способности. Многие тесты, основан­ные на факторных исследованиях, стали доступны консультан­там и повлияли на их теоретические представления об организа­ции и функционировании личности. Эти достижения подробнее рассматриваются в главе 10.

Оллпорт [4] оказал на консультантов заметное влияние свои­ми взглядами относительно независимых унитарных свойств. Значительная часть личностных тестов опиралась на общую по­сылку о том, что личность может быть разложена на вполне ус­тойчивые обобщенные блоки реакций под названием «свойства». Например, тестирование таких свойств, как социальная интро-версия, честность, агрессивность, оптимизм и уверенность в себе, свидетельствует о широком проникновении подобных взглядов в психотерапевтическую терминологию.

Сторонники подхода свойств и факторов предаются эмпири­ческому изучению взаимоотношений, возникающих в процессе консультирования, пытаясь осмыслить свои наблюдения в рам­ках некоей общей теории. Их прагматические интересы, по-ви­димому, заставляют их сосредоточиться на поминутном изучении беседы, на исследовании свойств и факторов, которые могут быть измерены и использованы в прогностических формулах, и на кон­сультационном процессе в целом как серии шагов к довольно спе­цифическим консультационным целям.

Одна из важных проблем, возникающих вследствие такого практического стремления к конкретным целям, заключается в установлении критериев успешности психотерапии и консуль­тирования. Осмысленное соединение происходящего в консуль­тационном процессе с измеримыми критериями успешности консультирования — тема многих современных исследований. Каково, например, соотношение между директивностью пове­дения консультанта и последующей способностью клиента при­нимать на себя ответственность за свою жизнь, трудоустройст­во, успеваемость, отношения с родными и близкими или про­сто почувствовать себя счастливее? В данном эмпирическом методе прошлое клиента вызывает мало интереса, разве что оно покажется релевантным консультанту, систематически наблю­дающему клиента.

Сосредоточенность этой группы исследователей консуль­тационного процесса на объективности, диагностировании и прогнозировании порождала у научной общественности неко­торую озабоченность и даже тревогу. Их называли «директиви-стами», подразумевая, что данный метод консультирования сводится к формуле: «Выясни, что с клиентом не так, и скажи ему». Чрезмерное увлечение методами диагностирования и про­гнозирования и отказ от взглядов, более близких к динамичес­ким теориям, приводили к злоупотреблениям и крайностям, что вызвало много саркастических откликов во время дискуссии 1940-х годов о директивном и недирективном поведении кон­сультанта. Лишь очень наивный адепт школы свойств и фак­торов способен верить, будто бы консультант, собравший до­статочно много фактов относительно разнообразных свойств клиента, сможет осмыслить его поведение. Нам уже хорошо известно, что ценность простой каталогизации фактов не слиш­ком велика.

Позднее исследователи продолжали изучать процесс кон­сультирования, применяя аналитический подход. Они сосре­доточивались на самом процессе консультирования с точки зрения поиска процедур, наиболее эффективных для дости­жения конкретных целей с клиентом конкретного типа и в конкретной институционной обстановке. Такой «процессу­альный» подход является скорее эмпирическим, нежели эк­лектическим. Теоретики в этой области изучали консульта­ционные беседы в поисках элементов, замедляющих или ускоряющих продвижение к цели, а также факторов, улуч­шающих коммуникацию между консультантом и клиентом. Робинсон [246], например, разработал «коммуникационный подход», в котором описывается вербальная составляющая консультаций. Проблемы изучаются с помощью записей бесед в таких аспектах, как «ответственность», «лидерство», «коэф­фициент разговорчивости», а также «планируемые высказы­вания» и «дискуссионные блоки». Робинсон интересуется тем воздействием, которое оказывают на клиента методы и уста­новки консультанта, в общем и целом не обращаясь к каким-либо конкретным систематическим теориям личности или на­учения.

По мере развития теории консультирования интуитивные динамические взгляды могут объединяться с более объектив­ными и аналитическими лабораторными подходами. Глубин­но-биографическая модель личности, сосредоточенная на внутренних побуждениях и импульсах к действию, может достичь согласования с теориями, в которых акцент ставится на перцеп­ционной матрице индивидуума в данный момент.

Дальнейшей разработки ждет вопрос о целях психотерапии. Обоснования этих целей в отношении тех личностей, у которых просматривается рабская зависимость индивидуума от собствен­ной внутренней предрасположенности и защитных механизмов в противопоставлении адаптивности, свободе выбора и потенциалу развития индивидуума, тоже нуждаются в прояснении.

И хотя не существует единого теоретического ключа для ре­шения всех проблем, многие теории все-таки бывают полезны в частных приложениях. Думающий консультант занимается теориями, стараясь распространить их на те проблемы, с кото­рыми сталкивается на разнообразных и сложных поворотах кон­сультационных взаимоотношений. Каждый профессиональный консультант и клиницист обязан постоянно работать над совер­шенствованием своих концептуальных моделей.

Проблема разработки лаконичного и многогранного подхода к консультированию предполагает отбор концепций, которые при­жились в практике консультаций и оказываются эффективными при работе с большинством клиентов. Отбор моделей личности, согла­сованных с тем универсумом, в котором работает консультант, и от­бор методов, гармонирующих с личностью консультанта, расширя­ют его собственный поведенческий репертуар, атакже снабжают его терминологией и системой отсчета, благодаря которым он может формулировать, доводить до сведения клиента и проверять свои наблюдения, касающиеся консультационных взаимоотношений.

Изложенные ниже концепции представляют собой попытку сделать процесс консультирования и психотерапии более понят­ным для нас самих и, надеемся, для читателя. Эти идеи предлага­ются не в качестве «еще одной теории», а, скорее, в качестве ил­люстративного материала к попытке связать воедино различные мнения относительно структуры и функционирования человече­ских существ с целью сделать процессы психотерапии и консуль­тирования более понятными. Читательзаметитзначительные «за­имствования» из других теорий, каждая из которых является по-своему уникальной и ценной. На рис. 5 проиллюстрирован процесс, в ходе которого консультант формулирует и применяет на практике свои модели, составленные на основе многих имею­щихся теорий. Следует отметить, что в то время как психотера-

Модель

у консультанта

Общая

Уникальные вариации и применения модели Рис. 5. Многогранный подход к модели личности

Применяя современные и традиционные теории личности в консультировании, следует учитывать несколько аспектов. Как уже говорилось в этой главе, существуют значительные разно­гласия по поводу необходимости включать в концептуальную си­стему координат ось глубины, однако мы полагаем, что включе­ние еще и оси времени очень важно для объяснения событий, на­блюдаемых при консультировании.

Глубинно-биографический подход вданный момент необхо­дим — в связи с тем пониманием настоящего, которое консуль­тант и клиент могут приобрести благодаря знакомству с историей клиента. Каждая стадия развития характеризуется своими уни­кальными проблемами, которые закладывают в почву семена бу­дущих проблем. Более того, психотерапевтический консультант начинает работу с клиентом, находящимся на конкретном уровне развития личности. Изменения поведения, которые происходят в ходе консультационного процесса в каждый данный момент, за­висят от всей истории развития клиента, а не только от его ны­нешнего восприятия внешнего мира.

Еще одна причина для встраивания оси глубины в нашу мо­дель состоит в том, что она, по-видимому, помогает сделать ди­агностические высказывания более осмысленными. Обоснова­ния нашего подхода к вопросам диагностики в главе 5 восходят к биографической точке зрения. Даже сами цели психотерапев­тического процесса концентрируются вокруг непрекращающих­ся процессов развития, установившихся ранее в истории разви­тия клиента. Коль скоро мы видим назначение психотерапев­тического процесса в продолжении и стимуляции нормального развития за счет обоюдных усилий психотерапевта и клиента, важно, чтобы как консультант, так и клиент имели представление об оси развития.

Глубинно-биографический подход не противоречит совре­менному интересу к самым последним перцепционным теори­ям, поскольку существующее вданный момент восприятие кли­ентом своей реальности тоже входит в число насущных клини­ческих сведений. Например, нельзя по-настоящему узнать, что представляет из себя дом, не пожив в нем. Мы можем измерить его, сфотографировать, изучить его историю, но так толком и не узнать его. Точно так же невозможно понять клиента, пока мы не узнаем, какой ему виДится его нынешняя ситуация.

Изложенные ниже идеи — это попытка объединить историче­ские и современные взгляды в многогранном, учитывающем ось времени, подходе к пониманию клиента. На рис. 6 приведена схе­матическая иллюстрация развития личности от низкого до высо­кого уровня дифференцированности. Личность предстает в виде совокупности непрестанно расширяющихся колец. Культурная среда, в которой развивается личность, представлена трехмерным пространством, окружающим развивающуюся личность.

Высокая дифференцированность

Низкая дифференцированность

Рождение____ ____ ____ ____

Ось времени для стадий развития

Рис. 6. Модель развития личности

Авторы выбрали концептуальную схему развития личнос­ти, напоминающую схему разастания древесного ствола от саженца до зрелого дерева. Изображением личности в каж­дый данный момент является, таким образом, совокупность концентрических колец, расширяющихся наружу. На рис. 7 приведена иллюстрация этой модели в случае взрослого чело­века.

Рис. 7. Личность индивидуума. Унитарная структура организации взаимодействующих энергетических систем

На рис. 7 самое внешнее кольцо соответствует защитной «коре», предназначенной для защиты более нежных и уязвимых внутренних колец от повреждений, возможных при угрожающих межличностных трансакциях. Эта кора может быть жестким, бо­лее или менее непробиваемым панцирем или нежной, податли­вой,легко проницаемой оболочкой, которая плохо защищает лич­ность.

Термин «система» используется нами для указания на дина­мический характер взаимодействия между слоями личности, а не на статичную и ригидную структурную иерархию функций. Та­кие системы в структурном отношении не являются топографи­ческими; речь здесь идет о концепции взаимодействующих энер­гетических систем с достаточно определенными характеристика­ми.

Еще одна полезная аналогия — представление защитной сис­темы в виде крепостных стен, которые способны защитить лич­ность от атак извне, или дымовой завесы, которая скрывает за­щитные маневры личности от окружающих. Таким образом, за­щитная система не только защищает, но и «прячет» внутренние элементы личности от внешнего исследования.

Третью функцию защитной системы можно было бы назвать функцией контратаки. Защитные механизмы подобны солда­там, которые могут не только защищаться, но и контратаковать. Примером механизма защитной системы служат проекции, представляющие собой попытки приписать имеющимся (но ненастоящим) источникам тот материал, который в действи­тельности находится на каком-то глубинном уровне личности. Личность не в силах «терпеть муки» восприятия того, что нахо­дится внутри нее самой. Поэтому такие чувства проецируются вовне, на другой объект.

Следует помнить, что здесь рассматривается защитная систе­ма. При этом авторы отнюдь не стремятся выдвинуть идею, будто бы мир непременно устроен как изначально враждебное человеку место, и личность естественно реагирует на него агрессивным и враждебным образом. Авторы этой книги склонны согласиться с тем, как Монтегю [209] интерпретирует результаты многих био­логических и антропологических изысканий, делая выводы отом, что органическая жизнь в своей сущности социальна, коопера-тивна и конструктивна, то есть одной из главных задач эго-сис-темы индивидуумов является снятие парадокса между тенденци­ями человеческой вражды-агрессии и любви-сотрудничества.

Защитные реакции приобретаются через научение в процессе развития и становятся вполне автоматическими, хотя и подпада­ют отчасти под контроль других элементовличности. Одна из це­лей психотерапевтического консультирования — сделать защит­ные механизмы не такими «слепыми» и более полезными для лич­ности в целом.

Еще одна характеристика «здравой» защитной системы — свойство некоторой ее проницаемости. Защитная стена может оказаться такой толстой и неподатливой, что будет стеснять на­ходящуюся внутри личность, препятствуя тем самым ее откры­тому контакту с культурной средой. Без гибкой защитной систе­мы личность, как представляется, развивает набор стереотипов и ригидных реакций или ролевых установок в ответ на конкретные требования жизни. С другой стороны, внутренние элементы лич­ности не должны, на наш взгляд, слишком легко подвергаться внешним влияниям, как в случае модели психопатической лич­ности, о которой мы поговорим позже.

Идеальная модель системы внешней защиты, таким образом, характеризуется как золотая середина между хамелеоноподоб-ной системой с неустойчивой структурой, которая изменяется в ответ на каждое новое требование или прихоть социального окружения, и застывшим, непроницаемым панцирем, который лишает личность возможности подстраивать свою защиту под меняющиеся требования жизни.

Читатель заметит, что описание защитной системы соответ­ствует представлениям фрейдистов о механизмах «защиты Эго» и представлениям юнгианцев о «личине», подобной маске и исполняющей заданную роль оболочки личности. Следует под­черкнуть, что описанная выше защитная система личности яв­ляется скорее отдельным функциональным объектом, нежели характеристикой Эго.

Второе кольцо на рис. 7, помеченное буквами ES, обозначает эго-систему, которая занимает заметное место не только нарис. 7, но и в функциях личности. Эта концепция сравнима с «Эго» у Фрей­да и «Я-сознанием» у Юнга. В обиходном языке ее аналоги — «Я» или «Себя».

Одно из свойств эго-системы — осознание ею событий, про­исходящих как внутри, так и вовне личности. В теории лично­сти общепринята идея о том, что наше самоосознание представ­ляет собой отражение того восприятия нас самих, которое, как мы полагаем, присутствует у окружающих. Поэтому по своему происхождению эго-система обусловлена, в первую очередь, меж­личностными отношениями.

Следующая особенность эго-системы заключается в том, что — прибегая к терминологии теории свойств и теории научения — есть местообитание свойств личности и ее иерархии привычек, стереотипов поведения. Кроме того, здесь же локализуются спо­собности, умения, а также адаптивные и властные, управляю­щие механизмы (в их противопоставлении автоматическим за­щитным механизмам). Как и «Эго» у Фрейда, описываемая нами эго-система включает в себя властные механизмы для рационального реагирования на требования реальности идля контроля над внешней системой защиты.

Так как эго-система спрятана за более открыто проявляющей­ся защитной стеной или функцией, это более сокровенная часть личности. Эго-система, как правило, раскрывается только после довольно долгого и доверительного общения с человеком.

Исходя из вышесказанного, эго-система характеризуется свойством быть одновременно субъектом и объектом. Другими словами, она может восприниматься изнутри личности в каче­стве «Я» или «Себя самого», и все же быть сознательно ощуща­емым элементом личности. Эта способность к объективизации помогает эго-системе отличать «внешнюю реальность» (то, что вне личности) от ощущений, идущих из более глубоких подси­стем личности.

В связи со своими интеллектуальными функциями эго-систе­ма служит своего рода фильтром для выделения стимулов, кото­рые потом отслеживаются организмом. Эго-система и сама пере­водит в символы и помогает спроецировать наружу (экстерниро-вать) значительную часть того материала, который приходит из глубинных, внерациональных и внекогнитивных уровней созна­ния. Как средство символизации эго-система помогает личности в рационализации конфликтов, пытаясь убрать очевидные несо­ответствия, выступая тем самым вроли главной интегрирующей, объединяющей силы внутри личности.

Одна из важнейших функций эго-системы — такая интер­претация мира, чтобы его восприятие было «подходящим». Вы­полняя вышеупомянутые функции символизации и фильтра­ции, эго-система структурно организует и наделяет смыслом текущие ощущения. Эго-система также сравнивает восприятие с прошлым опытом и с данными из более глубоких систем. Эго управляет определенными защитными операциями, такими как: 1) отторжение или проекции наружу; 2) рационализация или встра­ивание восприятия в эго-систему и в систему «Я»; 3) вытеснение «неассимилируемого» восприятия в более глубокие уровни ядра личности.

Когда эго-система функционирует описанным выше образом, когда ее функционирование эффективно и удовлетворительно для индивидуума в целом, говорят, что у этого индивидуума «сильное» Эго. Индивидуум воспринимает события настолько точно, на­сколько это возможно в соответствии с его уникальным предшествующим опытом. Им осознается ощущение своей способности справиться какс внутренним, так и с внешним давлением. Им так­же осознается ощущение своей ценности и уникальности, прони­кающее со следующего, более глубокого уровня личности, систе­мы его «Я», о которой речь пойдет ниже.

Когда мы в главе 1 говорили о различиях между консульти­рованием и психотерапией, мы отмечали, что консультанты больше занимаются проблемами поверхностных уровней. Точ­нее говоря, при обычном консультировании основное внима­ние уделяется функционированию эго-системы и методам его усовершенствования; психотерапевтическое же консультиро­вание более специфично и занимается следующими двумя уровнями личности, речь о которых пойдет ниже. Таким обра­зом, цели на консультационном уровне сводятся к тому, чтобы улучшить понимание клиентом возможностей своего Эго. При­мерами служат его искусство строить взаимоотношения и осо­знание им своих свойств, умений и способностей. Цели пси­хотерапии, напротив, заключаются в том, чтобы разобраться в защитных процессах и побуждениях подсознательного ядра личности, а не просто помочь клиенту понять возможности своего эго и привести в более зрелое состояние систему «Я». Следствия из такой модели функционирования эго-системы для консультирования и психотерапии будут рассмотрены в главе 9, посвященной интерпретациям.

Третье кольцо на рис. 7 обозначено как SS, или система «Я». В принципе, эта система представляет собой размытую, недиф­ференцированную, полусознательную (а зачастую и бессозна­тельную) часть личности. Эта система близка к той сущности, которую Юнг и Салливан описывают как «Я» (самость) и кото­рую обычный человек (не психолог) назовет «Я сам» или «На­стоящий я». В этом смысле она является скорее ценным приоб­ретением, нежели биологическим наследием, хотя предполага­ется, что у каждого индивидуума имеется огромный потенциал для развития своей базовой индивидуальности во всей ее непо­вторимости и глубине. На наш взгляд, лишь немногие люди до­стигли осознания возможностей, открывающихся при развитии «Я» и обращении к своей базовой индивидуальности, к системе своего «Я».

Достижение зрелости системы «Я» — одна из главных целей психотерапевтического консультирования. Окончательное ее достижение лучше всего описывается концепцией «самоактуа­лизации» у Маслоу и Гольдштейна или концепцией «полностью функционирующей личности» у Роджерса, которые обсуждают­ся в главе 4. Религиозный опыт, в его широком понимании, по-видимому, переживается именно на этом, творческом, уровне личности, где достигается ощущение единства со вселенной, слияния с нею.

В незрелой (согласно нашему определению) личности по­верхностные (или сознательные) и глубинные (или бессозна­тельные) элементы личности остаются разрозненными, не свя­занными друг с другом. У зрелой личности система «Я» (самость) становится средоточием личностного развития. Именно в сис­теме «Я», а не в эго-системе и не в защитной системе происхо­дит это личностное развитие. Для незрелой же личности харак­терна тенденция развиваться за счет эго-системы.

Потребность в развитии системы «Я» проявляется в поздней юности, когда, например, молодой человек, приближающийся к 20-летнему возрасту, присматривается к себе и проявляет боль­ше интереса к социальным идеалам и внутренним ценностям. Как представляется, этот интерес быстро слабеет из-за проблем начинающегося взросления, когда он вынужден больше при­сматриваться к окружающему миру в поисках полезных возмож­ностей, скажем, при выборе профессии и в начале профессио­нальной карьеры. Затем, в среднем возрасте, когда индивидуум хотя бы минимально овладел контролем над своими внешними условиями жизни, он склонен к поискам контроля внутреннего типа, выражающегося в объединении его эго-системы и систе­мы «Я», а также в осознании своей неповторимой индивидуаль­ности. Очевидно, что ни один человек не в состоянии полностью осознать свою неповторимую базовую индивидуальность; тем не менее, эта идея Юнга рассматривается нами в качестве частично достижимой личной и психотерапевтической цели.

Из вышесказанного следует, что в системе «Я» локализуется система ценностей индивидуума. Жизненные надежды, цели и ценности человека, по-видимому, появляются и кристаллизу­ются именно на этом уровне. Поскольку упомянутые нами ха­рактеристики личности относительно устойчивы и систематиче­ски последовательны в жизни взрослого человека, они действуют в качестве мощных мотивационных сил внутри личности. Одна из целей психотерапевта заключается в том, чтобы внимательно изучить систему ценностей клиента и помочь ему перевести ее в более явную форму.

Система внутренней защиты, обозначенная на рис. 7 буква­ми IDS, подобна системе внешней защиты, поскольку тоже яв­ляется предохранительной зоной — теперь между системой «Я» и ядром личности.

Главная функция этой системы внутренней защиты состоит в том, чтобы удерживать внутри себя динамику ядра личности и не пропускать ее в сознание. В качестве аналогии можно приве­сти пример потенциально опасного преступника, которого нуж­но изолировать от общества тюремной стеной. Как и в случае системы внешней защиты, внутренняя защита образует естест­венную предохранительную зону, не позволяющую внутренне-мудавлениюи внутренним противоречиям разрушить личность. И снова одна из функций глубинной психотерапии — превра­тить эту застывшую непробиваемую стену в такую оболочку, которая окажется конструктивной и полезной для поддержания внутреннего мира и порядка.

Мы полагаем, что сновидения появляются в результате вре­менного ослабления системы внутренней защиты, которая поз­воляет материалу, ранее не получившему своего символическо­го выражения, проникнуть на уровень эго-системы в многозна­чительной символической форме.

Как и в системе внешней защиты, здесь есть механизмы, ко­торые помогаютличности поддерживать свою целостность и не­противоречивость. Например, одним из главных защитных меха­низмов системы внутренней защиты является вытеснение. Дан­ный термин употребляется нами во фрейдистском смысле, когда имеется в виду: 1) контроль над энергетической системой ядра; 2) процесс, входе которого психический материал, слишком труд­ный для освоения егоэго-системой или системой «Я», пересыла­ется в ядро.

В то время как система внутренней защиты сдерживает вытес­ненные антисоциальные импульсы, онатакже препятствует про­хождению социально позитивных, созидательных импульсов из ядра личности. Одна из функций глубинной психотерапии — по­мочь клиенту стать более избирательным в вопросе, каким им­пульсам можно позволить стать осознанными. Вследствие этого глубинные любовные, социальные, созидательные импульсы смо­гут усваиваться эго-системой, тогда как приобретенные в ходе позднейшего научения социальнодеструктивные импульсы можно будет контролировать более эффективно или совсем подавить.

Эта система во многих отношениях подобна Ид у Фрейда или «тени» у Юнга, а также «коллективному бессознательному». Она близка к тому, что обычный человек назвал бы «натурой челове­ка». На рис. 7 ядро обозначено буквами CS — это самая внутрен­няя часть в «древесном стволе» личности.

Система ядра содержит в себе базовые, фундаментальные потребности и побуждения, общие для всех человеческих су­ществ. В этом смысле система ядра является своего рода «об­щим знаменателем» для человечества и многих живых су­ществ, тогда как система «Я» представляет собой уникальный элемент личности. Примерами некоторых характеристик си­стемы ядра служат базовые побуждения человека, такие как сексуальность и стремление к безопасности. Базовая потреб­ность в агрессивности тоже является частью этой схемы. Та­кие потребности и побуждения ядра могут быть доминирую­щими силами внутри личности, особенно во время серьезной угрозы или кризиса, и проявляться во многих производных от них видах поведения.

Данные в пользу наследственного происхождения системы ядра фрагментарны и противоречивы. Исходя из антропологиче­ских и биологических данных, можно предположить, что челове­ческое существо приходит в этот мир с системой потребностей, ориентированной, главным образом, на общение, любовь, взаи­мопомощь, поиск безопасности. Удовлетворяя свои потребности в безопасности и устанавливая баланс компромиссов в семейной жизни, индивидуум испытывает фрустрации. Эти фрустрации порождают защитное поведение, которое, в сочетании с конкрет­ным социальным научением в рамках окружающей культуры, зачастую создает видимость глубоко укорененных афессивных потребностей и заложенных в природе человека враждебности и антисоциальности. Итак, мы полагаем, что антигуманистические качества в системе ядраличности приобретаются научением, а не являются составной частью унаследованной матрицы пове­дения.

Поведенческие проявления побуждений и потребностей ядра, которые проникли через защитные системы, могут нахо­диться в противоречии с более сознательным, рационально спла­нированным поведением. Согласно гипотезе Юнга, чрезмерная аффектация любого конкретного типа сознательного поведения развивает соответствующую антитезу на подсознательном уров­не. Например, неуемное стремление к добродетельной жизни (на сознательном уровне) будет в равной мере порождать свою противоположность — распущенность — на уровне ядра лич­ности. Обычно защитные средства для снятия такого конфлик­та сводятся к проекции конфликта на окружающих в форме не­годующей критики.

Согласно позиции авторов, система ядра не является ни по­зитивной, ни негативной, но включает в себя элементы обеих этих оценочных категорий. Такой взгляд на ядро личности в высшей степени сходен с описанием подсознания у Фромма, когда он говорит следующее: