Теории игры. Основы общей психологии

Основы общей психологии
Рубинштейн Сергей Леонидович
Теории игры
Теории игры
Проблема игры издавна привлекала к себе
внимание исследователей. Особой известностью
пользуется теория К.Гросса. Гросс усматривает
сущность игры в том, что она служит
подготовкой к дальнейшей серьезной
деятельности; в игре ребенок, упражняясь,
совершенствует свои способности. В этом, по
Гроссу, основное значение детской игры; у
взрослых к этому присоединяется игра как
дополнение к жизненной действительности и
как отдых.
Основное достоинство этой теории, которое
завоевало ей особую популярность, заключается
в том, что она связывает игру с развитием и
ищет смысл ее в той роли, которую она в
развитии выполняет. Основным недостатком
этой теории является то, что она указывает
лишь "смысл" игры, а не ее источник, не
вскрывает причин, вызывающих игру, мотивов,
побуждающих играть. Объяснение игры,
исходящее лишь из результата, к которому она
приводит, превращаемого в цель, на которую
она направлена, принимает у Гросса сугубо
телеологический характер, телеология в ней
устраняет причинность. Поскольку же Гросс
пытается указать источники игры, он, объясняя
игры человека так же, как игры животных,
ошибочно сводит их целиком к биологическому
фактору, к инстинкту. Раскрывая значение игры
для развития, теория Гросса по существу своему
антиисторична.
В теории игры, сформулированной
Г.Спенсером, который в свою очередь развил
мысль Ф.Шиллера, усматривается источник
игры в избытке сил: избыточные силы, не
израсходованные в жизни, в труде, находят себе
выход в игре. Но наличие запаса
неизрасходованных сил не может объяснить
направления, в котором они расходуются, того,
почему они выливаются именно в игру, а не в
какую-нибудь другую деятельность; к тому же
играет и утомленный человек, переходя к игре
как к отдыху. Трактовка игры как расходования
или реализации накопившихся сил является
формалистской, поскольку берет динамический
аспект игры в отрыве от ее содержания. Именно
поэтому подобная теория не в состоянии
объяснить игры.
Стремясь раскрыть мотивы игры, К.Бюлер
выдвинул теорию функционального
удовольствия (т. е. удовольствия от самого
действования, независимо от результата) как
основного мотива игры. Опять-таки не
подлежит сомнению, что здесь верно
подмечены некоторые особенности игры: в ней
важен не практический результат действия в
смысле воздействия на предмет, а сама
деятельность; игра не обязанность, а
удовольствие. И опять-таки не подлежит
сомнению, что такая теория в целом
неудовлетворительна. Теория игры как
деятельности, порождаемой удовольствием,
является частным выражением гедонической
теории деятельности, т. е. теории, которая
считает, что деятельность человека
регулируется принципом удовольствия или
наслаждения, и страдает тем же общим
недостатком, что и эта последняя. Мотивы
человеческой деятельности так же
многообразны, как и она сама; та или иная
эмоциональная окраска является лишь
отражением и производной стороной
подлинной реальной мотивации. Так же как
динамическая теория Шиллера-Спенсера, и эта
гедоническая теория упускает из виду реальное
содержание действия, в котором заключен его
подлинный мотив, отражающийся в той или
иной эмоционально-аффективной окраске.
Признавая определяющим для игры фактором
функциональное удовольствие, или
удовольствие от функционирования, эта теория
видит в игре лишь функциональное
отправление организма. Такое понимание игры,
будучи принципиально неправильным,
фактически неудовлетворительно, потому что
оно могло бы быть применимо во всяком случае
лишь к самым ранним "функциональным"
играм и неизбежно исключает более высокие ее
формы.
Наконец, фрейдистские теории игры видят в
ней реализацию вытесненных из жизни
желаний, поскольку в игре часто разыгрывается
и переживается то, что не удается реализовать в
жизни. Адлеровское понимание игры исходит
из того, что в игре проявляется
неполноценность субъекта, бегущего от жизни,
с которой он не в силах совладать. Таким
образом, круг замыкается: из проявления
творческой активности, воплощающей красоту
и очарование жизни, игра превращается в
свалку для того, что из жизни вытеснено; из
продукта и фактора развития она становится
выражением недостаточности и
неполноценности, из подготовки к жизни она
превращается в бегство от нее.
В нашей литературе попытки дать свою теорию
игры сделали Д.Н.Узнадзе и Л.С.Выготский. 
Выготский и его ученики считают исходным,
определяющим в игре то, что ребенок, играя,
создает себе мнимую ситуацию вместо реальной
и действует в ней, выполняя определенную
роль, сообразно тем переносным значениям,
которые он при этом придает окружающим
предметам.
Переход действия в воображаемую ситуацию
действительно характерен для развития
специфических форм игры. Однако создание
мнимой ситуации и перенос значений не могут
быть положены в основу понимания игры.
Основные недостатки этой трактовки игры
таковы.
1. Она сосредоточивается на структуре игровой
ситуации, не вскрывая источников игры.
Перенос значений, переход в мнимую ситуацию
не является источником игры. Попытка
истолковать переход от реальной ситуации к
мнимой как источник игры могла бы быть
понята лишь как отклик психоаналитической
теории игры.
2. Интерпретация игровой ситуации как
возникающей в результате переноса значения и
тем более попытка вывести игру из потребности
играть значениями является сугубо
интеллектуалистической.
3. Превращая хотя и существенный для высоких
форм игры, но производный факт действования
в мнимой, т. е. воображаемой, ситуации в
исходный и потому обязательный для всякой
игры, эта теория, неправомерно суживая
понятие игры, произвольно исключает из нее те
ранние формы игры, в которых ребенок, не
создавая никакой мнимой ситуации,
разыгрывает какое-нибудь действие,
непосредственно извлеченное из реальной
ситуации (открывание и закрывание двери,
укладывание спать и т. п.). Исключая такие
ранние формы игры, эта теория не позволяет
описать игру в ее развитии.
Д.Н.Узнадзе видит в игре результат тенденции
уже созревших и не получивших еще
применения в реальной жизни функций
действования. Снова, как в теории игры от
избытка сил, игра выступает как плюс, а не как
минус. Она представляется как продукт
развития, притом опережающего потребности
практической жизни. Это прекрасно, но
серьезный дефект этой теории в том, что она
рассматривает игру как действие изнутри
созревших функций, как отправление
организма, а не деятельность, рождающуюся во
взаимоотношениях с окружающим миром. Игра
превращается, таким образом, в формальную
активность, не связанную с тем конкретным
содержанием, которым она как-то внешне
наполняется. Такое объяснение "сущности"
игры не может объяснить реальной игры в ее
конкретных проявлениях.