Работа выполнена в рамках проекта «Казачий городок»

2. Станицы

В конце XVII - первой четверти XVIII в. городки на Дону и его притоках постепенно получают наименование станиц. Во время Булавинского восстания одно и то же казачье поселение именовалось по-старому городком и по-новому станицей (например — Решетовский городок и Решетовская станица). Когда же, согласно В.Д. Сухорукову, «укрепления (стены городков) по утверждении безопасности сделались ненужными, жилища казаков получили повсеместно одно наиме-

— 25 —
нование станиц; главное же место, в коем находилось начальство войсковое, приняло название города»⁶¹.

Таким образом, станицами стали постоянные и лишенные укреплений поселения. Однако пер­воначальный смысл этого понятия был иным. По мнению В.Д. Сухорукова, «В древности у казаков станицею называлось всякое большое или меньшее их общество, совокупно жившее или посланное куда и имевшее своего атамана. В сем значении слово, сие находим мы в летописях и разных актах XVI и XVII века, где упоминается об употреблении подобных ста­ниц для пограничной стражи, разъездов, посылок с донесе­ниями и даже в составе самых казачьих ополчений и проч. Нередко назывались они по именам своих атаманов, напри­мер, станица (атамана) Смаги Чертенского, Васьки Черемисова и проч.»⁶².

В течение всего XVII в. на Дон беспрерывно приходили все новые выходцы из окраинных российских земель. Причем в это время они переселялись большими группами, нередко с семьями, с инструментом, инвентарем и рабочим скотом. Переселенцы не только уве­личивали население уже существовавших казачьих городков, но и основывали новые⁶³.

Именно с этим временем связаны два важнейших для Дона события — появление «семейственности» и начало хлебопашества. Письменные источники свидетельствуют, что к последней четверти XVII в. на Дону существенно изменяется структура хо­зяйственной сферы жизни. Превращаясь постепенно в замкнутое военно-служилое сословие в рамках Российского государства, казачество переходит к этому времени от присваивающих форм хозяйствования (охота, рыболовство, походы «за зипунами») к производящим.

После разгрома бунта С. Разина начнется массовое бегство на Дон раскольников. Из расспросных речей пойманного в 1687 г. бегло­го раскольника К. Косого станет известно, что «по Медведице живут такие же, каков и он, множество, и будет всех их с малыми детьми тысячи две или меньше... а живучи де они в тех местах, кормятся пашнею, сеют хлеб, и рыбною ловлею...»⁶⁴.

Казачьи станицы приобретают значительные размеры и население. В 1776 г. в «верховых» станицах насчитывалось дворов: Вешенская — 339, Михайловская — 400, Еланская — 140, Мигулинская — 306, Казанская — 350, Клетская — 150⁶⁵.

Окончательный переход к мирной жизни и земледельчес­кому хозяйствованию не мог не отразиться на форме и структу­ре казачьих поселений. Правда, получившие статус постоянных поселений в 80-х годах XVII в. станицы, как правило, и после этого неоднократно пере-

— 26 —
носились на новые места. Лишь к началу XIX в. и станицы, и их жители «осели» окончательно.

Анализ планировочных принципов станиц показывает, что для поселения выбирались места, которые позволяют применить принцип регулярной планировки. Для примера можно привес­ти размещение станиц Кривянской, Манычской, Заплавской, Кочетовской, Багаевской, Семикаракорской, Романовской, Каргальской.

Помимо регулярной, прямоугольной системы планировки, встречаются станицы, имеющие линейную сис­тему планировки. К их числу относятся станицы Грушевс­кая Усть-Быстрянская, Марининская, Маркинская, Новогригорьевская, Аргеднинская, Перекопская, Голубинская, Усть-Хоперская, Слащевская, Скуришевская и мно­гие другие.

Линейная система планировки диктовалась конкретными условиями местности. Она создавалась одной или двумя улицам и короткими переулками, формирующи­ми вытянутые в длину прямоугольные кварталы⁶⁶.

Рис. 5. План станицы на Среднем Дону.

«Новые» части стани­цы или поселения, перенесенные на новые места, улицы имели широкие и, как правило, идущие с запада на восток. При таком их расположении было легче ориентировать окна до-

— 27 —
мов на юг. В «старых» же поселениях дома обычно обращали на улицу глухой стороной, что опять же было связано со стратегическими сообра­жениями⁶⁷.

Поселения, отстраивавшиеся на новом месте с конца XVIII в., имели обычно квартальную планировку, они создава­лись по заранее составленным войсковыми землемерами планам. Место для вновь отстраивающегося подворья выделял станич­ный атаман по заявлению хозяина-строителя. В каждом квартале избирались и утверждались атаманом квартальные — ответствен­ные за чистоту, благоустройство и пожарную безопасность. Квар­тальные же организовывали ночные дежурства жителей своего квартала. При необходимости атаман созывал станичников на об­щественные работы: чистку колодцев, русла речки, засыпку ов­рагов и пр.⁶⁸

Станицы переняли от городков все внутреннее устройство. Центром любой станицы была центральная площадь — майдан. Здесь прохо­дили общественные сборы, жеребьевки, воинские учения. От­сюда провожала станица казаков на службу, по большим праз­дникам здесь устраивали народные гулянья. В восточной части майдана располагалась церковь или собор, напротив, через площадь — здание станичного правления (атаманская) с тюрьмой (тигулевкой). Прежде эту площадь, как в городке, окружали арсеналы, кузницы, оружейные, амбары, ссыпки для зерна... Рядом с майданом обязательно тянулись коновязи, где ставили коней собиравшиеся по тревоге-сполоху казаки.

Со временем боевое назначение майдана сменилось на торговое, и на широком пространстве между церковью и правлением зашумели знаменитые ярмарки, а вокруг него появились гимназии, магазины, почта...

Центр станицы Казанской в первой трети XIX в. выглядел так: «В то время... станичное правление помещалось в неболь­шом деревянном домике, который теперь уже не существует. Недалеко от него было еще два общественных здания: одно обыкновенное, деревянное, другое же каменное и довольно оригинального вида: оно имело вид огромной беседки, состоя­ло из высокого помоста с досчатым наметом сверху. Стены в нем возвышались только аршина на полтора, а выше были со всех сторон огромные пролеты арками. Первое здание было ста­ничное правление, второе же — тот самый майдан, на котором граждане слушали войсковые грамоты, обсуждали свои обще­ственные дела и творили суд и расправу. С двух сторон на май­дан вели широкие лестницы. На середине его стоял длинный деревянный стол; кругом стола, а также и по над стенами были устроены скамьи. С одной стороны майдана были две небольшие комнатки: одна из них служила

— 28 —
архивом, а другая тюрьмою. Под майданом был станичный подвал...»⁶⁹.

Выделение «центра» поселения как места проведения обще­ственных мероприятий по-прежнему обусловливалось особенно­стями общинного устройства казачества. Но старинная круговая (или куренная) модель построения прежних городков, отражав­шая идею социального равенства ранних казачьих сообществ, канула в Лету. В новой структуре поселения «центр» выделялся уже и как место особо престижное в социальном отношении: здесь стояли добротные дома офицеров, атамана, священников. Казачья же беднота оттеснялась на окраины, где и дома, и усадьбы были меньше⁷⁰.

Рис. 6. План станицы Букановской, 1987 г.

— 29 —
же не­большие кутки: в ст. Качалинской, например, куток (или ко­нец) Сибирь (жили переселенцы из Сибири) и куток Вшивая балка (место рядом с непросыхающим болотом); в ст. Пятиизбянской, помимо традиционных — Базов, Станицы и Низа, — Липов куток (расположенный вдоль Липовой балки)⁷¹.

В структуре станиц XVIII-XIX вв. уже легко просматривалась социальная неоднородность казачества. Так, в ст. Зотовской, по рас­сказам старожилов, на «краю» — от церкви вниз по течению Хопра — жили «щиблетники-интеллигенты» (учителя, священники, вра­чи, торговцы), вверх по течению Хопра селились «хлеборобы-каза­ки» (бедные и среднего достатка). В ст. Сиротинской существовала Непочетная слободка — часть поселения, где жили бедные казаки, отделившиеся от родителей для ведения самостоятельного хозяйства.

Рис. 7. План станицы Зотовской, 1988 г.

Некоторые станицы делились на концы по рели­гиозному принципу — на «староверские» и «православные»⁷².

— 30 —

Рис. 8. Улица станицы Кумшацкой, 1886 г.

Иногда свои «центры» имели и отдельные части поселения. Причем они (в отличие от общестаничных) закреплялись обыч­но за молодежью. Так, станица Глазуновская располагалась слегка под углом вдоль высо­кого Яра. В XIX в. в станице было две церкви Крестовоздвиженская и Николы Чудотворца. Последняя располагалась на площади в общестаничном «центре». В нижней части поселения стояла Крестовоздвиженская церковь, верхняя часть упиралась в подножие Горки (кургана). По этим главным ориентирам станица делилась на три конца: Низ (с центром у церкви и колодца), Верх (центр — Горка)

— 31 —
и Куток — небольшая улочка у Яра. Жители станицы назывались соответственно — низовые, верховые и кутковские. Места молодежных собраний и гуляний регламентировались так: «верховая» молодежь собиралась у Горки, «низовая» — у церкви, кутковские — на Яру. Праздничные кулачные бои здесь также строились по принципу «концов» («верхи и низы стена на стену шли») и воспринимались общиной именно как бои молодежи за свою территорию.

Рис. 9. Станица Кумшацкая, 1886 г.

Со временем прочные удобные дома сменили былые тесные избы и землянки. Описывая в конце XVIII в. обитающие в Российском государстве народы, И.Г. Георги отмечает: «Домы их в Станицах выстроены из бревен так же, как и Русские; но поелику в большей части оных находятся печи с трубами, то и чистоты в оных больше, нежели в Русских избах. После Прусской войны даже домашняя рухлядь стала между ними чище и в большем количестве. Многия избы убиты коврами и украшены стены богатыми образами, оружием и прочим»⁷⁵.

А профессор Е. Зябловский в своем «Землеописании Рос­сийской Империи», вышедшем в 1870 г., писал о том, что в станицах

— 32 —
дома, кроме некоторых, — деревянные, но, не­взирая на то, пригожи внешним видом, выгодно и простор­но поставленные. Все казачьи дома убраны хорошо и чисто, так что путешествующему и по другим губерниям Империи покажется выгодным различие, которое он найдет между са­мими домами (донскими казачьими куренями) и построенными везде по России черными курными «избами» или глинобитными, с земельными полами, «хатами»⁷⁶.

Станицу Старочеркасскую XIX в. можно представить по описанию В. Сухорукова: «Станица Старочеркаская — остатки пересе­ленного города Черкаска, достопримечательна по многим отношениям. … Старинные домы являют замечательное отличие от нынешних: и архи­тектура, и украшения их имеют какое-то странное смешение азиатских форм с древним русским вкусом. Домы сии обык­новенно построены на столбах или высоких и больших четвероугольных срубах, подобно русским клетям, кои называют­ся здесь амшениками; со всех сторон висят сплошные крыльцы с перилами, лестницы всегда идут снаружи, высокие и крутые кровли возвышаются очень остро и на верхушке сделаны какие-нибудь деревянные или жестяные фигурки. Всех частных домов в Старочеркаской станице ныне счита­ется 924, из коих 100 каменных.

…к общественным строениям Старочеркасской стани­цы принадлежат: станичный дом, народное училище, оба каменные, две богадельни,… питейных домов: 3 каменных и 7 деревянных, 1 харчевня и плавной мост чрез реку Дон, изрядно устроенный.

Из заведений промышленности находятся здесь: рыбоспетных заводов 41, кирпичных 4, кузниц: каменная 1, дере­вянных 20 и 3 ветряные мельницы. Количество рыбоспетных заводов показывает удобность здешней промышленности»⁷⁷.

Каждая станица в свою очередь представляла макросис­тему расселения, которую формулировали входящие в ста­ничный юрт хутора. Станицы, как правило, размещались только на берегах судоходных рек. Юртовые земли представ­ляли собой узкие полосы земли, размежеванные между ста­ницами в глубину территории, порой до 100 км и более от реки. Иногда отдельные станицы имели дополнительные юртовые земли с так называемыми «зимовыми» хуторами на территориях, находящихся в отрыве от остальных земель, к примеру, в Сальских степях⁷⁸.

В состав юртовых владений, окружавших станицу, входили пашни, выпасы для скота, сен­ные покосы. Рубежами между «своими» и «чужими» владениями служили ручьи, водоемы, балки, имеющие названия. «Своей» землей считали не только пашни и пастбища, но

— 33 —
также места рыбной ловли, ягодные поляны и охотничьи угодья. Нередко названия давали отдельным частям реки. В окрестностях многих станиц были «святые места»: колодца, родники. Им поклонялись, как святыне, называли их Явленными или Святыми. Иногда вблизи таких колодцев сооружали часовенки, устраивали моления для вызова дождя, совершали магические действия⁷⁹.

Юртовая система землепользования и расселения просу­ществовала до 20-х годов XX столетия и была полностью ликвидирована послереволюционным административным переделом земель и насильственной коллективизацией.