Глава IV СОВРЕМЕННАЯ НАУКА И ВОСТОЧНОЕ МИРОПОНИМАНИЕ

Однако растущий интерес к аналогиям между идеями современной науки и идеями «восточной мудрости» у современных западных физиков вызван не только их творческими поисками, но и стремлением обосновать религиозно-мистическую картину мира. Так, американский ученый С. Рестиво пишет: «Тезис о существовании параллелизма между физикой и мистицизмом... стал важным интеллектуальным течением на стыке науки и религии, богословия и мистицизма» ². Если раньше считались слишком экстравагантными утверждения типа, что все основные идеи современной науки уже присутствовали в древнекитайской философии, то теперь некоторые американские физики стараются «коррелировать и дополнять» современную физику Ведами и поэзией Уильяма Блейка, обнаруживают параллели между квантовой механикой и учением тибетского ламы У. Трунга, формулируют принципы физических теорий в свете трансцендентной медитации индуизма ³.

В последнее время большую известность на Западе получили работы американского специалиста в области физики высоких энергий Ф. Капры, в которых рассматриваются параллели между современной физикой и восточным мистицизмом. Капра считает, что «существует фундаментальная гармония между духом восточной мудрости и западной наукой» ⁴. Под «восточной мудростью» он имеет в виду ряд утонченных теологии, духовных упражнений и философских систем (индуизм, буддизм, таоизм, дзэн). Капра пытался обосновать наличие параллелей между картиной мира, созданной мистиками Востока, и картиной мира, которая сложилась в современной физике, и на этой основе показать будто бы мистическое видение мира более глубоко и совершенно чем научная картина действительности.

Духовные традиции религиозных систем Востока, по мнению Капры, хотя и отличаются друг от друга многими деталями, однако созданные в рамках этих систем картины мира в основном совпадают. Капра считает, что можно говорить о восточной религиозно-мистической картине мира, основой которой является «мистически? опыт». Речь у Капры идет о непосредственном, внеинтеллектуальном переживании действительности. Этому переживанию присуще определенное число характерных черт, которые не зависят ни от того, где живет мистик ни от исторической, ни от культурной традиции Индуист, поясняет Капра, может акцентировать определенные аспекты такого опыта, которые кажутся ему важнее других. Аналогично действует таоист. Японский буддист может интерпретировать свой собственный опыт используя понятия и термины, значительно отличающиеся от тех, которые использует индийский буддист. Одна ко, как подчеркивает Капра, основные элементы картины мира, содержащиеся во всех этих традициях, остаются неизменными. Эти самые элементы являются так же, делает вывод Капра, основными чертами картин мира, выработанной современной физикой ⁵.

В религиях Востока все материальные предмета трактуются как компоненты единой неделимой «действительности». Согласно восточным традициям, неделимая «действительность» проявляется во всех предметах материального мира. В индуизме эту «действительность называют «брахман», в буддизме—«дхармакайя», даосизме—«дао». Речь, собственно, идет о некоем духовном единстве, лежащем якобы в основе всех вещей è охватывающем всю Вселенную.

В обыденной жизни люди не осознают единства всех вещей, так как бессознательно членят окружающий мир на отдельные предметы и события. Такое членение, очевидно, необходимо и полезно с точки зрения повседневных потребностей. Однако понятия предметов и событий не являются основной чертой действительности. Это— определенная абстракция, продукт деятельности человеческого интеллекта. Вера в то, что эти абстрактные понятия отдельных «вещей» и «событий» есть сущностное отражение истинной природы мира, — иллюзия. Индуисты и буддисты учат, что эта иллюзия (майя) происходит от незнания (авидья) и является порождением разума. Поэтому главной целью мистических традиций Востока является переориентация разума, достигаемая с помощью медитации. Санскритский термин «самадхи» (транс, медитация) означает буквально «умственное равновесие»—уравновешенное и ничем не нарушаемое состояние, в котором находится разум. Получаемый в таком «состоянии» опыт рассматривается Капрой как «опыт», подтверждающий единство Вселенной.

Переживание этого принципиального «единства» Капра пытается представить не только главной чертой «мистического опыта», но и одним из наиважнейших законов, открытых современной физикой. Это единство схватывается в плоскости атомной структуры, проявляется во все большей степени по мере углубления в структуры материи—до элементарных, субатомных частиц. Согласно Капре, значимость понятия единства всех вещей и всех событий возрастает во много раз, когда данные современной физики начинают сравнивать с философией древнего Востока.

Подробное исследование различных моделей физики элементарных частиц, по мнению Капры, свидетельствует о том, что они выражают различными способами одни и те же истины: элементы материи и важнейшие процессы, управляющие ими, взаимосвязаны между собой; эти элементы и процессы нельзя считать отдельными, ибо они создают единую структуру, являются частями определенной целостности ⁶.

Капра, таким образом, подводит к тому, что квантовая механика и теория относительности заставляют якобы нас видеть мир способом, близким восточному способу видения. Эта близость будто бы усиливается при построении релятивистской теории «субъядерного мира» ⁷. Исходя из этого, Капра проводит аналогию между идеей бутстрапа в адронной физике и мистической восточной концепцией о «единстве и взаимопроникновении всего сущего».

Согласно идее бутстрапа, «все состоит из всего». Kaïpa считает, что это аналогично «буддийскому бутстрапу махаяны, по которой каждый отдельный объект в ceáå содержит все остальные объекты и по сути «является всем». Эту идею Капра сравнивает с «ниткой жемчуг Индры», где в каждой жемчужине отражаются все остальные. «Сходство этого образа с адронным бутстрапом,—отмечает он,—является действительно поразительным. Притча о нитке жемчуга Индры может быть справедливо названа первой бутстрап-моделью, порожденной вопрошающим человеческим разумом примерно за 2500 лет до начала ядерной физики». Капра проводит различие между «буддийским бутстрапом» и научны бутстрапом, заключающееся в том, что буддийская теория познания не интересуется приближенным знание («относительным знанием»), тогда как наука использует рационалистическую аргументацию, принятую европейской культурой. «Буддийский бутстрап» органически связан с определенной формой агностицизма: поскольку каждое явление связано со всеми другими явлениями Вселенной, постольку для его объяснения необходимо знание и понимание всех остальных явлений, число которых бесконечно. В этом случае невозможно познать è одного явления. Выход из этой гносеологической ситуации буддизм видит в переживании единства всех вещей путем медитации, ощущения «растворения в Едином» Здесь уместно вспомнить, что, согласно махаяне, воспринимаемый нами мир иллюзорен, реальна только нирвана которая отождествляется с «высшим абсолютом», с «Единым».

Символом «Единого», символом «абсолютной peaëüности» «восточная мудрость» считает, например, эллипсоид, который рассматривается как воплощение идеи неантропоморфной красоты, самой совершенной форм Чувство эстетического наслаждения, возникающее при созерцании совершенства, представляет собой чувство красоты и гармонии его атрибутов. В отличие от других человеческих чувств эстетическое чувство обладает всеобщностью. Оно позволяет субъекту познания в, процессе переживания мира постичь его суть.

Рассматривая роль субъекта познания в исследовании микромира, Капра делает вывод о том, что по мере дальнейшего проникновения в субмикроскопический мир мы «придем к рассмотрению мира как системы неделимых, взаимодействующих компонентов с человеком как интегральной частью этой системы»⁹. Эта идея Капры была известна и «восточной мудрости», согласно которой всеобщие взаимосвязи мировых событий органически связаны с человеком.

Дж. Уилер, рассматривая различные определения сферической модели Вселенной как функции времени, выдвинул модель «соучаствующей Вселенной». Эта модель построена им по принципу, согласно которому Вселенная сравнивается с самовозбуждающимся контуром, порождающим сознание, и именно сознание актуализирует, придает значение самой Вселенной. Налицо аналогия с вышеуказанной идеей Капры и положением «восточной мудрости». Дж. Уилер, предлагает заменить старое слово «наблюдатель» новым словом — «наблюдатель-участник». Вселенная порождает, считает он, на некотором отрезке времени своего существования наблюдателей-участников, наблюдения которых придают Вселенной осязаемость (реальность). «Не порождают ли каким-то образом миллиарды наблюдений, как попало собранных вместе, гигантскую Вселенную со всеми ее величественными закономерностями?» ¹⁰

В уже упоминавшейся западной книге «Метафоры сознания» ученый Д. Бом сформулировал «голокинетическую» парадигму. Речь идет о том, что в основе его космологической теории лежит многозначная голографическая логика, подобная буддистской логике. Голографическая логика Бома может быть понята при обращении к n-мерному гиперпространству. Специфика этого бесконечного, неальтернативного, несоизмеримого пространства состоит в том, что две сущности могут совместно занимать одно и то же место в то же самое время. Вместе с тем, считает Бом, реальность одна, она выступает как неделимая целостность, аспектами которой являются материя и сознание. Сущность же мира — трансперсональное сознание ¹¹

В основе всех «манифестирующих» сущностей и событий лежит «неманифестирующая» матрица, которую Бом обозначает термином «всеохватывающий порядок,». Существует «внешний порядок», который проявляется в различных состояниях «материи-энергии»—от весьма грубой, плотной и стабильной материи, воспринимаемой нашими органами чувств в пространственно-временной области, до утонченной, чувственно невоспринимаемой материи. Существует «внутренний порядок», к которому человек движется духовно и в конечном счете приходит к «высшему сознанию». Эта духовная сущность «лежит вне языка, и мы, — пишет Бом, — можем лучше всего схватить ее посредством метафор». В концепцию «голокинетической Вселенной» Д. Бома органически входит требование о том, что субъект познания должен интегрировать самое себя в рамках уравнения¹². «Голокинетическая» парадигма Бома находится в таком же отношении к топографической концепции мышления К. Прибрама, как отношение макрокосма к микрокосму, причем наблюдатель и наблюдаемое составляют фундаментальное единство, при ведущей роли сознания, которое íaxîдится вне эмпирического пространства—времени и охватывает собой всю Вселенную.

И наконец, на идейный «параллелизм» между современной физикой микромира, космологией и индийским мистицизмом указывает М. Талбот, который в ходе анализа мировоззренческих проблем современной физики исходит из концепции иллюзорной природы мира. Он пытается вписать мистическое миропонимание в философские основания научных теорий следующим образом. Радикальной новацией современной физики Талбот считает предложение Дж. Уилера заменить понятие «наблюдатель» понятием «участник». Отсутствие различия между наблюдателями и наблюдаемой реальностью обусловливает, согласно Талботу, омниективный взгляд íà реальность. Центральным понятием в рассуждения Талбота является «омниективность» (от лат. omnis -всякий). «...Связь между сознанием и реальностью, - указывает Талбот,— не субъективна и не объективна, а «омниективна». Омниективное понятие мира вовсе не является новым. Более двух тысяч лет тому назад индийская традиция тантризма постулировала подобную философию. Согласно тантризму, реальность есть иллюзия, или майя... Наблюдатель и объективная реальность едины. Когда мы грезим, омниективная природа мечты очевидна... Все люди в мечте суть майя. Они суть конструкции сознания» ¹³.

Современная физика показала, что понятие объективной реальности, на которое опиралась классическая механика, в математическом аппарате квантовой физики, представляющем наше знание о поведении элементарных частиц, как бы исчезает. Это повлекло радикальное преобразование мировоззрения. Ведь в квантовой физике результат эксперимента зависит не только от законов физического мира, но и от разума наблюдателя. На основании этого Талбот пытается утверждать, что радикальные положения квантовой физики, хотя и «являются новыми в царстве науки, тем не менее известны различным ответвлениям мистицизма» ¹⁴.

Концепции современной физики могут показаться странными человеку, не искушенному в тонкостях теории относительности и квантовой механики. Так, кажутся необычными квантовые принципы суперпозиции и дополнительности. Человеческий разум, считает Талбот, страшится перспективы искривленного пространства и областей Вселенной, лежащих вне пространства и времени. Когда же человек начинает вчитываться в страницы индийских философских трактатов, то, согласно утверждениям Талбота, он приходит к выводу, что «тантра может рассматриваться как древняя ветвь квантовой теории». У индийских мистиков, поясняет он, обнаруживаются утверждения о том, что пространство и время образуют континуум и что не существует строгой причинности. «Странные» представления новой физики, делает вывод Талбот, были известны восточным мудрецам уже в VI—VII вв.¹⁵

По мнению М. Талбота, концепция Уилера и единая теория биогравитационного поля недвусмысленно свидетельствуют в пользу омниективности Вселенной. Это подтверждают, считает Талбот, и тантрические тексты. В них выделяются «три ступени сознания, последовательно приближающие к пониманию этого. Первая—это дуалистическая трансформация сознания, известная как садашива, или садакхътатва; она ставит акцент на «это». Единое сознание разъединяется майей таким образом, что объект видится отдельно от субъекта. Вторая—это ишвара-татва, и на этой ступени акцент делается на «я». Третья—это судда-видайя-татва, которая акцентирует «это» и «я» в равной мере и на которой... достигается проникновение в суть явлений (пракашаматра). Различение «это» и «я» больше уже не существует» ¹⁶.

Полагая, что для современной физики не существует никакого физического мира «вне здесь» и что «сознание творит все», Талбот настаивает на том, что слияние мистицизма и новой физики влечет за собой новое мировоззрение. «...Не существует, — считает он,—пределов для структурирующих реальность механизмов человеческого сознания. Подобно тому как разум может войти во внутрь суперголограммы реальности и изменить ее, îí может также создать совершенно новую реальность» ¹⁷.

Талбот также убежден, что человеческий мозг воспринимает именно то, что хочет воспринять. «Мы рождаемся,—утверждает он,—не внутри мира, но внутри чего-то, что мы создали внутри мира». С точки зрения Талбота, получается, что люди просто выдумали мир Они видят столы и стулья, облака и деревья якобы только потому, что верят в их существование: люди с рождения приучаются-де видеть мир одинаково. «В парадигме реальности, которую выдвинула новая физика все категории реального и нереального рушатся. Как â известном парадоксе Шредингера, — пишет Талбот, — мы не можем определить, жива кошка или мертва, так и объективный мир мы не можем считать существующим или несуществующим». В концепции «соотносящейся космологии» Уилера мир реален лишь в том смысле, что «он объективно существует для индивидуального разума но не является проекцией последнего... Разум и материя сосуществуют. Материальный мир не есть проекция индивидуального разума, однако его реальность координируется с реальностью этого разума. В определенном смысле Вселенная есть самомечтание» ¹⁸.

Талбот считает, что стремление выйти за границы привычных форм языка — общее для современной физики и восточного мистицизма явление. Оказывается, что конвергенция мистицизма и современной физики учит якобы двум важным вещам.

Итак, можно сделать вывод о том, что и теория «соучаствующей Вселенной» Дж. Уилера, и трактовка Талботом Вселенной как «единого разума», и космологическая теория Д. Бома, и интерпретация Капрой явлений микромира—все они исходят из положения о невозможности нарушить целостность бытия, провести различие между «внутренним» и «внешним», субъектом и объектом, «познающим» и «познаваемым». Названные выше концепции перекликаются с идеями эзотерической, религиозно-мистической традиции в философии Востока и Запада.

Холистский подход к миру, пропагандирующий идеалистическое истолкование несводимости целого, к сумме частей, проявляется в акцентировании неразрывной связи «волн», «частиц», «квантов» с «наблюдателем». Доминирование духовных явлений неизбежно приводит к утверждению релятивистской квантовой психологии, что «физика становится ветвью психологии»²¹. Сторонники этого направления в психологии считают, что через сознание индивида проходит поток ассоциаций, мыслей, образов, символов, поток «универсальных волн» мышления, неотделимых от Вселенной. На этой основе они делают вывод, что посредством медитации, выработанной практикой йоги, индивид способен достигнуть трансцендентного состояния чистого сознания ²².

Не случайно Ф. Капра и иже с ним рекомендуют физикам и другим естествоиспытателям для постижения Вселенной как целостного континуума осваивать религиозный и мистический «опыт», зафиксированный в философских традициях Востока и Запада. При этом в интерпретации реального мира они исходят из того, что на высшем уровне абстрактного символизма осуществляется идентификация сознания естествоиспытателя с определенными принципами порядка Вселенной, принципами, репрезентируемыми как «сумма истин» в метафизике, «сумма красоты» в искусстве и «сумма добра» в благородном действии. Коллективным символом всего этого является брахман, логос или бог²³.

«Параллелизм» между идеями современной физики и «восточной мудростью», включающей мистицизм, как считают некоторые западные авторы («параллелисты»), имеет не столько объективно-содержательные, сколько социокультурные основания. Популярность этого «параллелизма» они обусловливают следующими обстоятельствами. Концептуальное сопоставление физики и мистицизма, по их мнению, либо неправомерно, либо заставляет сделать тривиальный вывод о том, что они представляют собой совершенно разные вещи. Поэтому для объяснения феномена «параллелизма» идей между современной физикой и «восточной мудростью» они предлагают учитывать влияние всего многообразия культурных феноменов на развитие науки. В этом случае оказывается, что феномен этого «параллелизма» является «способом адаптации к социокультурному контексту» ²⁴.

Мистицизм ориентирован на веру в существование трансперсональной реальности или трансцендентного высшего сознания. Эта вера способствует адаптации индивида к социальной действительности таким образом, что ее требования либо отступают на задний план, либо вообще утрачивают значимость. К тому же «мистический опыт» неопровержим, так как не имеет отношения к объективной реальности. Наука же исследует объективный мир, она есть «освобождающая форма мышления» ²⁵. Развитие западной цивилизации в капиталистических странах привело к усилению зависимости человека от социальных механизмов принуждения и эксплуатации, к нарастанию неразрешимых противоречий между человеком и природой. Это повлекло за собой «антисциентистские» тенденции в западной культуре, которые выражают протест против дегуманизации научно-технического прогресса.

«Параллелизм», по мнению С. Рестиво, представляет собой определенную стратегию, направленную на «реабилитацию» науки перед критикой антисциентизма. Смысл этой стратегии — в том, что проведение «параллелей» и «аналогий» между мистическими и научными идеями якобы разрушает барьеры, препятствующие людям доступ к научным знаниям, в то время как эти люди испытывают сложнейшие воздействия науки, техники и производства²⁶. «Параллелист», исходя из благих намерений, как бы пытается приблизить науку к уровню понимания этих людей, убедить их, что наука исследует своими методами те же проблемы, что и мистицизм (свобода, место и смысл человеческого существования во Вселенной, добро и зло, справедливость и вечность и др.). В результате же оказывается, что «параллелисты» дискредитируют науку, затушевывают противоположность между научным и мистическим мировоззрением.

Мистически окрашенная «восточная мудрость» представляет собой сложное и многозначное явление. В ней соединены разные, иногда весьма противоречивые, тенденции. Именно содержащиеся в «восточной мудрости» мистические идеи искажают, деформируют реальные социальные, жизненные проблемы. Благодаря включенным в нее философским идеям «восточная мудрость» обладает определенным прогностическим, правда метафорическим, потенциалом.

Особенность восточного религиозно-мистического мышления часто усматривается в том, что «восточный путь мышления состоит скорее всего в цикличности вращения вокруг объекта созерцания... формировании многостороннего, многомерного впечатления путем наложения единичных впечатлений, полученных с разных точек зрения»²⁷. Иными словами, утверждается, что именно восточное мистическое мышление дает человеку способность многостороннего, многомерного видения предметов окружающего мира. Однако такого рода способность человеческого сознания отнюдь не является привилегией восточного, религиозно-мистического понимания (хотя и зафиксирована в нем). Эта способность, как показывают новейшие исследования в области нейрофизиологии и нейропсихологии, связана с программой деятельности человеческого мозга ²⁸.

В конечном счете несостоятельность конвергенции физики и мистицизма, выдвигаемой некоторыми буржуазными учеными, обусловлена тем, что современная научная картина мира в своей основе имеет не только развитую методологию научного исследования, но и мощные индустриальные исследования. А религиозно-мистическая картина мира Востока основана на созерцании мира²⁹. Еще Г. Гессе писал: «Цель и результат медитации — не познание, как его понимает наша западная духовность, но сдвиг в сознании; это техника, высшая цель которой — чистая гармония, одновременное и равноценное использование логического и интуитивного мышления» ³⁰. Так, медитация патриархов дзэн не была ни аналитическим методом науки, ни синтетическим методом философского размышления. Медитация — это нечто сугубо противоположное методам логической аргументации. Медитация заслуживает внимания постольку, поскольку своей нелогичностью взрывает стереотипы сознания и пробуждает интуитивное мышление.

Понимание природы как упорядоченного и организованного целого оказывало и оказывает влияние на значение и эволюцию картин мира. Картины развивающегося мира в нашей литературе классифицируются следующим образом. Так, древний миф рассматривается как целостная замкнутая картина мира; средневековая картина мира с ее своеобразной монистичностью и органичностью предстает как мифологизированная картина природы. Выделяются, кроме того, классическая, механическая картина мира, электромагнитная картина мира, возникшая на основе теорий Максвелла и Эйнштейна; квантово-полевая картина мира (абстрактная модель микромира). Сейчас формируется квантово-релятивистская картина мира, стремящаяся уловить целостность мира³¹. Все эти картины мира представляют собой по существу иконически-символические и неиконически-символические модели «внешнего мира». В них символы интегрируют воедино чувственные и абстрактные компоненты человеческого познания. Образы современной научной картины мира многозначны, носят символический, метафорический характер.

Процесс воспроизведения объективного мира совершается человеком либо на основе предметных действий, либо путем непосредственного чувственного контакта с действительностью, либо посредством символов. Как пишет Д. Бом, существенным является «тот факт, что через восприятие мы всегда находимся в состоянии контакта с миром, причем можем получать информацию об общей структуре той его области, с которой контактируем. Тогда науку можно рассматривать как средство для установления с миром контактов нового рода — в новых областях, на новых уровнях, с помощью разных приборов и т. д.»³². По мнению Бома, эти контакты имеют значимость только тогда, когда они сопровождаются рядом творческих актов понимания.

В стремлении охватить некоей системой понимания (а таковой выступает научная картина мира) целостную совокупность явлений природы наука пытается раскрыть основные структуры и формы, а также принципы организации материального мира, в том числе микромира, мегамира и их взаимосвязь. Вот здесь-то незаменимую роль играют символы, интегрирующие в единое целое перцептуальный аспект научного исследования и абстрактные образы реального мира. Символы, каждый из которых представляет собой неделимое целое идеи и образа, обладают наглядностью и дают возможность для обозрения смоделированного объективного мира, и нет никакой необходимости прибегать к их иррационально-мистической интерпретации.

Попытки обосновать тождественность языка символов современной науки и языка символов восточного мистицизма, а тем самым показать «параллелизм» идей между современной научной картиной мира и восточной религиозно-мистической картиной мира поставлены под сомнение итогами развития современного естествознания. Подобного рода попытки, несмотря на их принципиальную несостоятельность, используются буржуазной методологией научного исследования для апологизации идеалистического мировоззрения.

Иррационально-мистический способ «постижения» сущности мира не требует обычных познавательных форм пространства и времени: мистицизм исходит из веры в возможность непосредственного «общения» между познающим субъектом и духовной «первосущностью мира».

Поиски буржуазными методологами моментов «сходства» между наукой и мистицизмом обусловлены потребностью как-то уловить и зафиксировать сложные явления действительности. Так, в соответствии с представлениями современной релятивистской астрофизики эволюция звезды должна, например, достигнуть состояния гравитационного коллапса. Происходит уменьшение размеров звезды при неизменной массе, что сопровождается сильным искривлением ее пространства — времени, в результате чего она превращается в «черную дыру». Известно, что «черную дыру» невозможно зафиксировать средствами внешнего по отношению к ней наблюдения. Дело в том, что посланный сигнал не может выйти из поля тяготения «черной дыры» и время его распространения становится бесконечным для наблюдателя, тогда как оно конечно в регионе «черной дыры».

Вместе с тем буржуазные методологи в ходе своих психологических исследований проблем переживаний времени в дзэновской медитации пришли к выводу, будто бы религиозно-мистическая практика дзэн освобождает адепта от ограничений обычного пространства и времени. В состоянии сатори появляется переживание бесконечного, безвременного и вместе с тем динамичного «теперь», времени, которое нельзя измерить приборами ¹. При этом считается, что динамичное «теперь» имеет якобы эстетическую природу, а она не поддается измерению физическими приборами.

Из дзэновской концепции непостоянства всего существующего, эфемерности и призрачности жизни следует, что все кратковременное тесно связано с понятием прекрасного: недолговечные мгновения отливаются в особую эстетическую форму. В соответствии с этим жизнь человека рассматривается тем прекраснее, чем она короче и ярче прожита. Для адепта дзэн мир явлений выступает абсолютом, «конечной реальностью» оказывается «здесь и теперь», т. е. время для такого мировосприятия всегда есть «теперь».

Сильное влияние концепции времени в дзэновской модификации сказалось на японской культуре: в литературе, живописи, архитектуре, прикладном искусстве, повседневной жизни, в том числе и на воспитании. Время и дзэн понимается как часть непреложного ритма космоса, которая принадлежит «духовному абсолюту», пронизывающему человека и Вселенную в ее циклическом повторении. Сезоны года являются лишь аспектами этого принципа вечной циклической регенерации мира, а обновление поколений — лишь часть круговорота Вселенной: личность не имеет здесь ценности, она незаметна в космическом процессе.

В религиозно-мистической дзэновской концепции мира каждый момент содержит в себе свободу от связей материального существования: «...время лежит по ту сторону времени, в необозримой экспансии бесконечного перерождения»². Это «время» (время сатори) никогда не реализуется в рамках нашего обычного времени, измеряемого количественно и показываемого часами. Человек живет в мире гомогенизированного, стандартизированного и объективированного повседневностью времени. Цель дзэновской практики состоит в том, чтобы помочь человеку освободиться от оков обычного времени и достичь своего истинного «я». В дзэновской концепции времени «сущностное время» (время сатори) отрицает единство противоположностей и исключает такие черты обычного времени, как необратимость и невозможность повторимости. Истинная бесконечность «я» может быть понята не посредством концептуального мышления, а только при помощи экстатического погружения в «теперь», содержащего в себе всю вечность³. На этот феномен указывает и Ф. Капра: «В этом духовном мире нет деления времени на прошлое, настоящее и будущее, поскольку они сжимаются в единый момент настоящей жизни в ее истинном смысле... Прошлое и будущее сворачивается в этом настоящем моменте озарения, и этот настоящий момент не есть что-то статичное в своем содержании, ибо он беспричинно движется» ⁴.

В западной литературе, затрагивающей проблемы дзэн, подчеркивается, что в процессе медитации, когда индивид достигает трансцендентного сознания, происходит «самореализация человека». Так, американский исследователь Н. Шор «самореализацию человека» пытается представить как химическую реакцию, описывающую осцилляторный химический процесс, в котором участвуют исходный реагент, два промежуточных реагента и конечный продукт. Исходный реагент Шор заменяет «эго», промежуточные реагенты — позитивным и негативным жизненным опытом, конечный продукт— состоянием самореализации. В результате Шор дает описание психического процесса, используя научный аппарат химии. В конце этого процесса, утверждает он, индивид достигает состояния «высшего чистого, бескорыстного сознания, называемого нирвана, самадхи или Я»⁵. На этом основании Шор делает вывод, что постижение природы и человеческого сознания требует обращения к восточным концепциям реальности.

В духе «восточной мудрости» М. Талбот стремится доказать, что в интерпретации квантовой физики материя и пространство обязаны своим существованием человеческому сознанию⁶. Реальность при этом рассматривается как некая суперголограмма, которую сознание творит для себя и в которую оно способно проникать и даже изменять. По мнению Талбота, в пользу этого свидетельствует обряд сельских жителей Шри-Ланки, которые под наблюдением верховных жрецов ходят босиком по раскаленным углям и при этом не испытывают болезненных ощущений и не обжигаются. Возможное здесь объяснение состоит в том, что путем волевых усилий сознание порождает биогравитационное поле, воздействующее на материю. «Способности верховных жрецов из Тамила, — считает Талбот, — доказывают, что наш разум может генерировать какую-то силу или поле, которое воздействует на пространственно-временной код. Подобно тому как электромагнитное излучение может искажать изображение в телевизионном приемнике, сознание способно деформировать хромосомоподобные кодовые ряды, известные нам как огонь, и влиять на суперголограмму реальности» ⁷.

Однако для объяснения данного феномена нет необходимости привлекать идею о биогравитационном поле, генерируемом сознанием, достаточно естественных причин. Прежде всего нужно отметить, что причиной ожога является огонь. «Местом приложения его действия являются молекулы белков, которые подвергаются структурным изменениям различного характера: от обратимой денатурации до минерализации с освобождением углерода (обугливание) через необратимую денатурацию, так как поверхностные клетки эпидермиса покрыты роговым слоем, обладающим высокими теплоизолирующими свойствами...»⁸

В адаптации человеческого организма к различного рода болевым стимулам, в том числе и термическим, существенное место занимает эмоционально-психическая настройка человека. Установлено, что кожа содержит гораздо больше болевых точек, чем тактильных (их отношение равно 9:1) и тепловых (отношение превышает 10 : 1) точек, т. е. маловероятно, чтобы ноцицепция (реакция на болевые стимулы) определялась механо-или терморецепторами. Исследования свидетельствуют о том, что «многие целесообразные и эмоционально нормальные реакции на болевые стимулы, по-видимому, не являются врожденными, а должны вырабатываться...»⁹.

Известный чешский этнограф и путешественник М. Стингл следующим образом описывает условия исполнения священного танца на раскаленных добела камнях: «Вначале была вырыта яма глубиной в один и диаметром около шести метров. Ее наполнили камнями, на которых в дальнейшем разведут костер... Огонь разгорелся, камни раскалились. Начинают готовиться сами участники. Вообще-то они уже занимались этим в течение двух недель до начала священного ритуала: не прикасались к женщинам, поменяли режим питания (особенно вредными для них в этот период считаются кокосовые орехи). Позже мне рассказали о нескольких случаях, когда танцовщики не соблюдали предписываемых табу перед хождением по огню. Все они получили тяжелые ожоги, а один даже умер. Остальным аборигенам огонь никакого вреда не причинил... Удивительной способностью выдерживать жар обладают лишь ступни ног до щиколотки. Бедра, живот лишены этого чудесного свойства»¹⁰. Искусство ходить по раскаленным углям или камням практиковалось в прошлом сибирскими шаманами, в Малой Азии, в Европе, в Японии. Сегодня оно практикуется островитянами Фиджи, индийцами, болгарами-нестинарами. Данная способность объясняется силой самовнушения, которая преобладает над нервными раздражительными процессами ¹¹

Талбот считает, что совпадение взглядов индусской мистики и новой физики обнаруживается и в понимании природы пространства, и в представлениях об элементарных частицах материи. «Например, индийские понятия «нада» и «бинду» тождественны концепции материи, которая является и волной, и частицей. В приблизительном переводе «нада» означает движение, или вибрацию. Когда Брахма творит материю, «нада» представляет собой первое сотворенное движение в мыслящем космическом разуме. «Бинду» буквально означает точку. Согласно тантре, когда материя рассматривается отдельно от сознания, она может быть представлена составленной из множества бинду, и физические объекты появляются, чтобы быть протяженными в пространстве. Однако, когда материя более точно понимается как проекция сознания, физические объекты уже не требуют (для своего представления. — В. П.) множества трехмерных точек в пространстве. Все коллапсирует к одному измерению (удивительно схожему с той одномерностью Вселенной, которая рассматривается в концепции «квантовой взаимосвязанности» Уилера) и становится сингулярной точкой бинду...» Используя слова одного из «восточных мудрецов», Талбот заключает, что «каждый объект или процесс должен рассматриваться как нада-подобный и бинду-подобный (как волна или частица)» ¹².

Согласно Талботу, новая физика постулирует существование во Вселенной беспространственных и безвременных областей, которые лежат за пределами пространства — времени. Он ссылается при этом на высказывания даосистов, тантристов, дзэн-буддистов, а также на концепцию американского физика-теоретика Р. Фейнмана о том, что позитрон — это электрон, движущийся вспять во времени; на положения теории относительности о замедлении течения времени. Все это Талбот привлекает для того, чтобы аргументировать свой вывод. «На уровне повседневной жизни,— утверждает он, — мы можем эффективно функционировать соответственно абсолютному времени. Однако компас физиков вновь указывает нам направление, в котором наш разум сталкивается с трудностями постижения явлений. Такие феномены, как квантовый потенциал и предполагаемое существование тахионов, свидетельствуют о том, что по крайней мере некоторые области нашей Вселенной (и нашего сознания — если корректна точка зрения бутстрапа на сознание и реальность) существуют вне времени» ¹³.

Талбот подчеркивает мысль о том, что сознание способно вызывать феномены, которые обычно считают невозможными, например изменение течения времени в обратном направлении подобно тому, как воспроизводятся события прошлого в памяти. «Именно структурирующие реальность области сознания могут воздействовать на материю и пространство, а также на время... Целокупная материально-пространственно-временная матрица физической Вселенной обязана своим существованием сознанию» ¹⁴.

В иррационально-идеалистическом духе Талбот рассматривает и предполагаемую аналогию между концепциями пространство — время в современной физике и идеями, изложенными в тантрических текстах. Талбот пишет: «Уилер допускает, что электрический заряд либо линии электрического или магнитного поля суть буквально силовые линии, замкнутые в структуре пространства — времени. Сарфатти полагает, что организация материи обязана спектру самоорганизующихся полей (подобных самоорганизующимся полям жизни у Барра), которые формируют структуры материи из турбулентного моря квантовой пены». Тантрики же считают, что пространство пронизано «волосами Шивы», способными изменить пространственную структуру, т. е. их древние тексты могут свидетельствовать о пространстве как субстанции, содержащей замкнутые силовые линии. «Несомненно, что волосы Шивы, организующие материю в турбулентном море акаши, — это то же самое (что и силовые линии Уилера, и поля Барра.—В. П.)»¹⁵. Западная наука, как известно, лишь в прошлом веке оказалась способной постичь пространство в неевклидовых терминах и заняться концепцией кривизны. Тантрические же тексты, как считает Талбот, указывали на расширение и сжатие в акаше (силовой среде, сводимой в конечном счете к эфиру) уже много веков тому назад.

Связь индийского мистицизма и новейшей космологии Талбот излагает следующим образом: «Известен индийский миф о верховной личности Вселенной. Это — Сам, воспринимающий все существующее в форме игры. Однако, поскольку Сам есть то и все, что есть, он не должен выделять что-то, с чем он мог бы играть. Следовательно, по индийской традиции он играет в космическую игру, в прятки с самим собой. Это подразумевает целый калейдоскоп лиц и внешностей — ослепительную бесконечность масок и форм вплоть до того, что она становится живой субстанцией всей Вселенной. В этой игре в прятки могут принимать участие десять миллиардов жизней, смотрящих десятью миллиардами пар глаз, жизнь и смерть десять миллиардов раз. В конце концов, однако, Сам пробуждается от своих многочисленных снов и вспоминает свою истинную самотождественность, то, что он единственный и вечный Сам во всем Космосе. Игра начинается, игра заканчивается»¹⁶.

Талбот не останавливается на данной интерпретации, он начинает комментировать вопрос, что можно ожидать, если действительно произойдет конвергенция мистицизма и новой физики. «В самом деле, если она произойдет, — отмечает Талбот, — жизнь будет преобразована в нечто столь отличное, что его описание окажется за пределами возможностей нашего языка. Мы находимся на краю сверхъестественного. Наши мистики и мудрецы — эти хранители преддверья, продвинувшиеся вперед на самую малость того, что позволяет нам наше структурирование реальности, — предлагают нам только какой-то бесформенный ключ от той бесконечности, которая лежит за пределами Вселенной». Отсюда Талбот делает вывод о том, что новая физика дает научные основания для религии, которая «основана на психологии человеческого сознания, точнее, на психологии всей Вселенной как сознания, воздействующего на самое себя» ¹⁷.

В «Бхагавадгите» же, этом евангелии восточного мистицизма, утверждается, что продолжительность существования материальной Вселенной ограничена, она измеряется «днями» Брахмы, который якобы живет примерно 311 триллионов и 40 биллионов лет в земном исчислении и затем умирает. «На основе таких вычислений жизнь Брахмы кажется фантастически долгой, беспредельной, но с точки зрения вечности она продолжается не дольше, чем вспышка молнии. В Причинном океане существует бесчисленное множество Брахм, появляющихся и исчезающих подобно пузырям в Атлантическом океане» (Бхагавадгита. Комментарий. 8, 17). Краткий миг существования материальной Вселенной противопоставляется тому, что находится в лоне «духовного абсолюта».

Теперь посмотрим, что же скрывается за аналогиями между представлениями о пространстве и времени современной науки и восточного мистицизма. При этом необходимо учитывать, что «в наших знаниях еще много пробелов, и мы глядим на Вселенную словно сквозь дымку, а порой как будто даже сквозь густой туман» ¹⁸. Представление об уровнях организации сложных объектов природы дает следующая классификационная схема, начиная с элементарных частиц и кончая Вселенной в целом. Это — частицы элементарные (кванты излучения, электроны, протоны, нейтроны и т. д.). Атомы. Молекулы. Молекулярные системы. Агрегаты коллоидов и кристаллов (в неорганическом мире — минералы, метеориты и т. д.; в органическом мире—организмы, колонии и т. д.). Метеоритные системы. Планетарные системы. Звезды. Звездные системы. Галактики. Галактические системы. Метагалактики. Тела и организованные системы (галактики, звездные системы, звезды, планеты). Космоплазма (межзвездный газ, межзвездные частицы, космическая пыль, диффузная материя). Вселенная. Пространство — время¹⁹. Анализ данной классификационной схемы показывает, что вся система уровней организации в природе имеет спиральный характер, ибо «конец системы оказывается ее началом» ²⁰.

Уровень организации живой материи, в том числе и человека, с точки зрения степени интеграции элементов, из которых эта материя состоит, дает возможность ограниченного чувственного восприятия других, высших и низших, уровней указанного ряда. Вместе с тем интеллектуальное видение человека охватывает широкий диапазон феноменов природы — от элементарных частиц до космических объектов, а его самого можно определить как макроскопическое существо на среднем уровне, пользующееся трансформированной органами чувств информацией о явлениях и объектах других уровней²¹.

Фактическое содержание наблюдений основано на пространственно-временных совпадениях указателей приборов со шкалами измерений (например, стрелок часов с делениями циферблата и т. д.). Научное исследование представляет собой в основном «способ расширения перцептуального контакта человека с миром… »²² Новые же физические теории во все большем числе содержат научные понятия, «которые не могут быть непосредственно соотнесены с физическими объектами»²³. Разрешение этого противоречия с необходимостью приводит к рассмотрению соотношения реального, перцептуального и концептуального пространства и времени. Явления природы и изменение их состояний находятся в реальном пространстве и времени, их чувственное отражение — в перцептуальном пространстве и времени, а их абстрактные образы фиксируются с помощью концептуальных пространства и времени. С одной стороны, перцептуальные пространство и время являются основой для построения концептуального пространства и времени: через них осуществляется переход от отображения единичного, конкретного, к отображению обобщенного, т. е. переход от чувственно-конкретного образа к абстрактно-логическому образу. Полученный абстрактный обобщенный образ существует в «конкретной форме нейродинамической мозаики функционально-структурного кода в материале нервной ткани»²⁴. С другой стороны, перцептуальное пространство и время выступают промежуточным звеном между теоретическими конструкциями концептуального пространства и времени и реальным миром, позволяют не только фиксировать результаты мышления в виде знаков, но и понимать создаваемые в процессе научного творчества абстрактные образы реальности ²⁵.

В определенном плане значимость перцептуальных пространства и времени состоит в том, что в них символически отражены реальное пространство и время. Ведь мышление, хотя и возникает в рамках социального общения, должно в той или иной степени адекватно отобразить такой «внесоциальный» объект, как природа. Она тем или иным способом входит в содержание мышления. И несмотря на то что природа дана человеку в формах его деятельности и социального сознания, он «схватывает» определенные контуры реальности. Последние являются инвариантными относительно изменяющихся форм социальной и культурной жизни. В западноевропейской традиции получил распространение теоретический способ познания. «Он существенно отличается от того способа, который предполагает полное доверие к чувственным восприятиям и рассматривает познание, основанное на этих восприятиях, как исчерпывающее.

В других культурах возникновение теоретического отношения к миру может принять и действительно принимает непривычные для нас формы. В силу этого мы можем не заметить того глубинного родства различных культур, которое раскрывается лишь специальным историко-сравнительным анализом. Для наших целей достаточно обратить внимание на то, например, что в индийской культуре во времена античности возникает представление о различных типах знания. Если греческий философ различает знание по мнению, т. е. знание, основанное на восприятии мира органами чувств, и знание по истине, основанное на строгом мышлении, то индийский мыслитель идет по пути освобождения от чувственного знания в область аскезы, т. е. особенного состояния, в котором непосредственно постигается сущность бытия»²⁶. Истории культуры известно разнообразие теоретических форм познания действительности, несущих в себе скрытые механизмы и порождающих сходные идеи.

Гармония мира проявляется в ритмах звуков, красок, цвета и т. д. Вселенную как целое человек может постичь на эстетическом уровне. «Художник, — пишет М. Уеда, — способен передать настроение, все краски природы, заставив сделаться свой дух бесцветным и равнодушным. Превратившись в ничто, его дух станет способным объять все явления Вселенной, ибо тогда станет равной энергии Вселенной его творческая сила»²⁷. Таким образом, считается, что индивид во время медитации как бы выходит за границы пространства и времени и испытывает ощущения вибрации, ритма и др.

Совсем другое дело, когда встает вопрос о постижении Вселенной как целого на теоретическом уровне. Так, советский ученый М. А. Марков ставит вопрос о непротиворечивом описании «вечно осциллирующей Вселенной» с чередующимися фазами расширения и сжатия²⁸. В научной литературе последнего времени задается вопрос: что же было в природе до описываемого начала Вселенной? На данный вопрос дается вполне естественный ответ в виде варианта «вечно осциллирующей Вселенной». «В такой Вселенной, — пишет М. А. Марков, — фаза расширения сменялась бы фазой сжатия, и такая Вселенная не имела бы ни начала, ни своего конца во времени»²⁹. Причем частицы в рассматриваемой модели Вселенной не сохраняются, ибо их энергия превращается в энергию элементов вакуумообразной материи. «Элементам вакуумообразной материи нельзя приписать какие-то значения величин энтропии. Накопленная энтропия в процессе коллапса Вселенной исчезает вместе с исчезновением частиц. Вместе с нарушением обычного закона сохранения энергии (частиц) нарушается и второй закон термодинамики, закон возрастания энтропии»³⁰. Таким образом, разрешается пресловутая проблема тепловой смерти Вселенной. Полученные уравнения при стремлении постоянной Планка к нулю описывают классическую Вселенную.

Заслуживает внимания и то, что новейшие теоретические исследования ставят под сомнение аналогию между представлениями космологии о «черных дырах» и бинду (точка) Шивы *. Так, А. А. Логунов и М. А. Мествиришвили предложили релятивистскую теорию гравитации (РТГ), построенную на основе принципа относительности и принципа геометризации с помощью представления о гравитационном поле как физическом поле в духе Фарадея—Максвелла³¹. РТГ отстаивает концепцию классического поля тяготения, которое как материальную субстанцию нельзя уничтожить выбором какой-либо системы отсчета. Согласно РТГ, гравитационный коллапс, который для сопутствующего наблюдателя происходит за конечное собственное время, не приводит к бесконечному сжатию вещества, а останавливается при определенном конечном значении плотности тела. «С точки зрения внешней системы отсчета яркость объекта экспоненциально уменьшается (он чернеет), однако при этом с ним ничего необычного не происходит, ибо его плотность всегда остается конечной»³². Поэтому, с точки зрения РТГ, никаких «черных дыр», в которых бы происходило гравитационное сжатие вещества до бесконечной плотности, в принципе не может быть в природе.

В пользу этой гипотезы свидетельствует дальнейшее осмысление общей теории относительности в плане ис-

Теперь рассмотрим идею «восточной мудрости», которая «подтверждается» якобы современной наукой, — идею о существовании внепространственных и вневременных областей Вселенной. В свете последних достижений науки Вселенную можно рассматривать как совокупность различных устойчивых целостных уровней. Это мир частиц, движущихся со скоростью света (фотоны) ; мир частиц с ненулевой массой покоя; мир крупных, весомых масс, сконцентрированных внутри звезд, галактик и групп галактик; мир живых организмов; мир человека как биологического вида и как отдельных представителей этого вида; мир коллективных институтов человеческого общества в тех пределах, в которых они функционируют как «полусамоуправляющиеся структуры» ³⁴. Основной принцип такого холистского подхода к Вселенной состоит в том, что на выделенных уровнях материальные системы существуют как целостные образования.

Каждое целое является частью большего целого. Вместе с тем оно содержит в себе меньшие целые, на функционирование которых оно оказывает структурные ритмические влияния. Так, человеческое тело как целое содержит огромное количество клеток, которые сами в свою очередь содержат мириады атомов, а в последних «вращаются» с фантастическими скоростями субатомные частицы. В то же время человеческий организм включен в систему планеты Земля, в которой определенным образом функционирует человечество как целое. Сама же Земля входит в большее целое, образованное Солнечной системой, которая является элементом нашей Галактики, представляющей собой целостную систему из звезд. И наконец, Метагалактика (Вселенная) как целое состоит из множества галактик. Для нас существенно то, что каждое из этих целых имеет свои пространственные и временные параметры.

Из принципа неопределенности Гейзенберга следует, что существуют нижние границы времени и пространства. Эти границы составляют для времени (атомный хронон) — порядка 10^-23 с, а для пространственного интервала — порядка 10^-12 см. Соответственно галактический хронон равен 10¹² с, а пространственные размеры — порядка 10²² см. Общая теория относительности указывает на то, что существует верхний предел расстояний — радиус Вселенной, величина которого составляет 10²³ см, и характерное время — метагалактический хронон, порядок которого оценивается в 2·10¹⁷ с В связи с этим становится понятной относительность, например, между временным и вневременным: то, что называют вневременной областью Вселенной, фактически представляет собой иной порядок времени, иной хронон³⁵.

Утверждение некоторых западных ученых о том, что реальность есть некая суперголограмма, которую сознание-де творит для себя, неадекватно действительности Нереален и вывод, делаемый на этой основе: будто áû сознание может проникать во внутрь реальности и изменять ее, будто бы в конечном счете Вселенная представляет собой сознание, творящее целостную матера ально-пространственно-временную матрицу физического мира. В науке действительно имеется гипотеза, связанная с проблемой разума в космосе, «согласно которого «большие» и тонкие по функционированию системы ìîгут, благодаря взаимодействию входящих в них подсистем, обладать имманентно присущим им сознанием ил его аналогами как неотъемлемым функциональным средством отображения реальности и антиэнтропийного влияния на внешний мир и самих себя» ³⁶. Несмотря на свою привлекательность, данная гипотеза эмпирически íå подтверждена, хотя логически пока не опровергнута.

О смысле гипотезы «галактического разума» речь уже шла. Добавить к этому можно следующее. Логично предположить, что из существования «космического разума» следует существование разума на уровне и микромира. К такому выводу и пришел небезызвестный нам Т. Лири. Согласно его точке зрения, источником сознания являются и код ДНК — «генетический мозг», конструирующий тело и нервную систему; и ядро атома - «элементарный мозг», производящий атомы и молекулы в соответствии с квантовой логикой. В итоге Лири приходит к межзвездной нейрогенетической телеологии включающей в себя «метафизиологическую нейроатомную эсхатологию, которая объясняет, что происходит, когда сознание оставляет тело»³⁷. Перед нами, оказывается, старая-престарая религиозно-мистическая идея «путешествия» души, облаченная, однако, в одежды научной терминологии.

Несостоятелен и постулат «единой онтологии» для науки и религии (вспомним тезис «новая физика дает научные основания для религии»). Эта «единая онтология» по замыслу ее создателей должна быть шире атеистической онтологии науки и содержать «божественные элементы». Из «единой онтологии» делается ее адептами вывод о равнозначности методологических статусов науки и религии. В действительности же онтология науки и онтология религии не тождественны друг другу, ибо онтология науки принципиально исключает такой элемент, как трансцендентная трансперсональная реальность — бог.

«Религия по существу своему, — писал Ф. Энгельс,— есть выхолащивание из человека и природы всего их содержания, перенесение этого содержания на фантом потустороннего бога, который затем из милости возвращает людям и природе частицу щедрот своих. Пока сильна и жива вера в этот потусторонний фантом, до тех пор таким окольным путем человек добивается хоть какого-нибудь содержания»³⁸. Данное положение Энгельса является мировоззренческим ориентиром и методологической основой решения вопроса о том, что стоит за аналогией между научными представлениями о пространстве и времени и мистическими переживаниями пространства и времени.

В арсенале современной науки имеется множество различных пространственно-временных моделей, которые дают возможность фиксировать и интерпретировать чувственное многообразие материального мира и каждая из которых отражает один из аспектов реального мира. Эти модели пространства — времени все более и более уточняются в зависимости от культурной традиции, усвоенной ученым. Иными словами, познание природы реального мира зависит от характера и способов нашей деятельности, выработанных той или иной культурой. Содержание наших знаний о мире определяется в большей степени нашей предметной деятельностью, чем его созерцанием.