Т. К. Ибрагим разд. VI, гл. 1; Г. С. Кнабе разд. II (совместно с И. С. Свенцицкой), V, гл. 1; И. В. Кондаков разд. V, гл. 3, 4; Л. М. Косарева разд. IV, г
жүктеу/скачать 0.77 Mb.
|
| ГЛАВА 3. КУЛЬТУРА ЯПОНИИ
Периодизация Прежде чем перейти к сути рассматриваемой проблемы, остановимся (по необходимости предельно кратко) на периодизации истории Японии и основных особенностях каждого периода, без чего наши дальнейшие рассуждения вряд ли найдут должное понимание. 1. Палеолит (40—13 тыс. лет назад). Памятники палеолита, открытые только в послевоенное время, немногочисленны, а их атрибуция вызывает много вопросов. Антропологический состав населения неясен. 2. Период Дзёмон (неолит) (13 тыс. лет до н.э. — III в. до н.э.). Назван так по типу керамики с веревочным орнаментом («дзёмон»). Хозяйственные занятия: собирательство, охота, рыболовство (речное и морское). Основная часть населения (его численность оценивается в 1 млн человек) концентрируется в северовосточной части Хонсю. Культура дзёмон распространена на всей территории архипелага (от Хоккайдо до Рюкю). 3. Период Яёй (бронзово-железный век). Назван по специфическому типу керамики, впервые обнаруженной в Яёй (район Токио). 148 В это время наблюдаются крупные миграции с материка (в основном через Корейский полуостров) племен алтайской языковой группы, принесших на архипелаг культуру заливного рисосеяния, технологию производства металлов (бронзы и железа), шелкоткачество. Процесс смешения с местным населением (видимо, аустронезийского происхождения) приводит к появлению протояпонцев и протояпонской культуры. Основной ареал распространения: север Кюсю и Центральная Япония. Ввиду малозаселенности указанных регионов процесс переселения не сопровождался крупными конфликтами. Население Хоккайдо и Кюсю не усваивает культуру рисосеяния и технологию производства металлов, продолжая традиции дзёмон, с чем и связано их историческое отставание. Численность населения оценивается в 3 млн человек. 4. Период Кофун (курганный) (III —VI вв.). Назван так по многочисленным масштабным похоронным сооружениям курганного типа, свидетельствующими о значительной социальной дифференциации. Становление протояпонского государства (самоназвание — Яма-то), сопровождавшееся многочисленными военными столкновениями. 5. Период Асука (552 — 646). Назван так по местонахождению резиденций царей Ямато в районе Асука (Центральная Япония). Окончательное становление японской государственности. Начинается распространение буддизма, призванного в это время сыграть роль общегосударственной идеологии. Активное (включая военное) присутствие на Корейском полуострове. 6. Период ранняя Нара (646—710). В социально-историческом и культурном отношениях образует неразрывное единство с периодом Нара (710 — 794), характеризующимся масштабными заимствованиями из Китая (письменность, ранжирование чиновничества, теория и практика управления и т.д.). В 646 г. формально начинается длительный период реформ, ставящих своей целью превращение Ямато в «цивилизованное» на китайский манер государство. Создание первых законодательных сводов. Провозглашение государственной собственности на землю, становление надельной системы землепользования. Отказ от прямого вмешательства в дела государств Корейского полуострова. 7. Период Нара (710 — 794). Назван так по местонахождению первой постоянной столицы Японии в городе Нара. Смена названия страны на Нихон («там, откуда восходит солнце»). Возникновение и активное развитие бюрократического аппарата. Появление первых нарративных письменных памятников (мифологическо-летописные своды «Кодзики» и «Нихонги»). Социально-политическая борьба между служилой знатью (среди которой было много выходцев из Кореи и Китая) и родоплеменной аристократией приводит в конце периода к определенному усилению 149 Среда обитания Островам Японского архипелага присущ ряд разнообразных и разнохарактерных экологических факторов, которые оказали значительное влияние на стиль жизни японцев, их менталитет, культуру и историю. Одной из основных особенностей географического положения Японии принято считать изолированность от материка, что оказало огромное влияние на жизнь ее обитателей. Однако следует иметь в виду, что отделенность нынешней Японии от материка — явление историческое, т.е. временное. В эпоху плейстоцена Япония была связана с материком сухопутными мостами. Считается, что во время максимального оледенения вюрмского периода уровень океана был на 140 м ниже нынешнего. Это позволяло проникать в Японию переселенцам из разных частей Азии. Таким образом, ранняя культура обитателей Японского архипелага, их хозяйственный уклад формировались в результате тесного взаимодействия различных этнических элементов. Достаточно заметные инокультурные этнические вливания продолжались вплоть до VII в. н.э. В условиях, когда национальная культура еще не сформировалась, это создавало определенный «фон терпимости» (на уровне поведенческих реакций) по отношению к многообразию социального и хозяйственного мира. 151 Данное утверждение также справедливо и в отношении мира природного. В отличие от Северной Америки и Северной Европы в Японии не наблюдалось глобального оледенения во время ледникового периода, закончившегося приблизительно 10 тыс. лет назад. Растительный мир не претерпел катастрофических изменений даже в самые холодные времена. Процесс оледенения вызвал не столько исчезновение определенных видов флоры, сколько их отступление к югу. С концом же оледенения эти виды постепенно начали свое продвижение к северу. В связи с этим нынешняя Япония располагает чрезвычайно большим разнообразием растительного мира, в том числе эндемичными растениями дочетверичного периода. Подобным же разнообразием отличается территория Японского архипелага с точки зрения рельефа и — в силу своей вытянутости в меридианном направлении — в климатическом отношении. Современная Япония представляет собой страну, образованную приблизительно четырьмя тысячами островов. Однако ее основная территория — это четыре крупных острова: Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо. На их территории не существует точки, откуда расстояние до моря или океана превышало бы сто плюс несколько десятков километров. Рельеф являет собой сочетание гор (около 75 % суши) и равнин. Причем на любом широтном срезе представлены как равнинные, так и горные участки. Таким образом, каждый из регионов Японии обеспечивает сосуществование трех зон, весьма отличных по своим природным условиям, на основе которых в самой непосредственной близости друг от друга в исторический период получили полноформатное развитие три хозяйственно-культурных комплекса: морской, равнинный и горный (рыболовецкий, земледельческий, охотничье-собирательско-земледельческий). Хозяйственная адаптация к среде обитания Как показывает история мирового хозяйствования, каждый из этих комплексов может быть вполне самодостаточным. Однако их физическая приближенность друг к другу в условиях Японии предопределила возможность и даже необходимость тесных контактов между ними, что выразилось в ранней специализации типов хозяйствования, а также в интенсивных обменных процессах — товарных и интеллектуальных. Следует подчеркнуть недооцениваемую ранее значимость моря для хозяйственной жизни японцев ввиду чрезвычайного богатства морепродуктов в прибрежных водах. Поскольку в непосредственной близости от архипелага встречаются теплые и холодные морские течения, это создает очень благоприятные условия для размножения планктона и воспроизведения морепродуктов. В настоящее 152 Концентрация населения Японию часто считают страной небольшой. Это не совсем верно, ибо ее территория (372,2 тыс. кв. км) больше площади совре- 159 менной Италии или же Англии. Однако, как было уже сказано, значительная ее часть занята горами, что в большой степени ограничивает реальные возможности хозяйственной деятельности человека. Немногочисленные равнины (самая обширная из которых — Канто — занимает площадь в 13 тыс. кв. км) и узкая прибрежная полоса — вот, собственно, и вся территория, на которой могли вполне свободно расселяться японцы начиная с древности и до нынешних дней. В какой-то степени это, видимо, предопределило общую историческую тенденцию к проживанию сравнительно крупными компактными группами. Так, население первой столицы Японии — Нары — оценивается в 200 тыс. человек (VIII в.). В Киото в 1681 г. проживало 580 тыс. человек. В Эдо (совр. Токио) в XVIII в. проживало более 1 млн человек, и он был, по всей вероятности, крупнейшим городом мира. В то же самое время реальное освоение Хоккайдо началось только во второй половине XIX в. Эту тенденцию концентрации населения нельзя считать изменившейся и в настоящее время: основная его часть проживает в гигантском мегаполисе на восточном побережье страны, в то время как остальная территория остается сравнительно малозаселенной. Таким образом, речь должна идти не только о территории малой с точки зрения возможности ее заселения, но и об особенностях национального характера, хозяйственной адаптации, социальной организации, которые приводят к тому, что люди предпочитают сбиваться вместе, даже если и имеют физическую возможность к более свободному расселению. Интенсивные факторы развития Начиная с того периода, который дает возможность сколько-нибудь критически обоснованного подхода, экономика Японского архипелага стояла на рельсах интенсивного, а не экстенсивного развития. Дело, возможно, в том, что уже очень рано рыболовство стало одним из основных секторов присваивающей экономики. Из этнографических данных известно, что интенсивное рыболовство способствует возникновению ранней оседлости и высокой концентрации населения. Археологические раскопки последнего времени доказывают, что такой подход не противоречит японским реалиям. Усвоение же протояпонцами культуры заливного земледелия, способного при соответствующих трудозатратах обеспечивать пищей значительную часть населения, еще более усилило указанную тенденцию к концентрации. Теснота добровольного проживания способствует формированию специфического взгляда на мир, весьма отличного от того, которым обладают «равнинные» этносы, которым природные условия позволяют расселяться более свободно. Общая тенденция к 160 Литература Иофан Н.А. Культура Древней Японии. — М., 1974. Конрад Н.И. Очерк истории культуры средневековой Японии. — М., 1980. Мещеряков А. Н. Герои, творцы и хранители японской старины. — М., 1988. Контрольные вопросы и задания 1. Каковы особенности среды обитания японцев и их способы хозяйственной адаптации к ней? 2. Почему на территории Японского архипелага не получило распространения животноводство? 3. Почему культурное пространство японцев можно назвать «свертывающимся»? 4. Каково отношение японцев к «внутреннему» и «внешнему»? 5. Какова роль синтоизма и буддизма в формировании национальной культуры? 6. Какова связь между менталитетом японцев и их текстовой культурой (поэзией и прозой)? РАЗДЕЛ IV. КУЛЬТУРА ЕВРОПЫ И СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ ГЛАВА 1. ЕВРОПА В КОНТЕКСТЕ СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЫ Что кончилось и что начиналось? Мы задумываемся о слове, лишь если оно показалось непонятным. Что означает слово «контекст»? Хотя и оно употребляется в последнее время очень часто, каждый раз, когда хотят подчеркнуть, что речь пойдет о чем-то, взятом не изолированно, а в связи с тем, что сопутствует данному явлению, его окружает. По латыни контекст и означает «связь, соединение». Если литература должна быть рассмотрена в культурном контексте, то значит — в отношении к основным условиям исторической жизни, в связи с другими формами духовной и художественной деятельности, в зависимости от состояния языка. О средневековой литературе и нельзя говорить иначе, ибо в начале периода она попросту не существует. Мы наблюдаем за процессом ее рождения из стихии устной культуры. А ведь на само слово «литература» мы едва ли отзовемся вопросом, поскольку нам кажется: мы знаем, что за ним стоит. Ощущение безусловной понятности часто сопутствует словам, которые кажутся обычными и поэтому знакомыми. Обманчивое чувство: Люблю обычные слова, Как неизведанные страны. Они понятны лишь сперва, Потом значенья их туманны. Их протирают, как стекло, И в этом наше ремесло. Дело и ремесло поэта, считает Д.Самойлов, — воскрешать слово, выводя его из состояния знака, лишь равнодушно указующего в сторону предмета или явления. Для средневекового человека слово таковым не было: вначале оно было хранителем мифа, исполненным магического значения. Затем магия постепенно уходила, но слово все равно не становилось совершенным чужаком по отношению к им обозначаемому. Переименовать что-то, не изменяя, не задевая его сущности, показалось бы невозможным, ибо имя также принадлежит явлению, составляет его часть и закрепляет его в том состоянии, какое было названо. Отсюда ощущение авторитетности слова, его ответственности. 169 173 один из основоположников христианской западноевропейской культуры. Но это станет ясно много позже. Тогда же монастыри и скрип-тории, где переписывались рукописи, — одинокие обители книжной культуры, античной и христианской, — были вытеснены из жизни, мало уместны среди возникающих и рушащихся варварских королевств. Должно пройти время. Должен совершиться переход от варварства к христианству. Это в будущем. Пока же свершилось то, что и тогда и потом казалось страшной катастрофой, «ужасной революцией», по словам английского историка XVIII в. Э. Гиббона. Для него, просветителя, смысл происшедшего сводился к победе веры над разумом и концу великой культуры. А то, что идет ей на смену, имеет ли право носить имя «культуры»? Одним из первых это слово в сегодняшнем его значении употребил немецкий современник Э. Гиббона — И. Г. Гердер. Он бы ответил утвердительно на этот вопрос, ибо в отличие от идеи цивилизации, расставляющей народы по ступеням, разделяя их на более и менее развитые, идея культуры была им выдвинута, чтобы подчеркнуть всеобщее культурное равноправие: «...одна цепь культуры соединяет все нации»1. Все, как бы далеко или, напротив, недалеко не продвинулось у них дело просвещения. Нет человеческой жизни вне культуры, ибо культура — это лишь другое название для жизни человека, предполагающее ее существование в устойчивых формах, в соответствии с определенными внутренними законами, которые и нужно научиться понимать. От устного слова к письменной культуре От варварства к христианству... Путь, на который варварские племена вступили довольно рано, но он от этого не оказался ни легче, ни короче. В конце VI в. епископ Григорий Турский кратко и жестко определил, что означало такого рода обращение: «...почитай то, что сжигал, сожги то, что почитал»2. Вожди племенные быстро поняли политическую выгоду христианского монотеизма — веры в единого Бога, подсказывающей аналогичную модель государственной централизации. Обращение в христианство происходило широко: рубили, топили, жгли прежних идолов. Но что было делать с памятью, с сознанием? Не десятилетия даже, а века уйдут на то, чтобы забылись народные предания и потускнели древние мифы. 1 Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. — М., 1977. — С. 441. 2 Турский Г. История франков. — М., 1987. — С. 50—51. 174 Миф
Если сказать очень кратко, миф — это история об истории. События, происходившие когда-то и происходящие сегодня, мы называем историей. Но этим же словом мы называем рассказ об этих событиях. Мы живем в истории и мы рассказываем историю, а миф — событие, отраженное в нашем сознании. Смысловое пространство мифа простирается между первым и вторым значением слова «история», включая оба, сливая одно с другим до нераздельности, до неразличимости того, что было в действительности, и того, что возникло при позднейшем пересказывании событий. Неразличимость Неразличимость — это одна из характеристик мифа. Миф не знает различия, например, между правдой и вымыслом. Он сам для себя высшая и единственная правда, закрепленная в рассказе, в слове. Миф не различает общего и индивидуального, поскольку сам он всегда — форма коллективного сознания и веры. Когда-то миф был сознанием рода, сегодня же мы сетуем, что нам навязывают мифы, мифологизируют нашу картину мира mass media — средства массовой информации. Мы все коллективно начинаем верить (одни больше, другие меньше) в то, о чем нам сообщают в сводках последних известий. Мы ведь знаем не сами события, а рассказ о них, историю об истории, т.е. миф. Так что не думайте, будто миф умер. Миф вечен, во всяком случае пока существует общность людей. Наше сегодняшнее отличие состоит лишь в том, что миф не единственная форма нашего знания о мире. Мы пытаемся посмотреть на него со стороны, разгадать его, выйти из-под его власти. Нам это удается реже, чем мы надеемся. У истоков же человеческой культуры существовал только миф, родившийся вместе с первой мыслью человека и закрепленный в слове. Мифологическим мышлением управлял закон аналогии: человек мыслил окружающий мир подобным самому себе, т.е. прежде всего живым, одухотворенным. На языке терминов это носит название антропоморфизм1 (от сочетания греческих слов «человек» и «форма»). Впрочем, и это пришло не сразу. Вначале человек вовсе не ощущал своей отдельности от того, что его окружало. Все сливалось в одухотворенной неразличимости единой природы, легко перевоплощалось одно в другое, сказочно меняло обличье. Все было всем, или, если воспользоваться образом Тютчева, — «все во всем». Мы сегодня склонны думать, что создание метафор — привилегия поэта. Хотя, конечно, метафора — один из смысловых пу- 1 Антропоморфизм — наделение человеческими свойствами явлений природы, животных, предметов, а также представление богов в человеческом образе. 175 181 держала перо, культура все в большей мере переносила себя на бумагу и все менее оказывалась зависимой в своем возрождении от возрождения политической идеи — союза духовных и светских властей. К тому же союз империи с Римом явно расстроился. Та и другая сторона хотела главенствовать и диктовать условия. Миновал X в. — век унижения папства. Папа Григорий VII (1073—1085) провел реформу церковного устройства, направленную на установление порядка более жесткого, карающего как распущенность священников (запрет на брак, на продажу церковных должностей), так и нерадивость верующих. В отношениях со светскими правителями главным пунктом была борьба за инвеституру — право назначать и перемещать епископов. Григорий оставил это право за собой. Его реформа получила название григорианской и нашла выражение в документе «Диктат папы». Диктата духовной власти не приняла светская — император Генрих IV. Борьба шла с переменным успехом: то папа отлучал императора от церкви (1077) и тот смиренно являлся с покаянием в замок Каноссу («идти в Каноссу» стало метафорой для обозначения унизительной капитуляции), то император изгонял папу из Рима, чтобы вскоре бежать оттуда самому. Новая острота противостояния свидетельствовала об одном: и духовная власть и светская окрепли настолько, что чувствовали себя готовыми для борьбы за первенство. А сама эта борьба уже отнюдь не исчерпывалась противостоянием или союзом Рима и империи. За всем этим просматривалось нечто более важное: противостояние духовной и светской культуры, последняя из которых была готова заявить права на большую самостоятельность. Город, или горизонталь истории В 1000 г. христианский мир ждал конца света. Готовясь к смерти, не переставали жить. Оттон III провозгласил в 998 г. восстановление Римской империи. С концом света обошлось — Господь в очередной раз явил свою милость. Оттон же умер в 1002 г., и также в очередной раз дело восстановления провалилось, оставив очень малую надежду на его торжество в будущем, поскольку отношения Рима и империи безнадежно портились. Следующие три века пройдут в нарастающем противостоянии этих двух сил, пока окажется, что ни та ни другая уже не является решающей в обновленном мире европейской политики эпохи зрелого Средневековья. История явно не желала следовать ни христианскому, ни культурному мифу, завещанному античностью. В ней происходило нечто, ускользавшее из-под существующих схем мышления. Можно 182 193 Собор, или вертикаль духа В новейшем издании «Истории Европы», в томе, посвященном Средневековью, на одной из его цветных вкладок воспроизведен внутренний вид кафедрального собора в Ахене1. Почти все пространство занимает уходящий под купол ряд витражей — замечательно яркой красоты цветных стекол с библейскими сюжетами. Под изображением дата — IX век. Всякому, кто хоть немного знаком с историей архитектуры, очевидна ошибочность датировки: ничего подобного не могло быть ни в IX, ни в X, ни даже в XI веке... Тот же, кто бывал в Ахенском соборе или знает его историю, понимает происхождение ошибки. Подобно всем средневековым соборам он строился долго, строился и перестраивался. Древнейшая его часть — каролингская — относится ко временам Карла Великого, когда столицей был Ахен. Основная же постройка — гораздо более поздняя, XIV—XV вв. Первоначальная капелла была частью императорского дворца и сохранилась почти в первозданном виде. Это редкость, и сам памятник уникален: строили мало, если сравнить с последующими веками. По своему замыслу он ориентирован на позднеантичные образцы, но с новым образным содержанием: «В Ахене на первый план выступила статичность пространства, доминирует масса стены и опоры в нижнем ярусе. Давящая сила тяжелых арочных конструкций «ставит на колени», тогда как отделенная выступающим карнизом и более ярко освещенная верхняя, императорская зона с вытянутыми пропорциями арок и стройными колоннами пронизана движением вверх и кажется недосягаемой»1. В этом верхнем пространстве, между арками второго яруса — трон императора, который мог проходить туда прямо из своих покоев. Капелла была освящена в 805 г., спустя пять лет после венчания Карла императорской короной. Ее пространство должно было «ставить на колени», создавать ощущение власти. В наше время, правда, оно не так сильно, поскольку капелла несколько теряется, подавленная грандиозностью позднейшего готического собора. Это не просто другая художественная эпоха, даже не непосредственно следующая за каролингской. Между ними — два столетия романского стиля. Название свое он получил гораздо позже — за ориентированность на античное строительное искусство и на продолжившее его традицию восточно-христианское искусство Византии. В романских соборах преобладает не центрическая форма храма, как было в эпоху Каролингов, а базиликальная. Базиликой называли церковное здание, повторяющее форму креста. К тому же роман- 1 История Европы: В 8 т. — М., 1992. — Т. 2: Средневековая Европа. 194 199 соборе — генерал ордена францисканцев, мистический мыслитель Бонавентура — «doctor seraphicus» (в общем, если перевести — еще один ангельский доктор). Два выдающихся представителя двух основных направлений западной христианской мысли. Вскоре за ними последовал папа. И все-таки как будто бы ничто не предвещало краха, подобного тому, какой незадолго до этого пережил традиционный соперник Рима — империя. Время национальных государств Идея всемирной империи — по образцу Рима и в надежде повторить его величие — была исчерпана с династией Гогенштауфенов. Последним великим среди них был император Фридрих II (1194—1250). Внук Фридриха I Барбароссы, он в восемнадцать лет — король Германии, в двадцать шесть — император. Его опекуном после смерти матери становится папа Иннокентий III, с чьей помощью молодой король и удержал власть в борьбе со своими исконными врагами в Германии — Вельфами. Впоследствии, уже императором, он будет провозглашен злейшим врагом папства, отлучен папой Иннокентием IV, низложен собором с престола и скончается, так и не закончив войны с папой и не исполнив обета нового крестового похода. Борьба, начавшаяся двумя германскими семействами и продолженная противостоянием императора и папы, на десятилетия отзовется расколом во всей Европе и особенно в Италии. Сторонников императора Гогенштауфена, исказив на итальянский манер название одного из его замков — Вейблинген, будут звать гибеллинами. Сторонников Вельфов, а главным образом — папы, в результате еще одного искажения будут звать гвельфами. Жертвами этой вражды станут два великих поэта: один, отправившийся в изгнание, — Данте, другой, родившийся в изгнании, — Петрарка. Данте поместит Фридриха в «Аду» (песнь X), там, где томятся безбожники. Таковым слыл и, вероятно, был император, так что не в силах Данте было его спасти. Фридрих и современным историкам продолжает казаться обогнавшим свое время: «В 1250 году, в разгар ожесточенной борьбы с папством и северными городами, умер император Германской империи и король Южной Италии Фридрих II Гогенштауфен. Фридриха II нередко называют первым человеком Возрождения, и действительно, его большая культура, его презрительное отношение к вопросам религии, неукротимая энергия его могучей индивидуальности выделяют его из ряда людей его времени»1. 1 Гуковский М.А. Итальянское Возрождение: Италия с 1250 по 1380 год. — Л., 1947. - Т. 1. - С. 7. 200 204 мание возрождения как продолжения, якобы все еще возможного изжило себя, когда началась эпоха новых национальных государств в Западной Европе. И именно тогда Возрождение состоялось как культурная эпоха. Европеец оглянулся назад, сознавая себя иным, нежели то, чем был античный человек1. Подражание могло стать продуктивным, стимулирующим к развитию, только когда было подкреплено ощущением исторического различия, потребовавшего от подражающего познать себя и понять, чего же он ищет в античности. Это и будет одним из стимулов настудившей эпохи Возрождения: владея искусством не средневековой вульгарной, а золотой цицероновской латыни, выучившись древнегреческому, гуманисты открывали путь литературам на национальных языках. Или, как говорил Данте, на народном красноречии. Контрольные вопросы и задания 1. Почему и когда «средние века» названы средними? 2. Может ли культура быть устной? 3. Какие черты мифологического мышления подразумеваются в таких его определениях: а) история об истории; б) «все во всем»? 4. Как проявили себя в момент разложения синкретизма различные роды словесного творчества — эпос, лирика, драма? 5. Что представлял собой средневековый город? 6. На смену какому представлению о времени пришло «время купцов»? 7. Каким был народный уровень веры, как себя выражал? 8. В каком отношении находились между собой три типа культуры зрелого Средневековья? 9. В какой мере оправдано определение культуры по ее социальной принадлежности? 10. Каким образом могли уживаться между собой в пределах одного типа сознания такие его черты, как карнавальность, аллегоризм, дидактика? 11. Какие черты средневекового мышления зримо воплощены образом готического собора? 12. Что характерно для состояния церковной культуры в эпоху зрелого Средневековья? 13. Что такое куртуазия? 14. Каковы принципы отношения трех культур, что каждая из них дает на пути дальнейшего движения к Возрождению? 15. Каковы были средневековые варианты возрождения античности? 16. Назовите основные факторы, сделавшие возможным переход к эпохе Возрождения? 1 См.: Боткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. - М., 1989. - С. 32-103. 205 Литература История всемирной литературы: В 9 т. — М., 1984. — Т. 2. Памятники средневековой латинской литературы IV—IX веков / Под ред. М.Е. Грабарь-Пассек и М.Л.Гаспарова. — М., 1970. Памятники средневековой латинской литературы X—XII веков / Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек и М. Л. Гаспарова. — М., 1972. Зарубежная литература средних веков: Латинская, кельтская, скандинавская, провансальская, французская литературы / Сост. Б. И.Пуришев. — 2-е изд. — М., 1974. Зарубежная литература Средних веков: Немецкая, испанская, итальянская, английская, чешская, польская, сербская, болгарская литературы / Сост. Б. И. Пуришев. — 2-е изд. — М., 1975. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. — СПб., 1995. Гофф ле Ж. Цивилизация средневекового Запада. — М., 1992. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. — М., 1972. Дюби Ж. Европа в Средние века. — Смоленск, 1994. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. — М., 1976. Ястребицкая А.Л, Западная Европа XI — XIII веков. — М., 1978. Алексеев М.П. и др. История зарубежной литературы: Средние века; Возрождение. — 3-е изд. — М., 1978. Шайтанов И.О., Афанасьева О.В. Зарубежная литература: Средние века. — М., 1997. жүктеу/скачать 0.77 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|