Принципы и практическое применение

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ ПРИ КОЖНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЯХ ,

До настоящего времени практически не проводи- ! лись систематические исследования в области кожных заболеваний, хотя в литературе описано много более | или менее не связанных между собой наблюдений. Ис- | черпывающий обзор литературы по этому вопросу чита- | тель может получить в статье Стоукса и Бирмана (Stokes ^ & Beerman — 221).

Хорошо известно, что кожа является важным opra- j ном для выражения эмоций. Этот факт иллюстрируют , такие явления, как покраснение от стыда или зуд от нетерпения. Кожа, составляющая поверхность тела, — это | соматический локус эксгибиционизма. Определенные рефлекторные изменения в коже, такие, как бледность, румянец, потение, являются компонентами эмоциональных состояний гнева и страха. Пиломоторная реакция на тревогу особенно заметна у кошек, но встречается также и у людей; эту реакцию хорошо иллюстрирует выражение «волосы дыбом встали».

Кожа является также важным сенсорным органом и существенно затрагивается такими конверсионными симптомами, как, например, анестезия, парестезия и

гиперестезия. И наконец, центральное место в психологии кожи занимает ощущение боли. Мазохистские тенденции поэтому должны быть тесно связаны с кожей. Как пишет Джозеф В. Клаудер (Joseph V. Klauder — 132), «душа влияет на кожу сильнее, чем любой другой орган... Кожа — это орган, который по своей значимости для выражения эмоций сравним только с глазом». Он перечисляет следующие кожные состояния, при которых «психологические феномены служат мотивом или являются определяющим фактором»:

Румянец

Бледность

мотивируются эмоциями

Изменение потоотделения

(Дермографизм — вегетативно-сосудистая дистония — эритематозная экзема — антионевротический отек — острая экзема (острый дерматит)

Крапивница, острая или хроническая

Отек (ангионевротический отек, истерический отек)

Зуд, локализованный или генерализованный

Фобии, имеющие отношение к коже

Невротические экскориации: дерматотлазия (Фур-нье), самоповреждения (без сознательного намерения;

различного психогенеза)

Искусственный (артифициальный) дерматит (мифо-мания Дюпре — умышленное нанесение самоповреждений)

Устойчивые болевые ощущения и сенсорные расстройства (топалгия Блока, например, глоссалгия)

Ангиоспазм (так называемый симптом мертвых пальцев)

Внезапная потеря волос (гнездное облысение) или внезапное поседение Трихотилломания Трихокриптомания Стигматы Татуировки Кожные явления психогенной природы при аллергии

Клинические наблюдения кожных проявлений в составе невротической симптоматологии включают такие I состояния, как нейродермит, экзема, ангионевротичес- g кий отек, крапивница и зуд. Некоторые авторы также | упоминают эмоциональные факторы при себорее, дис- | гидрозе и псориазе. Еще в 1916 году Джеллиффе и Эванс (Jelliffe и Evans — 124) описали случай псориаза, утверждая, что психологические факторы — то есть эксгиби-ционистские тенденции — имеют в этой ситуации первостепенное этиологическое значение.

Попытки обобщения до сих пор не привели к успеху. Известно только, что при экземе и нейродермите садо-мазохистские и эксгибиционистские тенденции имеют определенную корреляцию с кожными симптомами (Miller — 157). В нескольких случаях мною наблюдался следующий динамический паттерн. Демонстрация тела для того, чтобы получить внимание, любовь и одобрение, — другими словами, эксгибиционизм — используется как орудие соперничества и вызывает чувство вины. Согласно закону талиона, наказание должно быть соизмеримо преступлению; кожа, используемая в качестве средства эксгибиционизма, становится объектом болезни. Ф. Дойч и Р. Наделл (F. Deutsch и R. Nadell — 62)

также описывали нарциссические и эксгибиционистские личностные черты.

При этих заболеваниях большое этиологическое значение имеет расчесывание. Психоаналитические исследования показали, что важным фактором расчесывания являются агрессивные импульсы, которые вследствие чувства вины отклоняются от своей первоначальной цели и оборачиваются против самого человека. (Miller, Bartemeier, Scarborough — 158, 23, 205). Показателен следующий случай, исследованный Шпигелем (Spiegel)

в Чикагском институте психоанализа.

Больная, 22 лет, с белым цветом кожи, незамужняя девушка, была направлена на лечение по причине повторяющихся приступов сильного нейродермита. Высыпания, появлявшиеся преимущественно на верхних и нижних конечностях и на лице, имели экзематоид-ный характер и представляли собой отдельные красные мокнущие зудящие участки. Больная яростно расчесывала высыпания, особенно во сне, пока они не начинали кровоточить так, что больная часто была совершенно обезображена. Она консультировалась у ряда дерматологов и обычно слышала, что ей ничем не могут помочь, поскольку ее состояние вызвано эмоциональными факторами, — вывод, который она сама сделала на основе регулярного чтения психологической литературы.

Кожные высыпания появлялись и исчезали в течение всей жизни больной. Первый раз экзема возникла у нее через неделю после рождения. Ее мать во время беременности была сильно расстроена случайной смертью своего семилетнего сына, а впоследствии — уходом мужа и разводом. Детство больной прошло в домах различных родственников, где у нее всегда было ощуще ние незащищенности из-за робости ее матери и своего статуса, который был обесценен практически до уровня домашней прислуги. Больная была застенчива и социально лезадаптирована в школе, но проявляла живость и яркость в учебе. Она сильно страдала от ощущения своей «инаковости» и ненужности из-за экземы, отсутствия отца и нормальной семейной жизни. Однако во время учебы в университете с наступлением физического созревания она оживилась и получила социальное признание. После окончания университета она нашла хорошую работу и начала пытаться строить отношения с различными мужчинами. Все эти отношения прерывались, и разрывы отношений сопровождались тяжелыми приступами экземы. В тот период, когда эта повторяющаяся картина стала угрожать возможности работать и иметь нормальные межличностные отношения, ей пришло в голову обратиться к врачу.

Начался курс психоанализа, и у больной практически сразу возник эксплозивный мазохистский невроз переноса. Одновременно с обострением кожных высыпа-' ний больная любым способом демонстрировала ожидание быть отвергнутой терапевтом, а также чувство вины из-за переноса агрессии и эротических желаний. Эти чувства смещались у нее на отношения с мужчинами, характеризующиеся немедленным удовлетворением сексуальных импульсов, и сопровождались депрессией, чувством вины и агрессией, когда она узнавала, что мужчина не собирается на ней жениться. Именно в этот момент кожные высыпания всегда достигали максимума. В ходе психоанализа выяснилось, что больная воспринимала терапевта (и некоторых других мужчин) в качестве давно потерянного отца. На эти замещающие

отца фигуры она обращала свои зависимые оральные делания и желания тепла, уюта, общего кожно-мышеч-ного «объятия». После фрустрации этих желаний у нее возникали агрессия и чувство вины. Эти чувства частично регулировались проекцией ответственности по формуле «все мужчины — сволочи», а также кожным выражением аффекта. Свои агрессивные чувства она выражала расчесыванием, и получающееся в результате уродство изображало стыд, унижение и неприятие. В этот момент, чувствуя себя совершенно недостойной любви, больная совершала попытку установить тесные отношения со своей матерью и после неудачного завершения попытки входила в депрессию. Под конец цикла появлялась маскулинная форма протеста, больная начинала уделять больше внимания работе, уклоняться от тесных связей с женщинами и мужчинами, у нее смягчался аффект и происходило очищение кожи.

В течение трех лет терапии больная постепенно стала осознавать свой повторяющийся паттерн и в конце концов смогла построить немазохистские отношения с мужчиной, за которого она впоследствии вышла замуж. В результате снижения агрессии и чувства вины она смогла позволить себе удовлетворение от этих отношений; кожные высыпания исчезли и больше не появлялись.

Сол и Бернстайн (Saul и Bernstain — 203) описали определенную корреляцию крапивницы с подавляемым плачем; это было подтверждено несколькими случаями, которые у меня была возможность изучить. Здесь, как и при астме, с которой крапивница связана клинически И психодинамически, основное свойство — это подавляемое зависимое желание, объектом которого яв 1

1

ляются родители. Таким образом, имея в виду также то, что многим больным с крапивницей трудно плакать и что приступы крапивницы часто внезапно завершаются непродолжительным плачем, мы получаем дальнейшее подтверждение тесной связи между подавляемым плачем и крапивницей. При анализе одного случая ан-гионевротического отека Лоранд (Lorand — 143) наблюдал сильную раннюю фиксацию на зависимых желаниях в сочетании с выраженным соперничеством в отношении сиблинга. Кепеч, Робин и Бруннер (Kepecs, Robin & Brunner — 130) недавно подтвердили с помощью экспериментальных исследований наличие корреляции кожной секреции с плачем. В кожном волдыре ими наблюдалась высокая концентрация кожного секрета^ по-видимому, связанного с возникновением плача. Эмоционально обусловленное возрастание секреции у больных с кожными заболеваниями может быть снижено е помощью психотерапии, эмоционального отреагирова-ния и антигистаминных препаратов.

При различных формах зуда, в частности зуда заднего прохода и вульвы, а также при других видах дерматоза важным психодинамическим фактором является подавляемое сексуальное возбуждение. В этих случаях расчесывание является источником эротического удовольствия и становится, очевидно, эквивалентом мастурбации (Stokes, Gillespie, Cormia & Slight — 220, 100, 51).

При всех формах кожного зуда имеет место порочный круг. Продолжительное расчесывание ведет к изменениям хрупкой структуры кожного покрова, в результате чего нервные окончания становятся более чувствительными к внешним раздражителям (лихенизация). Таким образом, в дополнение к психологическому появляется

соматический стимул для расчесывания. В результате расчесывание продолжается, что ведет к дальнейшему усилению структурных изменений кожи, вызывающих

зуд.

Эффективная терапия подобных кожных заболеваний требует согласованного психологического и соматического лечения. Во многих случаях для выхода из этого порочного круга необходимо механическое предотвращение расчесывания с помощью различных защитных средств, особенно по ночам. При этом психотерапия должна воздействовать на лежащие в основе такого состояния эмоциональные факторы.

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ ПРИ НАРУШЕНИЯХ ОБМЕНА ВЕЩЕСТВ И ЭНДОКРИННЫХ РАССТРОЙСТВАХ

1.ТИРЕОТОКСИКОЗ

Психологические факторы при тиреотоксикозе (базедова болезнь или болезнь Грейвса), равно как и многие физиологические механизмы, хорошо изучены. Следовательно, это заболевание является особенно подходящим для изучения психосоматических взаимосвязей.

Развитию клинического синдрома могут предшествовать различные проявления эмоционального напряжения. Таким образом, в исследовании Маранона (Магапоп — 145) 28% из 159 больных с гипертиреозом сообщили, что их болезнь была спровоцирована каким-либо эмоциональным сдвигом; Конрад (Conrad — 49) выявил наличие психотравмы у 94% из 200 исследовавшихся пациентов. Похожие наблюдения сообщались

199

цирующих агентов произвело на некоторых ученых настолько сильное впечатление, что было принято считать: сильный эмоциональный шок может нести ответственность за возникновение определенной формы гипертиреоза, которая была обозначена как «Базедов , шок». В этой связи Москович (Moschcowitz) отметил частоту, с которой эмоциональный кризис, вовлекающий большую группу людей, может провоцировать болезнь у многих индивидуумов.

Кроме своего этиологического значения, эмоциональные изменения составляют важную часть симптоматологии. Помимо увеличения щитовидной железы, ^ экзофтальма, потливости и тремора, тахикардии, уве-1 личенной скорости основного обмена, увеличения содержания йода в крови, диареи и других признаков расстройства вегетативной регуляции имеются характерные психологические изменения, такие, как раздражительность, колебания настроения, бессонница и тревожность, представляющие собой неотъемлемую часть общей клинической картины. Эти эмоциональные изменения могут быть вызваны путем введения избыточного количества тироидного гормона и могут поэтому рассматриваться как прямое следствие гиперфункции щитовидной железы. Остальные симптомы — как будет показано далее — являются нейрогенными. Причина гиперфункций щитовидной железы до сих пор остается не вполне ясной, но о существовании ее влияния хорошо известно после проводившихся Хорсли (Horsely) успешных

экспериментов по снятию симптомов микседемы путем введения вытяжки из щитовидной железы. Эффект, полученный с помощью подобной замещающей терапии, в равной степени впечатляет в плане как телесных, так и психологических изменений. Он показывает, что нормальное функционирование психики, в частности скорость психических процессов, зависит от нормальной секреции щитовидной железы. Летаргическая, замедленная и интеллектуально заторможенная личность больного микседемой представляет собой разительный контраст с живым, сверхчувствительным и тревожным

характером пациента с гипертиреозом.

Получается, что взаимодействие между психологическими процессами и функциями щитовидной железы является реципрокным. Секреция щитовидной железы ускоряет психическую деятельность, увеличивает бдительность и чувствительность и таким образом предрасполагает к увеличению тревожности; и в то же время эмоциональные переживания воздействуют на секрецию щитовидной железы.

Ускоряющее влияние тироксина не ограничивается психологическими процессами; он также регулирует скорость обмена веществ. Точный механизм действия гормона щитовидной железы до сих пор не вполне изучен; установлено лишь, что циркулирующий в кровеносной системе свободный неорганический йод, поглощаемый щитовидной железой, трансформируется в органическую связанную форму, и значительная его часть выделяется в виде белка, содержащего тироксин (тироглобулин). Тироксин ускоряет обменные процессы

и кровообращение, что проявляется в учащении пульса ускорении теплообмена и окислительных процессов, увеличении аппетита и потере веса. Точный механизм' данного процесса пока что неизвестен. Тироидный гормон играет важную роль в процессе роста. Филогенетически он впервые появляется у амфибий, где его функция заключается в ускорении метаморфоза. Искусственное введение тироксина ускоряет переход саламандры из воды на сушу и смену жаберного дыхания на легочное. Филогенетическая эволюция от амфибий до наземного существования стала возможна благодаря развитию щитовидной железы.

У высших позвоночных тироксин способствует достижению полового созревания; это иллюстрирует тот факт, что отсутствие тироксина при микседеме не только вызывает умственную отсталость, но также задерживает окостенение эпифиза трубчатых костей. Не без оснований Браун (Brown — 39) назвал щитовидную железу «железой творения». Он обратил внимание на тот факт, что «расположение и устройство матки у мечехвоста весьма напоминает устройство щитовидной железы с щитовидно-язычным протоком у личинок миног, являющихся одними из наиболее примитивных позвоночных». Гаскелл (Gaskell — 97, 98), ссылаясь на тот же факт, обнаружил, что «взаимосвязь, существовавшая с незапамятных времен между половыми органами и щитовидной железой у человека и других животных и до настоящего времени являвшаяся необъяснимой загадкой, может быть последним напоминанием о том времени, когда щитовидные железы представляли собой маточные железы наших древних прародителей».

То, что во время беременности щитовидная железа

увеличена и имеет повышенную активность, является дополнительным свидетельством роли щитовидной железы в процессах роста и воспроизведения потомства (Soule — 217). Этому факту соответствуют наблюдения Кинга и Херринга (King и Herring — 131) о том, что пациенты с гипотиреозом часто являются бесплодными и у них повышена вероятность выкидыша. В этой связи важно также подчеркнуть, что, как считает Кеннет Рихтер (Kenneth Richter — 188), гипертиреоз усиливает выделение и выброс семени по семявыносящим протокам. Отсюда видно, что тироидный гормон оказывает положительное влияние на мужские детородные функции.

Такое множество наблюдений в области клинической патологии, эндокринной физиологии, эмбриологии и генетики приводит к следующим выводам: продукт щитовидной железы, тироксин, в первую очередь является стимулятором метаболизма на клеточном уровне и в этом качестве способствует интеллектуальному развитию, усиливает чувствительность, бдительность и в ее крайнем проявлении тревожность, а также стимулирует процессы роста и функции воспроизводства потомства. Для стимуляции функции требуется ускорение метаболизма; следовательно, можно предположить, что телу для соответствия высокому уровню требований необходимо увеличение секреции щитовидной железы. Получается, однако, что специфическая функция щитовидной железы состоит в продолжительном стимулирующем воздействии на организм в периоды выполнения им долгосрочных задач, к примеру во время беременности. Рост также является долгосрочной задачей для организма. Тироксин и гормон роста передней доли гипофиза взаимно усиливают действие друг друга. Та-203

кое долгосрочное воздействие тироксина является пол-< ной противоположностью кратковременному эффекту адреналина в критических ситуациях, требующих быстрой концентрации. Действие инъекции тироксина длится несколько дней, тогда как эффект от инъекции адреналина продолжается лишь несколько минут. Тем не менее адреналин и тироксин взаимно усиливают действие друг друга, и пациенты с тиреотоксикозом обладают повышенной чувствительностью к адреналину Ц;

(Crile - 52).

Однако функция щитовидной железы может быть изучена полностью только в ее комплексном взаимодействии с другими эндокринными железами. Особая ситуация возникает, когда источником активной секреции является опухоль щитовидной железы; при этом причина патологического ускорения выделения тирог-лобулина лежит за пределами железы. Имеющиеся данные говорят о том, что повышенный уровень секреции щитовидной железы возникает благодаря тиреостиму-лирующему (тиреотропному) гормону передней доли гипофиза. Избыточное выделение тиреотропного гормона является причиной гиперплазии щитовидной железы и гиперсекреции тироидного гормона. Далее, ти-реотропный или какой-либо родственный ему гормон несет ответственность за экзофтальм, наблюдаемый при болезни Грейвса, данный феномен не зависит от активности щитовидной железы.

Обычно уровень секреции тиреотропного гормона передней доли гипофиза регулируется количеством гормона, вырабатываемого щитовидной железой. Однако при тиреотоксикозе эта регуляция перестает действовать, тиреотропный гормон начинает выделяться бес

контрольно в огромном количестве, что выясняется при обнаружении высокой концентрации этого гормона в крови некоторых пациентов, страдающих диффузным токсическим зобом (De Roberts — 60). Удаление щитовидной железы или введение антитироидных препаратов больному гипертиреозом может снижать выделение тироксина и снимать большую часть симптомов гипер-тиреоза, хотя уровень секреции тиреотропного гормона может оставаться повышенным (Soffer и др. — 215) и

экзофтальм может прогрессировать.

Относительно точного механизма, с помощью которого ускоряется секреция тиреотропного гормона при гипертиреозе, известно немного. Не исключено, что данный механизм напоминает объяснительную модель гиперактивности гипофиза, выдвинутую Селье (Selye) и разработанную Лонгом и его коллегами (Long и др.) (схема V). Соответственно различные виды стресса — химические, токсические, нервные и эмоциональные — могут активировать переднюю долю гипофиза путем прямого воздействия на гипоталамус либо косвенно, путем активации симпатико-медулло-адреналовой системы. Этим данным соответствуют наблюдения Соффера (Softer) относительно того, что введение адреналина может вести к увеличению секреции тиреотропного гормона (215), и наблюдение Уотила (Uotila — 236) о том, что перерезание гипофизарной ножки у крысы предотвращает гипертрофию щитовидной железы, возникающую

под воздействием холода.

На схеме показаны механизмы возникновения и поддержания гипертиреоза. Активация гипоталамуса может приводить к (1) повышению секреции адреналина и последующей стимуляции передней доли. гипофиза

205

путем усиленной циркуляции адреналина и/или к (2) секреции гипоталамусом некоего гуморального агента.

который затем переносится в переднюю долю гипофиза. Стимуляция передней доли гипофиза вызывает по- | вышенную секрецию тиреотропного гормона с после- » дующей стимуляцией щитовидной железы. Показана'' реципрокная связь между щитовидной железой и передней долей гипофиза (Mirsky).

Таким образом, получается, что тиреотоксикоз не, является локальным поражением щитовидной железы. Секреция щитовидной железы — это лишь одно эффек-торное звено в цепи физиологических процессов; она регулируется тиреотропным гормоном передней доли

гипофиза, которая в свою очередь регулируется симпатической нервной системой и в итоге гипоталамусом. Через кортикоталамические пути психологические процессы оказывают влияние на гипоталамическую регуляцию гипофиза и в качестве последнего звена цепи на деятельность щитовидной железы.

Теперь мы уделим внимание специфике влияния психологических стимулов на деятельность щитовидной железы.

Психосоматические наблюдения

Провоцировать гипертиреоз могут многие факторы, но наиболее распространенными являются психическая травма и сильный эмоциональный конфликт. Важность эмоциональных факторов подтверждается тем постоянством, с которым эмоциональные расстройства предшествуют наступлению болезни, и поразительным сходством эмоциональных факторов и структуры личности больных.

Некоторые исследователи описывали психодинамику гипертироидных больных. Льюис (Lewis — 138, 139) был поражен сильной инцестуозной фиксацией на отце с преобладанием фантазий, связанных с оплодотворением, которую проявляла женщина с гипертиреозом. Единственный мужчина, исследованный Льюисом, обнаруживал гомосексуальные желания и напоминал женщин ввиду сильного инвертированного эдипова комплекса, основанного на идентификации с женщиной.

Психоанализ трех женщин с гипертиреозом произвел впечатление на Конрада (49), который обнаружил у них крайнюю зависимость от матери, страх потери любви и пристанища, а также страх забот, предположитель но связанных с ролью матери, и в результате — труд-] ность идентификации себя с матерью. Конрад провел также широкое анамнестическое исследование таки^ больных и обнаружил статистически значимую частоту потери матери в раннем детстве, особенно при рождении ребенка. Некоторые пациенты мужского пола также обнаруживали чрезмерную зависимость от своих матерей. По-видимому, специфическим фактором, общим для всех больных, является трудность смены роли вос-питуемого на роль воспитателя.

Лидс (Lidz) также описывал необычную привязанность к родителям у двенадцати своих пациентов (140).

Результаты исследования Миттельманом шестидесяти больных были менее специфичны. Он подчеркивал чрезмерную зависимость от родителей и строгие требования. Он отмечал роль психотравмы, воздействующей на чувствительные точки больного.

Браун и Гильдеа (Brown и Gildea — 40) описали сходство характерных черт личности до наступления клинического синдрома у пятнадцати исследовавшихся ими пациентов. Они отметили, что пациенты испытывали сильное чувство личной незащищенности, чувство ответственности, у них отмечалась тенденция контролировать внешние проявления эмоций. Все, что могло угрожать их защищенности путем длительного напряжения или внезапного эмоционального шока, могло спровоцировать гиперфункцию щитовидной железы. Хотя авторы и не ставили на этом акцент, но в описанных историях болезни невооруженным глазом видны борьба за защищенность и попытки добиться защищенности своими собственными силами.

Анамнестические интервью двадцати четырех паци

ентов, которые проводили Хэм, Кармайкл и Алексан-дер (Ham, Carmichael & Alexander — 116) совместно с членами психосоматического семинара психиатрического отделения Университета штата Иллинойс, и психоаналитическое исследование одного пациента, которое проводил Хэм в Чикагском институте психоанализа, подтвердили результаты предшествующих исследователей. В частности, это верно в отношении страха и тревоги, зависимости от родительских фигур, незащищенности, а также противоположных тенденций: усилий в отношении принятия ответственности, достижения зрелости, самодостаточности и проявления заботы об окружающих. Главной целью этого исследования было выделить характерный психодинамический паттерн, в котором все эти различные психологические факторы взаимосвязаны друг с другом. Тщательный анализ данных выявил психодинамический паттерн, являющийся общим для мужчин и женщин с гипертиреозом. Угроза для защищенности в раннем детстве или младенчестве оказалась динамическим ядром и была зачастую связана с выраженным страхом смерти, которому была подвержена большая часть этих больных с раннего возраста. Эти результаты согласуются с выводом Конрада о высокой частоте случаев потери матери в раннем возрасте. Однако это был не единственный источник страха и незащищенности; несчастливый брак родителей, неустойчивая психика одного из родителей, родительское неприятие, крайние формы экономического давления, рождение младшего брата или сестры в больших семьях, приводящее к фактическому игнорированию родителями, а также разные другие жизненные ситуации

служили источниками страха и незащищенности, про-| являемыми пациентами, f

Угроза для защищенности в детстве — это весьма распространенное явление как у невротиков, так и у здоровых индивидов. Характерным для пациентов с гипер'-тиреозом является их способ обращения с этой незащищенностью. Под действием описанных выше внешних обстоятельств эти пациенты не могут преодолеть свою тревогу, обращаясь к своим родителям за помощью. Их зависимые потребности постоянно фрустри-руются судьбой, родительскими установками, потерей одного или обоих родителей, родительским неприятием, а также более сложными конфликтами, включающими чувство вины. Поскольку их зависимые потребности оказываются фрустрированными, они совершают отчаянную попытку преждевременно проидентифи-цироваться с одним из родителей, обычно с матерью. («Если у меня нет возможности быть рядом с ней, я должен стать похожим на нее, для того, чтобы я мог обходиться без нее».) Такая скороспелая идентификация опережает их физиологические и психологические возможности и приводит к постоянной борьбе по преодолению тревоги и незащищенности путем псевдонезависимости. Подобные черты наблюдались Конрадом, который описал их как неспособность жить согласно материнским принципам, которых эти пациенты тщетно пытаются достичь. Браун и Гильдеа наблюдали аналогичный феномен, отметив парадоксальное сосуществование незащищенности и усилий, направленных на принятие ответственности. Кроме того, Руш и его коллеги (Ruesch и др. — 200) отметили, что жизненные об

стоятельства часто вынуждают подобных больных брать

на себя ответственность.

Постоянная борьба с тревогой может проявляться в

виде отрицания, нечто вроде антифобической установки:

компульсивное побуждение взять на себя деятельность, вызывающую наибольший страх. Этим может объясняться побуждение брать на себя ответственность и быть полезным, несмотря на глубинную зависимость и незащищенность. У некоторых больных наиболее выступающей чертой личности, начиная с детства, было принятие материнской роли; таким образом, они становились вторыми матерями для своих младших братьев и

сестер.

Такое эмоциональное расхождение проявляется в

(Ficarra & Nelson — 86).

Исключительной и поразительной особенностью является высокая частота сновидений про смерть, гробы, призраков и мертвых, спонтанно рассказываемых такими пациентами.

211

Псевдозрелость, чрезмерные усилия по принятию на себя материнской роли путем частых беременностей и исключительной заботы об окружающих, антифоби-ческие установки — все это отражает попытку пациента с гипертиреозом преодолеть тревогу путем самодостаточности. Это постоянное усилие, направленное на достижение самодостаточности, потребность пациента стать преждевременно независимым, можно объяснить тем, что тревога, возникающая из-за угрозы для защищенности в раннем детстве, не может быть устранена с помощью зависимости от других.

Эти особенности иллюстрируются следующими выдержками из историй болезни'.

Поразительный пример ранней незащищенности после смерти родителей и наблюдения других эпизодов, связанных со смертью, представляет собой случай Д. Б., вдовы 32 лет. Будучи ребенком, она жила в сильной нищете, с ней грубо обращался отчим, который появился

Эти истории болезни полностью были опубликованы в описании вышеупомянутого исследования (Ham, Alexander & Car-michae] — 116).

i после развода родителей. Когда ей было четыре года, .она видела женщину, сгоревшую насмерть. В восемь лет она видела случайно перевернувшийся гроб и труп своей маленькой знакомой трехлетней девочки, выпавший на пол. Она была свидетелем самоубийства своего дедушки, а также смерти бабушки. Эти ужасные события она до сих пор ярко помнит во всех деталях. Позднее умер муж, заставив ее содержать семью.

А вот примеры преждевременной потребности в самодостаточности, проявляющиеся в активном участии и поддержке семьи и взятии на себя заботы о младших

сиблингах.

Б.Р., 13-летняя белая девушка, описываемая матерью как «маленькая мать», раньше времени повзрослевшая, послушная и надежная. Она научилась готовить в шесть лет и с тех пор готовила и помогала по дому. Когда ее мать заболела, она подметала и убирала в доме и заботилась обо всей семье. Она была как вторая

мать для своего младшего брата.

X.Д., 35-летний холостой мужчина, последний из

восьми детей, единственный из них мужского пола, оставшийся в живых. Двое старших братьев умерли в возрасте 10 и 3 лет соответственно, и один брат умер дома через неделю после своего рождения, когда пациенту было два года. Его отец был пуританин, грубый, скрывающий свою собственную слабость и незащищенность. Он былсклонен демонстрировать свою любовь явно и ласкал своих детей, пока они были беспомощными младенцами, но начинал требовать от них взрослого поведения, когда они стали ходить и говорить. Мать постоянно унижалась отцом из-за того, что у нее имелся незаконнорожденный ребенок (старшая сестра пациента), •т

и была взята замуж отцом пациента «из жалости». ОнаЦ не могла противостоять отцу и, когда пациент был со-» всем маленьким, несколько лет работала в семейной лавке. Отец мешал матери и старшим сестрам уделять пациенту много внимания. После того, как пациент пошел в первый класс, отец настоял, чтобы больше ни- ;

кто не читал ему веселые книжки, потому что он дол-Ч жен учиться читать самостоятельно. Постоянное давление заставляло его вести себя по-взрослому, но при этом он постоянно ограничивался в плане активного проявления своих интересов.

Почти у всех пациентов присутствует неспособность открыто выражать агрессию, особенно в отношениях соперничества с сиблингами.

Е.Б., 24-летняя незамужняя цветная женщина, была вундеркиндом и делала большие успехи в учебе. Она была очень сознательная, никогда не прогуливала занятия. Ее мать была учительницей, «очень интеллигентной и красивой женщиной». Больная, по-видимому, конкурировала с ней, но никогда не выражала свою враждебность открыто. Когда ее мать заболела, больная взяла | на себя ответственность за двух младших сестер и стала матерью по отношению к ним. Она поддерживала их материально даже во время учебы в университете. Она всегда была самодостаточна и крайне амбициозна, контролировала и подавляла большую часть своих фемин-ных желаний для достижения своих интеллектуальных целей.

Побуждение к увековечению себя путем деторожде-;

ния ясно показано в следующем случае.

Пробившись через среднюю школу и университет, Д. Б. оставила свои амбиции стать врачом и согласилась

пойти на курсы фармацевтов. В восемнадцать лет она вышла замуж за друга детства, и они вместе открыли дело. Несмотря на свою фригидность, она хотела иметь детей, и через четырнадцать лет у нее было пять детей, которых она назвала Керри, Бэрри, Гари, Терри и Мэри. Она утверждала: «Если бы мой муж не умер, у меня были бы все дети, которых медицина могла бы мне дать. Это так тяжело и больно, но, чем больнее, тем сильнее их любишь». После смерти мужа больная работала одновременно на двух работах — для полной уверенности в том, что дети будут хорошо одеты. Кроме того, она взяла в дом престарелую тетушку и ухаживала за ней.

Следующий случай иллюстрирует антифобический

механизм совладания с тревогой.

С.К., 43-летний белый мужчина, подвергся нападению бандитов. Вместо того, чтобы подчиниться их требованиям, он полез в драку и был избит дубинкой до потери сознания. Некоторое время после этого у него были дисфония и блефароспазм. Он утверждал, что никогда не испытывает страха. После того, как его начальник несколько раз ложно обвинял его или подталкивал к опасным занятиям, он пришел в ярость и прокрался в кабинет начальника с намерением подраться с

ним.

Ф.Ц., 36-летняя белая замужняя женщина, была старшей среди десяти детей, из которых выжило только четверо. Она осталась жить дома и помогать своей матери, пока ей не исполнилось тридцать лет. В течение всего периода ее взросления вплоть до замужества в возрасте 31 года она испытывала сильное чувство страха по от ношению к мужчинам. Однако в 30 лет у нее начались^ отношения с мужчиной, несмотря на недовольство со стороны отца; у нее сильно повысилась нервозность, начались диарея и потеря веса в течение всего периода отношений с партнером. У нее было сильное осознанное желание стать беременной, и она забеременела практически сразу после вступления в брак. Как только она узнала о своей беременности, она начала себя «превосходно» чувствовать и в течение беременности и первые два года после рождения ребенка она окрепла и значительно прибавила в весе по сравнению с первоначаль- д ными показателями. Она чувствовала себя более силь-1| ной и счастливой, чем когда-либо ранее. В течение этого ^ же периода она испытывала постоянное чувство беспокойства, неуверенности в себе из-за бытовых проблем, распространенных среди женщин, переезжавших вместе со своими служившими в армии мужьями с одной воен- J ной базы на другую. Симптомы стали проявляться, когда пациентка и ее муж переехали в дом его родителей. По экономическим причинам она не могла снова забеременеть. Пациентка решила работать, чтобы заработать деньги на приобретение собственного жилья, для достижения независимости и защищенности, а также чтобы получить возможность иметь больше детей.

Следующие случаи иллюстрируют типичные сновидения о смерти.

Д. Б. рассказывала о сновидениях, после которых она просыпалась в сильной тревоге. «Покоившиеся в могиле бабушка и дедушка восстали из гробов, чтобы затащить меня к себе. Бабушка была мертва и покрыта мухами, и я попыталась их отогнать. Мой муж также преследовал меня и пытался то ли поймать меня, то ли затащить к

себе в гроб». Рассказывая эти сновидения, пациентка отметила: «Я всегда боялась смерти». На своем пропуске на выход из клиники она написала свое завещание.

Ц.Д., 33-летняя цветная женщина, рассказала следующий сон. «К моей кровати приближался гроб, в котором находился старый бородатый белый мужчина, и

он меня настиг».

В сновидениях Дж.К., 42-летней замужней белой

женщины, постоянно присутствовали кровати. Они всегда снились ей прежде, чем умирал кто-то из членов семьи. Однажды ей приснилось пять кроватей: «Матери, отца, двух детей и мужа». Она рассказала сон, приснившийся ей неделю назад: «Я заправляла постель. Она была моей собственной». Она думала, что это означает ее скорую смерть.