Российская академия наук

ДИСКУССИЯ

К вопросу об идеологии. Согласен с тем, что современные события в Великобритании, приход к власти "нового лейборизма", его программные положения, политическая практика ни в коей мере не подтверждают излюбленный тезис популистской литературы о конце идеологии. Разумеется, нет. Политическая история Великобритании в XX веке в очередной раз доказывает, что идеология является служанкой политики.

Идеология играет, не пассивную роль, потому что формулируя политические, социальные интересы того или иного класса, социальной группы, она сама становится движущей силой политического развития. Идеи часто возникают задолго до того, как появляется их востребованность в реальной жизни. Возьмём ли мы политику Бенджамина Дизраэли, концепцию "одной нации", последующие зигзаги в развитии основных политических партий, – новые лозунги, новая практика, новые инициативы являются, как правило, ответом на вызовы времени.

Не будем углубляться далеко в историю. Тэтчеризм, по сути дела, в политическом плане выразил интеллектуальные наработки и экономические процессы предыдущих 20 лет. Я имею в виду выход на авансцену международной жизни такого явления, как транснациональные корпорации и крупный капитал.

К вопросу об "одной нации", в котором обладаю не только теоретическим, но практическим опытом. Как корреспонденту газеты "Правда" в Великобритании с 1980 г. по 1987 г. мне приходилось не раз присутствовать на ежегодных конференциях ведущих партий страны. Там я воочию увидел "одну" и "две нации". У консерваторов вы видете одних людей, у лейбористов или на конгрессах тред-юнионов – совершенно других. Это действительно разные люди, которые говорят по-английски, но всё равно на разных языках. Например, на конгрессах БКТ вы наблюдаете пестрое сборище, эти люди любят сидеть в пабах, выступающие могут быть даже слегка навеселе. Нечто похожее происходило и у лейбористов, хотя в последнее время многое изменилось.

У консерваторов всё гораздо чопорнее, корректнее, действо на сцене умело оркестрируют, резкости редки. Даже Маргарет Тэтчер, которая за словом в карман никогда не лезла, всякого рода выпады и политические стрелы отдавала на откуп молодым консерваторам. Политические же тяжеловесы сдержанны, выражаются аккуратно, обтекаемо формулируют свои мысли. Тем не менее, эти же люди, представители "одной" из "двух наций", со времён Дизраэли были вынуждены играть в "одну нацию". Это стало политической необходимостью, способствующей выживанию партии. Тэтчер обожглась на том, что необдуманно выбросила концепцию "одной нации" за борт.

В этом ответ на появление "нового лейборизма". К середине 1990-х годов тэтчеризм выдохся как политика, как идеология, стало ясно, что его дальнейшее педалирование опасно с точки зрения социального и политического развития страны. Страна шла вразнос. И оголтелый неоконсерватизм, и левый лейборизм себя изжили. Структура британского общества, как и общественная структура всех стран развитого капитализма, настолько поменялась, что на одном "классовом коньке" ехать дальше было нельзя. Отсюда и переходные идейные формы, например, "сострадательный консерватизм", попытки найти некий симбиоз.

В то же время согласен с тем, что этот симбиоз не прочен. Рано или поздно жизнь заставит опираться на одну из доминирующих социальных групп. Консерваторы в последние годы это наглядно иллюстрировали. Лейбористов обязательно прибьёт к одному из берегов, будем надеяться к берегу социальной справедливости. Им не удастся долго сидеть на двух стульях. В противном случае они себя изживут, к руководству Лейбористской партии придут более левые политики.

В связи с этим смежный вопрос. До сих пор не осознано значение и будущая роль антиглобалистского движения. Это очень глубокое и серьёзное социальное, политическое и идеологическое явление. Досадно видеть, как в наших средствах массовой информации, в псевдонаучных работах это явление причисляется к разряду какого-то хулиганства и экстремизма. В действительности гены социального протеста, социального недовольства, борьбы против всякого рода крайностей в политике всегда имеются в обществе. В английском обществе, которое в послевоенный период привыкло к социальной справедливости как к норме, это чувствуется особенно остро.

Под чьим руководством произойдёт новое утверждение норм социальной справедливости, сказать трудно. Наверняка, не под руководством Блэра, который является скорее проходной фигурой, обслуживающей определённый переходный период в жизни своей партии и общества. Для меня очевидно, что он не делатель истории в широком её понимании.

Надо сказать, что история в этом смысле дама капризная, непредсказуемая. Подчас она выбирает неожиданных людей на своих крутых поворотах. Яркий пример – М.С. Горбачёв. В Англии мы наблюдаем Тэтчер, сейчас Блэра. Кроме того, история дама и очень скопидомная. У неё ничего не пропадает. Верно говорили, что Тэтчер так и не удалось демонтировать полностью государство всеобщего благосостояния. Пришедший ей на смену Блэр не хочет да и не мог бы ликвидировать его полностью, как и отказаться от наследия тэтчеризма. Каждая партия, каждый политический деятель вносит свою лепту, кладёт свой кирпичик в здание будущего страны.

Чему Россия может поучиться у Великобритании? Не будучи сторонником механического заимствования, вынужден констатировать, что мы большие мастера обезъянничать. Наши реформаторы так переписали тэтчеризм в своих экономических и социальных программах, что пошли гораздо дальше, чем пошла сама Тэтчер в Великобритании. В результате наломали дров в области национализации, ещё больше – в социальной области. Англия при Тэтчер не шатнулась так вправо, как Россия при Ельцине и, к сожалению, при Путине. При всех обещаниях и уверениях, реалии нашей социальной жизни весьма прискорбны.

Заимствование опыта приносит немало пользы, если проводится вдумчиво, этому надо учиться. Англичане в этом плане – образцовый пример. Они любят, ценят свою страну, работают в общую копилку нации. Здесь же болезнь отвергать, рушить, как это было после 1917 г. и вновь после 1991 г. Одним чёрным цветом малюются 70 лет советской истории.

Англия и Россия. Да простят меня собравшиеся, но не верю в радужное будущее в отношениях между нашими странами. Главный памятник в центре Лондона, помпезный, детализированный, с массой исторических фигур – памятник героям Крымской войны. Это отношение к своей истории у британцев в крови. Дружить с Англией можно по конкретным поводам, там, где интересы совпадают. Однако ожидать широких объятий не стоит. Именно в этой стране изобрели тезис о том, что у государства нет постоянных друзей и врагов, есть только постоянные интересы. Этот тезис в своей внешней политике должна применять и Россия.

Нам пока не удалось отделить друг от друга две вещи: общественно-политическую мысль и жизнь идей в обществе, с одной стороны, и, с другой, собственно партийно-политическую практику. Говорилось о том, что все крупные английские теоретики имели партийную привязку. Действительно ли это было так?

Безусловно, Кейнс и Беверидж были либералами и никогда этого не скрывали. С другой стороны, своими теоретическими работами, участием в практической политике они делали во многом противоположное тому, что предписывала догма Либеральной партии. Почему она не пережила Первую мировую войну?

Сегодня уже упоминались "новые либералы" Герберт Асквит и Дэвид Ллойд Джордж. Но линия Асквита была догматичной, а линия Ллойд Джорджа являла собой способность к адаптации, готовность к гибкому учёту изменения конъюнктуры. Аскви-тианская партия во многом оказалась невостребованной в новых условиях после Первой мировой войны. Оставляю сейчас в стороне судьбу Ллойд Джорджа, и тем не менее его фигура ассоциировалась с жизнеспособной политикой.

Вернёмся к Кейнсу и Бевериджу. Существует оценка Кейнса, как прикладного экономиста. Поначалу она вызвала у меня непонимание, так как Кейнс был крупнейшим теоретиком, основателем не просто школы, а экономического мировоззрения. Однако речь идёт о другом. И Кейнс, и Беверидж не жили в башне из слоновой кости, не были оторваны от жизни. В 1920-е годы оба на средства, контролируемые Ллойд Джорджем, активно участвовали в выработке, в том числе в теоретическом плане, принципиально новой экономической политики. Это знаменитые летние Кембриджские школы, Жёлтая книга Либеральной партии 1928 г., выход на выборы 1929 г. с уникальной программой борьбы с безработицей.

Выборы прошли, либералы проиграли, победили лейбористы. Что дальше? Уходят эти теоретики в тень? Оставляют политическую сцену? Ничуть не бывало. В 1930 г. лейбористы создают Экономический консультативный совет, и кто там находится на первых ролях? Кейнс, Беверидж и люди, подобные им.

Это наглядный пример того, что идеи живут по своим законам, рождаются, развиваются и умирают, а их востребованность в политической жизни, для имиджа той или иной партии – вопрос иной. Точно так же Хайек, являясь консерватором по партийной принадлежности, создал новый гимн прежде всего либерализму, а не консерватизму.

Уже говорилось о том, что после Второй мировой войны сложился феномен батскеллизма, т.е. лейбористско-консерва-тивного консенсуса по основным социально-эконо-мическим вопросам. Но батскеллизм был лишь правилом политической игры. Этот неписаный договор устанавливал гораздо более широкие правила социально-экономического поведения основных игроков в общественно-политической жизни. Была ли под ним крупная теоретическая платформа? Скорее нет, хотя идей была масса. Батскеллизм был не особой идеологией, а именно правилом игры.

В середине 1970-х годов вместе с батскеллизмом и кейнсианством рухнуло общее социально-экономическое мировоззрение. Для тэтчеровского неоконсерватизма авторитетами стали Милтон Фридман, Чикагская школа и т.п. Но опять же это не была всеобъемлющая концепция наподобие кейнсианства, не мировоззрение или идеология, а доктрина, хотя монетаризм и был эффективно использован как орудие тэтчеризма.

Похожие процессы происходят и в современности. Действительно, четвёртая статья лейбористского устава не могла пережить крушение Советского Союза, государственного социализма, этого гигантского исторического эксперимента. В 1995 г. Блэр переписывает её. Что осталось из идейного наследия партии? Давным-давно сформулированные и развитые идеи этического социализма, отчасти трансформированные в постмодернистскую эпоху.

Если же говорить не об идеологии, а о практической политике, то здесь реальность изменений связана прежде всего со способностью партии к адаптации, к использованию идей своих политических противников. Например, тэтчеровский неоконсерватизм активно пользовался либеральными идеями, впитывал их как губка и реализовывал на практике.

Подобное происходит и при "новых лейбористах". Партия совершенно очевидно сдвинулась вправо, отбросив крайности социалистической концепции и сохранив то, что способно привлечь избирателя, – идеи социального равенства, коммунита-ризма, солидарности. Эволюционирует избиратель, эволюционирует и политический имидж. Что же касается идей и идеологии, то их соотношение с этими процессами более сложное.

Как это случается со всяким революционером, реакция общества на поступки Тэтчер не всегда предсказуема. Возможно, долгосрочные последствия тэтчеровской революции заключаются не в экономических преобразованиях, а в неожиданных последствиях её реформ для нашей государственности. Это установление парламента в Шотландии, ассамблеи в Уэльсе, интеграция в Европе.

Считаю, что существует очень хорошая почва для сотрудничества между нашими странами. Всё же, самый большой памятник в Лондоне это колонна Нельсона на Трафальгарской площади в ознаменование победы над французами. Поэтому я не говорил бы о негативных сторонах в британо-российских отношениях как о чем-то особенном.
С.П. Перегудов. Г-н Эйвс, вы связали утверждение парламента в Шотландии, ассамблеи в Уэльсе с тэтчеристской революцией. Но мне кажется, что это последствия сдвигов, случившихся при "новом лейборизме". Консерваторы всегда были активными противниками автономии Шотландии, выступали за сохранение Британии как унитарного государства.
Дж. Эйвс. Что я имел в виду. Послевоенный консенсус, о котором здесь говорилось, способствовал объединению государства. Это было соглашение не только социально-экономическое, но и вокруг нашей государственности. Когда Тэтчер поставила его под вопрос, был дан сильный толчок развитию движения за автономию, даже за независимость в некоторых районах страны. Это стремление, особенно в Шотландии, создать свой парламент было тесно связано с неприязнью к политическому курсу Тэтчер, которая воспринималась как олицетворение всего английского.
С.П. Перегудов. Не только Тэтчер, но и Блэр действительно крупные политические деятели, которые инициировали качественные изменения и в своих партиях, и в политике государства. Согласен с тем, что процесс автономизации стал реакцией на чересчур жёсткую линию тэтчеризма. Однако если бы "новые лейбористы" не пришли к власти, этот процесс пошёл бы не так быстро.

Добавлю к размышлениям А.А. Масленникова. Нельзя ставить на одну доску Блэра, Тэтчер и Горбачёва. Это очень разные люди. Блэр, возглавив Лейбористскую партию, смог аккумулировать массу идей. Например, конституционная реформа, главное детище лейборизма, была полностью сформулирована и прописана ещё партиями Альянса в начале 1980-х годов.

То же можно сказать о Тэтчер. Когда она пришла к власти, был разработан монетаризм, другие концепции, которые неокон-серваторы смогли синтезировать и представить как единое целое.

У Горбачёва ничего похожего не было. Он действовал без всякой подготовки, интуитивно. Под перестройкой не было никакого концептуально-теоретического багажа.

Ян Гилмор в книге "В танце с догмой" с сарказмом писал, что если бы Тэтчер сказали, что по темпам экономического роста после всех болезненных реформ Великобритания по-прежнему отстаёт от своих главных конкурентов, премьер-министр была бы поражена. Она была бы поражена не менее, если бы услышала оценку Джонатана Эйвса, сказавшего, что Тэтчер по сути являлась революционером. Но это именно так.

Парадокс тэтчеризма заключается в том, что в борьбе с левой парадигмой его сторонники использовали методы борьбы своих противников. Здесь можно перекинуть мостик и на современную историю нашей страны, вспомнить о том, что наши доморощенные радикальные реформаторы прибегли к методу навязывания обществу радикальных реформ.
Н.К. Капитонова^. До сих пор речь в основном шла о британской политической мысли, итогах её развития, перспективах и в этой связи о внутренней политике лейбористского правительства. Целесообразно также сказать несколько слов о внешней политике. Именно в этой области заметны значительные достижения лейбористов по сравнению с предыдущим консервативным правительством.

Если не брать идеологическую сторону, так называемую этичную внешнюю политику, концепцию международного сообщества, готовность участвовать в решении глобальных проблем, то с той или иной степенью определённости можно выделить три ключевых направления внешней политики Британии при лейбористах. Это трансатлантические, «особые отношения», затем политика в ЕС и политика в отношении России.

Трансатлантическое направление – традиционное направление британской внешней политики. Установка на всемерное углубление, укрепление союза с Соединёнными Штатами общая и для консерваторов, и для лейбористов. Но если посмотреть на историю развития англо-американских отношений в послевоенный период, то заметно, что при лейбористах англо-американские отношения испытывали расцвет притом, что их риторика в оппозиции может носить антиамериканскую направленность.

Действительно, при Энтони Идене, Эдварде Хите, Джоне Мэйджоре отмечено ухудшение англо-американских отношений, порой довольно заметное, а с приходом Тони Блэра отношения с США активизировались и укрепились, особенно в военно-политической сфере. Можно вспомнить совместные операции в Боснии, войну против Югославии, налеты на Ирак, поддержку планов по созданию НПРО. Великобритания оказалась самым верным союзником Соединённых Штатов Америки и на первом этапе антитеррористической кампании в Афганистане, и на втором. Великобритания взяла на себя руководящую роль в миротворческих силах в Афганистане. Сейчас идёт интенсивная подготовка к возможной войне против Ирака, причём Лондон может решиться действовать совместно с США без мандата ООН. Идут интенсивные консультации, предпринимаются шаги по наращиванию военного потенциала в зоне Персидского залива.

Можно говорить о том, что сейчас отношения Британии с Соединёнными Штатами самые тесные за последние 20 лет, ближе, чем даже при Тэтчер. Блэру удалось добиться осуществления задачи по превращению Великобритании в своего рода мост между Соединёнными Штатами и Европой. Эту задачу ставили перед собой и другие лейбористские правительства, в частности, правительство Каллагена во второй половине 70-х. Однако осуществить её смог именно Блэр.

События 11 сентября в Соединённых Штатах сплотили британское общество, сблизили политические партии и заставили по-новому взглянуть на проблему борьбы с терроризмом. На этой волне правительству удалось добиться дальнейшего укрепления отношений с США. В очередной раз продемонстрировав Вашингтону свою неизменную поддержку, лейбористам удалось нейтрализовать прогнозы, которые делались аналитиками в последние два десятилетия о том, что "особые отношения" изжили себя, что место Великобритании в этом партнёрстве займет Германия.

В то же время резкий крен в сторону поддержки сомнительных акций США на международной арене вызывает возражения внутри самой Лейбористской партии. В марте этого года более ста парламентариев-членов лейбористской фракции обратились к Блэру с призывом отказать Вашингтону в поддержке на второй стадии антитеррористической операции и сделать всё для начала мирных переговоров с Ираком о допуске международных экспертов. Известно, что возражения высказывают некоторые члены кабинета и военные.

В стране развернулась дискуссия о том, не превращается ли Великобритания в американского вассала во внешнеполитической сфере. Конечно, такая точка зрения спорна, тем более что опросы общественного мнения показывают, что общественная поддержка войны в Афганистане за последние полгода снизилась на 20%, хотя и с очень высокого уровня. Против операции в отношении Ирака выступают 60% опрошенных. Это очень существенная цифра.

Все же считаю, что Блэру удастся с помощью мощного информационного обеспечения, используя методы манипулирования общественным сознанием, с успехом опробованные во время войны против Югославии, изменить настроения в свою пользу. Афганское направление информационной политики правительства курирует опытнейший политтехнолог, "спин-доктор" Аластар Кемпбэл, директор правительственной службы по связям с общественностью и по совместительству руководитель международного информационного центра.

Однако оппозиция в партии – тревожный сигнал, указывающий на то, что правительство следует слишком проамериканской линии. Если эту тенденцию Блэру не переломить, то не миновать проблем на следующих парламентских выборах.

Если сравнивать курс лейбористов в отношении США с курсом предыдущего правительства консерваторов, то при общности установок на укрепление союза с ними, тори, как мне кажется, на месте лейбористов в отдельных случаях действовали бы более взвешенно и осторожно, как это и было до середины 90-х годов. Например, в вопросе НПРО они в принципе соглашаются с необходимостью создания противоракетного щита, но считают, что этот процесс должен быть растянут во времени, осуществиться в отдалённой перспективе.

Второе ключевое направление – европейское, политика в ЕС. И здесь лейбористы добились внушительных успехов. Был подписан ряд важных договоров – Амстердамский, договор в Ницце. Правительство выступило с далеко идущими инициативами, в том числе и на открывшемся в марте конвенте Евросоюза. Не вызывает сомнения, что лейбористы решили прекратить плестись в хвосте европейской интеграции, не только реагировать на чужие идеи, а выдвигать и лоббировать свои собственные. Например, проект реформирования ЕС, который продвинулся вперед в результате такой активной и конструктивной позиции. Блэр неоднократно давал понять, что, хотя Великобритания пока остаётся за пределами Экономического и валютного союза (ЭВС), страна готова идти в направлении максимальной политической и экономической интеграции с Европой.