Стратегии перевода

Чтобы разобраться в сложном сплетении этих средств, обратимся к выявлению источника и реципиента научно-популярного текста. Источником является специалист в данной области (биолог, матема­тик, искусствовед), представляющий свою науку, и сведения, кото­рые он сообщает, достоверны и объективны. Но всю меру своей ком­петентности он не проявляет, поскольку читателем его текста является некомпетентный или малокомпетентный реципиент. Снимаются и возрастные ограничения: большое количество научно-популярных текстов предназначается детям и подросткам. То, каким способом данный автор приспосабливает информацию к восприятию неком­петентным реципиентом, зависит в большой мере от самого автора, хотя языковые средства популяризации у разных авторов одни и те же. Различается, пожалуй, компоновка средств, алгоритм их приме­нения. Вот тут уж авторство несомненно, и имя автора как индиви­да, представляющего свой вариант адаптации научных сведений, всегда обозначается. Таким образом, перед нами комплексный ис­точник текста. В нем доминируют черты коллективности источника, но присутствуют также признаки группового и индивидуального источников. Реципиент же, безусловно, — коллективный.

Научно-популярный текст содержит большой объем когнитивной информации. Диапазон средств, с помощью которых она передается, напоминает соответствующий арсенал научного и научно-учебного текстов. Но при анализе мы сталкиваемся как с качественными, так и с количественными отличиями:

1. 
   Термины. Количество их в научно-популярном тексте ограни­чено. В меньшем объёме представлена и лексика общенаучного опи­сания.
   
2. 
   Плотность информации ниже, чем в предшествующих типах текста. Реже применяются сокращения и скобки.
   
3. 
   Средства, обеспечивающие объективность изложения: пассив­ные конструкции, неопределенно-личные и безличные предложения, абсолютное настоящее, неличная семантика подлежащего, — исполь­зуются в научно-популярном тексте в значительно меньшем объеме, хотя все они и представлены.
   
4. 
   Фон нейтральной письменной литературной нормы также пред­ставлен, но границы его размыты, и отклонения, особенно в сторону разговорного стиля, многочисленны.
   

1. 
   Специальные приемы, создающие эффект сближения автора с читателем: повествование от первого лица; разговорная и даже разговорно-просторечная лексика; прямое обращение к читателю; обилие риторических вопросов.
   
2. 
   Эмоционально-оценочные средства: лексика с эмоционально-оценочной коннотацией; инверсии, подчеркивающие оценочные ком­поненты предложения и т. п.
   
3. 
   Интертекстуализмы — включение в текст цитат из других ис­точников, контрастирующих с научно-популярным текстом по ти­пологическим признакам: фрагментов из поэтических и прозаи­ческих художественных произведений, летописей, научных статей и др.
   
4. 
   Фразеологизмы и образные клише, выполняющие функцию, подобную их функции в СМИ, — они облегчают восприятие содер­жания, включая в него привычный образный ряд. Часто применяет­ся прием деформации фразеологизмов.
   
5. 
   Столкновение несовместимых языковых средств для создания эффекта неожиданности, иронической окраски или комизма. Эффект неожиданности позволяет заострить внимание на главном; ирония и комизм служат средством эмоциональной разрядки при восприятии сложного материала (подобно анекдоту, который рассказывает на лекции профессор).
   

Мера переводимости научно-популярных текстов может быть раз­ной. Совмещение средств, оформляющих различные виды инфор­мации, изредка приводит к «конфликту» разнородных языковых средств; разумеется, особую проблему представляют в этом отноше­нии языковые средства оформления эстетической информации. Тог­да текст неизбежно страдает неполнотой (III группа). Нередки так­же случаи описательного перевода, влекущие за собой расширение текста (II группа). При отсутствии экзотизмов, личных имен и дру­гих компонентов непереводимости возможен полноценный перевод всех доминирующих средств (I группа).

Языковые средства оформления когнитивной информации нахо­дят в переводе соответствия в виде однозначных эквивалентов, ва­риантных соответствий и синтаксических трансформаций. Разговор­ная и эмоционально-оценочная лексика, эмоциональные инверсии, фразеологизмы и образные клише передаются функционально соот­ветствующими средствами в основном с помощью вариантных со­ответствий или — реже — компенсаций; эпитеты, метафоры, срав­нения и пр. — по возможности с сохранением особенностей каждого тропа; столкновение несовместимых языковых средств — не обяза­тельно с сохранением конкретных особенностей этих средств (ска­жем, высокая лексика — просторечие), но обязательно с сохранени­ем принципа несовместимости.

При всем обилии средств передачи эмоциональной и эстетиче­ской информации когнитивные компоненты в научно-популярном тексте доминируют, что позволяет отнести его к примарно-когнитивным текстам.

Предназначена энциклопедия для любого человека, умеющего читать. Причем взрослого, так как структура текста и употребляе­мые слова рассчитаны на сложившееся, логически организованное мышление. Таким образом, реципиент энциклопедического текста — коллективный.

А кого можно назвать источником энциклопедического текста? Вопрос непростой. Тексты в энциклопедии, как правило, публикуют­ся без подписи, хотя имеют определенного автора. Автор этот являет­ся специалистом в данной области знаний (статьи о растениях пишет ботаник, об открытиях в области механики — инженер), но текст он составляет, подчиняясь строгим конвенциям, которые на базе комму­никативного задания организовали его в устойчивый речевой жанр, и индивидуально-авторского колорита текст не имеет. Автор выступает экспертом, отбирая главное и формулируя общепринятые оценки. За состав статей отвечает редакция энциклопедии, именно она отбирает понятия, которые на настоящий момент имеют право считаться куль­турным достоянием человечества. Так что фактически источником текста оказывается интеллектуальная элита человечества.

Ведущей в тексте является когнитивная информация. Объектив­ность, абстрактность и логичность ее подачи обеспечивается уже знакомыми нам средствами: номинативность стиля, пассивные кон­струкции, наличие безличных и неопределенно-личных предло­жений, преобладание настоящего времени глагола, использование терминов данной области знаний, фон современной письменной ли­тературной нормы, отсутствие эмоционально-оценочной окраски в лексике и синтаксисе, объективная семантика подлежащего, высо­кая плотность (компрессивность) информации.

Все эти средства действительно знакомы нам из анализа предше­ствующих текстов. Однако количественные и некоторые качественные параметры использования этих средств необходимо прокоммен­тировать. Начнем со средств, «уплотняющих» информацию. Ведь энциклопедическая статья — пожалуй, самый компрессивный из ана­лизируемых текстов. Обилие средств компрессии деформирует не­которые другие его черты, связанные с объективностью подачи ин­формации. Здесь встречаются сокращения всех типов: общеязыковые, специальные, контекстуальные. Любое слово, используемое в тек­сте не один раз, начиная со второго раза оформляется как контексту­альное сокращение. Заглавное понятие энциклопедической статьи со второго употребления сокращается до акронима, т. е. до первой буквы соответствующего слова с точкой (в русском: «страстоцвет» = «с.», «Франция» = «Ф.»). Помимо этого, используются графические шрифтовые средства, компрессирующие и организующие информа­цию (жирный шрифт, разрядка, курсив, петит), а также невербаль­ные условные знаки (например, звездочка и крестик, сопровождаю­щие даты рождения и смерти, если речь идет о персоналии). Широко распространены цифры как наиболее компактный способ обозначе­ния количества.

Повышенной компрессивностью объясняется и неполнота син­таксических структур. Энциклопедический текст последовательно избегает повторов структуры. Если в двух фразах подряд одно и то же подлежащее (а это бывает особенно часто, если текст посвящен персоналии), то во второй раз оно опускается. Однако неполнота та­кой структуры всегда восполняется из предшествующего текста (в от­личие от разговорного эллипсиса, который восстанавливается из си­туации общения). Так же часто опускается вспомогательный глагол в аналитических структурах.

Устремленностью к максимальной плотности информации, види­мо, объясняется относительно небольшой объем предложения в эн­циклопедическом тексте и его простота. К тому же текст рассчитан на неподготовленного читателя и предлагаемый ему неосложненный синтаксический вариант оптимален для восприятия. Компрессиру­ющим приемом, позволяющим опускать служебные средства логи­ческой подчиненности — союзы, наречия и т. п., — является заклю­чение части информации в скобки.

Помимо абсолютного настоящего времени, энциклопедический текст довольно широко пользуется формами прошедшего времени, поскольку любое явление, процесс, личность он рассматривает так­же и в истории.

Термины встречаются только самые распространенные, извест­ные большинству образованных носителей языка, и, хотя здесь так­же используются сложные слова и преобладает существительное, уровень абстрактности, обобщенности энциклопедического текста ниже, чем научного.

Общим фоном, на котором выступают термины, служит письмен­ная литературная норма языка, причем без налета канцелярского стиля. Собственно, энциклопедический текст и был когда-то важней­шим распространителем современной литературной нормы; теперь он потеснен средствами массовой информации, однако остается ав­торитетным образцом нормы.

В основном текст энциклопедической статьи лишен эмоциональ­но-оценочной окраски. Однако необходимость сформулировать об­щепринятые оценки явления, процесса, персоналии (мы уже отме­чали, что это — важная часть коммуникативного задания) влечет за собой использование средств, типичных для оформления эмоциональ­ной информации. Это прежде всего оценочная лексика литературно­го письменного языка («неоценимый вклад», «наиболее значимый» и т. п.), а также разнообразные инверсии, актуализирующие оценоч­ную часть предложения («Наиболее выдающимся, однако, был вклад К. в развитие космических исследований» — инверсия с выдвиже­нием предикатива, содержащего оценочные слова, на 1-е место в предложении).

Однако в реальности к этому типу установочно-оценочной эмо­циональной информации может добавляться еще один — идеологи­зирующий. Общественный порядок, господствующий в данный мо­мент в стране, может наложить свой отпечаток на оценочную часть энциклопедической статьи.

Текст энциклопедической статьи обладает, как правило, высокой мерой переводимости (I группа). В редких случаях, когда необходим описательный перевод, производится необходимое, хотя для такого текста и крайне нежелательное его расширение.

По составу признаков энциклопедический текст также относится к числу примарно-когнитивных.

Все документы, обладающие юридической силой, имеют клиши­рованную форму, и когнитивная информация, содержащаяся в них, должна оформляться раз и навсегда установленным образом, согласно строгим конвенциям. И источник, и реципиент этих текстов — фак­тически административные органы, которым документы нужны для подтверждения прав и полномочий соответствующих лиц.

Вторым видом информации, которая может присутствовать в тек­стах документов, является оперативная информация. Она встреча­ется в документах юридических лиц (уставы и договора), и средства ее оформления совпадают с соответствующими языковыми средства­ми в законодательных текстах: это глаголы, глагольные конструкции и модальные слова с предписывающей семантикой («имеет право», «обязаны соблюдать»).

Эмоциональная информация в текстах документов отсутствует. Языковые средства, оформляющие эти тексты, относятся к канце­лярской разновидности письменной литературной нормы. Ведущие черты канцелярского стиля — это обилие канцелярских клише; не­которая архаичность (консервативность) лексики; сложный, гро­моздкий синтаксис, который, однако, как и в юридическом тексте, ориентирован на максимальную точность и однозначность форму­лировок; номинативность стиля; преобладание глагольных форм на­стоящего времени.

Коммуникативное задание таких текстов — сообщить реципиенту объективную достоверную информацию и (иногда) предписать некие действия. Поэтому документы можно причислить к примарно-когнитивным текстам с факультативным оперативным компонентом.

Тексты документов, как правило, переводятся по готовой модели, поскольку при переводе преобладают однозначные эквиваленты и однозначные трансформации. Следовательно, их мера переводимости, как правило, позволяет причислить их к I группе.

В тексте объявления абсолютно доминирует когнитивная инфор­мация, так что и его мы отнесем к примарно-когнитивным текстам. Среди специфических особенностей оформления этой информации следует назвать малый объем текста, упрощенный синтаксис, высо­кую степень компрессивности (при наличии большого числа кон­текстуальных сокращений), наличие конкретной лексики (т. е. пони­женная степень абстрактности), отсутствие специальных терминов, использование глаголов в презенсе в значении настоящего времени, а не в значении атемпоральности. Остальные языковые средства: нейтральный фон литературной нормы, пассив и др. — уже встреча­лись нам и в других текстах.

Мера переводимости такого текста, как правило, позволяет отне­сти его к I группе.
Газетно-журнальный информационный текст
В составе гло­бального текста газеты и журнала преобладают тексты, основная цель которых — сообщить новые сведения. Разновидностей таких текстов много: краткие информационные сообщения (заметки), тематические статьи, объявления разного рода, интервью. Другим распространен­ным видом газетно-журнального текста является эссе (аналитиче­ская публицистика), где основную роль играют не сами сведения, а суждения о них и форма их подачи.

То обстоятельство, что перечисленные тексты являются частью глобального текста газеты или журнала, представляется нам важным для определения стратегии их перевода: ведь в этом глобальном тек­сте есть свой единый стиль, своя идеология, своя тематическая на­правленность. Этим глобально-текстовым признакам не подчинены в составе журнала (газеты) разве что рекламные вставки. Правда, в некоторых специальных журналах встречается реклама, прямо или косвенно связанная с глобальным текстом (например, реклама обра­зовательных учреждений в журнале, посвященном иностранным язы­кам; молодежная реклама в журнале для подростков).

При определении специфики газетно-журнального информаци­онного текста прежде всего попытаемся выявить его источник. Фор­мальное авторство такого текста часто указано. Вместе с тем мы при­выкли к тому, что краткие информационные сообщения публикуются без указания конкретного автора. В чем же дело? Может быть, авторство не важно? При проведении стилистического анализа разных информационных текстов выясняется, что тексты, написанные раз­ными авторами, не имеют никаких черт индивидуального авторско­го стиля. Характерные черты стиля этих текстов подчиняются зако­нам речевого жанра газетно-журнальной публицистики и создаются в рамках определенных конвенций. Автор (если он назван) представ­ляет позицию редакции, которая может совпадать с позицией, на­пример, какой-либо политической партии или же быть достаточно независимой.

Реципиенты газетно-журнального текста — широкие массы насе­ления, хотя некоторые издания имеют более узкую возрастную, со­словную или тематическую ориентацию. Широта читательской ауди­тории порождает необходимость доступности текста, и комплекс языковых средств, используемых в нем, за два с половиной века суще­ствования этого жанра выстроился таким образом, что в современном своем воплощении идеально выполняет свою задачу. Ведущим при­знаком газетно-журнального текста является клишированностъ средств языкового выражения, а основным средством ее создания — устойчи­вая (в рамках данного речевого жанра!) сочетаемость. При этом в тер­мин «клише» мы не вкладываем никакого негативно-оценочного смыс­ла. Имеется в виду именно промежуточный статус оборотов речи — между свободной сочетаемостью и фразеологической связанностью: «демографический взрыв», «мрачные прогнозы», «нельзя переоце­нить», «кризис доверия». Из таких еще не устойчивых в общеязыко­вом смысле, но очень привычных читателю блоков, как из детского конструктора, складывается газетно-информационный текст. Такие клише организованы, как правило, по принципу метафоры, но их об­разность уже отчасти стерлась, она стала привычной, и каждый образ такого рода служит для читателя своеобразным сигналом, создающим общий фон повышенной эмоциональности восприятия, однако этот фон не выступает на первый план и не мешает воспринимать когни­тивную информацию. Подавляющее большинство клише содержит простую оценочную коннотацию по шкале «хорошо»/«плохо», напри­мер: «безудержная гонка вооружений» (плохо); «мастер своего дела» (хорошо); и то, что читатель находит в тексте комбинацию заранее известных оценок, облегчает понимание суммарной оценки события, которую дает корреспондент.

О какой же оценке идет речь, если главная задача газетно-жур­нального текста — сообщить новые сведения? Дело в том, что эти сведения лишь на первый взгляд могут показаться объективно по­данными, в реальности же они подаются под определенным углом зрения, читателю навязывается определенная позиция. Не случайно же газеты и журналы часто использовались как мощное средство идеологического давления. В любом информационном сообщении, даже спортивном, можно уловить, на чьей стороне автор. В газетно-журнальном тексте, безусловно, содержится совершенно объективная когнитивная информация. Выражена она независимыми от кон­текста языковыми средствами: это цифровые данные, имена собствен­ные, названия фирм, организаций и учреждений. Однако их выбор (упоминание одних данных и неупоминание других), их место в тек­сте, порядок их следования (например, порядок следования имен политических деятелей) уже обнаруживают определенную позицию. Не все средства эмоционального воздействия, несущие эмо­циональную информацию, лежат в этом тексте на поверхности. Несомненно, встречаются здесь и слова с оценочной семантикой («чу­довищное преступление»), и синтаксические структуры, актуа­лизирующие оценку. Но часто прямая оценка отсутствует. В газетно-журнальном тексте довольно отчетливо выступает основной стилистический фон — фон письменной литературной нормы языка с некоторыми чертами устного ее варианта. Традиционно доля раз­говорной лексики и устных синтаксических структур в массовой пе­риодике в разных странах (а значит, и на разных языках) различна. Более академичны и близки к письменной литературной норме не­мецкий и русский газетно-журнальные стили, значительно более свободны английский и особенно американский.

Специфику газетно-журнального варианта письменной литератур­ной нормы, помимо некоторых отступлений в сторону устного вари­анта, составляют прежде всего уже упомянутые клише и фразеоло­гизмы. Их перевод — особая проблема, ведь передача их пословно, как правило, невозможна, поскольку они представляют собой еди­ный образ, а значит, их следует рассматривать как единое семанти­ческое целое — и замена их словами в прямом значении также неже­лательна: исчезнет атмосфера привычных читателю образов и заранее заданных оценок, и читатель может потерять к тексту всякий инте­рес. Таким образом, часть коммуникативного задания — навязыва­ние определенной позиции — не будет выполнена. Как же передавать клише и фразеологизмы? Техника передачи «настоящих» фразеоло­гизмов — идиом, пословиц и поговорок — давно разработана. Пе­реводчик рассматривает их как семантическое единство и пытается отыскать в языке перевода аналогичный фразеологизм, желательно — с той же степенью семантической связанности — в языке перевода. Это означает, что, предположим, идиоме, где образность затемнена («бить баклуши») он пытается подобрать в переводе эквивалент тоже с затемненной формой. Если такого эквивалента в языке перевода не существует, он идет на то, чтобы понизить степень семантической спаянности, и заменяет идиому на фразеологическое единство, где образность сохраняется (если представить себе, что идиома «бить баклуши» в языке перевода отсутствует, то ее семантику мы сможем передать фразеологическим единством «маяться дурью»). Но при переводе фразеологизмов в современном газетно-журнальном тек­сте от переводчика требуется предельное внимание, потому что су­ществует такой феномен, как деформация и контаминация фразеологии. Самый простой вариант деформации — неполнота состава «С кем поведешься...» — так называется одна из статей на политическую тему; подразумевается пословица «С кем поведешься, от тог и наберешься». В таком случае при переводе, после того как эквивалент найден, переводчику необходимо воспроизвести принцип неполноты, т. е., проще говоря, оборвать пословицу в тексте перевода, но так, чтобы сохранилась семантика подлинника. Контаминация т. е. переплетение двух фразеологизмов, вроде: «Не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь» (контаминация двух пословиц: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться» и «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь») требует от переводчика опять-таки воспроизведения приема: когда эквиваленты найдены, их придется переплести. Это всего лишь два примера, на деле вариантов изменения состав фразеологизмов значительно больше, и задача переводчика — заметить изменение и постараться отразить его в переводе.

Значительно сложнее обстоит дело с передачей клише, поскольку многие из них не зафиксированы в словаре. Именно словосочетания с клишированной сочетаемостью А. Фалалеев (Монтерей) предлагает ввести в активный запас устного переводчика. Примерно то же самое приходится посоветовать переводчику письменного текста В данном случае нет необходимости заучивать эти обороты на слух, но надо натренировать себя на то, чтобы легко опознавать их в тексте оригинала и представлять себе, что именно в данном контекст обычно используют в языке перевода. Без этого опыта хорошего владения текстовой спецификой в равной мере как на языке оригинала так и на языке перевода никогда не догадаться, что русское «закулисные сделки» и немецкое «Kuhhandel» (буквально «торговля коровами») — это одно и то же.

Еще более замысловатую проблему представляет высокая аллюзивность газетно-журнального текста. Выражается она в том, что журналисты используют в качестве тех готовых «кирпичиков», о которых говорилось выше, скрытое или явное цитирование хорошо знакомых всем читателям фрагментов текста из известных кинофильмов, мультфильмов, популярных песен, звуковой и письменной рекламы — короче говоря, опираются на широкий вербальный контекст всех источников массовой информации. Вывод один — переводчик обязан стремиться как можно лучше знать этот контекст. Тогда хотя бы часть скрытых цитат он расшифрует и постарается воспроизвести или прокомментировать их в переводе. Здесь, однако, мы сталкиваемся со сложной ситуацией, о которой много спорят теоретики практики: а надо ли передавать эту аллюзивность, если читатель перевода все равно не владеет широким контекстом СМИ? По нашему убеждению, расшифрованная переводчиком глубина содержания текста, его аллюзивный подтекст имеет право быть переданным, более того, у переводчика как раз нет права лишать читателя этой глубины, но прямой цитаты, предположим, из сериала будет, пожалуй, недостаточно. Восполнить недостающий контекст поможет внутренний комментарий в переводе, что-нибудь вроде: «Чем дольше зреет, тем слаще будет, как гласит одна популярная в Германии реклама сроч­ных банковских вкладов», где скрытой цитатой является текст рек­ламы «Die besten Fruchte reifen am langsten» (буквально: «Лучшие плоды созревают дольше всех»). Впрочем, как уже отмечалось, это вопрос спорный. Не исключено, что переводчик изберет более ака­демический вариант комментирования — сноски. Так или иначе, приведенные примеры переводческих проблем, связанных с таким текстом, свидетельствуют о том, что в сложных случаях (в особен­ности, если текст отличается повышенной аллюзивностью) мера его переводимости колеблется между II и III группами.

Помимо фразеологизмов, клише и скрытых цитат, эмоциональ­ная информация в газетно-журнальном тексте передается с помощью широкой палитры синтаксических средств. Во-первых, это длина и сложность предложения. Короткие фразы позволяют резко увеличить динамику повествования, а контраст коротких простых и длинных сложных предложений позволяет выделить необходимое. Как пра­вило, выделяется таким образом оценка, заключенная в короткой фразе. Во-вторых, это инверсия, позволяющая выделить в предло­жении главное. Изредка для усиления эмоциональности использует­ся также парцелляция, т. е. отделение части предложения и оформ­ление его как отдельного.

Особую роль в газетно-информационном тексте играют так назы­ваемые модные слова. Это могут быть слова иностранного происхож­дения, только входящие в язык (такие, как в современном русском языке «маргинальный», «офис» и др.), или старые слова, но неожи­данно расширившие диапазон сочетаемости (как в русском слово «стилистика»: «стилистика мебели», «стилистика автомобиля» и т. д.). В любом случае это слова, частотность употребления которых се­годня высока. Модные слова повышают доверие читателя к тексту (этим же средством активно пользуется реклама), подчеркивают ак­туальность информации. Однако если они не имеют международной популярности, то при переводе на другой язык не будут производить впечатления модных. Что же делать переводчику? Как передать это функционально важное средство? Пожалуй, здесь мыслима только лексическая компенсация, введение в текст перевода модных слов языка перевода, точнее, замена при переводе нейтральных с точки зрения «модности» слов на модные, перенесение функционального параметра модности на другую лексему.

Вернемся к примеру на контаминацию двух пословиц: «Не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь». Здесь проявилась еще одна зна­чимая черта газетно-журнального текста — наличие иронии, которая помогает расставить акценты в выражении автором оценки. Иро­ния — скрытый комизм, который строится, как известно, на сопо­ставлении несопоставимого (семантически, стилистически и т. п.).

В газетно-журнальном тексте она часто базируется, например, на ис­пользовании лексики высокого стиля в нейтральном или близком разговорному контексте. Так или иначе, переводчику придется для передачи этого средства попытаться воспроизвести принцип контраста, т. е. найти среди вариантных соответствий такие, которые контрастируют по тому же принципу.

Итак, учитывая коммуникативное задание газетно-журнального информационного текста — сообщить новые сведения, навязав определенную оценку, — мы можем сделать вывод, что он занимает промежуточное положение между примарно-когнитивными и примарно-эмоциональными текстами.

Законодательный текст
Законодательный текст имеет черт сходства как с научным текстом, так и с текстом инструкции, поскольку несет и познавательные, и предписывающие функции. Такое коммуникативное задание имеют законы, включая Основной закон (Конституцию), а также все подзаконные акты. Они регулируют отношения людей в человеческом обществе в рамках одной страны. К этому же типу текстов относятся конвенции международного права.
Источником юридических текстов являются профессионалы-юри­сты, которые порождают эти тексты в соответствии с устройством общества. Но какими бы ни были законы по содержанию, по своим типологическим признакам они, как тексты, достаточно однородны.
Комплекс средств, который для них характерен, обеспечивает пол­ноценную передачу информации реципиенту. А реципиентом в дан­ном случае является любой взрослый гражданин страны, ведь для него закон — это руководство к действию. Однако гражданину страны для понимания (толкования) любого закона, за исключением, может быть, Конституции, требуется помощь специалиста.

Рассмотрим значимые для перевода особенности законодательно­го текста, опираясь на виды информации, которые в нем содержатся. Когнитивную информацию несут в первую очередь юридические термины. Они обладают всеми характерными признаками терминов (однозначность, отсутствие эмоциональной окраски, независимость от контекста), но некоторая доля их (например, в русском: «референ­дум», «частная собственность», «потерпевший», «правонарушение» и др.) известна не только специалистам-юристам, но и всякому но­сителю языка, так как область применения их выходит за рамки за­конодательного текста.

Объективность подачи информации обеспечивается далее преоб­ладанием абсолютного настоящего времени глагола и пассивными конструкциями, а ее всеобщий характер — преобладающей семантикой подлежащего, где наряду с существительными юри­дической тематики чрезвычайно распространены существительные и местоимения с обобщающей семантикой («каждый», «никто», «все граждане»). Предписывающий характер информации передается с помощью глагольных структур со значением модальности необходи­мости и модальности возможности («не могут», «должен осуществ­ляться» и т. п.). Юридические термины выступают на общем фоне письменной нейтральной литературной нормы языка в ее канцеляр­ской разновидности.

Синтаксис законодательного текста отличается полнотой струк­тур, разнообразием средств, оформляющих логические связи. Частот­ны логические структуры со значением условия и причины, причем эти значения эксплицированы специальными языковыми средства­ми («в случае, если», «по причине» и т. п.). Необходимость полно и однозначно выразить каждое положение, избегая двусмысленных толкований, приводит к обилию однородных членов предложения и однородных придаточных.

Компрессивность законодательному тексту не свойственна. Для него не характерны сокращения, скобки, цифровые обозначения. Числительные, как правило, передаются словами. Не используются также указательные и личные местоимения и другие средства вто­ричной номинации, которые в научном тексте выполняют функцию средств формальной регрессивной когезии и увеличивают плотность информации. Преобладает тавтологическая когезия, т. е. повторение в каждой следующей фразе одного и того же существительного.

Некоторые юридические термины имеют архаичную окраску, и их использование в тексте создает колорит высокого стиля («отре­шение от должности», «жилище неприкосновенно» и пр.). Этот эмо­циональный оттенок законодательного текста связан с его высоким статусом в обществе и отражает отношение к нему людей. Благода­ря лексике высокого стиля эта эмоциональная информация переда­ется реципиенту. Особенно отчетливо возвышенная окраска ощуща­ется в преамбуле Основного закона (ср. преамбулы Американской Декларации Независимости, Конститу­ции Российской Федерации и др.), где высокий стиль передается так­же с помощью синтаксических и графических средств (расположе­ние текста на странице).

Итак, при наличии в законодательном тексте 3 видов информа­ции: когнитивной, оперативной и отчасти эмоциональной, безусловно доминирующей является оперативная информация. Соответствен­но текст относится к разряду примарно-оперативных, а по степени переводимости может быть причислен к I группе.
Инструкция
Инструкция существует уже много веков и претерпела долгий путь развития, специализации, а также интерференции с другими речевыми жанрами. В современном арсенале инструкций есть пограничные варианты, вбирающие некоторые черты других типов текста. Чтобы описать характерные признаки инструкций, будем привлекать все подвиды, а воспользуемся удобной упрощенной классификацией:

1. 
   Потребительская инструкция к товарам (инструкция к телевизору, к велосипеду, к детскому питанию и мн. др.).
   
2. 
   Аннотация к медикаментам.
   
3. 
   Ведомственная инструкция (правила заполнения документов и правила поведения клиентов: таможенная декларация, пожарная! инструкция и др.).
   
4. 
   Должностная инструкция (правила поведения работника в данной должности).
   

Начнем с реципиента. Для кого предназначен текст инструкции? Как и огромное количество порожденных человеком текстов, он предназначен для любого взрослого гражданина страны. Любой человек может стать потребителем товара, пациентом, клиентом какого-либо ведомства или работником в определенной области. Следовательно, язык инструкции должен быть понятен любому, и специальной под­готовки, особой (скажем, профессиональной) компетентности не требуется. И действительно, в инструкции не встречается сугубо специальных терминов, известных только профессионалам. Некото­рое исключение составляет, пожалуй, аннотация к медикаментам, при чтении которой больному иногда не обойтись без словаря, но ведь она и предназначена-то одновременно и для врача (профессио­нала!), и для пациента.

Текст инструкции никогда не имеет подписи автора — зато все­гда указана фирма — изготовитель товара, министерство или ведом­ство. Эти инстанции и являются фактическим источником инструк­ции, но порождают они ее по строгим правилам речевого жанра, регламентированным иногда даже специальными правовыми доку­ментами. В стройной системе: законы — подзаконные акты — инст­рукции последняя ступенька налаживает самый прямой и конкрет­ный контакт с гражданами, и языковые средства, доступные каждому гражданину, его надежно обеспечивают.

В информационном составе инструкции когнитивная информа­ция занимает важное место. Это все сведения о том, как функциони­рует прибор, из чего состоит продукт, для чего служит лекарство, чем занимается фирма и т. д. Здесь встречаются соответствующие термины из различных областей знаний (технические, медицинские, экономические), а также специальная лексика из разных сфер дея­тельности (почтовая, таможенная, спортивная и др.). Однако веду­щую роль в тексте инструкции играет все же предписывающая, опе­ративная информация: она не вызывает эмоций, ее просто нужно принять к сведению. Этому соответствуют языковые средства: в тек­стах инструкций много императивных структур, отражающих раз­ную степень императивности (от «Настоятельно советуем..!» до «Не прикасаться!»); при этом частотность определенных средств импе­ративности зависит от традиций жанра инструкций в каждой стране (например, немецкие инструкции выражают императивность в це­лом более интенсивно, чем русские). Эмоциональность косвенно передается структурой императива; эмоционально окрашенная лек­сика в инструкциях не встречается, синтаксическая эмфаза — тоже. По сути дела, инструкции дают человеку четкие распоряжения и пред­писания, действуя не на его эмоции, а на его рассудок. Этот очень важный момент ставит переводчика в весьма ограниченные рамки при поиске средств перевода.

Вдобавок инструкции как тексты, имеющие юридическую силу, пользуются некоторыми средствами юридического специального текста: в первую очередь — юридическими терминами, устойчивы­ми оборотами речи, принятыми в юриспруденции, особыми синтак­сическими структурами. Их особенно много в тех разделах инструкций, которые действуют как юридический документ (например, в разделе «Гарантия» потребительской инструкции).

Средства увеличения плотности информации в инструкции пред­ставлены неравномерно. В разделах, связанных с использованием спе­циальной терминологии (например, в техническом описании прибо­ра), могут использоваться терминологические сокращения — прежде всего это обозначения единиц-мер (скорость, теплопроводность, на­пряжение и т. п.). В целом же в тексте инструкции встречаются лишь общеязыковые лексические сокращения («и т. д.», «и др.»); синтакси­ческих средств компрессии не отмечается. Это, по-видимому, связано с тем, что основная задача инструкции - донести фактическую и пред­писывающую информацию до реципиента полно и недвусмысленно.

Как и в других текстах, где доминирует когнитивная или опера­тивная информация, в инструкции фоном, на котором выступают термины и специальная тематическая лексика, является письменная литературная норма, причем применяется ее консервативный вари­ант, с целым рядом устаревших оборотов речи. Вариант этот часто называют канцелярским стилем. Канцелярский стиль традиционно используется в инструкциях, деловых и юридических документах, поэтому столкновение с ним сразу настраивает читателя на серьез­ный лад, на необходимость воспринимать содержание как руковод­ство к действию. Так что здесь он играет свою важную положитель­ную знаковую роль и должен быть воспроизведен в переводе.

При сугубой конкретности содержания инструкции свойственны некоторые черты, свидетельствующие об обобщенности содержания. Так, в них отмечается повышенная номинативность (русский при­мер: из двух вариантов — «если есть» и «при наличии» инструкция обязательно выберет второй).

А есть ли в инструкции эмоциональная информация? В после­днее время в тексты инструкций все шире стали внедряться реклам­ные и просветительские компоненты содержания, расширяя тем са­мым коммуникативное задание инструкции. Типичным примером такой интеграции может служить практически любой текст аннота­ции к медикаментам. Здесь вы обязательно найдете описание выгод­ных сторон данного препарата с элементами гиперболизированной положительной оценки, которая всегда свойственна рекламе. В осо­бом разделе аннотации или даже в виде приложенной к ней отдель­ной книжечки простым, а иногда и образным языком излагаются све­дения о работе того органа, нормальная функция которого у пациента нарушена; при этом появляется лексика с эмоционально-оценочной окраской, клишированные образы, т. е. характерные признаки пуб­лицистики. В потребительских инструкциях стал появляться раздел, посвященный экологичности товара, и в этом разделе можно наблю­дать как признаки рекламы, так и признаки публицистики. Однако в основном тексте инструкции средства выражения эмоциональной информации отсутствуют.

Мера переводимости текста инструкции довольна высока (I груп­па), и случаи расширения текста крайне редки.

По составу информации все тексты инструкций можно отнести к примарно-оперативным.

1. 
   Речь имеет строгую законченную форму со стройной структурой, имеет традиционный зачин и концовку, оформленные с помощью особых этических формул, причем для разных речей подходят свои форму­лы. Тем самым реализуется контактная функция данного текста.
   
2. 
   Язык речи в основном нормативен, однако в ней всегда присут­ствует и эмоциональная информация, для передачи которой исполь­зуются эмоционально окрашенная лексика, просторечие, высокий стиль, диалектизмы, фразеологизмы, метафоры, сравнения и эпите­ты, цитаты и крылатые слова. Часть этих средств в переводе должна быть воспроизведена, иначе речь станет бесцветной и потеряет силу воздействия на аудиторию — эта сила строится на эмоциях.
   
3. 
   Системным признаком текста речи являются разного рода по­вторы: лексические, синтаксические и т. п., среди которых ведущее место занимает сложный комплекс тавтологических и вариативных повторов разного уровня — риторический период. Именно эта осо­бенность речи при переводе страдает, если переводчик неумеренно пользуется приемом компрессии.
   
4. 
   Большинство ораторов обладает собственным ораторским сти­лем. Если этот стиль ярко выражен, переводчику придется переда­вать его основные особенности.
   
5. 
   Публичная речь далеко не всегда заранее подготовлена и не всегда имеет письменный текст в своей основе. Но даже если такой текст есть, оратор нередко, произнося речь, переходит на импрови­зацию, и переводчик всегда должен быть к этому готов. Особенно пагубно сказывается на качестве перевода эффект неожиданности, именно тогда, когда у переводчика в руках заранее полученный текст речи. В импровизированной речи структура всегда гораздо менее строгая, часто встречаются необоснованные повторы, незакончен­ные или нелогично законченные фразы. Переводчик, разумеется, не несет ответственности за качество текста оригинала, но профессио­нальная этика предписывает ему в таких случаях по мере возможно­сти исправить ошибки оратора.
   

Надо сразу отметить, что в современном мире задача перевода рекламы в привычном понимании практически никогда не ставится. Чтобы рекламный текст выполнял свою коммуникативную функцию, его недостаточно перевести, он должен быть включен в культурную среду языка перевода. Эта интеграция осуществляется, как правило, уже на базе выполненного вчерне перевода — и тогда реклама пересоздается заново. Но даже задача первого этапа — перевод вчерне — иногда трудноосуществима, поскольку в тексте рекламы наблюдает­ся избыточность функционально значимых средств. Иначе говоря, рекламный текст перегружен средствами, которые нацелены на одно: побудить потребителя приобрести продукт. При такой «густоте» ин­формации конфликт формы и содержания неизбежен, переводчик многого не сможет передать.

Текст рекламы не просто рассчитан на любого, самого неподготов­ленного реципиента, он активно нацелен на то, чтобы предельно рас­ширить круг своих реципиентов. Поэтому реклама, как яркая бабочка, привлекает внимание издалека — в этом одна из функций ее изобра­зительного ряда. Именно расчет на массового потребителя (реципи­ента) диктует запрет на использование в тексте рекламы редких спе­циальных терминов, грубого просторечия, диалектов — все эти средства могут применяться только в орнаментальной функции, т. е. для «украшения» и дополнительной маркировки места производства продукта (так, в рекламе баварского пива встречается одна фраза на баварском диалекте). В организации самого текста, распределении информации и некоторых чертах стилистической окраски слов можно уловить более узкую предназначенность рекламы, приоритетную на­правленность ее на определенную группу людей. Так, в рекламе часто просматривается возрастная ориентация. Детскую рекламу, написан­ную детским языком с «ошибками», различить совсем просто. Отчет­ливо намечается специфика рекламы, предназначенной в первую очередь пожилым людям, — темы здоровья и безопасности, преем­ственности поколений там на первом месте. Молодежная реклама маркирована прежде всего молодежным жаргоном. Есть в рекламном тек­сте и ориентация на уровень состоятельности: от рекламы для бедных до рекламы для миллионеров. Более узкая приоритетная направлен­ность рекламы выражается как содержанием и композицией (что для переводчика второстепенно, так как при переводе ни в содержание, ни в архитектонику текста он не вмешивается), так и особыми лекси­ческими и синтаксическими средствами, эквивалентность передачи которых целиком зависит от переводчика. Так, в рекламе для пожи­лых людей встречаются устаревшие слова и обороты, еще входящие в общенациональный фонд языка, но уже малоупотребительные, и ва­риантные соответствия к ним нужно подбирать с учетом этого их от­тенка. Слова из молодежного жаргона в молодежной рекламе также передаются вариантными соответствиями с использованием молодеж­ного жаргона языка перевода.

Читая текст рекламы, мы не знаем, кто ее автор, имя автора ни­когда не указано; хотя достоверно известны имена «копирайтеров», мастеров по созданию идеи, образа рекламы и ее текста, но в созна­нии читателя, реципиента, эти имена не соединяются с известными текстами. Происходит это потому, что все мастерство автора состоит в успешном решении задачи, поставленной перед ним фирмой-заказчиком, и истинным источником текста (и его владельцем!) явля­ется именно фирма. Вместе с тем современный текст рекламы на­столько мощно использует ресурсы, разработанные художественной литературой и позволяющие бескрайне проявлять свою индивиду­альность, что многие современные рекламные тексты несут отпеча­ток индивидуальности, доставляя читателю массу эстетических впе­чатлений. Все те средства передачи эстетической информации, о которых мы будем говорить ниже, безусловно не безличны, их со­здал конкретный человек, это плод творческой индивидуальности.

Из предшествующих рассуждений уже ясно, что рекламный текст несет эстетическую информацию. Разумеется, передача эстетической информации — не главная цель рекламы. Исследуя информацион­ный состав рекламы, мы можем ее коммуникативное задание сформулировать так: сообщить реципиенту новые достоверные сведения (когнитивная информация), обеспечить надежность усвоения реци­пиентом этих сведений, воздействуя на его эмоции и память (эмоци­ональная информация), усилив эту надежность тем удовольствием, которое реципиент получит от текста (эстетическая информация), — и тем самым предписать ему определенные действия (не эксплици­рованная или в малой степени эксплицированная в тексте оператив­ная информация). Тогда рекламный текст выполнит свою функцию, и за рекламой товара последует его приобретение.

Переводчику предстоит передать средства, оформляющие разные типы информации, в их сложном переплетении. И все-таки попыта­емся вычленить отдельные языковые средства, несущие один вид информации или сразу несколько, чтобы определить доминанты пе­ревода — ведь, как уже говорилось, реклама обладает колоссальной избыточностью средств, служащих ее коммуникативной задаче. Сни­мать эту избыточность нельзя, ее надо сохранить, но проблема вы­бора того, что доминирует, становится особенно сложной.

Разобранный пример внушает надежду, что в большей или мень­шей степени переводчик может передать все информационные ком­поненты, но инвариантным среди них все же является когнитивный. Однако бывают и безнадежные ситуации. Вот перед нами готовая, уже переведенная с немецкого рекламная фраза: «Шварцкопф» во главе красивых волос». Оставим на совести переводчика неполное соответствие этой фразы нормам литературного русского языка. Речь сейчас идет о том, как передан когнитивный компонент — на­звание фирмы по изготовлению шампуней и косметики «Шварцкопф», и о том, удалось ли передать эстетическую «приправу» к нему.

В русском переводе смутно угадывается обыгрывание понятие «го­лова» (волосы — на голове, голова-глава, в словосочетании «быть во главе» реализуется второе значение слова «голова» — главный, первый, лучший). Но в оригинале оно строится на «оживлении» са­мостоятельного значения компонента «-копф», который в имени соб­ственном «Шварцкопф» собственной семантики не имеет, а как от­дельная корневая морфема имеет значение «голова»! Тут переводчик бессилен; «оживить» морфему иностранного языка не удастся, един­ственный выход — компенсировать игру слов какой-нибудь другой фигурой стиля, например рифмой, либо ввести перевод компонен­тов имени собственного и построить игру на них.

Мы столь подробно остановились на двух маленьких примерах передачи всего одной единицы когнитивной информации, чтобы на­глядно показать, какие сложности могут таить ее приоритетность и инвариантность.

Основным фоном, на котором выступают языковые средства, оформляющие когнитивные, эмоциональные и эстетические компо­ненты информационного комплекса рекламы, как правило, является письменная литературная норма языка, но тот вариант, в котором она выступает, вобрал в себя многочисленные черты устной речи, кроме того, границы этой нормы в рекламе размыты и допускают отклоне­ния как в сторону высокого стиля (редко), так и в сторону просторе­чия. Тем не менее в рекламе встречаются нейтральная лексика и ней­тральный порядок слов.

Перейдем к средствам передачи эмоциональной информации. Шире всего в любом рекламном тексте представлены эмоциональ­но-оценочные средства, которые сопровождают характеристику про­дукта. Абсолютно преобладает положительная оценка, которая вы­ражается прилагательными, наречиями и существительными с семантикой высокой степени качества, причем оценка эта часто ги­перболизирована. Для выражения гиперболы положительной оцен­ки служат грамматические средства, такие как превосходная степень прилагательных и наречий, а также лексические: наречия и частицы с функцией усиления, морфемы с семантикой усиления качества («сверх-», «супер-»), местоимения с обобщающей семантикой, кото­рые распространяют суждение на всех представителей рода челове­ческого («О такой машине мечтает каждый»). Функцию гиперболы часто выполняют в рекламном тексте слова и выражения с окраской просторечия и жаргона («Я просто тащусь!»), а также лексика, близ­кая к высокому стилю («невыразимо», «дивный»). Из устного разго­ворного обихода в рекламу пришли количественные гиперболы («В сто раз лучше»).

Носителями эмоциональной информации являются модные сло­ва, а также иностранные слова и выражения. Модные слова дают читателю дополнительный положительный эмоциональный импульс: они сигнализируют о том, что он не отстает от моды, он не хуже других и с ним можно говорить на модном языке. Часть иностран­ных слов (сейчас в основном из английского) выполняют ту же функ­цию модных слов. Другие подчеркивают международный статус рекламного текста. Иногда иностранные слова служат средством эк­зотического обрамления характеристики продукта, отражая колорит страны происхождения (например, фразы на испанском языке в рек­ламе испанских вин или французские обороты речи в рекламе фран­цузских духов). Той же цели могут служить диалектальные включе­ния в рекламный текст (фраза на швейцарском диалекте немецкого языка в немецкой рекламе швейцарского сыра). Иногда в рекламный текст включают известные изречения на иностранном языке (на ла­тыни, французском и др.), которые импонируют читателю, посколь­ку рассчитаны на его высокую образованность, и таким образом его восприятие рекламного текста сопровождается дополнительными положительными эмоциями.

Мощным средством передачи эмоциональной информации в рек­ламе является и синтаксис. Мы уже отмечали, что в рекламном тексте встречаются предложения с нейтральным порядком слов. Но значи­тельно чаще используется эмоциональная инверсия, риторические вопросы и восклицания, парцелляция, незаконченные предложения, синтаксический повтор (параллелизм). Вообще для рекламы характе­рен повтор на любом уровне — от фонемного до абзацного. Фонем­ный и морфемный повторы являются, как правило, дополнительным средством выделения когнитивных компонентов — чаще всего назва­ний фирм и товаров (в германских языках чрезвычайно распростра­нен традиционный для германской культуры аллитерационный повтор первой фонемы в слове; в русском языке популярнее конечная риф­ма). Лексический повтор многофункционален: чаще всего его функ­ция — еще раз напомнить ведущие когнитивные компоненты (назва­ние фирмы, товара); он также может передавать взволнованный тон текста или же подчеркивать синтаксический повтор. Синтаксический повтор (параллелизм) используется также широко: повтор однород­ных членов предложения служит, например, для всесторонней харак­теристики товара и одновременно для нагнетания эмоционального напряжения; повтор элементарных предложений одинаковой структу­ры применяется прежде всего для создания эффекта неожиданности — когда контекстуально ожидаемый компонент заменяется неожиданным (кстати, он-то, как правило, и содержит название фирмы или товара, например: «Посадить дерево. Родить сына. Купить „Аристон-диалоджик"» — реклама стиральной машины).

Эффект неожиданности — важный аспект эмоциональной инфор­мации, которую несет реклама. Еще одно средство его создания — контраст лексики с различной стилистической окраской: нейтраль­ная — просторечная, высокая — грубая и т. п.

И, наконец, самым большим разнообразием средств отличается оформление эстетической информации. Часть их мы уже перечислили в разделе, посвященном эмоциональным средствам: ведь и фоне­тический повтор, и синтаксический параллелизм несут эстетическую нагрузку. Аллитерация и ассонанс, авторские парные словосочета­ния, игра слов, построенная на многозначности или стилистическом контрасте, рифма, ритм прозы, метафора, сравнение — далеко не полный перечень средств, которые «украшают» рекламный текст и заставляют читателя испытывать удовольствие от его формы.

Оперативная информация в современной рекламе эксплицирова­на лишь в малой степени (в рекламе начала XX в. она была основ­ной); формы повелительного наклонения составляют малую долю текста; в качестве средства оформления оперативной информации может использоваться лексика с семантикой побуждения.

При переводе рекламы потери неизбежны, поэтому, как правило, рекламные тексты относятся к III группе переводимости. Среди до­минант перевода рекламного текста приоритетное положение зани­мает лексика, оформляющая когнитивную информацию. По своим характеристикам она близка к терминологии (однозначна, нейтраль­на, независима от контекста) и передается с помощью однозначных эквивалентов. Прочие доминанты перевода можно признать рав­ноправными, но при необходимости выбора переводчик старается передать в первую очередь те, которые служат дополнительными средствами выделения когнитивных компонентов: 1) эмоционально-оценочная лексика с семантикой положительной оценки передается вариантными соответствиями; 2) средства выражения гиперболы положительной оценки: превосходная степень прилагательных и наречий, наречия и частицы с функцией усилителей, морфемы с се­мантикой усиления качества, местоимения с обобщающей семанти­кой, оценочные высказывания с просторечной окраской, лексика, близкая к высокому стилю, количественные гиперболы разговорной речи — передаются соответствующими грамматическими и лекси­ческими вариантными соответствиями; 3) модные слова передают­ся вариантными соответствиями, если в языке перевода такие же по значению слова являются модными, или компенсируются другими по значению модными словами языка перевода; 4) иностранные сло­ва, обороты речи и цитаты переносятся в текст без изменений; 5) ди­алектальные слова и обороты компенсируются просторечием или нейтрализуются; 6) специфика синтаксиса: эмоциональная инверсия, парцелляция, незаконченные предложения, риторические вопросы и восклицания — передается грамматическими соответствиями; 7) повторы всех уровней: фонетический, морфемный, лексический, синтаксический — передаются всегда с сохранением принципа по­втора, но при невозможности сохранить соответствующую фонему или соответствующее значение лексемы они заменяются на другие; если нет возможности сохранить количество компонентов повтора, число их уменьшают; 8) игра слов, метафоры, сравнения, авторские парные словосочетания и другие лексические фигуры стиля передаются с сохранением принципа построения фигуры или компенсиру­ются другой фигурой стиля; 9) фон литературной нормы языка вос­производится в той мере, в какой он присутствует в подлиннике — с помощью вариантных соответствий; 10) стилистически окрашен­ная лексика: просторечие, жаргон, высокий стиль и др. — передает­ся вариантными соответствиями с сохранением окраски, которая этой лексике присуща в подлиннике.

Наиболее значительное место в рекламном тексте занимают сред­ства оформления эмоциональной информации, но отнесение его к примарно-эмоциональным текстам, как мы отмечали выше, весьма условно.
Деловое письмо
Выбрав в качестве особого типа деловое пись­мо, мы имели в виду любые его разновидности: запрос, предложе­ние, рекламацию, напоминание и др.

Коммуникативное задание текста делового письма — наладить и поддержать контакт и сообщить актуальную информацию. Контакт осуществляется через конкретных людей, но это не контакт индиви­дуальностей, как в личном письме, а контакт представителей фирм, организаций или самостоятельных представителей свободных про­фессий. Этих людей связывает какое-либо дело. Значит, и источник, и реципиент — деловые партнеры. И отношения свои они строят по строгим правилам делового партнерства. Несмотря на то, что в дело­вой переписке важнейшую роль играет когнитивная информация, мы отойдем от нашей обычной схемы и обсудим другой тип информа­ции, содержащейся в деловом письме, — эмоциональный. Ведь она содержится в тех первых словах, с которых начинается основной текст письма, и кроме того — именно ее передача составляет трудность для начинающего переводчика.

Текст делового письма, как и текст всякого письма, открывается ритуальной формулой приветствия. Это именно формула, поэтому нет никакого смысла переводить ее пословно. В каждом языке для разновидностей формул приветствия имеются готовые соответствия, в нашем случае это только те формулы, которые относятся к этикету официального общения (например, в русском: «Глубокоуважаемый господин!..», «Уважаемая г-жа!..», «Дорогие коллеги!»). Последний из примеров (обращение «Дорогой!..») имеет некоторый оттенок свободы и необязательности отношений и в сугубо официальной пере­писке не применяется. К именному обращению может добавляться титул или должность. В переводе они должны быть обязательно пе­реданы. Немало сложностей возникает при передаче с европейских языков на русский слова «коллеги», поскольку в европейских языках оно в последнее время расширило свою сочетаемость и применяет­ся по отношению к представителям любых профессий и обществен­ных групп (коллегами могут быть и сантехники, и христианские де­мократы, и футболисты). В русском же языке обращение «коллеги» сохранило свой традиционный ареал применения по отношению к ученым, врачам, юристам, некоторым другим профессиональным группам. Поэтому в ряде случаев это обращение при переводе на русский язык заменяется другим: «Уважаемые сотрудники!», «Доро­гие друзья!» и т. п. — в зависимости от ситуативного контекста. Иначе не исключено, что обращение приобретет комический оттенок.

Какая эмоциональная информация содержится в обращении? Очень важная. Хотя на первый взгляд может показаться, что приме­нение чисто формальных приветственных оборотов не служит пере­даче чувств от источника к реципиенту. Чтобы разобраться в этом, задумаемся над тем, какие эмоции могут возникать при контактах людей вообще? Разумеется, самые разные, но существует два полю­са возникающих эмоций: агрессивные и доброжелательные. Агрес­сивные эмоции направлены на разрыв контакта, доброжелательные — на его развитие и закрепление. В ходе истории коммуникации чело­век выработал языковые средства, способствующие стабилизации контакта, его развитию и закреплению. Эти средства — формулы вежливости. Именно формулы, своего рода сигналы, маркеры доб­рожелательных эмоций. В каком бы состоянии человек ни находил­ся (расстроенном, раздраженном, злобном), употребив формулы веж­ливости, он просигналил партнеру о том, что он хорошо к нему относится, уважает его лично и его деятельность. Таким образом формулы вежливости закладывают фундамент стабильных поло­жительных эмоций, пусть стандартных — но зато фундамент этот надежный.

Для тех же целей служат формулы вежливости, включаемые в основной текст письма («не сочтите за труд», «убедительная просьба», «очень просим» и т. д.), а также формулы прощания («С уважени­ем...», «Всего доброго...», «Всего самого наилучшего...»). Напом­ним еще раз, что из многочисленных формул вежливости из арсена­ла общенационального языка, применяемых человеком в жизни, переводчику делового письма пригодятся только формулы офици­ально-делового этикета, примеры которых мы и старались приво­дить. Неуместны формулы просторечно-разговорного стиля, на­пример: «Привет!», «Здравствуй, милый!..», «Пока!», «Бывай!», «Счастливо!», «Слушай, а ты...» и т. д. Точно такой же эффект сти­листического несоответствия (переходящий в комический) вызовут формулы высокого стиля: «Достопочтенный!..», «Дражайший!..», «За­сим остаюсь Ваш покорный слуга...» и т. д.

Следует отметить, что в современной деловой переписке все чаще стали встречаться письма, где отсутствует формула приветствия и на­звано только имя адресата и предмет письма. Это характерно для ситу­ации переписки, когда с адресатом уже налажен устойчивый контакт.

Формулы вежливости создают позитивное эмоциональное обрам­ление когнитивной информации, содержащейся в письме, и от того, насколько точно переводчик их воспроизвел, зависит правильность ракурса, под которым подается эта когнитивная информация. Ее объек­тивность обеспечена средствами, которые мы уже не раз обсуждали. Это термины, номинативность стиля (преобладание существительных), общий фон письменной литературной нормы с редкими включения­ми компонентов устной литературной нормы. Официально-деловой вариант письменной литературной нормы включает большое число застывших оборотов речи, не имеющих, однако, статуса фразеологиз­мов, поскольку они не являются общеязыковыми, так называемых клише («заранее благодарны», «пользуясь случаем», «в дополнение к нашему предложению»). Плотность информации повышена за счет передачи количественных данных цифрами и за счет общеязыковых сокращений (контекстуальные сокращения в деловом письме не при­няты!). Пассивные конструкции в деловом письме встречаются в раз­делах, близких к научному стилю: в технологических описаниях, при обсуждении правовых норм. Основной же текст пишется от имени фирмы в форме 1-го лица множественного числа («мы»), либо — реже — от 1 -го лица единственного числа, но тогда принадлежность к фирме в тексте формулируется («Я, как представитель производствен­ного совета предприятия...»). Эмоционально окрашенная лексика и эмоциональный синтаксис отсутствуют. Мнения и суждения выража­ются с помощью лексики с оценочной семантикой в рамках литера­турной нормы («крайне нежелательно», «весьма благоприятное впе­чатление» и т. п.).

К доминантам перевода текста делового письма относятся языко­вые средства, обеспечивающие конструктивный контакт и передачу объективной информации. Это: формулы вежливости в рамках офи­циально-делового стиля; термины; общий фон нейтральной письмен­ной литературной нормы; цифры, сокращения; имена собственные; титулы, звания, должности; обращение от 1-го л. мн. ч.; лексика с оценочной семантикой в рамках письменной литературной нормы. Единицы перевода: фонема (при переводе имен собственных); сло­во (при переводе терминов, титулов, званий и должностей); сло­восочетание (при переводе клишированных оборотов официально-делового стиля); предложение (при переводе формул контакта). Используемые виды соответствий: однозначные, независимые от кон­текста эквиваленты (термины, обозначения титулов, званий и долж­ностей, имена собственные); вариантные соответствия (лексика в рам­ках письменной литературной нормы); трансформации (формулы контакта, некоторые синтаксические структуры письменной литера­турной нормы).

Итак, эмоциональная информация в деловом письме сглажена и формализована; она лишь создает благоприятный фон для восприя­тия основного для этого текста вида информации — когнитивного; поэтому мы с полным правом можем отнести текст делового письма к примарно-когнитивным текстам.