Пути и судьбы детского развития

СЛАБОУМНЫЕ ДЕТИ

Если классифицировать слабоумие по результатам психологического тестирования как дебильность (индекс 69-50), имбецильность (индекс 49-20) и идиотию (индекс 19-0), и если учесть сюда еще так называемых “среднеодаренных детей” (79-90), то при этом нарушение интеллекта ставится в центр проблемы. Но ясно, что точность этой классификации ­ нечто иллюзорное, ибо интеллект ­ лишь один из факторов при обсуждении ребенка, и даже не самый решающий. Душевные и моральные качества, несмотря на интеллектуальную посредственность ­ могут быть хорошо развиты и составлять гармоничный образ личности.

Само слово “слабо-умие” ­ свидетельствует о слабости умственной способности, но в действительности ­ зачастую имеют место нарушения функции восприятия. Многое в поведении такого ребенка следует вовсе не из собственно слабоумия, но из того, что он плохо слышит или видит и поэтому не воспринимает определенные вещи. Если это не принимать во внимание, можно поступить несправедливо по отношению к ребенку, ложно судить о нем. Точное исследование органов чувств и соответствующая обстоятельствам помощь (очки, лечебные упражнения и т.д.) ­ необходимы всегда. Но прежде всего ослабление способности восприятия покоится на отвлечении и переносе. Внимание отвлекается от внешнего мира и оборачивается к смутным переживаниям телесных процессов. Направленность на собственную телесность поэтому часто акцентирована тем, что дети проделывают стереотипные движения (качаются, трясутся, вращают руками и т.п.), в постоянном повторении которых они как бы потонули.

Определение слабоумия, данное Рудольфом Штайнером в его Лечебно-педагогическом курсе, ведет к полному изменению воззрения на существо проблемы. Это определение исходит не из интеллекта и не из способности восприятия, но из противоположного полюса ­ из организации обмена веществ и конечностей: “то, что ребенок является слабоумным, мы замечаем скорее всего, когда мы испытываем с этим ребенком трудности следующего рода: мы приказываем ему выполнить нечто ногами, а ребенок ­ медлит вообще привести свои ноги в движение”. Замедленные движения ­ характеристика слабоумного ребенка. Они могут оказываться в различных плоскостях. Яснее всего они выражены в целенаправленных движениях конечностей, но также в походке и жестах. Один ребенок, который в покое казался совсем незаметным, тотчас выдавал свою ненормальность, как только начинал ходить. Часто ­ общая бедность движений и известная пустота мимики. Походка часто ­ тяжелая, шаркающая, замедленными, запинающимися шагами. Стоять могут ­ широко расставив ноги, и все же неуверенно. При сидении ­ подпирают голову руками. Дети вообще склонны разбрасывать свои конечности и предоставлять им лежать где угодно. Преобладает впечатление тяжести; телесность ­ недостаточно пронизана духовно-душевным.

Понятие “замедленных движений” ­ действительно также для подлежащих еще обсуждению нарушений обмена веществ, для замедленного хода мыслей и душевных реакций и, наконец ­ для темпа общего развития ребенка.

Замедление в раскрытии детских способностей сказывается прежде всего на запаздывании развития моторики, т.е. во всем том, что может быть охвачено понятием “обучения ходьбе”. Ребенок позже, чем обычно, поднимает головку (в норме ­ около 3 мес.), не вовремя начинает сидеть и хватать (в норме ­ с полугодовалого возраста), и, прежде всего, с большим опозданием обучается стоять и ходить (в норме ­ с года). Весьма симптоматично ­ очень замедленное развитие тонкой моторики, чудесной игры человеческих пальцев. Рука еще долго двигается как целое, без дифференциации деятельности отдельных пальцев. Подвижность пальцев удается повысить упражнениями, что оказывает очень благоприятное воздействие на духовное развитие.

Следующая ступень, развитие речи, также сильно замедлена (в норме ­ начинается в год). Дети начинают говорить лишь после 3-го или даже после 5-го года жизни. Речь долго остается на примитивном уровне и тяготеет к искажениям артикуляции (лепет, заикание). И это приводит к замедленному развитию последней ступени, незавершенность которой особенно бросается в глаза: как стояние (stehen) и хватание (greifen) ­ запаздывают в своем развитии и остаются несовершенными, так же затруднены понимание (ver-stehen) и осмысление (be-greifen). Мышление и представление ­ развиваются очень замедленно и на протяжении всей жизни охватывают разве лишь ­ внешне видимые взаимосвязи. Способность к абстракции ­ едва намечена.

В основополагающей последовательности детского развития ­ ходьба, речь, мышление ­ уже заложено следующее: то, что в последнюю очередь появляется наверху, в организации головы, как дефект интеллекта (мышление) ­ имеет свой исходный пункт внизу, в замедленном импульсе движения конечностей (ходьба). Развитие функций принимает восходящее направление. Мы приходим здесь к своеобразному противотоку тенденций детского развития, связанному с противоположностью формы и функции. В отношении формы направление развития обращено сверху вниз. Всегда при рождении ­ голова и нервночувственная система ближе всего к завершенному состоянию в своей форме, и отсюда исходит оформление всего остального организма ­ сверху вниз. Однако к собственной деятельности нервно-чувственная система ­ еще не пробуждена, оптические и акустические чувственные впечатления ­ еще не перерабатываются, в то время, как в противоположность этому ­ еще не сформированный кишечник уже переваривает молоко, и подобные росткам конечности ­ хаотически двигаются. Несмотря на то, что система конечностей и обмена веществ еще полностью не сформирована, импульс деятельности и движения исходит от нее. Благодаря сосанию, а не через чувственные органы грудной ребенок воспринимает первое смутное отношение к своему окружению. Рудольф Штайнер высказал эту тайну человеческого становления в 11-м докладе Общего человековедения⁵⁵ в следующих словах: “Это ­ вообще тайна человека: его дух головы, когда он рождается, уже весьма сформирован, но он спит... Как человек конечностей, человек, рождаясь ­ уже вполне пробужден, но еще не сформирован, не развит. Собственно, нам требуется сфрмировать лишь человека конечностей и часть человека груди; ибо человек конечностей и человек груди имеют потом задачу ­ пробудить человека головы”.

В этом взаимодействии нисходящего формирующего импульса и восходящего потока все новых движений и деятельности ­ совершается развитие ребенка. Если восходящий поток слаб, он оказывает свое пробуждающее влияние неудовлетворительным образом и возникает слабоумие различной степени.

К этому ­ история болезни:

“Когда маленькая Мария в 6,5 лет пошла в школу, прежде всего бросалась в глаза ее своеобразная речь. Она разговаривала почти только в номинативе и инфинитиве, так что возникал телеграфный стиль, в таком роде: “Я вчера цирк идти” или “Старший брат это делать умереть мертвый!” (Если мой старший брат это сделает, я должна буду умереть и быть мертвой). Короткие, рубленые фразы.

При ходьбе и особенно при беге она сгибала ноги лишь в тазобедренном суставе, почти не пользуясь коленным и голеностопным. Походка поэтому производила впечатление топающе-прыгающей. Здесь, на аномальном примере, наглядна закономерная взаимосвязь между ходьбой и речью. Как ребенок не сгибает конечности в суставах, так же он не “сгибает” (не склоняет, не спрягает) слова. Прыгающая походка отражает вскрикивающую речь. Во внешнем виде ребенка бросается в глаза хорошо сформированная голова.

Предыстория: роды прошли быстро и без осложнений. Прием пищи ­ натолкнулся на большие трудности, ребенок почти все вырывал. Нарушение функции пищеварительного тракта сказалось потом в постоянной склонности к поносам. Ребенок очень легко переохлаждался, с другой стороны ­ часто температурил.

В первое время жизни ребенок лежал очень тихо; не сучил ножками, не кричал, не реагировал на впечатления. Озабоченный отец схватил, наконец, две кухонные крышки и ударил ими на манер медных тарелок, чтобы убедиться, слышит ли ребенок вообще. Ребенок спокойно повернул головку в сторону звука и больше никаких реакций. Это состояние безучастного лежания в кровати длилось почти 1,5 года, затем ребенок начал в своей кроватке двигаться. Ходить научился с 2-х лет, первую слабую попытку говорить сделал около З-х лет; смена зубов началась около 6-ти лет и проходила быстро”.

Окинув взглядом эту историю болезни, мы заметим, что признаки слабости и замедленного развития присутствуют преимущественно в области системы движения (конечностей) и обмена веществ: неподвижность в первое время жизни, рвота, понос; в то же время в области головы ­ образование представляется скорее продвинутым: хорошо моделированная физиономия, ранняя и быстрая смена зубов. То, что Рудольф Штайнер обозначает как “дух головы” ­ медлит пробуждаться из-за слабости “человека обмена веществ и конечностей”. С этим связан также слишком слабый восходящий снизу процесс крови, отчего ребенок легко переохлаждается. В частых атаках лихорадки ­ пытается реактивно усилиться организм крови-тепла. Из уже упомянутого доклада в Общем человековедении⁵⁵ следует еще одно специальное указание о первом времени жизни ребенка, с чем мы здесь и имеем дело. Из него вытекает, что подступиться с целью воспитания к воле младенца, связанной с организацией обмена веществ и конечностей мы принципиально не можем. Мы не можем заговорить с ребенком, не можем его заставить заниматься физкультурой или воспитывать его музыкально. “Здесь гений природы создал нечто, что может образовать этот мост... Молоко ­ единственная субстанция в животном и человеческом царствах, имеющая внутреннее родство с существом конечностей, которая поэтому еще содержит в себе силы существа конечностей. И в том, что мы даем ребенку молоко, оно, как единственная субстанция, по меньшей мере в существенном ­ действует пробуждающе на спящий дух”.

Развитие описанного выше ребенка дает подтверждение натур-педагогической задачи молока. Из-за постоянной рвоты в первое время жизни ребенок был не в состоянии полностью испытывать действие воспитательного средства природы, и поэтому его развитие ­ почти остановилось. И в дальнейшем ­ недостаточная организация обмена веществ и конечностей может лишь крайне неудовлетворительно сообщать свои пробуждающие импульсы системе головы. Когда доходит до образования речи, она демонстрирует, как было сказано вначале, в своем внутреннем движении ­ отражение несовершенного движения конечностей. И мы опять видим, насколько неспособен крайне незаконченный нижний человек удовлетворительно пробудить вполне сформированного верхнего человека.

Значение нарушенного обмена веществ для возникновения слабоумия, как это явствует из этой истории болезни, благодаря сегодняшним исследованиям становится все более отчетливым. В последние десятилетия обнаружено возрастающее число совершенно специфических нарушений обмена веществ (inborn errors of metabolism)^*.

В настоящее время известно более 70 различных форм слабоумия, обусловленных обменом веществ. Почти всегда имеет место определенный дефект энзимов, который искажает или затрудняет необходимый процесс преобразований в ходе обмена веществ, так что это ­ вполне в смысле нашей изложенной вначале основной концепции слабоумия ­ ведет к “замедленному движению” в обмене веществ. Непреобразованные продукты обмена накапливаются или выводятся (в основном ­ с мочой).

Каким путем эти нарушения обмена веществ повреждают верхний полюс детской организации ­ еще не вполне ясно. В общем ­ предполагают повреждения мозга нерегулярными продуктами обмена. Но возможно и другое представление, бытующее у некоторых исследователей: уменьшение поступления определенных регулярных субстанций из-за блокирования обмена веществ ­ неблагоприятно действует на мозг. Это последнее представление видит взаимосвязь между аномалией обмена веществ и мозгом в том же направлении, что видели и мы при рассмотрении вышеприведенной истории болезни: “спящий дух головы” из-за уменьшения потока субстанций снизу ­ не может в достаточной степени пробудиться.

С фенилкетонурией ­ наиболее частой и уже давно открытой формой этих нарушений обмена ­ мы уже встречались (гл.VIII). Впрочем, для многих различных форм, которые ­ очень часты, требуется изучение специальной литературы. Эта новая область исследования обмена веществ при слабоумии, в которой многое еще предстоит открыть, неожиданным образом подтверждает основную концепцию Рудольфа Штайнера в том, что первопричину слабоумия нужно искать в области конечностей и обмена веществ.

Но есть и бесчисленное множество случаев, в которых имеет место повреждение мозга. Точно так же имеет место ослабление формирующей тенденции верхнего полюса в тех случаях, когда слабоумие сопровождается деформациями различной степени тяжести, например, аномалиями волосяного покрова (“меховая шапка”), несовершенной пластикой ушных раковин, вторым веком, деформациями скелета и т.д. В сущности, сюда принадлежат и хромосомные аберрации, как микроскопические деформации в этой области. Но все же и в этих случаях, когда аномалии формирующего полюса ­ очевидны в первую очередь, возникновение слабоумия можно понять из нарушенного взаимодействия верхнего и нижнего полюсов детской организации. Здесь также пробуждающий импульс исходит от организации обмена веществ и конечностей, только он встречает в этих случаях усиленное сопротивление нервно-чувственной организации. И если удастся так усилить пробуждающий импульс конечностей, что усиленное сопротивление ему будет преодолено ­ должно последовать весьма благоприятное влияние на слабоумие. О том, что это фактически так и есть, свидетельствуют хорошие результаты лечения психомоторными упражнениями. Не прямое воздействие на мозг, но ­ возбуждение противоположного полюса ведет к успеху.

Различные аспекты слабоумия пребывают в единстве в своеобразном облике болезни, что можно проследить на следующем примере:

“Антон, третий ребенок, родился после нормально протекавшей беременности.

Обе сестры ­ здоровы. Развитие в раннем детстве ­ без заметных отклонений, разве слегка замедленное. Он рано улыбался, мог сидеть в 10 мес., стоять в 12 мес. и ходить в 18 мес. У матери, однако, с самого начала было подозрение, что с ребенком не все в порядке. Первые явные признаки болезни появились в двигательной сфере: при подъеме по лестнице всегда использовал только левую ногу. Говорить начал в 18 мес., но не пошел дальше нескольких неясно произносимых слов: “мама”, “папа”, “иди”.

У ребенка постоянно кашель и насморк, склонность к поносам и частые лихорадки.

Данные осмотра (в 6 лет): нормальной величины мальчик, приземистого строения тело, относительно тонкие конечности. Объем головы большой (53см), черты лица грубоваты. Темнорусые взлохмаченные волосы с глубоким мысом на затылке. Кустистые брови, сросшиеся над широким утопленным корнем носа. Глубокосидящие, грубо моделированные ушные раковины. Все тело покрыто тонким пушком.

Шея короткая, сердце без особенностей, над легкими бронхиальные шумы. Живот выступающий из-за отчетливо пальпируемой печени, селезенка ­ также пальпируется.

Подвижность тазобедренных, коленных и голеностопных суставов ­ ограничена.

Рентгеноскопически: многочисленные типичные деформации скелета. В моче обнаружены характерные для этой болезни выделения (мукополисахариды).

В лечебно-педагогическом детском саду спокойно сидит на своем стульчике, но не может ни в чем сотрудничать. Иногда рывком встает и бесцельно двигается по комнате. Не понимает слов и не разговаривает. Несмотря на это можно почувствовать душевную отзывчивость в теплом взгляде его коричневых глаз. Выражение лица всегда мрачно и печально, даже когда он кажется довольным”.

Речь идет об образе болезни, которая обозначается как гаргоилизм (Wasserspeierkrankheit)^* и подразделяется на различные разновидности. Из-за нарушения обмена веществ образуются отложения субстанций в печени (мукополисахариды) и в мозге (ганглиозидлипоиды).

Дети в большинстве карликового роста и обнаруживают самые различные деформации, прежде всего скелета. Тяжелое и как бы затененное выражение лица ­ из-за своих характерных пропорций похоже на водосток (Wasserspeier) на готическом соборе. Подвижность, из-за оцепенелости суставов ­ ограничена. В большинстве случаев ­ повреждены зрение и слух, в нашем случае этого, к счастью, нет.

Слабость чувств, ограничение движений, нарушения обмена веществ, повреждения мозга, деформации: в этом образе болезни как бы собралось вместе все, что встречается нам как характерные явления при слабоумии. Преобладает впечатление тяжести и печали придавленной тяжестью души. Лечение пытается поддержать эту тяжесть и облегчить ее.

Взаимосвязи лежащих в основании гаргоилизма нарушений обмена веществ ­ не выяснены, так что еще не найдено никакого исходного пункта для лечения. Но уже простое участие в ритмически организованном и пронизанном искусством распорядке дня ­ действует постепенно оживляюще на таких детей. Важнейшими являются активные и пассивные двигательные упражнения, с одной стороны ­ противодействующие суставным контрактурам, но, прежде всего ­ из-за их влияния на общее развитие.

Если теперь, в заключение, хотя бы в общих чертах подойти к лечению состояния слабоумия, то можно сказать: если “замедление движения” в широком смысле составляет существо этого препятствия, то основной мотив лечения заключается в возбуждении и способствовании внешней и внутренней подвижности.

“Если перед Вами слабоумный ребенок, Вам необходимо привести в подвижность его систему обмена веществ и конечностей. Тем самым возбуждается его духовное. Предоставьте ему делать R-L-S-I, и вы увидите, насколько благоприятно вы действуете на ребенка¹”. В этой лечебно-эвритмической последовательности звуков мы имеем ряд сильно подвижных согласных, которые взрыхляют почву, в которую затем может вмешаться гласная I. Фриц Вильмар⁵⁶ пишет об этом: “Ряд звуков надо рассматривать как композицию, причем следование звуков друг за другом ­ существенно, наряду с терапевтической ценностью каждого звука. R побуждает астральное тело к упорядоченной деятельности, L укрепляет эфирное тело, S упрочняет Я-организацию, и благодаря I исполняемое активируется в своем вхождении в мир, в своем самостоятельном и целенаправленном противопоставлении себя миру. И примечательно, что ряд начинается тремя согласными и завершается гласной. Такие ряды нужно упражнять с детьми на протяжении недель и месяцев. Во время лечебной эвритмии это надо сперва проделать перед детьми, затем с ними вместе. Затем можно каждый звук разобрать и упражнять несколько более основательно, возвращаясь на следующем уроке назад, укрепляя таким образом предполагаемое действие. При необходимости это повторяют несколько раз. Или берутся за другой звук ряда, или за два. Но ­ всегда завершают сеанс лечения еще одним упражнением всего ряда. Как следует из опыта, такой ряд, предписываемый различным детям, в каждом индивидуальном случае должен проводиться иначе. Есть дети, у которых нужно делать акцент на L, у других на I и т.д.”

Полезно проводить лечебно-эвритмические упражнения с пальцами рук и ног, так как тонкая подвижность мелких суставов (тонкая моторика) делает более подвижным также и ход мыслей. Если достичь того, чтобы дети участвовали сознанием в такого рода движениях, это будет особенно действенным. “Этому особенно способствует то, что делают эвритмические упражнения рук и ног, но при этом весьма энергично вовлекают в движение как можно больше пальцев рук и ног, и ребенок должен при этом направлять свой взгляд на весь этот процесс движения конечностей, созерцая таким образом самого себя¹.” Таким образом от головы к конечностям прокладывается путь, который еще глубоко блокирован непроницаемой телесностью. Дети могут, например, очень хорошо понимать определенные предписания или задания. Но это понимание им очень трудно удается перевести в действие и в движение конечностей. Путь от головы к конечностям можно также очень наглядным образом сократить, побуждая детей соприкасать голову с ногами, например, в ванной взять большой палец ноги в рот. В таком же смысле действует и предложение детям, в порядке упражнения, писать пальцами ног. Очень благоприятное влияние оказывают ручные работы, особенно вязание спицами и крючком, которое опять-таки возбуждает тонкую моторику.

Правильная внимательность к окружению ­ также способствует подвижности; ибо движение ­ направляется на мир, который тем точнее и с тем большим пониманием воспринимается, чем лучше удается движение. Во время прогулок можно наблюдать, что дети ­ едва ли отвращают взгляд от себя на окружающее, они утоплены в своем собственном состоянии. Если удастся достичь того, чтобы они обращали внимание не только на то, что они идут через лес или через поле, но что они имеют дело с буками или елями, рожью или овсом, то достигнуто уже очень многое.