Государственная политика этнокультурной модернизации национальной школы в СССР

Государственная политика этнокультурной модернизации национальной школы в СССР

Государственная политика в области образования на сегодняшний день вызывает большой интерес у историков. Это видно по многочисленным исследованиям, посвященным данной тематике. Особенно актуален вопрос о политике по отношению к национальному образованию, национальной школе. Известно, что политика в области национального образования в многонациональном государстве носит сложный и неоднозначный характер. Ведь школа является не только составной частью системы образования, но и базой развития национальных культур, а может, наоборот, стать фактором отторжения поколений от национально-культурного наследия, что подтверждает история развития национального образования в России. Сегодняшние подходы к прежним источникам свидетельствуют о новом повороте в российской исторической науке. Хотя на Западе публиковались работы, освещающие русификаторскую политику советского руководства, их авторов в большинстве случаев причисляли к категории фальсификаторов истории. Задачей советских ученых являлось беспощадное, большевистское их разоблачение любыми средствами. Нами была проанализирована советская политика этнокультурной модернизации национальной школы СССР.

Впервые вопрос о национальных школах как самостоятельном светском типе учебных заведений был поставлен после октября 1918 г., когда вышло постановление Государственной комиссии по просвещению, в котором «Под национальной школой Российской Республики разумеется школа, которая обслуживает меньшинство населения, отличающееся от большинства своим языком. Преподавание в национальной школе ведется на родном языке, а также изучаются национальная литература и история своего народа»¹. Такой шаг в национальной политике дал хороший импульс развитию родного языка, культуры и национальной школы. Заместитель наркома РСФСР по просвещению М.Н.Покровский на заседании Государственной комиссии по просвещению 3 июля 1919 г. заявил: «Общая теза такова, что всякая национальность имеет право учиться и создавать культуру на своем языке, извиняюсь за вульгарное выражение, сколько влезет. Прибавлять, заново творить мы, конечно, не будем, потому что мы – коммунисты, потому что – интернационалисты и потому что национальной культуре мы большого значения не придаем. Но мешать самостоятельному развитию национальности мы не должны»¹. Такое отношение было связано, скорее, с судьбой новой власти, которая зависела от симпатий нерусских народов. Поэтому политике в области образования «национальных меньшинств» большевики придавали большое значение. Именно с 1920-х до середины 1930-х гг. на территории многих регионов СССР наблюдалось строительство культурной инфраструктуры и национальных школ. Создавалась письменность для 40 ранее бесписьменных языков, открывались школы, в которых обучение велось на родных языках, была организована подготовка учителей коренных национальностей. Обучение проводилось на 48 языках коренных национальностей. В 1929 г. действовало 85 национальных педучилищ и 8 пединститутов (не считая национальных групп еще в 24 пединститутах)².

Однако уже с середины 1930-х г. положение стало меняться. Становление командно-административной системы управления ограничивало права республик; изменения повлияли и на национально-образовательную политику государства. Вторая половина 1930-х гг. в истории СССР отмечена реальным выполнением ранее поставленных задач индустриализации, с одной стороны, и тоталитарным режимом – с другой. В социокультурном плане продвижение этносов по пути индустриального развития имела определенными проблемами. Далеко не все народы имели высокоразвитую культуру и развитый язык, которые были необходимы для разработки адекватного содержания неполного и полного среднего образования. Советское руководство подталкивало к переходу на русскоязычное преподавание, так как оно имела готовое содержание образования. Следует добавить, что в 1923–1939 гг. в СССР проводилась компания по переводу национальных письменностей на латиницу. «Новый алфавит» превратили в символ модернизации, что вызывало неподдельный, искренний энтузиазм у молодежи. Составление алфавитов тюркских и других народов, новых правил орфографии, учебников и учебных пособий проводилось с невиданным размахом. Так, к 1 января 1930 г. на новый алфавит полностью перешли газеты и журналы, издательства, учебные заведения и т.д. К 1938 г. на латиницу было переведено 50 языков¹. 25 января 1930 г. И. В. Сталин дает указание Главнауке (Главное управление научными, научно-художественными и музейными учреждениями), согласно которому все республики, письменность которых была основана на латинице, переводили на кириллическое письмо. Это было связано с рядом проблем, в том числе тем, что советским руководством латинский алфавит стал рассматриваться как «буржуазное» и «националистическое» явление. В Татарстане он был отменен 5 мая 1939 г. указом Президиума Верховного Совета ТАССР. К 1940 г. переведенные на латиницу письменности были переведены на кириллицу, которая не соответствовала фонетике национальных языков. Ограниченно латинский алфавит использовался до 50-х годов, пока большинство используемых школьных учебников составляли выпущенные до войны. Со сменой алфавитов новое поколение не понимала старой письменности. Поспешный перевод письменностей нанес ощутимый вред духовному развитию народов, связи поколений. Особую роль в этом деле предстояло сыграть русскому языку: без него были невозможна была унитаризация и денационализация школы, реализация поставленных целей.

13 марта 1938 г. вышло совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей»¹, которое постановление затрагивало 71 млн. (42%) нерусского населения СССР. Так, русский язык на долгие годы стал объектом особой государственной заботы: являлся обязательным предметом изучения в национальной школе, последовательно увеличивалось число отводимых ему учебных часов, проводились масштабные кампании «Русский язык – язык дружбы и сотрудничества народов СССР» и т.п.

На XVI съезде ВКП(б), состоявшемся в 1930 году, И.В.Сталин уделил большое внимание теории «слияния наций»². Политика великодержавного русского шовинизма, которую советские власти проводили во время войны, усилилась сразу после ее окончания. 24 мая 1945 г., во время торжественного банкета в Кремле по поводу победы над фашистской Германией, И.В.Сталин произнес тост за здоровье русского народа как «наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав Советского Союза», «руководящей силы Советского Союза»³. Речь И. В. Сталина стала сигналом к ужесточению кампании, направленной на подавление культуры различных народов. По мнению деятелей Народно-трудового союза (далее НТС), советский патриотизм оказался «тесной одеждой для угрожающе выросшего» русского патриотизма⁴.

В 1960-е годы были конкретизированы задачи создания новой исторической общности «советский народ» с одной идеологией и русским языком общения. Стирание национальных и языковых различий – значительно более длительный процесс, чем стирание классовых граней. Это понимал и Н.С.Хрущев, который подчеркивал, что «...и после того, как коммунизм в основном будет построен, преждевременно будет декларировать о слиянии наций»¹. С 1961 г. коммунистическая партия СССР усиливает курс на политику «слияния наций». Не упоминая о дореволюционном высказывании В.И.Ленина «целью социализма является не только сближение наций, но и слияние их»², в Третьей программе КПСС было отмечено следующее: «Развернутое коммунистическое строительство означает новый этап в развитии национальных отношений в СССР, характеризующийся дальнейшим сближением наций и достижением их полного единства... Границы между советскими республиками в пределах СССР все более теряют свое былое значение»³. В программе сказано и об общем языке для всех наций СССР: «Русский язык фактически стал общим языком общения и сотрудничества всех народов СССР»⁴.

Усиление процесса интернационализации всей жизни общества привело к значительному росту числа многоязычных школ, которые стали специфическим воплощением принципа пролетарского интернационализма. Их рост объясняли возрастающим интересом к овладению русским языком, однако в большей степени это было связано с увеличением доли русских в структуре населения. Последнее обусловлено отнюдь не демографическими причинами, а миграцией как многонационального населения в русскоязычные индустриальные центры, так и русских в национальные регионы, когда создается широкая сеть добывающих и перерабатывающих, энергетических комплексов, осваиваются целинные и залежные земли, строятся агропромышленные предприятия. Претворяя в жизнь ленинское указание о том, что «надо добиваться соединения наций в школьном деле, чтобы в школе подготовлялось то, что в жизни осуществляется»⁵, многоязычные школы были созданы во всех республиках. Так, расширялась потребность в знании русского языка, что приводило к ассимиляции, смешиванию народов в «единый советский народ». Известно, что одно из первых мест по степени воздействия на распространение двуязычия занимает совместное проживание разноязычных народов – этническая среда. Переписью населения в 1959 г. в стране было зафиксировано 50,3 млн. семей, из них смешанные в национальном отношении составляли 10,3%, в 1970 г. – 13,5 %, в 1979 г. – 14,9 %, в 1989 г. – 17,5 % (из 77,1 млн. 12,8 млн. семей)¹.

В период правления Л. И. Брежнева продолжается развитие концепции «новой исторической общности – советского народа», которая включала в себя элементы политической нации. После образования союзного министерства просвещения СССР в 1966 г., русификация системы образования и сокращение национальной школы продолжается с новой силой². Расширяется круг административных полномочий над национальными министерствами просвещения, закрепляя их вассальный статус. В законной инициативе и законотворческой деятельности между «суверенной» союзной республикой и простой административно-территориальной единицей никакой абсолютно разницы не было.

Далее Совет министров СССР и ЦК КПСС принимают постановления, настойчиво расширявшие сферу функционирования русского языка в национальных школах. Роль мощного стимула, побуждающего родителей предпочесть для своих детей русские школы, играет одновременное расширение русскоязычия высшей школы (до этого в вузах были национальные группы). В основных направлениях реформы общеобразовательной и профессиональной школы с учетом все более возрастающей роли русского языка в жизни народов СССР определено: «Свободное владение русским языком должно стать нормой для молодежи, оканчивающей средние учебные заведения»³. Происходило усиление курса на культурную и национальную унитаризацию страны. Постепенно национальный язык был вытеснен из Академии наук, научно-исследовательских учреждений, научных исследований.

В 1974 г. в Ереване состоялась всесоюзная конференция по проблемам обучения русскому языку в начальной нерусской школе, на которой отмечалось, что в союзных и автономных республиках проведена большая работа⁴. Конференция рекомендовала унифицировать общее количество часов для изучения русского языка.

ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли ряд постановлений о создании условий, облегчающих населению национальных республик изучение русского языка. Эти документы предъявляли серьезные требования к деятельности Министерства просвещения и Научно-исследовательского института преподавания русского языка в национальной школе Академии педагогических наук СССР (далее НИИ ПРЯНШ АПН СССР). В 1970-е – 1990-е гг. ХХ века на базе НИИ ПРЯНШ АПН СССР проводилось много исследований по определению научных основ преподавания русского языка в условиях татарско-русского, чувашско-русского, литовско-русского, узбекско-русского и др. двуязычия или многоязычия. Были разработаны программы, целью которых было не только научить русскому языку, но и «формировать чувство советского патриотизма, социалистического интернационализма, дружбы народов, коммунистической морали»¹. В 1975 г. НИИ ПРЯНШ АПН СССР разработал «Примерные требования к учебникам русского языка и литературы в национальных школах»².

В 1978 г. было принято очередное партийное постановление «О мерах по дальнейшему совершенствованию изучения и преподавания русского языка в союзных республиках»³, которое привело к уменьшению числа учащихся, изучавших в школах национальный язык. Почти во всех высших учебных заведениях страны преподавание велось на русском языке.

Согласно переписи населения СССР в 1979 г., русский язык являлся родным для 137,2 млн. русских и для 16,3 млн. лиц других национальностей. Кроме того, 61,3 млн. человек свободно владели русским в качестве второго языка. Всего русским языком владели в качестве родного и второго 214,8 млн. человек, или 82% населения страны¹. Например, под влиянием советской социально-политической обстановки около одной пятой части сельских татар русским языком овладели лучше, чем татарским². Такое положение наблюдалось во всех национальных республиках. Число учащихся в русских школах возросло, в то время как в национальных, наоборот, сократилось.

Вторая всесоюзная научно-теоретическая конференция «Русский язык – язык дружбы и сотрудничества народов СССР» проходил в мае 1979 г³. Ташкент принимал гостей со всего Союза. Л.И.Брежнев обратился к участникам с посланием, в котором подчеркнул особую роль русского языка в «построении коммунизма, воспитании нового человека». Остальные выступления на конференции были в том же ключе. Особо отмечалось значение русского языка в «сближении наций», и было рекомендовано дальнейшее усиление роли русского языка в республиках. Ташкентская конференция была, в первую очередь, символической и преследовала кульминацию усиления положения русского языка в национальных школах. Было обращено внимание на изучение русского языка с раннего возраста. И уже в 1982 г. Министерство просвещения одобрило типовую программу обучения русскому языку в национальном детском саду⁴. Воспитатели детских садов требовали от родителей, чтобы они дома не разговаривали со своими детьми на родном языке, дабы «не ломать язык ребенку, не мешать ему в освоении русского языка».

В рассматриваемый период режим наибольшей поддержки русского языка был завершен постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 26 мая 1983 г. «О дополнительных мерах по усовершенствованию изучения русского языка в общеобразовательных учебных заведениях союзных республик»¹. Учителям русского языка была установлена 15% надбавка к ставкам, учеников поощряли общаться на русском на переменах и вне школы.

Следует признать, что в 1960-х – 1980-е годы в изучении русского языка были значительные теоретические достижения. В педагогических исследованиях этот период ознаменован как «один из самых ярких страниц в истории методики преподавания русского языка в нерусских школах»². Также надо отдать должное академику Российской академии образования Г.Н. Волкову, который обратил внимание на этническое составляющее в педагогике. Именно благодаря ему в 1970-е годы как отдельное направление педагогической науки выделяется этнопедагогика³.

Таким образом, содержание обучения и воспитания определялось централизованно; унификация учебных планов и программ привела к тому, что с середины 1930-х до середины 1980-х гг. число родных языков, изучавшихся в школах России, уменьшилось с 104 до 44⁴. Если в 1920–1930-е гг. обучение было организовано на 48 языках коренных национальностей, то к 1980 г. преподавание велось только на 14 (при 120 этносах, населяющих Российскую Федерацию)⁵. Фактически лишь у 4 наций сохранялись средняя и старшая ступени школы на родном языке. В 1988 году в башкирских и татарских школах обучение на родном языке осуществлялось с 1 по 10-й класс, в якутских и тувинских – с 1 по 7-8-й классы, в чувашских, мордовских, марийских, удмуртских, алтайских, хакасских, коми, коми-пермяцких, дагестанских – с 1 по 3-4-й классы. Родные языки – адыгейский, бурятский, кабардинский, балкарский, осетинский, черкесский, ингушский, калмыцкий и языки коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока – преподавались в школе в качестве предмета с 1-го класса¹. Доля советских школьников, обучавшихся на русском языке, достигла в 1989-1990 гг. 68% (28,3 млн. чел.), в том числе в национальных республиках – 9,2 млн. человек, или 42,6% всего школьного контингента этих республик².

Как видно, советское руководство не волновало, что принципы организации школьной системы и содержания образования, являвшиеся целесообразными и эффективными для одного народа, могли оказаться совершенно неприемлемыми для другого вследствие свойственной нерусским народам языковой и религиозной специфики.

Целенаправленное формирование «новой исторической общности» дало свои результаты, об этом свидетельствовали и данные переписей населения. По переписи 1926 г. было зафиксировано 6,4 млн. нерусских людей, признававших русский язык своим «родным» языком, в 1959 г. – 10,2 млн., в 1979 г. – 16,3 млн., а в 1989 г. их насчитывалось уже 18,7 млн. человек³. Переписи населения показывали также постоянный рост числа людей, свободно владеющих русским языком наряду с родным национальным языком. В 1989 г. 69 млн. человек указали русский язык в качестве второго языка, которым они свободно пользуются (в 1979 г. – 61,3 млн. человек)⁴. В 1970 г. в СССР проживали 241,7 млн. человек, из них 53,4 % были русскими. К 1989 г. их число увеличилось до 286,7 млн., среди них русских по национальности насчитывалось 145,2 млн. (50,6 %)⁵.

После распада Советского Союза, появились элементы демократизации, которые привели к самоопределению общества. Система национального образования должна была теперь отражать интересы не только унитарного государства, но и остальных общественных субъектов, в том числе интересы этноса. Государство взяло курс на регионализацию, переход от единой школы на русскоязычной основе к национальным школам с восстановлением преподавания на родном языке и с расширением места национальной культуры в содержании образования.


Э.М. Шарапова