Submitted in Partial Fulfillment of The Requirements for “История церкви” Professor: Роберт Маккей

“История церкви”

Вот шестнадцать веков личность Августина, одна из самых внутренне богатых и значительных в истории Церкви, освещает путь людям, захваченным его проникновенными писаниями, заворожено следящим за его насыщенной и пылкой мыслью.

Последний из Отцов золотого века, Августин явился на римскую землю из-за моря как преемник гениев III века Тертуллиана и Киприана. С первым его роднили магия слова и правоведческий искус; со вторым — пастырский дар; с обои­ми — поразительная духовная восприимчивость и горделивое ощущение сопричастности африканской церкви, породившей стольких вероучителей и мучеников.
Юность и обращение Августина

Августин родился в 354 г. в нумидийском городе Тагаст, его мать Моника была глубоко верующей христианкой, а отец оставался язычником. В 370 г. родители послали сына учиться в Карфаген благодаря щедрости богатого покрови­теля. В совершенстве овладев латынью, Августин стал учи­телем грамматики в Тагасте, затем в Карфагене, а в 383 г., в возрасте двадцати девяти лет решил попытать счастья в Риме. Августин умел завоевать аудиторию, ученики были от него без ума впрочем, бывал он и освистан, как поначалу в Карфа­гене, но и там его быстро оценили. Все привлекало в нем молодежь, он и сам был молод, не по годам умен и начитан, прекрасно владел словом, обращенным к сознанию и к сердцу.

В 384г. переехал в Милан, тогдашнюю столицу Римской империи.²

Милан стал важнейшей вехой на его пути к Богу. Душа его не знала покоя, ни в чем не находила удовлетворения, он желал одного, а устремлялся к другому, плоть пребывала в постоянном борении с духом. «Два человека живут во мне...»

В Милане все только и говорили, о епископе Амвросии. Римский аристократ, красноречивый, любезный, обходительный — в нем было все, чтобы привлечь молодого Августина.³

Слушая проповеди миланского епископа, Августин впер­вые столкнулся с иносказательным толкованием Писания. Амвросий хорошо знал богословие Оригена, хотя заимствовал его через каппадокийских отцов. Он положил конец частным вопросам о безнравственных рассказах и исторических неточ­ностях, возникавших при буквальном подходе к тексту, а так­же развязал один давний узел, человек сотворен по образу Божию, но не в смысле телесного сходства, как раньше думал Августин, а духовно.⁴

В «Исповеди» есть сцена, которая соблазнила воображение многих живописцев. Августин ищет уединения в саду возле своего миланского дома.

В глубине сада растет смоковница. Августин ложится под нею, прислонившись спиной ко стволу. В этой странной позе он дает волю слезам, стонет: «Доколе? Доколе? Завтра! Почему же завтра, а не сейчас?».

Голос из соседнего дома возвращает его к реальности: «TOLLE LEGE, TOLLE LEGE…». Словно какой-то ребенок нараспев повторяет эти слова.

Что же это, призыв? «Возьми, читай!»

Может быть , это припев в какой-нибудь песенке-игре? Он пытается вспомнить похожий детский стишок.⁵

Открыл По­слание к Римлянам, и он прочел: «Будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим.13:13-14).

Он воззвал, и Бог ему ответил. Ему был ниспослан мир и успокоение. Сердце его напиталось светом и преисполнилось благодати, и разомкнулась тьма сомнений. Его и самого удив­ляло, сколь долгим оказался путь, на котором он обрел Господа своего лишь к тридцати двум годам; и с тех пор он не уставал благодарить за это откровение. Это основная тема «Исповеди»: «Поздно же возлюбил я тебя, о краса нетленная, столь древняя и столь нынешняя, поздно же возлюбил я тебя...»

Он преподавал еще несколько недель, а затем оставил по­прище ритора. Вместе с матерью, сыном и несколькими друзь­ями Августин удалился в деревенскую усадьбу в Кассициакумс, принадлежавшую его другу и расположенную в тридцати кило­метрах к северу от Милана. Он принял крещение от Амвросия.

С 388 по 391 он ждал знамения Божьего. И Бог избрал его.

Как-то в Гиппоне престарелый епи­скоп Валерий предложил собравшимся в церкви изыскать свя­щеннослужителя ему в помощь особенно в деле проповеди. Августин находился среди присутствующих, и его сразу замети­ли. Раздался возглас: «Августина в священники». Августин спорил, противился, даже плакал. Напрасно: посвящение было предрешено. Позже он сменит Валерия на епископском престоле Гиппона, второго по значению (после Карфагена) африканского города. Его собственное значение к этому времени возрастет неизме­римо: Августин станет неоспоримым главою африканского епи­скопата, советником христианского Запада, богословской сове­стью Церкви.

Августин был прежде всего служителем верующих. Он так и определял назначение всякого епископа: «не руководить, а служить». Ему надлежало ежедневно свершать литургию, причащать верующих, читать проповеди по воскресеньям и праздникам, причем дважды в день. До нас дошло около тысячи проповедей и наставлений, это едва ли не лучшая часть его литературного наследия, она свидетельствует о редкостном знании буквы Писания, ставшем как бы его второй натурой. Он также при­уготовлял оглашенных к крещению, распределял мирские бла­га, вершил по утрам правосудие, заботился о бедняках и сиро­тах, придавленных богачами, поощрял благотворительность, ибо времена для простых людей были тяжкие — и в Гиппоне, и в Антиохии. Августин не однажды признавался, что «удручен своими епископскими заботами».⁶
Борьба против донатизма

Августин все эти годы с 391-397 трудился очень много. Это было время, весьма плодотворное в творческом отношении. Он написал: «О разных вопросах к Симплициану», «О пользе веры», «О двух душах», «О нагорной беседе Господней», «Псалом в противодействие Донату», «Против послания Доната»,

«О лжи», «О христианском учение». В это время в Мутуненне и ее окрестностях донатисты особенно упорно и фанатично проводили в жизнь свои идеи, они перекрещивали католиков, переходящих в их схизму, ибо полагали недействительным обряд крещения, совершенный католическим священником.⁷ Августин начал борьбу против донатизма, используя в ней самые разнообразные методы, особенно открытые дебаты. Августин начинает с того, что Бог распространил Свою Церковь по всей земле (то есть по Римской империи), а донатисты имеют влияние только в Африке. Следовательно, они не могут претендовать на звание соборной Церкви. Августин брал аргументы донатистов и опровергал их один за другим, стараясь опираться на документы и риторику. Августин придерживался противоположного взгляда на таинства и признавал донатистское крещение и рукополо­жение. С одобрением отзываясь об аскетизме донатистов и их вере в Троицу, он напоминал, что все это бессмысленно без любви, и приводил (1 Кор 13:3).

То, что Августин писал о крещении и рукоположении, стало основой западного понимания таинств. Донатисты ут­верждали, что законность крещения зависит от духовной чистоты священника. Августин отвечал на это, что таинство совершается властью Иисуса Христа. Согрешивший священ­ник не теряет сана, каким бы ужасным ни было его преступ­ление, а крещенные и рукоположенные им принимают истин­ную благодать таинства.

В мае 411 г. было созвано собрание епископов под председательством императорского три­буна Марцеллина, где присутствовало равное число донатис­тов и ортодоксов. И донатизм со следующего года запретили под угрозой сурового наказания.
Борьба против пелагианство

Пелагий был, по всей вероятности, шотландцем, но дол­гие годы проповедовал в Риме. До того времени он успел убедить немалое число людей по всей Италии, что заповедь Христа «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. 5:48) не просто исполнима, а обязательна, поскольку Бог не повелел бы того, что невозможно сделать. Пелагиане верили, что благодать помогает человеку осуществлять добрые намерения, принятые благодаря его свободной воле. Собственно, сама воля и является благодатью, без которой люди беспомощны.

За следующие несколько лет Августин написал целый ряд работ, связанных с новой ересью: о крещении детей, о приро­де и благодати, о деятельности Пелагия и толкование ( Рим. 7:8).

Императорский указ в 418 г. запретил пелагианство, а Эфесский собор в 431 г. пре­дал его анафеме.⁸

Сочинения Августина нелегко охватить разумом, их трудно даже перечислить.

По большей части его волновали вопросы насущные и спор­ные. Он вступал в борьбу с манихейцами, донатистами, пелагианцами, рушившими Церковь. Августин ощущал себя в центре ортодоксии и непрестанно вставал на защиту христианской веры. Сохранилось около 113 сочинений, 224 письма.

Особое значение имеют два сочинения Августина.

Первое – «Исповедь». Это духовная автобиография в форме обращенной к Богу молитвы, показывающая долгий и трудный путь, по которому Бог вел его к вере.

Смирение заставило написать эту книгу и публично признаться в своей нищете, чтобы восславить милость Божию: «Ты – милость, я – нищета».

Есть великие писатели, создавшие всего одну книгу. И если бы Августин ничего не написал, кроме «Исповеди», одна эта книга сделала бы его великим.

Другая работа, заслуживающая особого упоминания, - «О граде Божием». Непосредственным поводом для ее написания послужило падение Рима в 410 году.

Августиг был призван написать «О граде Божием» - в котором он заявляет, что существует два города, основанием которых служит любовь. «Град Божий» строится на Божий любви, «Земной град» - на любви к себе. В человеческой историей два эти града всегда взаимосоединялись, но не смотря на это, между ними существует непримиримое противоречие. В конечном счете останется только град Божий.⁹
Заключение

Августин стал последним великим деятелем имперской церкви на Западе. Благодаря своим сочинениям он стал учителем новой эпохи. В средние века никто из богословов не цитировали бльше, чем его, и он стал одним из крупнейших авторитетов католической церкви. Хотя толковали его по разному, Августин стал наиболее влиятельным богословом всей Западной церкви, как католической, так и протестанской.