Соло дамы на барабане
жүктеу/скачать 309 Kb.
|
- - Василий Лоза СОЛО ДАМЫ НА БАРАБАНЕ комедия в 2-х действиях место действия: провинциальный город время действия: конец 90-х XX века действующие лица: ВАЛЕРИЯ – дама, играющая на барабане, 50 лет СМИРНОВ – её бывший муж, супруг предпринимательницы, под 60 лет КОРЕНЕВ – вождь организации, за 30 лет БЫЛЯНКИН – военный, 40 с лишним лет ЭММАНУИЛ – доктор, вне возраста
СМИРНОВ (по телефону). Приедешь, не слышу? Очень хорошо. ВАЛЕРИЯ. Я же не знала, что идёт телефонная беседа. СМИРНОВ (по телефону). Всё. До встречи. (Кладёт трубку.) ВАЛЕРИЯ. Я - делегат пикетчиков. СМИРНОВ (не оборачивается к Валерии). Какая душегубка. (Идёт к окну, смотрит в распахнутое окно, вниз.) ВАЛЕРИЯ. Клевета, наш Дом Культуры является зданием постройки сталинской эпохи, и вентиляция здесь отменная. СМИРНОВ (не оборачивается). Не будем идеализировать прошлое. ВАЛЕРИЯ. Мы интеллигентные люди, и возмущаемся шёпотом, и гибнем в гордом молчании. Только исключительно крайняя, общественная нужда заставила нас дудеть в трубы о лишениях. СМИРНОВ (не оборачивается). Лишения? Может быть, ваша музыка - хлеб насущный? Женский духовой оркестр! Абракадабра. Вам, бабоньки, просто нечем заняться на досуге. Самодеятельность… блажь, дурь. Прикажите вашему жмуровозу продудеть паузу! ВАЛЕРИЯ. Вы намерены обернуться? СМИРНОВ. Хватит с вас и моей спины. ВАЛЕРИЯ. Хам. Петиция – на столе. (Подходит к столу, кладёт папочку с листом бумаги.) СМИРНОВ. Хорошо. Уходите? ВАЛЕРИЯ. Эта спина совсем недавно, каких-нибудь сорок, тридцать, двадцать, а-то и десять лет назад была достойна обожания, вместе с ногами. Но назад. А теперь всё это, включая кость на покатых плечах, в смысле головы, стало задом. Большим, обвислым, старым. СМИРНОВ (обернулся). Вы сейчас о чём? Или, не дай бог, о ком? Валерия развернулась и пошла к двери. Постойте. Я обернулся, эй! Так нельзя. Был не прав. Прошу прощения! Вот. Валерия остановилась, не оборачивается. Лето – смертный зной… мозги набекрень… конец тысячелетия, в конце концов! В небесах – Армагеддон, что ж нам на земле-то не покуражиться. Говорите, ради бога, я слушаю вас. ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Всё изложено на письме, читайте. СМИРНОВ. Несомненно, уже читаю, но вы ко мне – спиной. Сколько в ней высокомерия! ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Высоко, да ещё и мерия. Портной, что ли. А глазастый какой - сквозь рюкзак спину углядеть... СМИРНОВ. Отвечать неучтивостью на неучтивость – неинтеллигентно. ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Не надо смешивать интеллигентность с этикетом, которого вы своим поведением не заслужили. СМИРНОВ. Отлично! Вообразите, но я не возражаю против подобной формы общения с дамою. Дамы тем и хороши, что хороши со всех сторон, если, конечно, хороши на самом деле. ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Наденьте очки. СМИРНОВ. Ваши спинные формы бросаются в самый близорукий взгляд, и удовлетворяют. ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Очки для чтения! СМИРНОВ. В моём возрасте даже чтение не добавляет очков. ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Займитесь делом. СМИРНОВ (прочитывает написанное на бумаге из папочки). Из вашего заявления следует, что вы желаете вернуть зданию его прошлые функции. Нонсенс! Мы, с супругой, не филантропы. Давайте, лапушка, без всяческих язв и обид, обернёмся друг к другу передом, а к недопониманиям – задом. ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). А я, что делаю? СМИРНОВ. Вот моё лицо. И, в придачу, всё, что ни есть ещё во мне переднего. Кстати, на каком инструменте выдуваете искусство лично вы? ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Да перестаньте же вы хамить! СМИРНОВ. Прошу к столу переговоров. Обернитесь же! ВАЛЕРИЯ (не оборачивается). Начинаем говорить всерьёз? СМИРНОВ. Вообразите, да. Но только лишь тогда, когда ваш звонкий коллектив гуманно перейдёт на коду. ВАЛЕРИЯ. Разбираетесь в терминологии. (Оборачивается.) СМИРНОВ. Ух, ты! ВАЛЕРИЯ. То есть? СМИРНОВ. Вы такая интересная… искренне говорю, без иронии! Что-то в вас есть… и голос… понимаю, звучит пошло: а мы не знакомы? ВАЛЕРИЯ. Зачем нам это? (Подходит к окну, взмахивает.) Музыка прекращается. Устраивает такая пауза? СМИРНОВ. Ужас. Вообразите, тишина – страшная сила. Неуютно как-то. Правда? То есть мы абсолютно жёстко и бесповоротно незнакомы? ВАЛЕРИЯ. Я здесь не по личному вопросу. Давайте, начинайте переговоры. И не надо пялиться, мне не двадцать лет, и даже не тридцать. Короче, не берите на понт, Ефрем… как вас там. Бельмес? СМИРНОВ. Прошу, присаживайтесь. (Приподнялся в кресле.) Валерия усаживается за стол, напротив Смирнова. Разойтись бы вам, девчата, по домам, а? ВАЛЕРИЯ. Не смейте угрожать. СМИРНОВ. Это не угроза, это мольба. Рюкзачок не мешает? ВАЛЕРИЯ. Итак, что здесь будет после нас: казино, хаза, вертеп? СМИРНОВ. Сколько идей, да вы прирождённый креативщик. Рассчитываете на гонорар или на процент? ВАЛЕРИЯ. На вашу совестливость. СМИРНОВ. На чём же вы дудите? Труба, альт? Туба вам – не к лицу. ВАЛЕРИЯ. Верните Дому Культуры его прямое предназначение! И вы навсегда останетесь в доброй памяти людей целого региона. СМИРНОВ. Дорога память народная, но, вообразите, мы, с супругой, не государство и культура нам не по карману. ВАЛЕРИЯ. Тогда отступитесь от здания! СМИРНОВ. Ради вашего кружка? ВАЛЕРИЯ. А дети? Детские мечты вам не жаль рубить под корень? (Подходит к окну, взмахивает.) Музыка духового оркестра. СМИРНОВ. Авиамодельный кружок, судомодельный… спортивные секции, кукольный театр… нет, не жаль. Потому что мы, с супругой, никого не выживали, а нам, с супругой, просто предложили купить. То, что продаётся, то продавцу не нужно. И все эти кружки да секции, оказались лишними на празднике жизни. И мы, с супругой, покупали не их, а здание: стены, крышу, полы… причём, всё это надо ремонтировать. А если откровенно, ваш дом нам, с супругой, для пользования уже не нужен. ВАЛЕРИЯ. То есть? СМИРНОВ. Дорого и бессмысленно содержать сталинскую архитектуру, выгоднее её распродать или перепродать. ВАЛЕРИЯ. Мы не позволим! Встанем намертво! СМИРНОВ. Полагаете, мы, с супругой, не сумеем изобрести средство усмирения вашего несанкционированного публичного выступления? Милиция, когда надо, работает исправно. ВАЛЕРИЯ. Что с вами? Вам плохо? СМИРНОВ. Не могли бы вы отсесть с глаз моих долой? ВАЛЕРИЯ. Это вы про что? СМИРНОВ. Это я про эротическую нашу, с вами, близость. ВАЛЕРИЯ. Что такое? Опять хамите! СМИРНОВ. Вообразите, ваша чрезвычайная близость, ввиду чрезмерной летней открытости… сводит с ума! ВАЛЕРИЯ (встала во всей красе). Неужели невозможно, однажды, всем хорошим людям, от полноты наших хороших душ, договориться. (Проходит к Смирнову, садится перед ним на стол.) Чтобы впредь вершились лишь хорошие дела. И станут все люди на свете хороши. И станет хорошо! СМИРНОВ. Скоро супруга подъедет… вы же должны понимать, что секс и бизнес – две вещи несовместные… делайте со мной всё, но здание я не отдам. ВАЛЕРИЯ. При советской власти вы, Смирнов, были большим начальником. Но выпали из обоймы. Потому что ваш мерзкий высокомерный характер не позволил хозяину завести друзей и подельщиков, не дал пустить властные корни. СМИРНОВ. Вы знаете, что я был министром? ВАЛЕРИЯ. Вы были министром. СМИРНОВ. Да! Союзного значения! Но пришли эти мерзкие митинговые времена… ВАЛЕРИЯ. И разбомбили ваше корыто. СМИРНОВ. Я не был свиньёй! ВАЛЕРИЯ. И вы запили. СМИРНОВ. Не то, чтобы. Да, я отчаялся. Однако, разведка у вас! ВАЛЕРИЯ. Вам приятно, правда? СМИРНОВ. Да. Что!? ВАЛЕРИЯ. Что вас знают. СМИРНОВ. Отстаньте! Не приставайте! ВАЛЕРИЯ. И тогда супруга принялась за строительство новой жизни. Из покорной домослужительницы вдруг, как чёрт из табакерки, выскочила деловая, хваткая, жёсткая бизнесвумен. СМИРНОВ. Поначалу она плакала… увещевала меня… корила, умоляла. ВАЛЕРИЯ. И в одночасье сделалась купчихой. СМИРНОВ. Челноком! Примитивной базарной мешочницей! Торгашом! У меня к вам тоже есть вопрос: почему вы в такую жару ходите в перчаиках!? ВАЛЕРИЯ. Я хожу в туфлях. А перчатки ношу. СМИРНОВ. Ну, и что? Всё равно, почему? ВАЛЕРИЯ. Эх, Фрюша… Фрюша. Ты хороший, Фрюша. И мы хорошие. СМИРНОВ. Фрюша? Почему «Фрюша»? ВАЛЕРИЯ. Не сомневайся, Фрюша, перед тобой - я. СМИРНОВ. Ты? Вы? Кто!?
СМИРНОВ. Ну, вот, так и знал, что мы знакомы. ВАЛЕРИЯ. Кто - я? Ну!? СМИРНОВ. Улыбнись, и я признаю вас, обещаю. ВАЛЕРИЯ. Н-да? К примеру, я тебя, по твоему нынешнему стоматологическому оскалу, ни за что не опознала бы, только по паспорту. Но я-то вся своя и до сих пор сделана полностью из природных материалов. Что ж, держи мою улыбку, не оброни! (Улыбается.) Ну, здравствуй, Фрюша? СМИРНОВ. Отодвинься, а-то мне один только ваш материал и лезет в глаза. Уж я его подержал бы, не обронил… это ж не материал, это ж материя… ВАЛЕРИЯ (отходит в центр кабинета). Что ты там бормочешь? СМИРНОВ. Оду, сонет… венок, слова восхищения. ВАЛЕРИЯ. Итак? СМИРНОВ. А предъявите-ка удостоверение личности, дамочка. ВАЛЕРИЯ. Ведь ты сразу узнал меня. Только имя не можешь вспомнить, уж оно-то наведёт тебя на точный адрес: кто – я и кем была в твоей жизни. Хочешь в паспорте имя подсмотреть? (Взмахнула руками).
СМИРНОВ. Почему? ВАЛЕРИЯ. Вспомни, как звала тебя в близости твоя первая супруга… СМИРНОВ. Да не вгоняйте же ты меня в стыд, Лерочка! Не забыл я имени. Просто выбило вдруг, именно сейчас… как бздынькнули эти твои духовые бестии, так и память – вон. Не сердитесь, Лерка, мне не восемнадцать лет, и хотя склерозом не страдаю, но… что ж мне теперь не жить!? Вас-то, зато, саму не забыл же. Не мучь, Валерия, напомните мне твоё имя! Совестно. ВАЛЕРИЯ (подходит к окну, взмахивает). Древень ты мой неадекватный… ты уже трижды обратился ко мне по имени.
ВАЛЕРИЯ. Валерия. СМИРНОВ. Валерия? Валерия… Валерия! (Встаёт на колени.) Это ты!? ВАЛЕРИЯ. Смотри, колени гнутся, значит, далеко ещё не стар. СМИРНОВ. Дорогая моя Валерия Макаровна. Валерия Макаровна Жмых. Задохнулся. ВАЛЕРИЯ. Отдышись, никуда не спешим же. СМИРНОВ. На коленях только перед тобой! Вот, как живая, со стены сошла! Чудеса… ВАЛЕРИЯ. Со стены? СМИРНОВ. Визжать охота от восторга! ВАЛЕРИЯ. Визжи. СМИРНОВ. Дыхание перехватывает. ВАЛЕРИЯ. Перехватил? СМИРНОВ. Не-а. ВАЛЕРИЯ. Перехватывай, подождём. СМИРНОВ. Мне, после тебя, не встретилось ни одной дамы. Правда! Помнишь мою градацию на женщин, баб и дам: баба – бремя, женщина – куда ни шло, но вся жизнь – без дамы! Без тебя. Подумать только, нам негде было жить. А сейчас пошёл, снял номер в гостинице или квартиру купил, а-то и дом… только жизни уже нет. Лерка, как же я тебя люблю… ВАЛЕРИЯ. А я верю тебе. (Встаёт на колени, к Смирнову.) Верю-верю. (Целует в щеку.) Верю. (Целует в другую щеку.) Правда. (Целует в лоб.) СМИРНОВ. Ты меня, гада, ещё и целуешь!? Господи… как хорошо… ВАЛЕРИЯ и СМИРНОВ (почти одновременно). Как ты? (Тут же.) Ничего. (После паузы.) Я тоже. Поцелуй. Звонит телефон. ВАЛЕРИЯ. Ты меня укусил. СМИРНОВ. Отвык… ВАЛЕРИЯ и СМИРНОВ (одновременно). Обожаю с тобой целоваться! СМИРНОВ. Простила, что ли? ВАЛЕРИЯ. Да я и не обижалась. СМИРНОВ. Дикость: её бросили, вышвырнули на улицу, а она… святая? ВАЛЕРИЯ. Что ты, не святая же, я – родная, я – твоя… единственная.
СМИРНОВ. Мы оба не искали. ВАЛЕРИЯ. Телефон трындит. СМИРНОВ. Не знаю, похоже. ВАЛЕРИЯ. Иди. СМИРНОВ. Не пойду. Почему в такую жару ты носишь перчатки? ВАЛЕРИЯ. Руки с возрастом не молодеют. Как неожиданно ты на колени передо мной ахнул… я, прямо, обалдела! Такая ты непосредственность… как был. А здорово, что я появилась, правда?
СМИРНОВ. Рюкзак-то сбрось. (Отряхивает брюки, идёт к телефону, в трубку). Алё. Алина, что? Да? Да. Да. Так? Так. Так. Сколько-сколько!?! Так… да. (Кладёт трубку.) ВАЛЕРИЯ. Ефрем? СМИРНОВ (не оборачивается). Это Дом Культуры или как! Смирнов включает магнитофон, ходит под музыку танцевальными шагами, выкидывая неожиданные коленца, вокруг Валерии, не обращая на неё внимания. Валерия вертится на коленях, пытается поймать взгляд Смирнова, - не ловится. Смирнов отходит к окну, глядит на улицу. ВАЛЕРИЯ. Я отпускала ненадолго, и «ненадолго» кончилось. Я здесь. СМИРНОВ. Вообрази, мы, с супругой, вдруг разом можем оправдать все затраты по приобретению данной площади и скромно выскочить в плюса! ВАЛЕРИЯ. Хорошее коммерческое предложение? СМИРНОВ (обернулся). Потрясающее! Даже обсуждать неохота, так классно. Надеюсь, меня незаметно потрясывает. ВАЛЕРИЯ. А я!? СМИРНОВ. Выпьем за встречу! (Достаёт из бара вино, бокалы.) ВАЛЕРИЯ. Я здесь… СМИРНОВ. Поднимайся с колен, подружка моя, поверь: жизнь на Земле существует! И видал я всех и вся вверх тормашками! (Взмахнул руками.) Грянул оркестр. А! Пёс с ними, пусть лабают, обожаю духовые оркестры. (Наполняет бокалы.) Валерия встаёт, подходит к окну. Примите дурману, пресветлая дама моей глубокой юности! (Подходит к Валерии.) Да сбрось ты поклажу… ВАЛЕРИЯ. Не подходи, Смирнов, засветишься со мной в окне. (Отодвигает руку Смирнова.) Супруге настучат, будешь знать. И не тронь мне мой рюкзак, никогда! Я пить не стану. СМИРНОВ. Как я посмел не узнать тебя сразу! Алина, супруга моя, признала бы тебя мгновенно, у неё зоркий глаз. Вообрази, супруга моя так и не выбросила наших, с тобой, фотографий! ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Крутой автомобиль, мечта альфонса. СМИРНОВ. А кое-какие, даже вывесила на стене гостиной, в рамочках. ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Вот, почему со стены. СМИРНОВ. Так и висим: ты, она и я… ты и я… я и она, я и ты... лёгкие, юные, чудные. ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Ишь, с каким пренебрежением мимо пикета прохиляла, фифа! СМИРНОВ. Я же не понимал, Валерка, с кем я живу! Я о нас, с тобой. Ты сумасшедшая, сногсшибательная… ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Фрюша, там - не твоя ли сюда шаркает? СМИРНОВ (глянул в окно). Она!!! (Мечется по кабинету, пытается что-то прибрать, что-то поставить и передвинуть.) Лера, Лерка, Лерочка… золотце, золотинка, золотко… марш отсюда прочь куда-то! ВАЛЕРИЯ. Что? (Обернулась к Смирнову.) СМИРНОВ (не обращает внимания на Валерию). Разложился, кретин. (Убирает вино и бокалы.) Что будет! Она подумает! И подумает ведь, даже думать нечего… а что тут думать-то… ВАЛЕРИЯ (отвернулась к окну). Попадался прежде? СМИРНОВ. Эх, вы, девки, дуделки, гуделки, сопелки, пыхтелки… ВАЛЕРИЯ. Попадался. СМИРНОВ. Только с тобой! И то - фотографией, на стене. Какая же ты… всегда несвоевременная. То юность мне покорёжит, то зрелость. ВАЛЕРИЯ. Зрелость – это когда, сейчас? СМИРНОВ. Не до словопрений мне! Что будет… ВАЛЕРИЯ. Вообще-то, я здесь по общественному делу. СМИРНОВ. Ага, расскажи ей, она тут же поверит. Небось, будь не я врагом твоего оркестра, ни за что не пошла бы парламентёром, а? ВАЛЕРИЯ. Может, и не пошла бы. СМИРНОВ. Это нечестно, в конце концов, - пропадаю ни за грош! Хоть бы на самом деле слились в экстазе, так ведь нет! ВАЛЕРИЯ. Порцайки лишат? Укоротят поводок? Прикажут передать ошейник следующему кобельку? СМИРНОВ. Ты сейчас о чём? ВАЛЕРИЯ. К ноге. СМИРНОВ. Да, я родился в Год Собаки. ВАЛЕРИЯ. Апорт. СМИРНОВ. Гав-гав. ВАЛЕРИЯ. Служить. СМИРНОВ. Гав, к чертям собачьим! ВАЛЕРИЯ. Ты не дряхловат для своей супруги? СМИРНОВ. Ах, ты!.. как же это некорректно… ВАЛЕРИЯ (развернулась к Смирнову). Оценишь благородный поступок? СМИРНОВ. В смысле супруги – да! ВАЛЕРИЯ. Но только в свете справедливых требований духового пикета вернуть культуре её дом? СМИРНОВ (у двери). В окно сиганёшь? Или где-то есть чёрный ход! ВАЛЕРИЯ. Я жду ответа? СМИРНОВ. Да, да, да! ВАЛЕРИЯ. Смотри мне, Фрюша. Заруби себе на переносице, Бог наказывает всякого, кто меня обижает ни за что. СМИРНОВ. Богу больше нет забот, как за тебя заступаться. Испугала. ВАЛЕРИЯ. Естественно, ведь мы, с ним, родственники. СМИРНОВ. С Богом? А, ну, да. Нет, не понял? ВАЛЕРИЯ (подходит к шкафу). В стенном шкафу не слишком пыльно, не расчихаюсь? (Раздвигает дверцы.) СМИРНОВ. Что? Валерка! Ангел! Ты святая! (Подходит к двери, прислушивается.) Шаги? Алина? В шкаф! Отслужу. ВАЛЕРИЯ. Смирнов, намотай сопли на кулак и сдерживай из последних сил! И выгляди уже… ты же мужчина. (Входит в шкаф.) СМИРНОВ. Уже мотаю… ВАЛЕРИЯ (в проёме шкафа). И ускорь процесс общения, меня убивает долгое одиночество в замкнутом пространстве. СМИРНОВ. Разомкнём ускоренным темпом! Аккуратнее, рюкзак. ВАЛЕРИЯ. Ничего, мы привыкшие. (Задвигает за собой дверцы, из шкафа). И не смей забыть о Доме Культуры, Фрюша! СМИРНОВ (пытается оторвать ноги от пола, они - как вросли). Подмести, прибраться, отремонтироваться. (Прислушивается, после паузы.) Большое здание, долгонько идёт, дорогая моя.
ВАЛЕРИЯ (отодвигает дверцы шкафа, она уже одета в другое платье). Что там, на воле? Всё, выхожу? СМИРНОВ. Спрячься, где была! О, ты не знаешь супругу мою, она – о-го-го! Я в окно гляну, не показывайся покуда, ради бога! Я буду держать тебя в курсе событий.
ВАЛЕРИЯ. А я? СМИРНОВ (обернулся к Валерии). Ты? ВАЛЕРИЯ. Вспоминаешь? СМИРНОВ. Ты? Такая встреча. ВАЛЕРИЯ. На мне чего-то не достаёт… точно, не достаёт. СМИРНОВ. Что ты, в тебе всего в полном достатке. ВАЛЕРИЯ. Не ВО мне, Фрюша, а На мне, НА! (Выходит из шкафа, босиком, ставит рюкзак на стол.) СМИРНОВ. НА - деликатный предлог, стимулирует фантазии. Что может НА тебе не доставать? Разве, что Кого? (Глядит в окно.) ВАЛЕРИЯ (достаёт из рюкзака пакеты с обувью, перебирает, находит туфли нужного цвета, обувается, укладывает прежнее платье и прежние туфли в рюкзак). Веселишься? Ну-ну. Брошь! Та, что ты мне привёз из Кунгура, помнишь? Авторская работа, второй такой нет. СМИРНОВ. Но я никогда не был в Кун… Как-как ты сказала? ВАЛЕРИЯ. Кунгур. Ледяная пещера, реликтовые травы… и мысли только о жене. СМИРНОВ. Да-да… да? ВАЛЕРИЯ. Да! Да? СМИНОВ. Да… да-да. ВАЛЕРИЯ. Не обратил внимания, я вошла с брошью? СМИРНОВ. Да бог с ней. О, да ты переоделась? И переобулась! ВАЛЕРИЯ. Когда меняется настроение, я тут же переодеваюсь. СМИРНОВ. И рюкзак – это… ВАЛЕРИЯ. Верно, переносной комод. Здесь одежда и обувь на весь день. (Ищет брошь по кабинету.) Ты ищи, ищи. Наткнётся супруга на брошь, и обнаружится улика, доказывающая нашу, с тобой, личную встречу. СМИРНОВ. Как вошла ты в кабинет, так меня моментально тоска припекла, и печёт, и печёт… ВАЛЕРИЯ. Вот будет тебе развлекуха – от уха до уха! Кстати, среди фотографий на стенке вашей квартиры, нет ли тех, где я с брошью? СМИРНОВ. Да! Была на тебе цацка, была! (Включается в поиски.) ВАЛЕРИЯ. НА? СМИРНОВ. Что – НА!? ВАЛЕРИЯ. НА - деликатный предлог, стимулирует фантазии. СМИРНОВ. Злая ты, недобрая! Полный абзац, старуха, ищи! ВАЛЕРИЯ. Старуха!? (Взмахнула руками.) На улице грянул духовой оркестр. СМИРНОВ. Ну, ты же помнишь, как мы друг к другу раньше обращались: старик, старуха – в шутку. ВАЛЕРИЯ. Так то раньше, когда мы были молодыми! Ну, коснётся, Фрюша, попомнишь ты «старуху». СЦЕНА 3. Комната с террасой. Пауза. Играет духовой оркестр. В дверь входит высокий, элегантный молодой мужчина, в свободной полотняной одежде – это Эммануил. ЭММАНУИЛ (оглядывает комнату). Одинец? (Прошёл к выходу на террасу.) Неужели!? Ау… Одинец! (Уходит в сад.) СЦЕНА 4. Кабинет директора Дома Культуры. С улицы слышен духовой оркестр. Смирнов и Валерия. Стук в дверь. ВАЛЕРИЯ. Стучат. СМИРНОВ. Стучат. ВАЛЕРИЯ. К нам пришли, чувачок. СМИРНОВ. В шкаф, в шкаф, в шкаф!!! Рюкзак не забудь! ВАЛЕРИЯ (в проёме двери шкафа). Соглашение в силе? СМИРНОВ. Я честный человек. В шкаф, в шкаф, в шкаф! ВАЛЕРИЯ. А я тебе всё-таки верю. (Закрывается в шкафу.) СМИРНОВ (отпирает и распахивает дверь, зажмурился). Входи, дорогая! Тебе ли стучаться к супругу, ты не ходишь, летаешь, ласточка… только что была на улице, и вот уже здесь. ГОЛОС КОРЕНЕВА. Глаза откройте. СМИРНОВ. Алина! Алина? Не Алина? Входит Коренев, в экзотической одежде спортивного кроя, с рюкзачком. КОРЕНЕВ. Коренев. СМИРНОВ. Как это? КОРЕНЕВ. Вы - Смирнов. СМИРНОВ. Конечно. КОРЕНЕВ. Супруга - Алина? СМИРНОВ. Ну. КОРЕНЕВ. Вы – супруг Алины? СМИРНОВ. Вообразите - это она моя супруга! КОРЕНЕВ. Вы – супруг Алины Смирновой. СМИРНОВ. А вам-то, что? КОРЕНЕВ. Супруг. Такой страх, такая подавленность - возможны лишь в глазах супруга–подкаблучника. СМИРНОВ. У меня глаза были закрыты веками с ресницами! Как ты мог видеть какой-то там страх, да ещё с подавленностью. КОРЕНЕВ. Сам всего лишь муж своей жены, а ещё скалится. СМИРНОВ. Думаешь, в спортивном костюме – так и всё можно! КОРЕНЕВ. Как хорь, забился в пыльный угол… ВАЛЕРИЯ (раздвинула дверцу шкафа, в очередном платье). Ответь ему, Ефрем! Хам! КОРЕНЕВ. Оба-на!
КОРЕНЕВ. Невероятно! У меня зрение неважное, я подойду. ВАЛЕРИЯ. Что? КОРЕНЕВ (подходит к Валерии). Теперь понятно, почему вы, Смирнов, встречали супругу зажмуренным: глаза в честный вид приводили. Коренев. ВАЛЕРИЯ. Не смейте со мной говорить, я устала. КОРЕНЕВ. У вас там, в шкафу, не прохладно? ВАЛЕРИЙ. Почему? КОРЕНЕВ. Здесь духота. А если там чёрный ход, вдруг он с вентиляцией? Строили-то в прежние времена, о начальстве думали, не о себе. И мне там, с вами, будет хорошо. ВАЛЕРИЯ. Я устала говорить, нет сил. (Осела в шкафу.) СМИРНОВ. Вообразите, такое лето. КОРЕНЕВ. Вы – его любовница? СМИРНОВ. Парилка, душилка, морилка, коптилка… КОРЕНЕВ. Или вы его возлюбленная? СМИРНОВ. Попить освежительного, охладительного, успокоительного, кроме меня, никто не хочет? (Наливает себе водки, пьёт.) КОРЕНЕВ. Ни то, ни другое. На спор. СМИРНОВ (подходит к шкафу). Вы же спешите, Валерия Макаровна, я так это ясно вижу. (Пытается задвинуть дверцу и запихнуть Валерию в шкаф.) ВАЛЕРИЯ (сопротивляется). Господи ты, боже мой… какой же ты… СМИРНОВ. До свидания, женщина… вам – в шкаф, в чёрный ход, туда. КОРЕНЕВ (задержал дверцу и закрыл собою Валерию). Причём здесь чёрный ход? Почему даме не выйти в парадную дверь? ВАЛЕРИЯ. Действительно! Из культурного учреждения, культурно, выходят два культурных человека, и все трое вне подозрений. А вы к месту, Коренев! (Выходит из шкафа.) Не в чем подозревать, Коренев, всё от нервов. Звонит телефон. СМИРНОВ. Меня к телефону. (Идёт к телефону.) ВАЛЕРИЯ. Идёмте, Коренев. (Идёт к двери.) СМИРНОВ (по телефону.) Да? Алё! КОРЕНЕВ. Валерия Макаровна, подождите меня, пожалуйста! Валерия остановилась у дверей, не оборачивается. СМИРНОВ (по телефону.) Да, вы звонили по поводу аренды клубных помещений. Коренев? Коренев… кто это? КОРЕНЕВ. Валерия! Валерия уходит. (Подходит к Смирнову). Дайте трубку. СМИРНОВ. Это вас!? КОРЕНЕВ (забрал трубку телефона). Алло, здесь Коренев. СМИРНОВ. Ну, вот, я так и знал. В дверном проёме появляется Валерия. КОРЕНЕВ (по телефону). Есть такое дело. Конец связи. (Кладёт трубку.) СМИРНОВ. Извините, ради бога, я не знал же… КОРЕНЕВ. Я посыльным к вам, Ефрем Миронович, полномочным представителем общественного движения «Союз друзей». (Достаёт из рюкзачка бумаги.) Вот документы: устав, различные лицензии, прочие разрешительные справки и мандаты на все случаи родной действительности. Там же договор об аренде, разработанный нашей юридической службой специально для конкретного, нашего, с вами, случая. Условия придутся вам по вкусу, в связи с уже проставленной суммой, предварительно озвученной в телефонограмме. ВАЛЕРИЯ. Чёрт сладкоречивый… а голос! КОРЕНЕВ. Валерия! (Подбегает к Валерии.) Вы здесь!
КОРЕНЕВ (не оборачивается, протягивает бумаги Смирнову). Валерия… Немедленного ответа мы, конечно же, не требуем, господин Смирнов, подумайте, порешайте. Вам отпущен час, немало для сноровистого предпринимателя, коим является ваша супруга. СМИРНОВ (подходит, забирает бумаги). Алё, Коренев? Я тута, здеся я! ВАЛЕРИЯ. Зато он не тута и не здеся, а если здеся и тута, то не с тобой. КОРЕНЕВ. Вот именно. СМИРНОВ. А ваш «Союз» не рассматривал возможность приобретения в собственность всего Дома Культуры, в комплексе? КОРЕНЕВ. Я похож на идиота? СМИРНОВ. Вообрази, да! Когда вот так глядишь не на свою Валерию! ВАЛЕРИЯ. Да пошёл ты… КОРЕНЕВ. Вот именно. СМИРНОВ. У нас, с супругой, есть только час, оставьте же нас поразмышлять, Коренев, идите. Идите!
КОРЕНЕВ. Так что, это вы нас оставьте, Смирнов, идите. ВАЛЕРИЯ. Во двор, Фрюша, во двор! КОРЕНЕВ. У вас, с супругой, есть только час, Смирнов, оставьте же нас поразмышлять, идите. Идите! ВАЛЕРИЯ. Фрюша, поторапливайся, не-то Коренев обидится, а другого такого «Союза» может и не быть. Во двор! СМИРНОВ. Никуда я не пойду. Ни за что! ВАЛЕРИЯ. Коренев, скажите ему. СМИРНОВ. Я сам уйду! Но как только отыщется брошь. Нет, не надо. Пусть. Ухожу. (Идёт к двери, на пороге.) Кстати, Валерия Макаровна, запамятовал спросить: вы замужем ли? Есть ли дети? Уже и внуки есть, да? Воображаю. Или вы остались бесплодны? Вообще, как здоровье? Беспокоят ноги? Конечно, ноги беспокоят. Женщины нашего поколения, как эпидемию переживают: у них ноги отказываются передвигаться. (Уходит.) ВАЛЕРИЯ. Сволочь. КОРЕНЕВ. Вот именно. Что за брошь? ВАЛЕРИЯ. Да затерялась, с груди сорвалась.
ВАЛЕРИЯ. Убожество. КОРЕНЕВ. Вот именно. А где она могла с груди сорваться? ВАЛЕРИЯ. Что? КОРЕНЕВ. Брошь.
КОРЕНЕВ. Бог с ним, с уродом. ВАЛЕРИЯ. Нет, не Бог с ним, не Бог! Вы не смеете его презирать, он был достойнее всех в нашей школе, во всём городе, в конце концов! Это всё – жизнь, только она может так поступить с человеком. КОРЕНЕВ. Не расстраивайтесь, Валерия, огорчение вам не идёт. ВАЛЕРИЯ. Я старуха. КОРЕНЕВ. Девушка! Я и не подозревал, что вы можете жить на Земле! Подозревал, конечно, что вы есть, но чтоб с вами встретиться! В дверях появляется Смирнов. СМИРНОВ. Валерия Макаровна… ВАЛЕРИЯ. Что ещё, Ефрем!? Оставь нас уже! СМИРНОВ. Брошь! (Исчезает.) КОРЕНЕВ (на пороге). Только появись ещё раз! ВАЛЕРИЯ. Редкостный козёл. КОРЕНЕВ. Козлы – не редкость. ВАЛЕРИЯ. Хватит стоять, ищите брошь! КОРЕНЕВ. Вот именно. Валерия и Коренев ищут брошь. ВАЛЕРИЯ. Ваша одежда, с обувью, отвратительна. Находится рядом с вашей одеждой и обувью отвратительно! КОРЕНЕВ. Так сильно пахнут? ВАЛЕРИЯ. Ещё бы они пахли! КОРЕНЕВ. Должно же быть у человека нечто святое: мысль, убеждение, чувство. И если святое есть, почему не проявить, не подчеркнуть даже? Скажем, во внешнем виде. ВАЛЕРИЯ. Лично я ищу брошь. Брошь – улика. КОРЕНЕВ. И тогда любой прохожий сможет обнаружить, что вот, у этого человека есть нечто святое. ВАЛЕРИЯ. От улик следует избавляться. КОРЕНЕВ. Оно, быть может, лохмато, неприлично даже, на первый взгляд, но ведь есть же, есть! Значит, есть ради чего существовать этому лохматому, и, на первый взгляд, неприличному даже. ВАЛЕРИЯ. Я сама улика. КОРЕНЕВ. И прохожему, вот чудо, самому захочется разыскать в себе нечто святое, которое непременно есть. ВАЛЕРИЯ. От меня следует избавиться. КОРЕНЕВ. Разыскать и продолжить жить, или хотя бы идти. Я не могу одеться по-другому и переобуться я не могу. ВАЛЕРИЯ. Вы – религиозный фанатик? КОРЕНЕВ. Я – рядовой воинства религиозного философа. Рассказать? ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Надеюсь, вы не сверхчеловек, в смысле белокурой бестии. А так посмотришь: симпатичный молодой человек… если бы не одежда, с обувью. КОРЕНЕВ (забирается в шкаф). Значит, надо снять раздражение. ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Во дворе, похоже, всё упокоилось. Где вы? КОРЕНЕВ (из шкафа). Ищу брошь в шкафу, ведь вы вышли из шкафа. ВАЛЕРИЯ. Не всем быть выходцами из шинели. КОРЕНЕВ (из шкафа). Не шкаф, настоящая комната! Только освещения не хватает, а вполне сносно можно жить. ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Классный автомобиль у этих Смирновых. Я хочу уйти, чтобы приключение уже закончилось. КОРЕНЕВ (выходит из шкафа, в одних трусах). Обернитесь! ВАЛЕРИЯ (оборачивается). А, батюшки! Коренев, да вы не одеты! КОРЕНЕВ. И не обут. Я готов к дискуссии, без внешних раздражителей. ВАЛЕРИЯ. Маленький мой… КОРЕНЕВ. Если вы о возрасте, то мне двадцать пять – как с куста! И давайте общаться на равных! Да я нравлюсь тебе, очень нравлюсь! ВАЛЕРИЯ. На равных, это как? Мне тоже разоблачиться? И что ты надеешься обнаружить: Брейгель или Кукрыниксы? (Отвернулась.) КОРЕНЕВ. Не отвлекайся от счастья, Валерия, вот я! Да ведь я нравлюсь тебе, очень нравлюсь! А ко всему, я свободный, сильный, богатый. ВАЛЕРИЯ (глядит в окно). Но зачем же при том ходить на людях в трусах? Ты - маменькин сынок. Молчи! Не обижайся. Тебя мать родила, когда отец был в армии, верно? КОРЕНЕВ. Вы знали маму? ВАЛЕРИЯ. Я знала жизнь. КОРЕНЕВ. Как я тебе? ВАЛЕРИЯ. Стройный, сильный, даже красивый. КОРЕНЕВ. Ну! ВАЛЕРИЯ. Что «ну»? КОРЕНЕВ. Ну, ну! Ну? ВАЛЕРИЯ. И где? КОРЕНЕВ. Везде! Всегда! До смерти! ВАЛЕРИЯ. Тебя ко мне тянет, потому что мать твоя умерла, а я напоминаю её – возрастом, в конце концов… взглядом. А, главное, грудью. У меня шикарное вымя, правда?.. материнское… зовущее. Верни свои штаны на зад, малыш, и обуйся. Немедленно! Ты понял? КОРЕНЕВ. Да. Но я вас всё равно полюбил, как женщину! Никому не отдам, от себя не отпущу. Я добьюсь тебя! ВАЛЕРИЯ. Уйти бы, да брошь не нашлась. Да и торопиться ни к чему. Как считаете, Коренев, сколько мне осталось женских лет? КОРЕНЕВ. Хотите, посчитаю? ВАЛЕРИЯ. Хочу! КОРЕНЕВ (изображает кукушку). Ку-ку, ку-ку… ВАЛЕРИЯ. Ну-ну… надолго ли хватит.
КОРЕНЕВ. Ку-ку, ку-ку… Входит Былянкин, с тубусом и дорожной сумкой. БЫЛЯНКИН. Драмкружок? Репетиция? Обожаю театр! ВАЛЕРИЯ. Кто вы? БЫЛЯНКИН. Доброго здоровья, я - Былянкин. Я к Смирновым, к хозяевам, родственник. Бывший. Из провинции, с самых Крайних Северов почти что. Репетируйте, я по душе сам артист, в сторонке посижу, интересно же. Молодцы - Смирновы, не дали угаснуть очагу культуры! Под духовой оркестр можно жить. А пол тут надо перекрывать. В копеечку влетит, но надо. Смирновы здесь скоро будут? КОРЕНЕВ. Нет! Не будут! Здесь будем мы, всегда! Нельзя врываться в помещение, предварительно не постучавшись! БЫЛЯНКИН. Ты чего орёшь, малохольный? ВАЛЕРИЯ. Смирновы, оба, на улице, возле духового оркестра, прошли, не увидели? БЫЛЯНКИН. О, брошь! (Поднимает с пола брошь.) КОРЕНЕВ. Это наша вещь! БЫЛЯНКИН. Да что ж ты всё орёшь-то? По сопатке приспичило? ВАЛЕРИЯ. Брошь моя. БЫЛЯНКИН. Разберёмся. КОРЕНЕВ. Отдай, тебе сказали. БЫЛЯНКИН. Ну, ты, блин, нервный какой. ВАЛЕРИЯ. Мужчины… БЫЛЯНКИН. Я не мужчина, я Былянкин. КОРЕНЕВ. Оно и видно. БЫЛЯНКИН. В понятие «Былянкин» входит и понятие мужчина, составной частью. Ты понял? КОРЕНЕВ. Убогий какой-то. БЫЛЯНКИН. Женщина, прикажите этому глисту вернуться в родину или я его, ей-богу, сейчас туда вобью угрюмо. ВАЛЕРИЯ. Вы что себе позволяете!? КОРЕНЕВ и БЫЛЯНКИН (вместе). Вот именно. ВАЛЕРИЯ. Оба! БЫЛЯНКИН. А вы-то, чего шумите, дамочка? Здесь вам не лабаз, и не вы сидите в кассе. КОРЕНЕВ. Да как ты смеешь хамить, сельпо! Ну, держись. (Встаёт в позу бойца – каратиста.) БЫЛЯНКИН. Ногами будешь? Гляди, как бы трусы не обронились. ВАЛЕРИЯ. Ребята, не надо. БЫЛЯНКИН. Ну, чего паришься, опарыш? Налетай? ВАЛЕРИЯ. Коренев, не смей! Былянкин, будь человеком, не задирайся! БЫЛЯНКИН. А мы «на ты»? Нормально. Сообразим на троих или что? КОРЕНЕВ. На троих – это как? БЫЛЯНКИН. Вот и я не умею, предпочитаю тет-а-тет. Ферштейн? КОРЕНЕВ. Всё, будем отпевать. (Наносит удар ногой.) БЫЛЯНКИН (небрежно отбивает удар). Нехорошо, когда молокососы грубят старшим. Недостатки воспитания следует мочить на корню, а то, ишь, взяли моду на людей ногами махать. КОРЕНЕВ. Вы, как отбили удар-то? БЫЛЯНКИН. Что – удар, я ещё и голову могу отбить, каратист хренов. ВАЛЕРИЯ. Господи, мальчики, немедленно прекратите! КОРЕНЕВ. Ну, что, мужик, теперь по-взрослому? БЫЛЯНКИН. Сопляк ещё, меня подначивать. Попробуй. Коренев нападает на Былянкина, но тот, почти не сходя с места, отводит удары: карате против русского рукопашного боя. КОРЕНЕВ (нападает). Рукопашка, что ли? БЫЛЯНКИН (отбивает удар). Русский рукопашный бой. КОРЕНЕВ. На! (Пробил защиту Былянкина.) БЫЛЯНКИН. Ух, ты! КОРЕНЕВ. На! (Опять пробил защиту Былянкина.) БЫЛЯНКИН. Больно ведь. КОРЕНЕВ. На! (Снова пробил защиту Былянкина.) БЫЛЯНКИН. Наших бить!? Ну, ты дурной… (Даёт пощёчину.) Отступись, щенок, третьей пощёчины не будет. КОРЕНЕВ. Ах, ты свинья… ВАЛЕРИЯ. Прямо танцоры, а не драчуны. КОРЕНЕВ (нападает). Таких, как Былянкин ни в один танцевальный зал не пустят. БЫЛЯНКИН (отбивает удар). А мы туда и не ходим. (Даёт пощёчину.) КОРЕНЕВ. Гад! Больно же! БЫЛЯНКИН. Третьей не будет, помнишь? КОРЕНЕВ. Аж горит всё! Всё, размажу! (Нападает.) БЫЛЯНКИН (бьёт кулаком по голове Коренева). На. Коренев упал на зад, сидит на полу с открытыми глазами. ВАЛЕРИЯ. Это не смертельно? БЫЛЯНКИНА. Ему даже не больно. ВАЛЕРИЯ. А чего же он такой… задумчивый, что ли? БЫЛЯНКИН. Ему просто изумительно, как это его так угораздило. ВАЛЕРИЯ. Мужики, ну, почему надо сразу драться!? БЫЛЯНКИН. Я много думал по поводу данной проблемы. И понял, если не уметь драться, то драки можно избежать, если есть мозги и язык без костей, то есть можно отбояриться как-то, выкрутиться. Но мозги же, с болтовнёй, надо успеть включить! ВАЛЕРИЯ. Ну, вот из-за чего сыр-бор между вами? Вы даже незнакомы. БЫЛЯНКИН. Как раз, чтобы познакомиться. ВАЛЕРИЯ. А мне понравилось. БЫЛЯНКИН. Красиво, правда? ВАЛЕРИЯ. Русский рукопашный бой, говорите? БЫЛЯНКИН. Да есть такое дело. ВАЛЕРИЯ. Хорошо, что я русская. И вообще, меня гордость берёт! Теперь понятно, почему нам в рукопашную даже азиаты проигрывали. Всё, я теперь конченый патриот. КОРЕНЕВ. Так я повержен!? Почему… БЫЛЯНКИН. Потому, друг мой ситный, что все эти ваши «шаолини» основали беглые русские монахи. Куда ж тебе, сынку, против папочки. ВАЛЕРИЯ. Да, Коренев, историю знать надо… бедолага. И здесь мы весь мир сделали! А брошь? БЫЛЯНКИН. Нате. (Отдаёт брошь.) ВАЛЕРИЯ. Коренев, репетиция окончена, вам - в гримуборную: в шкаф! КОРЕНЕВ. Конечно-конечно. (Встаёт, уходит в шкаф, закрывается.) ВАЛЕРИЯ. Как вас зовут? БЫЛЯНКИН. И не спрашивайте. ВАЛЕРИЯ. Уже спросила! БЫЛЯНКИН. Меня без отчества редко, кто называет. ВАЛЕРИЯ. Меня зовут: Валерия… как там? А, Валерия Макаровна. БЫЛЯНКИН. Тоже забавно звучит. Старина. А я - Псой Артемьевич. Псой Артемьевич. Старший прапорщик по званию, старшина спортивной роты – по должности. Разочарованы? ВАЛЕРИЯ. С чего бы, и зачем. А по вам не скажешь, что богатырь. БЫЛЯНКИН. По вам на вскидку тоже не определишься, а приглядишься – эх! Как же от вас магнитом прёт! Вы не колдунья? КОРЕНЕВ (выходит из шкафа, одет). Прёт ему. Всем прёт, всем. ВАЛЕРИЯ. Обиделся… БЫЛЯНКИН. Он первым начал. Что тут есть, в этом кабинете? (Ходит по кабинету, осматривается.) КОРЕНЕВ. А меня зовут Андреем Ильичом. (Идёт к двери.) ВАЛЕРИЯ. Коренев! КОРЕНЕВ (на ходу). Что? ВАЛЕРИЯ. Обернитесь, прошу вас! КОРЕНЕВ (на ходу). Не буду. ВАЛЕРИЯ. Приколите мне брошь! Я ношу брошь на груди, справа. КОРЕНЕВ (на пороге, обернулся). На груди!? ВАЛЕРИЯ. Где же ещё-то. (Протянула брошь Кореневу.) КОРЕНЕВ (подходит к Валерии, взял брошь, пристраивается приколоть). А непросто приколоть… ВАЛЕРИЯ. Не суетись, всё приколется. БЫЛЯНКИН. Приколисты. Сосредоточься, паря, я не смотрю. (Открыл дверь, что рядом со шкафом.) О, горшок! Прошу прощения у дамы. (Уходит.) ВАЛЕРИЯ. Давайте, я – сама, и пойду уже отсюда. КОРЕНЕВ. Сейчас, переведу дыхание, и ещё раз попробуем, ладно? ВАЛЕРИЯ. Что-то оркестра не слышно, не разбежались ли? Коренев, подсуетитесь, но только нежно! КОРЕНЕВ. Нет там чёрного хода. (Старается пристегнуть брошь.) ВАЛЕРИЯ. Ну, и что? КОРЕНЕВ. А то, что, значит, вы тут, со Смирновым, чем-то занимались. ВАЛЕРИЯ. Коренев, я действительно могла бы быть бабушкой, если бы стала матерью, так что, не понимаю, что вам от меня надо. КОРЕНЕВ. Ага, бабушка, как же. Так я и поверил. Скажите лучше честно, что я вам не нравлюсь. А придумывать…
ВАЛЕРИЯ. Дуболом. Не боишься по ушам схлопотать? СМИРНОВ. Супруга отъехала по делам. А вам, Валерия Макаровна, ваши лабухи передали ваш большой барабан. (Ставит барабан на пол.) Теперь я знаю, на чём вы дудите своё искусство.
БЫЛЯНКИН. Былянкин. Здеся. ВАЛЕРИЯ (замахала руками). Джентльмены! Давайте, сделаем паузу.
жүктеу/скачать 309 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|