«АЛАНЫ» В ФОЛЬКЛОРНО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ОСЕТИН А.А. Туаллагов

«АЛАНЫ» В ФОЛЬКЛОРНО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ОСЕТИН

А.А. Туаллагов

Следует полагать, что столь подробное перечисление должно было указывать на связь термина alan с определенной группой воинов-всадников. Такое допущение было бы логично. Но источник информации, в котором бы фиксировалась данная форма, авторами не указывался. Вместе с тем, общей и для дигорского, и для иронского диалектов осетинского языка является форма allon-billon, где вторая часть -billon рассматривается как искусственный ассонирующий вариант к первой части –allon (восходит непосредственно к названию исторических алан: alan < *al(y)ana < *āryāna (āryānām) < *ārya). Именно данная форма и фигурирует во всех известных на сегодняшний день научных публикациях.

Но, видимо, мы все же можем поддержать заданное указанными авторами направление на основании конкретных материалов. Составные элементы термина allon-billon, используемого и в дигорском, и в иронском диалектах осетинского языка, имеют и раздельное употребление в одном тексте, что свидетельствует об изначальной самодостаточности первого элемента. В дигорских фольклорных материалах фиксируется и форма allon-bеllon, с последующим раздельным употреблением allon и bеllon.¹

Кроме того, определение allon-billon встречается не только в сугубо фольклорных (сказочных, эпических) текстах, но и прилагалось, например, и к живым родственникам умершего в осетинском (дигорском) обряде посвящения коня,¹ что не заметили исследователи. В данном случае показателен не только выход термина за рамки сугубо фольклорной традиции, но и его самостоятельное приложение к осетинам-дигорцам, для самоназвания которых, в отличие от осетин-иронцев, нет никаких оснований искать связи с названием алан.

Интересно отметить, что по представлениям осетин-дигорцев, их эпические предки нарты происходили от altantæ («алтаны»), пришедших в места нынешнего проживания народа из района Бештау и земель к северу от него.² Возможно, данные представления в историческом плане связаны с историей средневековых алан Северного Кавказа. Кроме того, следует учитывать, что образы нартов имели огромное значение в религиозных представлениях. Так, по представлениям осетин-дигорцев, суд над душами умерших осуществляют narti kæntæ («нартовские канты»), среди которых и называются главные герои Нартовского эпоса. Они располагаются рядом с правителем царства мертвых или рая Barastur’ом, который исполняет их решение. Клятва именем narti kæntæ являлась самой нерушимой клятвой в устах женщин. Данная клятва является клятвой покойниками (связано с иран. *kan – «копать», т. е. kæntæ – это «закопанные», «покойники»). Действительно, «отправиться на тот свет» означало «отправиться к нартам». В с. Дунта (Дигория) в конце июля на кладбище устраивали специальный поминальный праздник Narti kænti xist.³

Таким образом, эпические предки осетин нарты оказываются сопоставимы с индоарийскими образами Pitarah («Отцы»). Последние связаны с представлениями о «пути великого Арьямана», понимаемом как путь Солнца. Арьяман является «правителем южного пути» - солярного символа (зимняя дорога Солнца), - ведущего к тому продолжению мира живых, которое было или должно было быть сначала в стране Pitarah. «Южный путь Арьямана» - это путь, по которому идут приверженцы традиционной ритуалистической веры. В ином мире Арьяман стоит во главе сообщества Pitarah, которые представляют собой не мертвых, почитаемых в каждой семье особым ритуалом, но множество младших духов, добровольно присоединяющихся ко Всем-Богам. Но первоначально «Отцы», поселившиеся в ином мире, должны были быть хотя бы частью более или менее отдаленных предков.¹

В осетинской этнографии зафиксирован весенний ритуал, в ходе которого мужчины укладывали на землю кинжал и возле его острия втыкали саблю. Происхождение данного обряда также приписывалось эпическим предкам осетин-дигорцев нартам.² Данный обряд был непосредственно связан с представлениями о весеннем браке Матери-земли и Неба-отца, некогда породивших Человека, их сына,³ которые могут рассматриваться как вариант индоевропейского космогонического мифа. Его отголоски представлены и в некоторых других ритуалах.⁴ Вполне обоснованным представляется вывод, что весенний ритуал восходит к древнему «скифо-аланскому культу» поклонения Аресу-мечу.⁵

Обращают на себя внимание клятвенные слова, которые произносили осетинские мужчины, встав перед острием кинжала, где была воткнута сабля, а затем перепрыгивая через кинжал:

1. Цандон, уандон

Андон аллон

2. Цандон, уандон

Андон баллон

3. Цандон, уандон

Андон биллон

4. Андон Аллон

Андон Баллон

Андон Биллон.

В первых строках каждого из трех первых двустрочий мы имеем примеры стяжения слов. В целом, они дают значение «Какая сталь, ваша сталь».¹ Во вторых строках двустрочий и в последнем трехстрочии представлены определения этой стали (ændon): allon, ballon и billon.

Определение ballon среди животных осетинами прилагается исключительно к волку – ballon biræğ (beræğ). Эпические материалы дают и синонимичную форму wællon biræğ и wallon beræğ,² которая прямо связывает понятия ballon и allon. Причем, она подтверждается осетинскими фольклорными материалами в приложении к эпическим героям. В одном из рукописных дигорских текстов Daredzantæ («Сказания о Даредзанах») рядом с формой wallon-billon стоят связанные с ней раздельные формы wallon и ballon.³

Кроме того, нам удалось выявить в архивных рукописных фондах СОИГСИ непосредственно и дигорскую форму allon-ballon в приложении к эпическим нартам и другим фольклорным героям. Причем, в одном и том же тексте форма allon-ballon (представлена и форма allon-mallon, видимо, отражающая перебой b/m, но сравни мегрельское alani-malani) дублирует общеосетинскую форму allon-billon, а обе эти формы сопровождаются раздельными определениями allon и ballon (bællon).¹ Наконец, о реальном существовании в прошлом в обыденной речи осетин-дигорцев формы allon-ballon мне любезно в устной форме сообщили зав. отделом истории СОИГСИ С.А. Айларова и зав. отделом фольклора и литературы СОИГСИ Т.А. Хамицаева.

Определением ballon biræğ (beræğ) осетины пользовались для обозначения отделившегося от стаи волка, который считался матерым и наиболее свирепым и опасным. Связывать определение волка wallon с ballon² нет никаких оснований. На поверхности лежит его связь с allon (возможно, именно общеосетинская форма billon восходит к ballon). Кроме того, в иронских вариантах Daredzantæ представлено и определение народа, из которого происходит герой, как wallontæ («уаллоны»), что смутило издателей, посчитавших его искажением allontæ.³ Но форма wællon/wallon, возможно, связана с wæl-, первой частью сложных слов со значением «над», «наверху». Она представлена в определении живущих на земле людей waliontæ («верхние»),⁴ которое основано на противопоставлении их умершим, обитающим после смерти в подземном мире. Видимо, именно контаминацией с данным определением и связано создание форм wallontæ, wallon, wællon.

Вероятно, следует учитывать и тот факт, что волк-пес выступал покровителем мужских союзов еще у индоиранцев. Аналогичное состояние могло быть присуще скифскому, видимо, сарматскому и аланскому обществам.¹ У осетин военные походы часто приурочивались ко времени празднования Styr Tutyr в честь покровителя волков, на котором происходили военные игры и инициация юношей, подразумевавшая унос волком-udxæssæg (udisæg, wodesæg) старой души (этот же волк изымал и душу умершего человека). В качестве же божества инициируемых мальчиков выступал Wastyrdžy (Waskergi), предстающий в сопровождении пса, от которого произошли все земные собаки. Именно Wastyrdžy (Waskergi) является тем персонажем собственно осетинского пантеона, который унаследовал черты грозного бога войны, которому поклонялись и аланы в образе меча.²

В Нартовском эпосе осетин патриархом рода Æxsærtæggаtæ, олицетворявшего сословие воинов, был Warxæg («Волк»). По мнению исследователей, в образах Warxæg и Wastyrdžy отражена идея происхождения народа и воинского союза от волка. Для нас особенно интересно, что в эпосе Tutyr (Totur) находится в какой-то внутренней близости именно с нартом Батразом, являющимся фольклорным преемником грозного бога войны.¹

Устанавливаемая связь между понятиями allon и ballon, таким образом, и позволяет вернуться к таким определениям как bal («военная партия»), balxon («вожак военной партии»), balc («военная экспедиция»). Собственно ballon означает «член группы (отряда)». В данную однокоренную группу входит и æmbal/ænbal («товарищ», «товарищ по походу»). Как справедливо, на наш взгляд, отметила в устной беседе с автором С.А. Айларова по поводу значения allon-ballon, осетинское æmbal/ænbal вполне соответствует значению карачаево-балкарского alan («товарищ», «друг»).²