РАЗВИТИЕ НАЧАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В САРАТОВЕ

В своей работе я хотел бы рассмотреть развитие системы начального образования в Саратове в 1871–1914 гг. Речь пойдет о начальных училищах, находившихся в ведении Саратовской городской думы. Хронологические рамки определяются введением в действие Городового положения 1870 г., изменившего устройство и функции городского общественного управления, и Первой мировой войной, во время которой муниципалитет оказался в совершенно иных исторических условиях.

Городовое положение 1870 г. зафиксировало, что к «предметам ведомства городского общественного управления», помимо всего прочего, относится и «попечение о народном образовании»². 4 января 1871 г. в Саратове начала действовать новая городская дума. «Наследство», доставшееся ей от дореформенного городского самоуправления в виде начальных школ было очень небольшим: всего 8 городских начальных школ, в которых обучалось 854 чел.³ К началу Первой мировой войны саратовский муниципалитет смог добиться значительного увеличения количества школ и учащихся в них. В 1913–1914 уч. г. в 45 городских начальных училищах обучалось уже 9.983 чел.⁴

Развитие муниципальной системы начального образования в Саратове преодолело несколько различных по внутреннему содержанию периодов. Реформа 1870 г. привела к активизации деятельности городского самоуправления, результатом чего стало увеличение за первые десять лет количества начальных школ в 2,5 раза, а числа учащихся – в 3,5. 1880-е и первая половина 1890-х гг. были периодом стагнации. За это время была открыта всего одна школа, а число учащихся выросло незначительно. Уже в 1889 г. в документах Саратовской городской управы отмечалось, что число городских школ за последнее десятилетие не увеличилось. «К причинам такой неподвижности в увеличении числа городских школ, – писал член уездного училищного совета от города В.Д. Вакуров, – следует отнести, сначала недостаток городских средств, а в последнее время умножение церковно-приходских школ в Саратове (с более 1000 учащихся), с открытием которых потребность образования городского населения является более или менее удовлетворенной». Вакуров указывал и на то, что значительная часть ЦПШ получала на содержание субсидию от города и что «городская дума, оказывая эту помощь, усматривает в церковно-приходских школах как бы замену тех же городских, а потому не находит необходимости в увеличении последних»¹. Начиная с середины 1890-х гг. положение меняется в лучшую сторону: появляются новые школы, в существующих открываются дополнительные отделения, стремительно растет число учащихся. С 1895 по 1913 г. число школ увеличилось в 2 с лишним раза, а количество учащихся – почти в 3.

Значительное влияние на динамику количества начальных школ оказывали субъективные факторы – отношение гласных Саратовской городской думы к развитию образовательной сферы и наличие у муниципалитета необходимых средств. Первый фактор был связан с персональным составом органов городского самоуправления: думы, управы, комитетов и комиссий. В 1870-е – начале 1890-х гг. в городской думе доминировали представители купечества, почетных граждан и мещан. Более образованный слой дворян и чиновников составлял меньшинство. С середины 1890-х гг. в думу стали избираться все больше дворян, чиновников и разночинцев. Неуклонно повышался и образовательный уровень гласных². Такое изменение состава думы привело к более активной работе муниципалитета в области развития начальной школы, поскольку люди сами обладающие образованием, как правило, лучше понимают его значение.

Велика была и роль отдельных личностей, причастных к муниципальному школьному делу. По утверждению одного из современников «городское начальное обучение у нас в Саратове за последние 30–40 лет XIX столетия неразрывно связано с именем Вакурова»³. Гласный В. Д. Вакуров пришел в муниципалитет еще до городской реформы и с 1866 г. возглавлял созданный по его инициативе училищный комитет при городской думе. В реформированном самоуправлении он стал председателем попечительной комиссии о начальных училищах и до конца 1890-х гг. оставался наиболее активным деятелем народного образования в Саратове. Все успехи в развитии городских школ в этот период были связаны с личностью Вакурова⁴. Из других гласных, энергично работавших на ниве народного образования, стоит упомянуть И.Я. Славина, А.М. Масленникова и Н.И. Никольского.

Фактор наличия в городском бюджете необходимых средств оказывал не меньшее, а в некоторых случаях даже решающее влияние на развитие начальной школы. После реформы 1870 г. городской бюджет Саратова значительно вырос, что дало возможность финансировать школьную сферу в больших объемах, чем до этого. 1880-е гг. были временем финансовых трудностей и стагнации в развитии городского бюджета, но с середины 1890-х для финансирования важнейших хозяйственных проектов (в том числе – школьного строительства) муниципалитет стал активно привлекать займовые средства. В 1896 г. Саратовской городской думой был выпущен первый в ее истории облигационный заем. Номинальная сумма займа составляла 600 тыс. руб., а выручка от него предназначалась для строительства воинских казарм и помещений для школ. Из объединенного займа 1909 г. на общую сумму 3,8 млн. руб. для постройки зданий городских школ предназначалось 300 тыс. Привлекались денежные средства и из других источников, доходы городского бюджета росли и, соответственно, росла возможность развивать систему начального образования.

С середины 1870-х до середины 1890-х гг. для значительной части саратовских детей начальная школа была недоступна. В среднем около трети желающих получали отказ в приеме в городские школы, главным образом, по причине отсутствия мест. С 1895 г. картина стала меняться в лучшую сторону. Городское самоуправление поставило перед собой задачу предоставлять всем желающим место в городской школе. Для достижения этой цели были привлечены значительные финансовые средства, стали открываться новые школы и отделения. Энергичные действия городской думы позволили уже в с 1902–1903 уч. г. принимать в школы всех желающих. Доступность школы во многом определялась и расстоянием от нее до дома ученика. К 1906 г. максимальное расстояние от школы до места жительства учащихся составляло, в среднем, около 900 м. Однако это расстояние на практике довольно значительно колебалось, в связи с неравномерным распределением училищ по территории города. Особенно остро дефицит школ ощущался на окраинах, поэтому в начале ХХ в. дума стремилась открывать новые училища «на горах», а также в западной и южной частях Саратова.

Рост количества городских училищ, а также школ других типов постепенно вовлекал в сферу начального образование все большую долю саратовских детей. Если в конце 1880-х гг. до 6 тыс. детей горожан не учились в школе¹, то в 1908 г. количество «не охваченных» образовательным процессом составляло уже 3,8 тыс.² Поскольку отказов в приеме в городские начальные училища не было уже с 1902 г., дети оставались вне школы не в связи с ее недоступностью, а по другим причинам (низкий культурный уровень родителей, тяжелое материальное положение семьи, удаленность школ от окраин и т.д.).

Муниципальная школа была доступна для наименее обеспеченных слоев общества: большинство учащихся были детьми поденщиков, прислуги, рабочих и торговцев¹. Плата за обучение в городской школе не была препятствием для поступления детей из неимущих семей. По данным А. В. Воронежцева до 1897 г. обучение в городских школах вообще было бесплатным, а с этого года была введена плата в размере 2 руб. в год, но взималась она только с учеников из состоятельных семей². По сути, внесение платы за обучение, которая, кстати, предназначалась для закупки и выдачи беднейшим учащимся обуви и одежды, было делом добровольным. С 1909 г., в связи с введением в Саратове системы всеобщего начального обучения, плату собирать перестали.

Серьезной проблемой для городского самоуправления Саратова всегда являлось изыскание помещений для школ. Изначально у думы было очень мало собственных зданий, пригодных для размещения в них учебных заведений. В 1874 г. из 13 училищ лишь 3 имели собственное помещение, остальные располагались в наемных домах. Через 16 лет Вакуров в одном из служебных документов писал: «Немного найдется городов в России, которые бы так внимательно, не щадя никаких издержек, стремились к улучшению дела народного образования, как в Саратове. <…> Тем удивительнее покажется, что при таком взгляде на училищное дело, почти все городские школы до сих пор не имеют собственных помещений». По его сведениям в 1890 г. только два городских училища имели постоянные помещения, находившиеся в собственности города и МНП, а еще два занимали дома Общества купцов и мещан, которое предоставляло их городу бесплатно³.

До середины 1890-х гг. все вновь открывавшиеся школы размещались в наемных домах, но это было и неудобно, и невыгодно для городского самоуправления. Нанимаемые здания, как правило, изначально не должны были служить школьными помещениями и, поэтому зачастую, не отвечали ни учебно-методическим, ни медико-санитарным требованиям. Нередко в наемных домах под одной крышей со школами находились магазины, лавки или частные квартиры, что конечно вызывало определенные неудобства. Кроме того, сдавались в наем помещения, преимущественно, в центральной части города, в связи с чем и возникло неравномерное распределение школ по территории Саратова. Высокая арендная плата была тяжела для городского бюджета.

По этим причинам школы иногда «кочевали» из одного наемного помещения в другое, не находя достойных условий. Одним из первых среди членов саратовского муниципалитета всю важность изложенных недостатков в размещении школ понял Вакуров. Он в течение многих лет постоянно «взывал к городскому управлению о крайней необходимости приобретения постоянных, правильно устроенных школьных помещений», но недостаток финансовых средств у города не позволял исполниться его планам. Для того чтобы разорвать этот порочный круг Вакуров уже в 1889 г. выступил с предложением осуществить постройку школьных зданий за счет долгосрочного займа, выплаты по которому, согласно его расчетам, могли быть погашены суммами, затрачиваемыми городским управлением на наем помещений для школ¹. Однако только через несколько лет городская дума смогла выполнить этот проект, когда в 1896 г. был реализован первый облигационный заем на постройку казарм и школьных зданий. Из 600 тыс. руб. номинальной суммы займа на школьное строительство было затрачено 122.661 руб. 49 коп., в результате чего собственные помещения получили 10 начальных училищ². После успешной реализации этого займа, дума решила и в дальнейшем добывать таким способом ресурсы для школьного строительства. Средства на постройку школьных зданий привлекались и из других источников. В частности, поступали благотворительные взносы от частных лиц. Так в 1906 г. бывший гласный городской думы купец А.И. Красулин пожертвовал 10 тыс. руб. на постройку школьного здания³.

К 1908 г. из 43 городских начальных школ уже 16 размещались в муниципальных зданиях, 3 – в зданиях Общества купцов и мещан, которое предоставляло их городу бесплатно, и 24 – в наемных. Но при этом только 16 из всех школьных зданий были специально выстроены для размещения в них учебных заведений (преимущественно городские)⁴. Поэтому на рубеже 1900–1910-х гг. Саратовская городская дума продолжает интенсивную работу по школьному строительству.

В конце 1908 г. думой было принято решение в течение 10 лет ввести в городе систему всеобщего начального образования, для чего обратились к правительству с ходатайством об отпуске из государственного бюджета специального пособия. Со своей стороны дума обязалась не только сохранять принцип «безотказности» в приеме в городские начальные школы, но и прекратить полностью сбор платы за обучение, а также обеспечить учебный процесс всеми необходимыми условиями. Ходатайство было удовлетворено и с 1909 г. муниципалитет приступил к введению в Саратове всеобщего начального образования. За 1908–1913 гг. количество школ увеличилось на 17 %, отделений – на 20 %, учащихся – на 23,6 % (см. табл. 1). При этом городское самоуправление открывало новые школы и отделения преимущественно на окраинах города и только при отсутствии на окраинах свободных наемных помещений новые отделения открывались в центре. К 1913 г. из 47 городских начальных училищ 28 находились на окраинах и 19 – в центре, при этом уже 21 школа находилась в муниципальном здании⁵. По докладу председателя училищной комиссии Н.И. Никольского 21 декабря 1911 г. городская дума утвердила десятилетний план школьного строительства. По этому плану, при условии помощи со стороны правительства, предполагалось построить 10 трехэтажных школьных зданий (так называемых «школ-дворцов»), перевести в них более половины школ из наемных помещений и размещать, при этом, ежегодный прирост учащихся. Большую часть этого проекта удалось осуществить в течение 4 лет. В 1912–1915 гг. было выстроено 7 «школ-дворцов». Помощь государства поступала в виде безвозвратных пособий на организацию всеобщего обучения и 3%-х ссуд на строительство, которые, правда, приходили с некоторым запозданием. Из-за Первой мировой войны городское управление должно было с 1916 г. прекратить дальнейшее осуществление плана школьного строительства в виду крайней дороговизны рабочих рук и строительных материалов¹.
О.С. КАЛИНИНА
ГНИЛУШСКОЕ РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКОЕ УЧИЛИЩЕ

КАМЫШЕНСКОГО УЕЗДА (1881 – 1905 гг.).

Вопросы образования в немецких колониях Поволжья интересовали исследователей c начала XIX века. Но изучение данной тематики было лишь косвенным и проводилось в контексте социально-экономических, политических, религиозных и других проблем.

Одним из первых к школьному делу в поволжских немецких колониях обратился А. Клаус². Он рассматривал вопрос развития немецкой школы со второй половины XVIII до середины XIX века, показал решающее влияние духовенства на колонистскую школу и учебный процесс. Главным содержанием историографии дореволюционного образования поволжских немцев, как в работах современников, так и в трудах советских исследователей 1920-х – 1930-х гг. стала критика политики духовенства в вопросах обучения немецких детей³. После депортации немцев из Поволжья в 1941 г. и вплоть до конца 1980-х гг. их история, в том числе и история их образования стали фигурой умолчания.

В постсоветское время функционирование конфессиональной немецкой школы во второй половине XVIII века в контексте социально-экономической жизни колонистов рассмотрел И.Р. Плеве¹. В работах И.В. Черказьяновой² была рассмотрена проблема соотношения общегосударственного и национального в образовании немецкой национальной школе. Наиболее полное исследование колонистской школы на Волге в период с 1764 по 1941 г. проведено Н.Э. Вашкау³. На основе использования широкого круга источников она глубоко изучила общие проблемы образования в поволжских колониях в контексте российской государственной политики.

Несмотря на наличие, достаточно широкого круга работ по вопросам образования поволжских немцев в XVIII-XIX вв., все же функционирование конкретных учебных заведений в тот период освещено явно недостаточно. Однако именно подробно изучая повседневную жизнь конкретных колонистских школ, можно нарисовать достоверную картину общего состояния образования в немецких колониях. По этой причине предметом исследования данной статьи является повседневная жизнь римско-католического училища села Гнилушка Каменской волости Камышинского уезда Саратовской губернии. Проведение такого исследования представляет определенную сложность ввиду ограниченного количества обнаруженных источников и литературы, которые констатируют существование училища, либо приводят отдельные подробности его жизни. Основным источником для написания статьи стал хранящийся в архиве и неопубликованный очерк Х.П. Шааба, который посвящен немецкой колонистской школе. В очерке Х.П. Шааб приводит интересные детали из школьной жизни Гнилушского церковно-приходского училища, в котором он был учителем. При подготовке статьи использовались также некоторые другие источники, главным образом, из Государственного архива Саратовской области.

Церковно-приходская римско-католическая школа (училище) существовала с основания колонии Гнилушка в 1765 г., но просторное двухэтажное здание под школу было построено лишь в 1880 г.⁴. С 1888 г. училище перешло в подчинение Министерства народного просвещения и, таким образом, стало народным училищем. Руководство школой находилось в руках инспектора и директора народных училищ. С 1891 г. учителей в школы назначал инспектор. Духовенство лишалось права безгранично контролировать школы, в его компетенции остались лишь вопросы религиозного воспитания учащихся.

Училище имело свою должностную печать и право отправлять по почте бесплатно с 1905 г. до одного пуда¹ корреспонденции по делам училища, а также денежные пакеты².

В Гнилушском училище было три учителя и один законоучитель. С 1903 г. жалованье от казны заведуюющий училищем, он же учитель русского языка И. Мунц получал в размере 400 рублей в год. Другие два учителя А. Штауб и Х. Шааб получали по 360 руб., законоучитель И. фон Бауер – получал 375 руб. и имел квартиру при училище³.Денежное оклады учителей складывались из денежных сборов с жителей села («окладных сборов»)⁴.

По ревизии 1904 г. директором народных училищ А.П. Карповым и инспектором по Саратовской губернии А.П. Смирновым Гнилушское училище было признано лучшим из всех католических училищ, как по состоянию учебного процесса, так и по хозяйственному положению. Особо отмечалось хорошее состояние имущества, в частности, мебели. В связи, с этим заведующий училищем И. Мунц получил награду от казны в размере 25 рублей, а учитель Х. Шааб получил ежегодное пособие от Земства в размере 100 рублей на обучение сына Иоганна в Ровненской учительской семинарии Самарской губернии⁵.

По учебной части училище было разделено на четыре отделения: «приготовительное» (подготовительное), младшее; среднее; старшее.

На всех отделениях обязательно преподавались такие предметы, как Закон Божий, немецкий язык, русский язык, арифметика, письмо, чистописание, пение. Преподавание с самого появления немцев в Поволжье осуществлялось на немецком языке.

Учебный материал по отделениям распределялся следующим образом:

а) в «приготовительном» отделении русский язык изучался путем «натурального» преподавания (учащиеся первого года обучения только читают по-русски, но не понимают смысла прочитанного, так как русская речь им почти незнакома); письмо – написание прописных и печатных букв, а также, написание под диктовку отдельных слов и фраз. На уроках арифметики ученики изучали счет прямой и обратный до 10, написание цифр и все четыре действия до 10 по учебнику Некрасова. Ч. 1;

б) в младшем отделении преподавалось написание печатных текстов по книге; чистописание – написание строчных букв в отдельности и в связи с фразами и короткими предложениями. Арифметика – счет прямой и обратный до 100, написание цифр, устное и письменное решение задач, и все четыре действия до 100 по учебнику Некрасова Ч. 1;

в) в среднем отделении ученики изучали чтение и письмо по книге «Русская речь» Ч. 2 Вольпера с рассказами, заучивали наизусть стихотворения и басни не менее 15 в год. Выполняли письменные упражнения и чистописание на предложения, изложение изученного материала. Арифметика – счет прямой и обратный до 1000, написание цифр, устное и письменное решение задач и все четыре действия до 1000;

г) в старшем отделении на уроках чтения ученики учились объяснять и пересказывать прочитанный материал по книге «Русская речь» Ч. 2 Вольпера с рассказами; писали изложение текстов, басен; заучивали наизусть стихотворения, басни не менее 20 в год. Арифметика – счет прямой и обратный до миллиона, написание цифр, устное и письменное решение задач и все четыре действия до миллиона по учебнику Некрасова Ч. 2¹.

Проводившаяся в те годы политика по усилению роли государства в немецких школах («русификация») привела к смене языка преподавания. С начала 1890-х гг. русский язык становится не просто школьным предметом, но и языком преподавания. Принятая государством мера вызывала недовольство сельчан, которое проявлялось в различных формах. Так, в 1905 г. на сельском сходе в с. Гнилушка из окладных сборов было исключено жалованье учителю русского языка, так как население «не желало учителя русского языка»². Подобные действия колонистов в то время были нередкостью и в других немецких селах. Причина – слишком резкая смена привычного порядка вещей. Требовалось время, чтобы колонисты приспособились к нововведению и осознали его пользу.

На уроках немецкого языка ученики также учились писать и читать. На всех отделениях немецкий язык изучался по книге К. Шельцеля.

Закон Божий изучался по Катехизису. По книге Шустера учили библейскую историю, объяснение литургии, изучали молитвы и церковные праздники³.

Закон Божий в училище преподавал бывший священник Гнилушского прихода Иоганн фон Бауер. Он 14 лет был в Гнилушке священником и среди селян имел большой авторитет. Благодаря ему в Гнилушском училище повысилось качество образования учеников по светским и духовным предметам. Х.П. Шааб так отзывается о Иоганне фон Бауере: «один добрый священник своим правильным посещением училища более влияет на училищный ход и успешность учащихся, чем пять учителей светских предметов. Народ только получает добро в училищном деле, если священник принимает толковое и энергичное участие в народном просвещении. Ему больше авторитет, ему больше вера, ему больше значение, чем всем другим светским лицам»¹.

Ежедневно перед началом учебных занятий ученики училища читали или пели молитвы. В молитвах ученики просили помощи и благословения у Бога на предстоящие учение. После окончания уроков читались или пелись благодарственные молитвы. По мнению Х.П. Шааба: «…начиная и оканчивая учение молитвою, ученики вообще приучаются начинать и оканчивать всякое дело молитвой, что весьма нужно – без помощи и благословения Божия никакой труд не может быть успешен. Дети должны знать, что школа есть святое место, то есть вторая церковь»².

В училище велись следующие документы: инвентарная книга, классный журнал, штрафной журнал, штрафной лист. В инвентарной книге велась опись всего имущества училища. Классный журнал вели все преподаватели, в нем они делали ежедневную запись о пройденном материале на уроке в каждом отделении. В штрафной журнал преподаватели вносили отсутствующих на уроке учеников. В штрафной лист из штрафного журнала переносили фамилии учеников отсутствующих на уроке без уважительной причины. Учитель передавал штрафной лист сельскому начальству. Сельский староста немедленно осведомлялся о причине уклонения ученика от урока. С 1897 г. за неаккуратное посещение уроков учеником с главы семейства взыскивали штраф (пеню) – 3 серебряные копейки за каждый пропущенный учеником урок. Если глава семейства не был в состоянии внести штраф, то его наказывал сельский староста. Вместо денежной пени глава семейства привлекался к общественным работам за каждый пропущенный урок учеником по половине дня. После взыскания штрафа сельский староста деньги передавал в училищную кассу, а заведующий передавал их на сохранение в уездное казначейство. Расходовались данные деньги по разрешению инспектора училища³. Если отсутствие на уроке было по уважительной (законной) причине это отмечалось в штрафном листе напротив фамилии ученика. Законными причинами, по которым ученик мог отсутствовать на уроках, были болезнь самого ученика, необходимость ухаживать за больным, который принадлежал к семейству, смертный случай в семействе, но только до окончания похорон, ненастная погода при дальнем пути⁴.

Учителя добросовестно исполняли свою работу, терпимо относились ко всем учащимся. Дисциплина в классах по сравнению с другими училищами –например, в селах Каменка (Бэр), Памятное (Ротхаммель) – была заметно выше. Х.П. Шааб связывает это с тем, что в училище «…к водворению порядка в школе служат воспитательное воздействие на учащихся словом Божием»⁵.

Свои традиции училище продолжило и в ХХ веке. Так, например, в своих воспоминаниях, написанных уже в 1950-е гг., бывший ученик Гнилушского училища, Иван Адамович Герман отмечает высокий уровень преподавания учебных дисциплин, организованность и порядок. Именно в училище ему привили уважение к учительскому труду, которому впоследствии он посвятил всю свою жизнь¹.