Сто великих узников москва "вече" 2003

офицерский чин, потом стал ординарцем командующего армией, в 19 лет был

произведен в есаулы, командовал сотней, а в 20лет- полком. Но молодой командир

не обольстился делаемыми ему знаками отличия, не сделался самонадеянным,

прекрасно понимая, что к воинской славе приводят одни только воинские доблести.

Без всякого покровительства, одной только верной службой царю и Отечеству, М.И.

Платов дослужился до штаб-офицерского чина.

При взятии Измаила он командовал одной из штурмовых колонн. Турки встретили ее

сильным огнем, но неустрашимость русских это нисколько не поколебало. Под тучей

сыплющихся ядер они добежали до рва, наполненного водой М.И. Платов закричал

своим казакам: "Смерть или победа! Умрем под стенами или накажем гордость

басурманов! С нами Бог! Да здравствует Екатерина!" - и вскоре русское "ура"

раздалось на самом верху вражеского вала. Этот победоносный клич звучал всюду,

где появлялись

366

казаки отряда М.И. Платова, и сам А.В. Суворов свидетельствовал о беспредельном

усердии и мужестве донского атамана при штурме Измаила. Екатерина II наградила

М.И. Платова орденом Святого Георгия третьей степени.

Во время Русско-турецкой войны донские казаки действовали так успешно, что

изумили всех, и императрица пожелала увидеть прославленного героя, дабы лично

удостоиться в его уме и способностях. Она приняла М.И. Платова так милостиво и

благосклонно, что он до старости вспоминал об этом с умилением.

Благоволение и милость к себе донской атаман видел и со стороны взошедшего на

престол после смерти императрицы Павла I, который тоже умел отличать

достоинства, за которые награждал по-царски. Но у М.И. Платова, как у всякого,

кто быстро обогнал своих соратников, было много врагов и завистников. И тайные

недоброжелатели убедили императора, что донской атаман - ненадежный для

государства человек, он хочет с Доном и частью Кавказа отделиться от России, а

потому против него надо принять решительные меры. Употребляли они и другие

средства, чтобы очернить М.И. Платова перед императором, например, обвинили в

том, что после персидского похода он будто бы не выплатил казакам 2-го

Чугуевского полка деньги, причитающиеся им за службу. Клеветники даже распускали

слухи, что атаман, популярный у калмыков и татар, что-то замышляет, может быть,

даже хочет перейти к турецкому султану. Даже усердие М.И. Платова перед

престолом изобразили как маску, прикрывающую его злобные замыслы. И донского

атамана посадили на гауптвахту, а потом предали суду.

Петербургский суд оправдал его, но военный суд, хоть и пришел к заключению о

невиновности М.И. Платова, все же постановил "чину его без абшиду лишить". Павел

I на этом приговоре 9 декабря 1797 году приписал: "за все значащееся по сему

делу, как и за консилиум, держанный в Персии, исключить из службы... и отправить

к Орлову на Дон, дабы держать его под присмотром в Черкасске неотлучно". Через

три дня М.И. Платов выехал на Дон, однако в Москве его догнал фельдъегерь с

письмом от князя Куракина, в котором сообщалось высочайшее повеление - ехать

атаману "в Кострому и жить там безвыездно". Получил письмо от князя и

костромской губернатор Б.П. Островский.

С сим письмом явится к вам курьер и с ним вместе генерал-майор Платов, которому

Государь Император повелел жить в Костроме. Уведомляя о сем, ничего особенного

вам о господине Платове сказать и поручить не имею, кроме наблюдения; о

невыездном его в Костроме пребывании и за образом его жизни прошу меня

уведомлять.

И потянулись для вольного атамана томительные дни ссылки.

ДОНСКОЙ КАЗАК МАТВЕЙ ПЛАТОВ

367

Унылый бродил он по городу, посещал дом губернатора, часто встречался с А. П.

Кострому. В мае 1798 года губернатор, видя угнетенное состояние М.И. Платова,

ходатайствовал за него перед князем Куракиным; в июне сам атаман обратился к

генерал-прокурору с просьбой - вернуть его на службу или отправить на Дон к

семье. На письмо М И. Платова генерал-прокурор наложил резолюцию' "Оставить без

внимания, как дело, в которое я вмешиваться не смею".

В октябре 1800 года атамана перевели в Алексеевский равелин, но только в январе

следующего года он узнал о причине своей новой опалы. Еще осенью 1800 года

войсковой атаман В.П. Орлов, видевший в М.И. Платове своего главного соперника,

обвинил его в том, что он якобы принимал чужих крестьян, а чтобы запутать

возможное следствие по этому делу, подменил "ревизские сказки"...

В Равелине донской атаман томился до весны 1801 года. Находясь в заключении, он

не имел никаких известий о своей семье, но, уповая на Бога, молитвой и чтением

Священного Писания отгонял мрачные мысли свои. Вспоминая тяжелые дни заточения,

он говорил впоследствии:

Летом в этом каменном мешке была холодная, пронизывающая сырость, от которой

узник хворал жестокою горячкою, а зимой от печей несло таким чадом, от которого

глаза ело, как от хрена. Стены были мокры и скользки, а по полу бегали крысы.

Сначала мне это казалось гадким, а напоследок я к этому гаду и он ко мне друг к

другу привыкли.

Вступив на престол, Павел I заключил союз с Наполеоном, который, желая сокрушить

Англию - наиболее опасного тогда для Франции врага, задумал поход в Индию,

бывшую самым драгоценным владением англичан. Он так обворожил этим планом

русского императора, что уговорил его послать в Индию казаков, чтобы те

возмутили против англичан индусов. Вслед за казаками Наполеон думал двинуть и

свою армию. Вот тут-то Павел I и вспомнил о М.И. Платове как о единственном

человеке, которому по плечу исполнить это предприятие.

Когда комендант сообщил донскому атаману, что его требуют к императору, тот не

поверил и решил, что его хотят казнить. Но явившийся чиновник возвратил М.И.

Платову саблю, подаренную Екатериной II, и объявил, что император убедился в

возведенной на него клевете и возвращает ему свою милость. Можно представить,

что чувствовал в эту минуту узник, томившийся долгие месяцы в крепости. Переход

от бедственного положения к

368

Tfl

NIP I

молиться, а потом проговорил:

Быв спокоен в совести моей и чист перед Богом и Государем моим, я с терпением

сносил постигшие меня бедствия. Был твердо уверен, что рано или поздно

невиновность моя обнаружится и справедливость монарха моего не допустит моей

погибели. Домекаю нескольких моих оклеветателей, но да Бог простит их. Молю о

том токмо Творца моего, чтобы благословил меня, если то нужно будет, снова

обнажить меч мой на поражение того, кто дерзнет на Государя моего, которому

предана душа моя и за которого преохотно рад положить живот мой.

Перед выходом из крепости донского атамана сводили в баню, побрили, постригли,

но тут возникло затруднение из-за мундира М.И. Платова, который уже не

соответствовал новой форме. Предстать в нем перед императором - непристойно,

дожидаться нового - нет времени, и тогда решили послать к известным портным, не

найдется ли у них готового мундира для генерала Донского войска. И по

счастливому случаю, у одного портного такой мундир нашелся, но удивительней

всего то, что сшит он был для того из недругов М.И. Платова, кто больше всех

искал его погибели.

Несмотря на слабость и изнуренность сил своих, атаман явился во дворец с той же

бодростью духа, какая была свойственна ему во всех чрезвычайных случаях. Павел I

встретил его милостиво и обласкал; чтобы М.И. Платов смог забыть все

происшедшее, император пожаловал ему командорский крест Ордена Святого Иоанна

Иерусалимского и подарил драгоценную табакерку. А потом повелел ему отправиться

на Дон и готовиться к походу в Индию...

М.И. Платов своим ясным умом видел, что план императора фантастичен и

легкомыслен, выполнение его потребует многих жертв и не принесет России никаких

выгод. Чтобы снова не попасть в крепость, атаман вынужден был согласиться вести

свое Донское войско в неведомые края, через пустыни, "хоть к черту на рога, хоть

к самому лукавому в пекло идти, а не в этот проклятый каземат"*.

* Поход в Индию действительно оказался гибельным для казаков В марте 1802 года,

когда войско находилось уже у Аральского моря, они открыто возмутились и

отказались идти дальше М И. Платов находился в трудном положении и не знал, на

что решиться впереди - бесконечные мучения и, может быть, лютая смерть Позади -

тюрьма, позор и, может быть, казнь Но в самую критическую для атамана минуту

прискакал из Оренбурга гонец и привез весть о смерти Павла I Вступивший на

престол император Александр I приказал казакам возвращаться назад

НАПОЛЕОН НА ОСТРОВЕ СВЯТОЙ ЕЛЕНЫ

Весной 1815 года бывший император французов, король Италии, глава Швейцарской и

Рейнской конфедераций Наполеон Бонапарт, чья власть простиралась от Мадрида до

Амстердама и от Неаполя до Гамбурга, навсегда покинул Европу и на корабле

"Нортумберленд" направился к острову Святой Елены, лежащему в южной части

Атлантического океана После битвы при Ватерлоо он хотел было организовать

сопротивление союзникам, но потерпел неудачу и вынужден был отказаться от

престола. Сначала вместе с братом Жозефом бывший император хотел перебраться в

Америку, но потом решил сдаться английскому правительству в надежде, что оно

предоставит ему право пребывания в стране. Однако все оказалось иначе...

Наполеону разрешили взять с собой небольшой штат из особо приближенных лиц,

которые добровольно последовали за ним в ссылку, а также несколько человек

прислуги.

Путь был неблизкий - 6000 верст, путешествие оказалось трудным и из-за бурь

продолжалось более двух месяцев Плавание было скучным и не ознаменовалось

никакими, более или менее значительными событиями. Кораблем командовал адмирал

Кокбурн, человек строгий и требовательный, но с императором и его свитой он был

неизменно любезен.

Наполеон каждое утро подолгу читал, писал и диктовал генералу Гурго воспоминания

о египетской и итальянской кампаниях, осаде Тулона и других событиях своей

юности; по вечерам играл в азартные игры на мелкие ставки и в шахматы (в шахматы

он играл плохо). Строго соблюдал предписанную диету, ежедневно прогуливался по

палубе и вообще вел правильный образ жизни. К морякам узник относился

добродушно, и, когда они при переходе через экватор устроили обычное празднество

Нептуна, он пошел представиться повелителю морей и подарил его "свите" 2000

франков.

В середине октября 1815 года пассажиры "Нортумберленда" увидели остров Святой

Елены, представляющий собой нагромождение мрачных скал, увенчанных потухшим

вулканом, самая высокая точка которого поднимается на высоту 800 метров. В

"Воспоминаниях Бетси" остров назван "крутым утесом, почти вер-

Наполеон на острове Св. Елены

370

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

371

темный колорит наводят на мысль, что его можно скорее назвать плавающим гробом,

чем землей, созданной носить и кормить живых существ".

Об острове Святой Елены мало бы кто и знал, если бы англичане не сослали туда на

пожизненное заключение императора Франции. "Нортумберленд", прибывший в

сопровождении семи кораблей, 17 октября 1815 года бросил якорь в заливе -

напротив Джеймстауна. Первую ночь после высадки Наполеон провел \ в портовой

гостинице, а на следующий день в сопровождении 1 нескольких лиц отправился

искать себе место для жительства. Они ¦ поднялись на холм в поместье Лонгвуд, но

дом оказался в плохом состоянии. Возвращаясь в Джеймстаун, Наполеон увидел

вблизи города маленькое поселение Бриас. Одно из его зданий, называвшееся

"Павильон" и принадлежавшее торговцу В. Балькомбу, понравилось

ему, и он решил здесь поселиться. Но занял Наполеон только две комнаты, которые

к тому же были такими маленькими и тесными, что после обеда ему приходилось ,

уходить, чтобы могла поесть прислуга.

Адмирал Кокбурн не особенно стеснял французов, и они могли свободно ходить по

городу, правда, в сопровождении солдата или офицера. Адмирал устраивал и балы,

на которых бывали все пленники, кроме императора. Жизнь протекала довольно

мирно, но печально. Когда прибыла первая почта из Европы, все изгнанники

получили от своих родных и знакомых известия - все, кроме Наполеона. Его мать,

братья и сестры, вынужденные скрываться, не могли писать; жена Мария-Луиза даже

и не думала сообщать ему о сыне, и все новости узник узнавал из прибывших с

почтой газет.

В Лонгвуд, располагавшийся в самой отдаленной части острова, узник перебрался 9

декабря 1815 года. Это было горное плато с несколькими чахлыми деревцами,

удаленное от всякого жилья, но зато открытое всем ветрам. Старый сельский домик,

приготовленный на скорую руку, размещался на вершине огромных скал, из которых,

собственно, и состоял этот мрачный и однообразный остров. Зелени никакой, только

кое-где скалы прерываются несколькими смолистыми деревьями, ствол и ветви

которых совсем наклонились от сильного ветра. Не только в разное время года, но

даже несколько раз в день здесь можно было ощущать вредное для здоровья влияние

низких долин, порывы беспрерывных ветров, сырые туманы или нестерпимо палящее

солнце.

Наполеон очень не любил сырости и холода, а в Лонгвуде все гнило: с крыши капало

в дом, ему казалось, что он спускается в сырой погреб, и часто к вечеру, даже

если не

было дождя, вся одежда становилась влажной. Стены покрывал слой плесени, хотя в

превращались в лохмотья. В одной из комнат Наполеон велел поставить свою

походную кровать, в другой - разместить книги и повесить портреты сына и

некоторых членов своей семьи. Позади этих комнат располагались столовая,

приемный зал и другие помещения. Вот в таких условиях приходилось жить недавнему

повелителю Европы, к услугам которого были лучшие дворцы.

Первое время, когда обязанности губернатора острова исполнял адмирал Кокбурн,

Наполеону в Лонгвуде жилось более-менее сносно. Он обычно вставал в 8 или 9

часов утра, прогуливался, потом шел в библиотеку и диктовал секретарю свои

"Мемо-рии". В 1 час пополудни шел в спальню и читал своих любимых авторов -

Полибия, Плутарха и Монтескье, иногда чтение затягивалось до самого обеда. Потом

узник, если был в хорошем расположении духа, прогуливался с теми, с кем обедал.

После кофе выходил в сад, где для него была поставлена палатка, в которой он

укрывался от солнечных лучей.

В первые годы заточения Наполеон много гулял - то пешком, то верхом, то в

экипаже; с удовольствием встречался с местными жителями, беседовал с ними,

особенно любил детей. Все изменилось с прибытием на остров нового губернатора -

генерал-лейтенанта Гудсона Лоу, человека мелочного и подозрительного. Русский

комиссар на острове А. Бальмен писал в Петербург:

Лоу отличался узким умом; его пугает и давит сознание лежащей на нем

ответственности, он боится всего и дрожит от всякого пустяка, постоянно суетится

и с трудом делает то, что другому не стоило бы ни малейшего усилия. Он очень

скрытен и вспыльчив, и теряет голову, так что невозможно его образумить. Иметь с

ним дело и быть с ним в хороших отношениях - совершенно невозможно.

Новый губернатор действительно не в силах был избавиться от гнетущей мысли и

постоянного страха, как бы его именитый пленник не сбежал. Ведь убежал же он с

Эльбы! И потому Г. Лоу делал все, чтобы пресечь даже попытку к бегству, порой

доходя в своем усердии до смешного. Так, например, он приказал окопать дом в

Лонгвуде рвами, увеличил и без того большую (4000 человек) охрану. В 9 часов

вечера часовые приближались к дому и так его окружали, что не то что человек -

зверь не мог проникнуть незамеченным. Если раньше в Лонгвуд мог зайти любой

путешественник, чтобы увидеть Наполеона и даже поговорить с ним, то теперь на

это надо было получить разрешение губернатора. В знак протеста Наполеон

отказался от прогулок и даже по несколько дней не выходил из дома. Тогда Г. Лоу

потребовал, чтобы он дважды в день показывался караульному офицеру. Пленник

отказался, а

372

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

пистолеты...

На возвышенных местах острова был устроен телеграф, по которому в дом

губернатора докладывали обо всем, что происходило в Лонгвуде. Специальный

часовой сообщал о приближении всякого судна, и тогда ему навстречу выходил

военный бриг, вводивший корабль в гавань. Любое судно, из какой бы страны оно ни

прибывало, должно было все письма и пакеты, предназначенные обитателям Лонгвуда,

передавать только через губернатора. И при отплытии на корабль не могли взять ни

одного человека без разрешения губернатора...

Г. Лоу придумывал множество мелких и оскорбительных придирок, которые постоянно

отравляли пленнику и без того невеселую жизнь. Однажды губернатор даже задержал

присланные Наполеону книги только потому, что на них была надпись: "Императору

Наполеону". Когда французы потребовали объяснений, он ответил: "Я такого не

знаю! Я знаю генерала Бонапарта". Он запретил купцам оказывать кредит не только

императору, но и вообще всем французам. Жители острова не смели сообщать им

никакие новости, потом им вообще запретили разговаривать с пленниками. Офицерам

не разрешалось выходить за определенные границы, которые с каждым годом все

сужались; скоро им было запрещено входить в дома местных жителей, с некоторыми

из которых у французов сложились хорошие отношения. Но Г. Лоу поставил эти

визиты в такие условия, что они просто стали невозможными. Так, например, он

потребовал, чтобы после каждого визита к мадам Бертран офицеры докладывали ему,

о чем там говорилось. И те, чтобы не стать доносчиками, перестали там бывать...

Неуклюжие притеснения переполнили чашу терпения Наполеона, и он проникся таким

отвращением к губернатору, что приказал не пускать его больше в Лонгвуд. В

отместку Г. Лоу урезал деньги, отпускаемые английским правительством на питание

узников. А жизнь на острове была дорога, легко было достать только рыбу и

солонину, а свежее мясо стоило недешево. Наконец эти ограничения так надоели

пленнику, что он заявил:

Мои потребности и привычки настолько скромны, что я готов питаться вместе с

солдатами из лагеря в Дитвуде; я уверен, что эти молодцы не откажут поделиться

хлебом со старейшим солдатом Европы.

Чтобы сносно питаться, Наполеон отправил в Джеймстаун слугу с корзиной столового

серебра, чтобы тот продал их местному лавочнику. Торги обычно затевались при

большом скоплении любопытных. Скоро об этом узнали в Лондоне, и английское

правительство назначило на содержание императора и его свиты 12 000 фунтов

стерлингов в год.

НАПОЛЕОН НА ОСТРОВЕ СВЯТОЙ ЕЛЕНЫ

373

постоянного собеседника Э. Лас Каза. Вскоре та же участь постигла и В.

Балькомба, который снабжал Лонгвуд продуктами питания. Это в его доме узник жил

почти два месяца до переселения в Лонгвуд, и все члены семейства оставались

почитателями Наполеона, чем заслужили его благодарность, но навлекли на себя

немилость нового губернатора.

С самого своего приезда на остров Г. Лоу хотел сделать из Барри О' Мера -

личного врача императора - осведомителя и доносчика, но тот решительно

отказался. Тогда губернатор стал добиваться отставки доктора, а когда это не

удалось, запретил тому выходить из Лонгвуда, чем поставил его, офицера

английской службы, в положение пленника. Летом 1818 года Г. Лоу все-таки

выпроводил с острова врача, который по возвращении в Лондон рассказал

журналистам много интересного*.

Страхи губернатора отчасти выдумывались им самим, но впоследствии обнаружилось

много планов освобождения Наполеона с острова Святой Елены. Еще в марте 1816

года Барри О'Мера принес императору нефритовые шахматы, которые ему прислали в

подарок из Китая. Правда, Г. Лоу и их попытался задержать, поскольку каждая

шахматная фигура была украшена буквой "Н" и шахматной короной. В этот день после

обеда узник предложил врачу сыграть партию, быстро обыграл его и, довольный,

удалился в спальню. Впоследствии Наполеон играл в шахматы довольно часто, а если

не было партнеров, разыгрывал партии с самим собой.

Через 170 лет нефритовые шахматы были проданы на аукционе Кристи, и новый

владелец обнаружил в одной из фигур тайник с вложенным в него листком бумаги, на

котором был подробно изложен план побега Наполеона с острова.

Ученые предполагают, что пленник ждал подхода американского торгового парусника

с заговорщиками. Тогда он притворяется больным, а чтобы ввести в заблуждение

стражу, в кровать его ложится другой человек, отвернувшись к стене так, как это

обычно делал сам император, когда ему нездоровилось. Наполеон тем временем

должен был переодеться в полосатые матросские штаны и куртку, а поверх них

надеть просторное китайское платье. По плану заговорщиков это неузнаваемо

изменило бы фигуру узника.

На острове было много китайцев (слуг, рабочих, разносчиков воды), и появление

еще одного на дороге в порт не привлекло бы ничьего внимания. В условленном

месте Наполеона должны были встретить, помочь разгримироваться и избавиться от

фальшивой косички, потом под видом американского матроса он должен был подняться

на борт ожидавшего его корабля. В трюме его предполагалось спрятать

* Откровенность стоила Барри О'Мере военной карьеры и пенсии

374

ПЬЕР ЖАН БЕРАНЖЕ

375

в специально изготовленную бочку с двойным дном, но внешне ничем не отличавшуюся

Однако побег не состоялся по нескольким причинам. Во-первых, англичане охраняли

своего пленника очень тщательно: все книги, подарки, письма и другие вещи,

посылаемые Наполеону, проверялись самим губернатором. Для охраны пленника были

выделены два сторожевых корабля, постоянно курсировавшие вблизи Лонгвуда, восемь

рот охраны и артиллерийский дивизион, для которого построили две береговые