Проблемы субстандартной лексикографиИ английского и русского языков: теоретический и прикладной аспекты

словарей национального английского языка.

В каждом из выделенных периодов в истории как англоязычной, так и, особенно, русскоязычной субстандартной лексикографии постоянно существовал и существует сейчас временной разрыв между появлением в живой разговорной речи новых видов социолектов и субкультурных лексиконов и появлением толковых словарей, в которых были бы зарегистрированы эти вокабуляры; и далее, между этими новыми словарями и их научным осмыслением в теории социолексикографии как в зарубежной лингвистике и англистике, так и в отечественном языкознании и русистике.

В 1840-е – 1850-е гг. В.И. Далем намечается переход, в понятийно-терминологическом отношении, от изучения «офенского языка» к «музыке» – «языку» воров и «мазуриков», что сопровождается изменениями в обозначении этих форм. Сначала эти лексиконы именовались «локализованными» терминами: «аламанский», «ламанский», «галивонский» и «кантюжный» «языки» как территориально-диалектальные разновидности языка офеней, обладающие коммуникативно-эзотерической функцией, но отличающиеся лексически – местными «прибавками» и социумом своих носителей – профессиональных нищих. Затем те же лексиконы стали называться «байковым языком» воров и «мазуриков», локализованным в качестве городского полудиалекта, имеющего некоторую лексическую общность с офенским языком. Вместе с названными выше формами в научный лексикографический обиход В.И. Далем были введены термины и понятия «жаргон» и «просторечие», хотя и без разъяснения их связи с офенским языком и воровской «музыкой».

В 1899 г. Н. Смирнов ввел в научный обиход термин «argot», пока еще в его французской форме, но уже для обозначения «условного языка», «музыки», или «байкового языка» воров и мошенников. При этом воровское арго получает социолексикологическую интерпретацию как основу для его описания в просторечных словарях по следующим позициям: 1) наименование «условного воровского языка» терминами «байковый язык» и «блатная музыка», из которых второй употребляется до сих пор; 2) указание социума носителей воровского арго в терминах «жульнические и мазурнические общества», а также социальной и национальной дифференциации этого социума, которая может отражаться в соответствующей дифференциации арготической лексики; 3) показ локальной вариативности арго по городским локалектам Москвы и Петербурга; 4) демонстрация «особого произношения» слов, звучащих «не славянскими звуками», для эзотеризации русского воровского арго; 5) указание на образность и коммуникативную сжатость арготизмов; 6) выявление в арго заимствований из немецкого, польского, татарского, украинского, цыганского, финского и романских языков.

Этап зарождения русскоязычной просторечной лексикографии отмечен сбором и толкованием арго в двух основных справочниках: 1) глоссарии В.И. Даля «Условный язык петербургских мошенников» (1842-1854) и 2) анонимном глоссарии «Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре Санкт-Петербургскими мошенниками» (1859).

Рукописный глоссарий «Условный язык петербургских мошенников» В.И. Даля не следует рассматривать изолированно от его фундаментального «Толкового словаря живого великорусского языка». Не предназначаясь для публикации, этот глоссарий не получил у его автора той развернутой и стереотипной лексикографической обработки по всем принципам организации макро- и микроструктуры алфавитного словника, которые осуществлены им в корпусе своего фундаментального словаря по всем компонентам принятой в нем словарной статьи. Те же арготизмы, которые зарегистрированы В.И. Далем в «Толковом словаре», получают в нем описание по следующим позициям: орфографические, орфоэпические и грамматические (указание флексий, рода, числа для имен pluralia tantum и собирательных существительных) характеристики, геолектные пометы, авторские цитации, (редко) этимолого-дериватологическая справка и (очень редко) паспортизация.

Анонимный глоссарий «Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре Санкт-Петербургскими мошенниками» представляет собой первый лексикографический список воровского жаргона, который отличается от условных языков древних офеней. Это первый идеографический глоссарий, в котором жаргонизмы расположены по понятийным группам, а внутри их – в форме толкового глоссария: жаргонизм – литературная дефиниция. Словарные статьи, однако, не разработаны, дефиниции весьма примитивны.

Этап роста русскоязычной просторечной лексикографии отмечен расширенным толкованием воровского арго и жаргонов в трех основных справочниках: 1) глоссарий И.Д. Путилина «Условный язык петербургских мошенников, известный под именем “Музыки” или “Байкового языка”» (1897); 2) глоссарий Н. Смирнова «Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского “Петербургские трущобы”» (1899); 3) «Босяцкий словарь» Ваньки Беца [И.К. Авдеенко] (1903).

Глоссарий И.Д. Путилина «Условный язык петербургских мошенников, известный под именем “Музыки” или “Байкового языка”» – это простой список лексических единиц, относящихся к русскому воровскому арго и уголовному жаргону конца XIX – начала XX вв. Глоссарий характеризуется: алфавитной организацией словника; наличием словарной статьи из двух компонентов – вокабулы и ее дефиниции; материализацией вокабулы словом, словосочетанием и предложением; представлением вокабулы-слова четырьмя частями речи – существительным, прилагательным, глаголом, междометием; подачей вокабулы-слова рядом жаргонных синонимов, семантизированных одной дефиницией; вокабула может быть иноязычным словом в латинской записи; дефиниции выполняются литературным синонимом, развернутым толкованием и филолого-энциклопедическим определением. В глоссарии нет указаний на источники материала, грамматической, стилистической и социолингвистической информации о просторечных лексических единицах, словарных помет, этимолого-дериватологической справки, примеров и их паспортизации.

Глоссарий Н. Смирнова «Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского “Петербургские трущобы”» представляет собой более информативный список просторечных лексических единиц, входивших в систему локализованного социолокалекта уголовных элементов Санкт-Петербурга последней трети XIX – начала XX вв., функционировавшего в качестве речевого репертуара воровского социума и смежных с ним преступных социумов мошенников, включая субкультурный маргинальный социум деклассированных элементов данного региона и временного периода. Глоссарию присущи: алфавитная мегаструктурная организация словника; наличие словарной статьи из двух обязательных и одного факультативного компонентов – вокабулы, ее дефиниции и примера; материализация вокабулы: словом (существительным, прилагательным, глаголом, наречием) и словосочетанием; выполнение вокабулы рядом просторечных синонимов, семантизированных одной дефиницией, а также иноязычным словом в латинской записи; первые попытки филиации значений многозначной вокабулы; выполнение дефиниций: синонимом (и рядом синонимов), развернутым толкованием, филолого-энциклопедическим определением и сочетанием этих способов; семантизация арготизма посредством цитации; первые случаи введения дефиниционных компонентов, выполняющих функции этико-стилистических, социолингвистических профессиональных, корпоративных и гендерных помет и маркеров экспрессивно-оценочного компонента коннотации арготизма. В глоссарии нет грамматической характеристики слов, грамматических помет, этимолого-дериватологической справки и паспортизации иллюстративных примеров.

«Босяцкий словарь» Ваньки Беца [псевдоним И.К. Авдеенко] – это весьма информативный глоссарий лексических единиц, относящихся к локализованным субкультурным социолектам деклассированных элементов Одессы и Москвы, в которых присутствуют элементы воровского арго и уголовного жаргона конца XIX – начала XX вв. Глоссарию присущи: алфавитная мегаструктурная организация словника; наличие стереотипной словарной статьи из двух обязательных компонентов – вокабулы и дефиниции – и одного факультативного – социолингвистических помет; материализация вокабулы словом (существительным, прилагательным, глаголом), словосочетанием и предложением; выполнение дефиниций литературным синонимом (рядом синонимов), развернутым толкованием; три типа помет – локальные, субкультурные и корпоративные. В глоссарии нет указания на источники материала, грамматической, стилистической и дериватологической информации о вокабулах, примеров и их паспортизации.

В главе 2 «Период становления субстандартной лексикографии английского и русского языков» рассматриваются две составляющие просторечной лексикографии: 1) социолексикологическое осмысление нестандартной лексики соответствующих языков как основы для ее социолексикографического описания и 2) основные глоссарии и словари, в которых эта лексика стала получать такое описание.

Социолексикографическая мысль на англоязычной почве представлена анализом идей наиболее выдающихся лексикографов – составителей субстандартных словарей этого периода: Ф. Гроуза, Дж.К. Хоттена, Г. Баумана, А. Баррера, Ч.Г. Леланда и Дж.С. Фармера.

Ф. Гроуз отметил двухсотлетнюю предысторию (1567-1765) записи кэнта, пришел к пониманию практической насущности регистрации кэнта, сленга и различных жаргонов в специальном словаре, обозначил эту лексику термином «Vulgar Tongue», выделив в нем «Cant». Однако в его подходе еще не сложилось четкого представления о структуре лексического субстандарта, терминосистеме и принципах организации субстандартного словаря.

Дж.К. Хоттен сделал попытку типологизации кэнта как формы языка, показав аналогичные кэнту «секретные» арго в других языках – херманию, ротвельш; разграничил кэнт и сленг по степени их древности и секретности: где кэнт – это смешанная форма из нескольких языков, а сленг – форма национального языка; дал свое видение происхождения кэнта и сленга, показав их сходства и различия: где кэнту и сленгу присущи общие лексические способы сокрытия речи, а кэнту – еще и графические средства тайнописи; дифференцировал сленг в историческом и родовидовом аспектах, выделив древний и современный сленг, сленг, употребляемый «обществом», и сленг различных профессий и групп; объяснил способы образования сленгизмов в плане произношения и семантики; выделил в сленге (в наших терминах) интенсификаторы и богохульства (избегая вульгаризмов), и привел некоторые синонимические ряды в сфере сленга.

Г. Бауман дал справку о ранних списках кэнта; дифференцировал сленг по соотношению к классам, профессиям и занятиям, выделив «низкий» и «высокий» сленг, разграничив военный, солдатский, морской, школьный, студенческий и спортивный сленг; уточнил обозначение кэнта и смежных форм в разных языках; показал секретность и историческую устойчивость кэнта в противовес открытости и изменчивости сленга, переход сленгизмов в литературный язык; расширил круг способов образования сленгизмов и кэнтизмов, которые необходимо показывать в словаре, включив сюда оборотный, срединный и рифмованный сленг и народную этимологию.

А. Баррер отметил древность кэнта и сленга, нерешенность проблемы их терминологического обозначения; показал обновление этих лексиконов из разных источников, их функционирование во всех классах общества и сферах деятельности; ввел в лексикографический обиход термин «standard dictionary», разграничил стандартные словари и словари сленга, жаргонов, арго и кэнта, обосновал необходимость создания специального словаря, регистрирующего все виды нестандартной лексики.

Ч.Г. Леланд отметил сложность установления времени и источника происхождения кэнта, проблематичность его отнесения к англо-саксонской эпохе, связь древнего кэнта с кельтскими языками – гаэльским, валлийским, шотландским, мэнкским, а также с англо-саксонскими диалектами, затем с шелтой, романи, далее – с идишем и ротвельшем; указал на постепенное перерастание кэнта в сленг и на появление в конце XVIII – начале XIX вв. «общего сленга», впервые в лексикографии обозначив его термином «general slang»; выделил в общем сленге коллоквиализмы и источники его пополнения – заимствования из голландского, итальянского и французского языков, англо-индийские, англо-китайские элементы и выражения пиджин-инглиш, американизмы, франко-канадизмы; показал развитие новых значений у старых английских сленгизмов.

Дж.С. Фармер констатировал, что в конце XIX в. в лексикографии не было общепринятой дефиниции понятия «сленг», которая учитывала бы все признаки сленга, отличающие его от литературного языка, диалектизмов, технических форм и коллоквиализмов, поскольку границы этого явления в словарном составе английского языка очень нечетки и подвижны; предложил использовать толково-энциклопедические словари национального языка в качестве эталона для разграничения нелитературных и литературных лексиконов; показал важность прослеживать развитие значений сленгизмов в историческом плане на базе иллюстративных примеров, позволяющих выявить момент появления сленгизма и период его функционирования в языке; указал на значимость компаративного подхода к раскрытию значений сленгизмов посредством иноязычных синонимов, снабженных примерами.

В разделе «Социолексикографический очерк словарей нелитературной лексики классического этапа англоязычной субстандартной лексикографии» проанализированы 15 словарей. В основном тексте диссертации описаны: 1) словарь Ф. Гроуза «A Classical Dictionary of the Vulgar Tongue» (1785); 2) словарь П. Игана «Grose’s Classical Dictionary of the Vulgar Tongue» (1823); 3) словарь Дж. К. Хоттена «The slang dictionary»(1859). В приложении описаны: 1) словарь Дж. Колфилда «Blackguardiana» (1795); 2) словарь Х.Т. Поттера «A New Dictionary of all the Cant and Flash Languages» (1797); 3) словарь «Gradus ad Cantabrigiam (1803); словарь Дж. Энрюса «Dictionary of the Slang and Cant Languages Ancient and Modern» (1809); 4) словарь «Lexicon Balatronicum» (1811); 5) словарь «Bang-up Dictionary (1812); 6) глоссарии сленга и кэнта в книге Дж. Г. Во «Memoirs of James Hardy Vaux» (1819); 7) словарь «The Flash Dictionary» (1821); 8) собрания сленга и кэнта П. Игана в журналах «Boxiana» (1818-1824) и «Life in London» (1821) и в пьесе «Tom and Jerry» (1822); 9) словарь Дж. Би «Slang» (1823); 10) словарь Дж. Кента «Modern Flash Dictionary» (1821); 11) словарь Д. Англикуса «The Vulgar Tongue» (1857); 12) словарь Дж. Мэтселла «Vocabulum» (1859). Ограничимся здесь обзором первых трех словарей.

Словарь Ф. Гроуза «A Classical Dictionary of the Vulgar Tongue», заимствуя большое количество материала у своих предшественников, является оригинальным лексикографическим справочником, имеющим: большой объем корпуса словаря, разнообразный по составу словник, разработанную и стереотипную по первым двум обязательным компонентам (вокабуле и дефиниции) словарную статью, отредактированные дефиниции, систему помет, попытки этимологизации и словообразовательного объяснения субстандартной номинации, наличие некоторого числа иллюстративных примеров-цитаций и спорадической паспортизации лексем. Это подтверждает тот факт, что словарь Ф. Гроуза действительно открывает «классический» этап в истории англоязычной субстандартной лексикографии с регистрирующих, а не предписывающих позиций.

Словарь П. Игана «Egan’s Grose» представляет собой дальнейшую и достаточно успешную разработку предшествующих лексикографических справочников, в которых описывается нестандартная лексика английского языка с начала XVI по начало XIX веков, преимущественно, словаря Ф. Гроуза и «Lexicon Balatronicum». В нем наблюдается увеличение количества зарегистрированных единиц, расширение диапазона пластов английского лексического субстандарта и типов словарных помет. Это является шагом вперед в развитии английской субстандартной лексикографии.

Словарь Дж.К. Хоттена «The slang dictionary» – это вершина классического этапа истории англоязычной субстандартной лексикографии, поскольку он закрепляет классическую организацию просторечного словаря, в составе которого выделяются мега-, макро- и микроструктурные части. Микроструктура словарной статьи получает устойчивую организацию, возможными компонентами которой выступают: вокабула, ее вариант, дефиниция, пометы, этимолого-дериватологическая справка, пример и его паспортизация. Однако этот состав статьи, набор и последовательность ее компонентов еще не полностью закрепились в практике словарного дела.

Социолексикографический очерк словарей нелитературной лексики постклассического этапа англоязычной субстандартной лексикографии осуществлен на основе 2 наиболее фундаментальных словарей – 1) словаря А. Баррера и Ч. Леланда «A dictionary of slang, jargon, and cant» (1889-1990) и 2) словаря Дж.С. Фармера и У.Э. Хенли «Slang and its Analogues» (1890-1904).

Двухтомный словарь А. Баррера и Ч.Г. Леланда «A dictionary of slang, jargon, and cant» имеет достаточно четкую мега-, макро- и микроструктурную организацию и содержит большой объемом материала, охватывающего, за исключением вульгаризмов-табу, – сленг, жаргон, кэнт романи и пиджин британского, американского, англо-индийского и австралийского ареалов. Словарная статья вполне стереотипна и включает в регулярном порядке: 1) вокабулу, 2) пометы, 3) дефиницию, 4) дериватологическую справку, 5) иллюстративные примеры и 6) их паспортизацию. 1-й и 3-й компоненты – обязательные, 2-й, 4-й, 5-й и 6-й – факультативные. Система помет: ареальные, локальные, функциональные, корпоративные и профессиональные маркеры. Четкие дефиниции выполнены литературными синонимами, развернутыми толкованиями, филолого-энциклопедическими определениями.

Семитомный словарь Дж.С. Фармера и У.Е. Хенли «Slang and its Analogues» имеет четкую мега-, макро- и микроструктурную организацию и содержит более 15 тыс. статей, охватывающих все пласты лексического субстандарта, впервые включая вульгаризмы. Словарная статья стереотипна и содержит в регулярном порядке следующие обязательные компоненты: 1) вокабулу, 2) пометы, 3) дефиницию, 4) этимолого-дериватологическую справку, 5) иллюстративные примеры и 6) их точную паспортизацию. Факультативно подаются сленговые синонимы из других языков. Система помет детально разработана: ареальные, историко-временные (для примеров), локально-территориальные, функционально-стилистические, корпоративные и профессиональные маркеры. Четкие дефиниции выполнены литературными (реже, просторечными) синонимами, развернутыми толкованиями, филолого-энциклопедическими определениями. По количеству и разнообразию материала и степени его обработанности данный словарь является вершиной постклассического этапа англоязычной субстандартной лексикографии.

Социолексикографическая мысль на русскоязычной почве представлена анализом идей И.А. Бодуэна де Куртенэ, В.И. Лебедева, В.М. Попова, П. Фабричного, Г.С. Виноградова, П.С. Богословского, Н.Н. Виноградова и В.А.Тонкова, которые содержатся в статьях к словарям русского просторечия этого периода.

И.А. Бодуэн де Куртенэ (1908) сделал первый лингвистический обзор наиболее значительных работ, в которых зарегистрированы французское, немецкое, польское и русское арго, а также первый достаточно глубокий социолингвистический и социолексикологический анализ «блатной музыки» конца XIX в., выявив следующие черты этой языковой формы, которые необходимо отражать в просторечных словарях: 1) условные языки включают: а) «блатную музыку», б) «языки» студентов, гимназистов, семинаристов, институток; 2) «блатная музыка» охватывает: а) «язык» уголовных элементов: воров, грабителей, мошенников, шулеров, проституток, сводников и других «профессий» в «блатном» мире; б) «язык» заключенных-«острожников» и «жаргон тюрьмы»; в) «язык» людей, не относящихся к преступному миру; 3) «блатная музыка» обслуживает социум своих носителей, объединенных общим мировоззрением и воровскими законами – «блатным правом» и «блатной этикой», социум, который регулярно воссоздает «блатную музыку» в качестве секретного средства своего общения; 4) «блатная музыка»: а) с позиций этнографии – одно из «видоизменений» русского языка на уровне «говора», возникшего вследствие распадения русского языка по «вертикальным и горизонтальным наслоениям»; б) в фонетическом и морфологическом отношении – отражает как общерусские особенности, так и особенности тех говоров, из области которых происходят ее носители; в) в территориальном плане – делится на более частные «говоры», различающиеся между собой произношением; г) характеризуется «международностью», впитав в себя заимствованные слова, иноязычное построение выражений, иноязычные особенности произношения, интернациональные корни, ассоциации, метафоры.

В.И. Лебедев (1909) развил социолингвистические мысли И.А. Бодуэна де Куртенэ о «блатной музыке» в своих социолексикологических идеях о воровском жаргоне конца XIX – начала XX вв. как о естественном результате развития русского языка, обусловленном необходимостью особого лексикона для обслуживания общения воров и преступников различных «мастей». Основное предназначение воровского жаргона как «условного языка» – засекречивание информации и функция пароля для распознавания «своего» от «чужого». Воровскому жаргону присуща своеобразная метафоричность, отражающая психологию его создателей и носителей, и интернациональность, обусловленная заимствованиями из цыганского, еврейского и немецкого языков.

Идеи В.И. Даля, Н. Смирнова, И.А. Бодуэна де Куртенэ и В.И. Лебедева преломились в социолингвистических и социолексикологических взглядах В.М. Попова (1912) на происхождение и существование «воровского языка» в следующих позициях: 1) возникновение воровского жаргона уходит в глубь времен к «условному языку», обслуживавшему социум волжских разбойников; эта связь наблюдается в жаргонной лексике; 2) воровской и арестантский жаргоны возникли вследствие необходимости преступников засекретить свою деятельность и свое общение от посторонних; этому способствуют краткость, образность и многозначность жаргонизмов, что предназначено для засекречивания речи; 3) прослеживается связь между воровским и тюремным жаргонами, при значительном воздействии первого на второй; 4) общий воровской жаргон дифференцируется по специальным жаргонам конкретных воровских «профессий»; 5) в воровской и тюремной среде происходит «рассекречивание» жаргонизмов и их проникновение в речь представителей как низших, так и высших слоев общества.

«Краткий словарь воровского языка» В.И. Лебедева – это достаточно объемный и информативный глоссарий просторечных единиц, относящихся к воровскому арго и уголовному жаргону конца XIX – начала XX вв. Он характеризуется: 1) алфавитной мегаструктурной организацией словника; 2) стереотипной словарной статьей из двух обязательных компонентов – вокабулы и ее дефиниции – и факультативного компонента – социолингвистических помет определенных типов; 3) материализацией вокабулы словом (существительным, прилагательным, глаголом, междометием), словосочетанием и предложением; 4) выполнением вокабулы-слова рядом из двух, трех и четырех просторечных синонимов, семантизированных одной дефиницией; 5) возможной подачей вокабулы-слова иноязычным словом, графически представленным в латинской записи; 6) выполнением дефиниций литературным синонимом, их рядом, развернутым толкованием, филолого-энциклопедическим определением, комбинацией этих приемов, а также употреблением арготизмов и жаргонизмов в составе дефиниций; 7) спорадическим использованием в словарной статье указателей, выполняющих функцию словарных помет трех типов: а) локально-территориальных, б) социолектно-субкультурных, в) социально-корпоративных указателей жаргонов: карточных шулеров, мошенников-наперсточников, воров-карманников, мошенников-кукольников, конокрадов, проституток-хипесниц и тюремного жаргона. В словаре отсутствуют указания на источники материала и принципы его сбора и обработки, грамматическая и стилистическая информация о вокабулах, этимолого-дериватологическая справка, авторские цитации, иллюстративные примеры и их паспортизация.

Словарь «Блатная музыка» В.Ф. Трахтенберга – это информативный справочник воровского арго и уголовного жаргона конца XIX – начала XX вв. Ему присущи: 1) четкая рамочная мегаструктура: предваряющий текст, корпус словаря и заключающий текст; 2) четкая макроструктура корпуса словаря – строго алфавитный словник; 3) разработанная микроструктура статьи, в которую включены: А) обязательные компоненты: а) вокабула и б) дефиниция; Б) факультативные: а) пометы, б) этимолого-дериватологические разъяснения и в) паспортизация примеров; 4) подача вокабулы словом (существительным, прилагательным, глаголом, междометием) и устойчивым словосочетанием; 5) представление вокабулы-слова рядом из просторечных синонимов под одной дефиницией; 6) подача для некоторых вокабул-слов орфографических вариантов и грамматических характеристик; 7) наличие двух примеров филиации значений многозначной вокабулы арабскими цифрами; 8) выполнение дефиниций литературным синонимом, их рядом, развернутым толкованием, филолого-энциклопедическое определением, их сочетаниями с участием просторечных синонимов; 9) спорадическая подача словарных помет трех типов: а) локально-территориальных указателей московского, западного, южного, юго-западного воровского и тюремного жаргонов и д) сибирского каторжного и острожного жаргонов; б) социально-корпоративных указателей воровского и тюремного жаргонов, жаргонов конокрадов, контрабандистов, шулеров, мошенников, карманников; в) косвенных темпоральных указаний на дату через паспортизацию жаргонизма и историческое событие; 10) наличие в отдельных статьях этимолого-дериватологической справки, представленной: а) указанием на источники заимствования из арабского, идиша, немецкого, польского и французского языков; в) объяснениями словообразования и семантической деривации; 11) наличие авторских цитаций, паспортизации арготизма и перекрестных ссылок. В словаре отсутствуют: указания на источники материала для большинства единиц, разъяснения принципов их сбора и обработки, подробная грамматическая и какая-либо стилистическая информация о лексемах, регулярная этимологическая или дериватологическая справка, регулярные иллюстративные примеры и их паспортизация.

«Словарь воровского и арестантского языка» В.М. Попова – весьма информативный справочник воровского арго и уголовного жаргона начала XX в. Ему присущи: 1) достаточно четкая мегаструктура, которая охватывает следующие компоненты рамочной конструкции: предваряющий текст, корпус словаря и заключающий текст; 2) четкая макроструктурная организация корпуса словаря в виде строго алфавитного словника; 3) менее разработанная по своей микроструктуре словарная статья, в которую включены: А) обязательные компоненты: а) вокабула и б) дефиниция; и Б) факультативно-обязательный компонент – пометы; 4) представление вокабулы: а) словом (существительным, прилагательным, глаголом, наречием, междометием) и б) устойчивым словосочетанием; 5) выполнение дефиниций литературным синонимом, их рядом, описательным толкованием, их сочетанием с использованием в составе многих толкований арготизмов и жаргонизмов; 6) достаточно регулярная подача социолингвистических словарных помет двух типов: а) локально-территориальных указателей западного, московского, сибирского, санкт-петербургского и южного воровского арго и жаргона; б) социально-корпоративных указателей арестантского жаргона, жаргонов домушников, жуликов, карманников, конокрадов, «мойщиков», мошенников, «шниферов», карточных шулеров; 7) наличие перекрестных ссылок. В словаре отсутствуют указания на источники материала, разъяснения принципов его сбора и обработки, орфоэпическая, орфографическая, грамматическая и стилистическая информация о вокабулах, темпорально-исторические пометы, этимолого-дериватологическая справка, авторские цитации или иллюстративные примеры и их паспортизация. Данный словарь, как и предыдущий, является весьма значительным фрагментом русской просторечной лексикографии на ее дореволюционном историческом этапе.

В 1923 г. вышел справочник для сотрудников ГПУ «Блатная музыка: Словарь жаргона преступников», составленный С.М. Потаповым; на его секретность указывает надпись на обложке «не подлежит оглашению». В 1927 г. этот же словарь был переиздан с включением новых материалов уже для сотрудников НКВД. В 1990 и 1997 гг. были осуществлены два репринтных выпуска этого словаря. Словарная статья совершенно не разработана; она содержит только два компонента: вокабулу и дефиницию.

В книге В. Тонкова «Опыт исследования воровского языка» (см.: Тонков, 1930) содержится «Воровской словарь», включающий в себя жаргон дореволюционных тюрем, каторги и исправительных домов, ночлежек, детских приемников для правонарушителей 1930-х гг. Однако большую часть материала собрал сам автор методом полевого сбора, а также извлек из художественной литературы. Словарь открывается названиями воровских специальностей. Далее даются названия мест пребывания воров. Словарная статья также не разработана и содержит только вокабулу и дефиницию.

В