Рунг Эдуард Валерьевич Греко-персидские отношения: Политика, идеология, пропаганда Казань 200

Введение

Даже по отношению к внешней силе, каким была Персидская держава Ахеменидов, каждый греческий полис мог иметь свои традиции во взаимоотношениях (хотя, конечно, следует признать, что позиция к персам ряда ведущих полисов в Греции, какими были, например, Афины, Спарта или Фивы, зачастую определяли основные тенденции развития греко-персидских отношений). В то же время, представляется вполне определенным, что греки образовывали определенную этническую и культурную общность, и это факт позволяет говорить о возникновении и развитии общегреческой идеологии (какой, например, стала для многих представителей греческой интеллектуальной и политической элиты доктрина панэллинизма).

Греко-персидские войны сыграли исключительно важную роль в осмыслении греками своего прошлого, в том числе, и взаимоотношений с Персией. С этого времени тема отношений с персами стала неотъемлемой частью произведений греческих историков, поэтов, драматургов и др.

Существование репрезентативного корпуса литературных источников преимущественно V в. до н.э. позволяет взглянуть на события Греко-персидских отношений глазами их современников, которые не могли еще даже предвидеть своеобразный итог этих отношений – походы Александра Македонского и крушение Персидской державы. Для этих авторов отношения с Персией – современная им реальность, и представляется возможным проследить эволюцию восприятия греками «мира персов и Персии» по мере изменения их политических отношений. Первый опыт осмысления отношений греков с Персией демонстрируют греческие поэты и драматурги, которые могли воочию наблюдать персидское завоевание греков Малой Азии и Эгеиды и отражение персидских нашествий на материковую Грецию.

Воздействие Греко-персидских войн на общественное мнение греков было столь значительным, что первые афинские драматурги Фриних и Эсхил посвятили их событиям свои «исторические драмы». Первой такой драмой стала трагедия «Взятие Милета», поставленная по следам Ионийского восстания против Персии на афинской сцене около 492/1 г. до н.э. Спустя почти 15 лет, уже после отражения нашествия Ксеркса, в 477/6 г. Фриних поставил другую драму – «Финикиянки» (ее другое название – «Персы»), причем ее хорегом выступал сам Фемистокл (Plut. Them., 5, 5). Поскольку «Взятие Милета» не сохранилось, а от «Финикиянок» дошли только жалкие фрагменты, то первой полностью сохранившейся «исторической драмой» остаются «Персы» Эсхила, сына Эвфориона, которые были поставлены в афинском театре на Великих Дионисиях в 472 г. до н.э., а ее хорегом стал Перикл, тогда только начинающий свою политическую карьеру. Эсхил лично участвовал в сражении при Марафоне 490 г. до н.э., которому он посвятил не сохранившуюся до нашего времени элегию, и в битве при Саламине 480 г. до н.э.

В дальнейшем, в период Пелопоннесской войны тема Греко-персидских войн продолжает привлекать внимание греческих поэтов, к числу которых следует отнести Хирила Самосского и Тимофея Милетского. От главного произведения Хирила – «Персидской истории» () сохранились отрывки, в том числе, представленные на папирусах (последние, однако, дошли до нас в довольно фрагментарном виде) (Choerilus SH. 314–323; F. 1–27 PEF). Современником Хирила Самосского был поэт Тимофей Милетский, фрагменты поэмы которого «Персы» (788–791 PMG) были обнаружена на папирусах и впервые опубликована в 1903 г. У. фон Виламовиц-Меллендорфом. Дата составления поэмы точно не известна; современные исследователи относят ее появление уже к концу V – началу IV в. до н.э.

В первые десятилетия после отражения нашествия Ксеркса появляются и собственно исторические произведения, посвященные, в том числе, и отношениям греков с персами. Произведения логографов, наряду с устной традицией и некоторым документальным материалом, стали источником для «отца истории» Геродота. Применительно к нашей работе труд Геродота представляет первейшую ценность в двух аспектах: во-первых, для выявления истоков и эволюции греко-персидских политических отношений в период второй половины VI – начала V в. до н.э., а, во-вторых, для характеристики восприятия греками – современниками «отца истории» персов и Персии.

В конце V–IV в. до н.э. в обращении греческих авторов к отношениям с Персией наблюдаются две тенденции: во-первых, продолжается процесс представления эллинами своего прошлого, и, прежде всего, Греко-персидских войн; во-вторых, в центре внимания греческих авторов оказываются современные им отношения с Персией, которые вновь становятся на повестке для после вступления персов в Пелопоннесскую войну на стороне Спарты. Эти два подхода причудливо перекликаются между собой. Таким образом, отношения с Персидской державой представляли собой такой сюжет, где скрещивалось прошлое и настоящее. И здесь в первую очередь следует назвать Фукидида. Историк, посвятивший свой труд описанию Пелопоннесской войны, неоднократно обращается к истории греко-персидских отношений: в I книге он кратко излагает основные события собственно Греко-персидских войн, а также афинские военные действия против Персии в период пентеконтаэтии; во II–VII книгах историк, преимущественно в речах своих героев и в отступлениях от основного текста повествования, также ссылается на эпизоды войны против Персии; и, наконец, в восьмой книге своего труда, которую он писал, уже находясь в изгнании, после 424 г., он подробно рассказывает об отношениях с персами на заключительном этапе Пелопоннесской войны¹. Не подлежит сомнению, что применительно к первым двум обращениям к рассмотрению отношений греков с Персией Фукидид пользовался в основном трудами своих предшественников – логографами и Геродотом, а также устной афинской традицией. Что касается собственно событий, описанных в последней VIII книге, то он был их современником.

Другим греческим историком, сообщающим значительные сведения по истории греко-персидских отношений, был Ксенофонт, знатный афинянин, получивший образование в кругу Сократа². В отличие от своего предшественника Фукидида, Ксенофонт получил возможность хорошо познакомиться с Персией, особенно во время своей службы наемником в войске Кира Младшего, а затем в спартанском войске, которое вело боевые действия против персов в Малой Азии. Поэтому данные, сообщаемые Ксенофонтом в трех произведениях («Анабасисе», «Греческой истории» и памфлете «Агесилай»), имеют особую ценность как свидетельства очевидца событий. Именно так обычно оцениваются сведения, предоставляемые Ксенофонтом. Историк уделяет большое внимание военным и дипломатическим отношениям греков и персов (особенно, в первых пяти книгах и в седьмой книге его «Греческой истории»), свидетелем которых часто был он сам.

Произведения других греческих историков первой половины IV в. до н.э. и более поздних периодов – Феопомпа (FGrHist., 115), Эфора (FGrHist., 90), Андротиона (FGrHist., 324), Филохора (FGrHist., 328) и других – дошли до нас в незначительных фрагментах, из которых только немногие имеют отношение к истории контактов греков и персов. Они использовались в трудах более поздних античных авторов.

Важное значение для изучения нашей темы имеют также фрагменты греческой истории, обнаруженные в египетском городе Оксиринхе в 1906 г. и опубликованные в 1908 году Б.П. Гренфеллом и А.С. Хантом в лондонском издании Оксиринхских папирусов³. Обнаруженные фрагменты содержат подробное изложение событий начала IV в. до н.э. и уделяют основное внимание предыстории Коринфской войны (особый акцент сделан на объяснение предпосылок войны, походы Агесилая в Малую Азию, действия персидского флота, руководимого Кононом, против спартанцев). Со временем, фрагменты этой греческой истории из Оксиринха пополнились новооткрытыми частями текста. В 1934 г. и в 1975 г. в Оксиринхе были обнаружены другие фрагменты того же автора, излагающие историю заключительного периода Пелопоннесской войны. Было уже давно предположено, а позднее нашло подтверждение в новооткрытых папирусах, что Оксиринхский историк (как и ряд других греческих историков) выступал продолжателем Фукидида и излагал события начиная с 411 г. до н.э.

В V–IV вв. до н.э. греческие историки обращаются к истории Персии, при написании которой они рассматривают отношения с греками, так сказать, «с персидской точки зрения». Примечательно, что почти все авторы «Персидских историй» были «восточными греками» по происхождению. Эти произведения, к сожалению, полностью не сохранились, и во многом представлены только в отдельных фрагментах. В начале IV вв. до н.э. создает свою «Персидскую историю» в 23 книгах Ктесий Книдский, который был придворным медиком при царе Артаксерксе II. Собственно говоря, это первый труд столь значительного масштаба, специально посвященной истории Персии, о котором можно составить определенное представление⁴.

Произведение Ктесия целиком не сохранилось, но его содержание известно, во-первых, благодаря подробной эпитоме в «Исторической библиотеке» Фотия, а, во-вторых, выдержкам из этого труда у более поздних авторов (Плутарха, Николая Дамасского, Диодора). Сам Ктесий заявляет, что он был очевидцем многого из того, что рассказывает, а в чем не был очевидцем, о том узнал от самих персов (Ctesias, FGrHist 688, T. 8 = Phot. Bibl., Cod. 72 Bekk., 36a). Диодор говорит, что Ктесий пользовался материалом царских записей (Diod., II, 22, 5; 32, 4). Тем не менее, историк получил репутацию ненадежного автора еще в период античности. Причина такого отношения к творчеству книдского историка вполне понятна. Ктесий часто дает информацию, отличающуюся от того, что сообщает Геродот о Персии. Правда, справедливости ради следует заметить, что в настоящее время отношение к Ктесию Книдскому как историку меняется в лучшую сторону. Независимо даже от общей оценки труда Ктесия в историографии, его сообщения следует рассматривать каждое по отдельности, по возможности в сравнении с другими свидетельствами. Некоторые сведения Ктесия, хотя не подтверждаются другими источниками, все больше начинает вызывать доверие исследователей.

Важные данные по истории греко-персидских отношений можно обнаружить в различных речах афинских ораторов – Горгия, Андокида, Лисия, Исократа, Демосфена, Ликурга, Динарха и т.д. Это прямые аллюзии на события греко-персидских войн, которые служили своего рода exempla при обращении ораторов к прославлению прошлого Афин. Значение сообщений греческих ораторов конца V–IV в. до н.э. достаточно велико преимущественно в двух аспектах. Во-первых, ораторы нередко сообщают факты, которые не сохранила греческая историческая традиция. Во-вторых, сообщения ораторов представляют также ценность как свидетельства в пользу восприятия современниками отношений греков с персами и Персией.

Особую ценность среди произведений более поздних авторв представляет «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского (I в. до н.э.), которая основывается на данных различных источников преимущественно классического и эллинистического периода и представляет собой изложение «всеобщей истории» с мифических времен и до времени жизни автора, но для нашей темы первостепенную значимость имеют книги с XI по XVII включительно, в которых повествуется о греческой истории со времени Греко-персидских войн и до восточных походов Александра Македонского. Значимость повествования Диодора заключается в том, что историк по ряду важнейших моментов не только дополняет Геродота, Фукидида и Ксенофонта, но зачастую дает в какой-то мере «другой взгляд» на факты, известные из произведений прочих греческих историков. Особенно эти расхождения становятся заметны по отношению к его изложению событий IV в. до н.э., где основными источниками зачастую являются труды Ксенофонта.

Важную, хотя и довольно разрозненную, информацию для реконструкции истории греко-персидских отношений представляют жизнеописания Плутарха, которые посвящены описанию деятельности Фемистокла, Кимона, Перикла, Агесилая, Лисандра, Пелопида, Артаксеркса II, а также прочие трактаты (например, «Изречения царей и полководцев», «О злокозненности Геродота» и др). В «Описании Эллады» Павсания, комментариях Дидима к речам Демосфена, обширном труде Помпея Трога «Истории Филиппа», сохранившемся в извлечениях Юстина, биографиях знамениых полководцев Корнелия Непота, «Стратегемах» Полиена содержатся сведения, которые позволяют дополнить и уточнить свидетельства названных авторов.

К числу документальных источников относятся, прежде всего, эпиграфические источники. Речь идет главным образом о греческих надписях, обнаруженных как собственно на территории Балканской Греции, так и за ее пределами, например, в Малой Азии.

Среди надписей из полисов Балканской Греции в работе использовались эпиграфические документы из Афин, Олимпии, Дельфов, а из малоазийских и островных греческих полисов – надписи из Самоса, Эрифр, Теоса, Галикарнасса, Клазомен и др. Среди эпиграфических источников из Афин также следует упомянуть податные списки Афинского морского союза, которые позволяют получить представление о тех городах Малой Азии, которые были афинскими союзниками в V в. до н.э.

Кроме того, в работе были использованы надписи на острака, которые были результатом осуществления афинянами процедуры остракизма – узаконенного изгнания собственных граждан вследствие народного голосования. Надписи на острака дают некоторые сведения о проблеме отношения к Персии во внутриполитической жизни Афин (острака против Аристида, Каллия, сына Кратия и др.).

В процесс исследования вовлекались также и персидские документы из Персеполя и Суз. Это, прежде всего, царские официальные надписи, а также надписи на персепольских глиняных табличках. И хотя их информативность об отношениях персов с греками довольно низка (и в этом не могут помочь даже значительные «исторические» надписи, типа Бехистунской надписи), тем не менее, они являются уникальными свидетельствами для реконструкции сущности персидской внешней политики по отношению к окружающему миру, а также для выявления места греков в структуре Персидской державы. 

Нумизматический материал представлен выпусками монет, свидетельствующими о греко-персидских политических контактах. Здесь, прежде всего, необходимо назвать серебряные монеты с портретами персидских сатрапов Фарнабаза и Тиссаферна, монеты различных греческих полисов.

* * *

У истоков специализированного изучения греко-персидских отношений стоял немецкий исследователь XIX в. В. Юдайх, который в своей монографии «Малоазийские исследования» рассматривал отдельные вопросы истории взаимоотношений греков и персов в IV в. до н.э.⁵ Это исследование оставалась единственным обобщающим трудом по истории греко-персидских отношений до появления несколько десятилетий назад монорафии английского историка Д.М. Льюиса⁶.

Работа Д.М. Льюиса во многих отношениях стала новаторской. В ней автор детально рассматривает события в непродолжительный период конца V–начала IV в. до н.э., когда ведущая роль в греко-персидских отношениях принадлежала именно взаимным дипломатическим контактам, и это обстоятельство позволило исследователю отойти от стереотипных представлениях об этих отношениях как перманентной военной конфронтации.

С другой стороны, подход к исследованию темы греко-персидских отношений, намеченный Д. Льюисом, все еще не получил всеобщей поддержки в современной историографии, примером чему может быть монография Дж. Коуквелла «Греческие войны. Неудача Персии»⁷. В ней автор предлагает рассматривать греко-персидские отношения на протяжении всего периода их существования с точки зрения беспрерывной череды военных конфликтов. Как видно уже из названия книги, Дж Коуквелл определяет весь более чем двухвековой период истории греко-персидских отношений как «Греческие войны» (Greek Wars): это выражение, по мнению автора, подразумевает «не только враждебные действия в первой половине V столетия до н.э., но также все контакты между Грецией и Персией, как дипломатические, так и военные, завершившиеся анабасисом Александра Великого»⁸.

Много специальных исследований посвящено греческому восприятию персов как варваров, а также возникновению и развитию идеологической доктрины панэллинизма. Между тем, общим местом в этих работах стало утверждение о враждебности греков по отношению к персам и Персидской державе. Квинтэссенцией этих представлений стала новая монография Л. Митчелл, посвященная панэллинизму⁹. Однако, это мнение, собственно говоря, восходящее еще к периоду V–IV вв. до н.э., не следует абсолютизировать (примером чему является относительно недавняя диссертация К. Аллен¹⁰). Ведь, феномен греческого мидизма, также в принципе не обойденный вниманием в историографии, также следует принимать во внимание.

В отечественной историографии греко-персидские отношения исследовались также под различными ракурсами: во-первых, в рамках общего труда по истории Ахеменидской державы¹¹; во-вторых, в работах, затрагивающих отношения с персами различных греческих полисов, в частности, Афин, Спарты Дельфов¹²; в-третьих, в контексте исследования идеологии панэллинизма¹³ и греческой концепции варварства¹⁴. Но ни одна из работ отечественных исследователей не претендует на разностороннее изучение греко-персидских отношений.

С учетом сказанного, целью моей работы является определение влияния отношений с Персией на общественно-политическую и духовную жизнь греков со второй половины VI  в. до н.э. до последней трети IV  в. до н.э. (от первых контактов до начала восточных походов Александра Великого).