Военные историки так описывают события конца августа 1942 года: «Немцы предприняли попытку сомкнуть «клещи» силами 6-й полевой и 4-й танковой армий с целью окружения 62-й и 64-й армий

Проще говоря, 126-ю дивизию оставили прикрывать отход всей армии. Им нужно было выстоять один день. Участок фронта – 12 километров. Голая, без единого кустика, степь. Одна уже изрядно обескровленная дивизия против многократно превосходящего её противника. 

Знали ли они, бойцы и командиры 126-й, что этот жаркий, полынный, кровавый день 29 августа 1942 года станет для многих днём их смерти и героического бессмертия?! Знал ли, предчувствовал ли это мой дядя, имеющий даже для войны, в общем-то, мирную должность: казначей АХЧ штаба 126-й стрелковой дивизии, техник-интендант 2-го ранга?! 

Военфельдшер Лидия Константиновна Орлова о 29 августа вспоминала так: «С первыми лучами солнца послышался далёкий и глухой гул самолётов. Их было много – они закрыли солнце. Обрушились с включёнными сиренами на окопы. Потом взрывы то справа, то слева, а то совсем рядом. Густо, очень густо ложились снаряды и мины. Всё гремело, кипело, клокотало. Душили толом – грудь выворачивало от кашля. Ждали – скоро появятся танки…» 

Три мощные атаки – с авиабомбёжками и артподготовкой – выдержала дивизия. Подошли к концу боеприпасы. И в 14.30 немцы ударили в четвёртый раз. Около ста танков прорвались через передний край. Тридцать танков окружили командный пункт дивизии. Самолёты прямым пикетированием разрушали блиндажи. Согласно архивным документам, «…дивизия из 12 тыс. человек своего состава потеряла убитыми и ранеными 10 749 бойцов и офицеров». И большая часть погибла именно в тот трагический день – 29 августа. Но боевые знамёна дивизии и всех её полков были спасены. Дивизия продолжала жить. И – воевать…

«СТАЛЬНОЕ ПЛАМЯ»

Что же это были за люди? Чудо-богатыри? Пожалуй, да… Об этом мы размышляем на ступенях у мемориального комплекса «Мамаев курган». Мы – это родственники лейтенанта Иосифа Никитовича Харламова и старшего лейтенанта, начальника 6-го отделения штаба 126-й стрелковой дивизии Сергея Ивановича Волкова. Нас – 20 человек. До этого дня мы никогда не видели друг друга, но встретились как родные. Ведь наши близкие – как знать – может быть, и погибли в одном блиндаже?! 

Клавдия Сергеевна Котельникова – младшая дочь офицера Волкова. Отца она видела только на фотографии – он погиб (числился пропавшим без вести), когда ей было полгода. Сорок лет Клавдия Сергеевна преподавала русский язык и литературу, она – заслуженный учитель РФ. Жизнь её, в общем-то, сложилось удачно. Но все эти годы она ждала хоть какой-то вести об отце. Писала запросы, пыталась его разыскивать самостоятельно. «Однажды, – вспоминает она, – играя со сверстниками, я увидела человека в военной форме. Бросилась к нему: «Па-а-а-па!» Он поднял меня высоко над головой. Ощущение счастья не передать словами! На мой крик выбежали мама, бабушка. И он… передал меня им. Это был сосед, один из немногих в нашей деревне уцелевший в той кровавой войне. Так и жила я с раненым сердцем, ожидая чуда». 

У лейтенанта Волкова остались жена и трое детей. До этого радостно-грустно-горького свидания дожила только Клавдия Сергеевна. Вместе с ней приехали внуки Волкова, правнуки и даже маленькая праправнучка. А вот мой неженатый дядя не может порадоваться своим потомкам. Его односельчанка, бабушка Майя, с сожалением вспоминает о том, какой «гарный да стрункий (высокий) был Оська, как жалко, что не осталось и росточка от него». 

Но и моему неженатому дяде повезло. Он больше не пропавший без вести, а ведь в Сталинградской битве очень много безымянных героев. И, к сожалению, даже безмогильных… 

Об этом нам рассказывает Алексей Петрович Бабичев, командир казачьего поискового отряда «Стальное пламя». Это благодаря ему и его ребятам мы узнали о последних часах жизни своих близких. В этом году 8 мая в Волгограде по традиции открывалась «Вахта памяти». Съехались поисковики из многих городов России. Руководитель волгоградской организации «Поиск» Алексей Бормотов докладывал на митинге-открытии:

За 15 лет работы общественная организация «Поиск» перезахоронила восемнадцать с половиной тысяч останков советских воинов. Алексей Бабичев рассказывает, как отряду «Стальное пламя» удалось обнаружить штаб 126-й стрелковой дивизии, где погибли наши родственники. 

– В июне 2005 года мы работали в балке Дубовой (Тебектенерово), между посёлком Привольным и селом Васильевка, недалеко от станции Абганерово. Раскопали несколько блиндажей и сразу поняли – это штаб. В сумке офицера НКВД нашлись семь печатей, каким-то чудом сохранившихся так хорошо, что оттиски с них легко читаются по сей день. На них значилось: штаб войсковой части 4882, Ворошиловская стрелковая дивизия. Эта находка озадачила историков – в Сталинградской битве о такой войсковой части ничего не было известно. Мы сделали запрос в Центральный архив Минобороны и продолжили раскопки. 

Те раскопки открыли страшную картину гибели штаба: вокруг блиндажей ручки от немецких гранат, доски нашпигованы осколками. Нашли пистолет, в котором патроны взорвались от огня. Часы у офицеров остановились примерно в одно время – 15 часов 20 минут. Один из лейтенантов так и погиб – с гранатой в руках (имя его установить не удалось). Огнём уничтожены документы и личные вещи. Во всех блиндажах (их было более двадцати) хорошо налаженная связь – найдено то, что осталось от телефонов, раций, коммутатора. В штабе обнаружены останки более сорока человек. 

Тем временем пришёл ответ из архива: таинственная в/ч № 4882 – это дивизия, сформированная на Дальнем Востоке в населённом пункте Ворошилов. В ноябре 1941-го ей присвоен порядковый номер 126. 

Останки найденных советских воинов были торжественно, по православному обряду, преданы земле на мемориальном кладбище, что находится на хуторе Верхне-Кумский Октябрьского района. А спустя два года в той же балке, по восточному направлению, были найдены одиночные окопы с останками бойцов. Скорее всего, это была охрана штаба. 

Только в декабре 2007 года у отряда «Стальное пламя» (вернее, у тех, кто ему помогает в Волгоградской области) нашлись средства, чтобы командировать Алексея Бабичева в Подольск, в Центральный архив Минобороны. Именно там выяснилось, что 14 офицеров штаба 126-й стрелковой дивизии «пропали без вести 29.08.42 года в районе станции Абганерово Аксайского района Сталинградской области». Среди них были Иосиф Харламов и Сергей Волков.

ВОТ СЫРКИ-ТО НЕ ЗАБЫТЫ… 

И вот мы едем по скорбному пути – через столько лет, по бескрайним степям, объединённые общей бедой, общей болью, общим раздумьем. Нас, гостей из Сибири, Москвы, Воронежской области, хорошо принимают в Привольном – почти как правительственную делегацию. Подходим к месту раскопок в балке Дубовой, где был найден штаб. Вокруг – мирная жизнь. Чабан пасёт отару. Пахнет полынью. Тишина. Но покоя на сердце нет – будто война была вчера. Да для нас она на самом деле ещё и не закончилась… 

В долгих переездах нас сопровождают бойцы поискового отряда «Стальное пламя». Ладные, подтянутые. Всегда готовы прийти на помощь, поддержать. Для поднятия «боевого духа» поют нам казачьи песни. Ничуть не тушуясь – видно, что это для них дело привычное. Алексей Бабичев говорит: «Когда в поисковый отряд приходит новый человек, сначала он руководствуется обычным интересом – собирает гильзы, учится обращаться с миноискателем, смотрит за работой товарищей. Но после того, как он находит, например, одиночный окоп и в течение дня аккуратно раскапывает его, поднимает останки погибшего бойца, его жизнь меняется. Он мысленно переносится в то время и видит весь ужас войны. У него появляется повышенный интерес к истории и её героям. И, в общем-то, он сам становится на место этих героев. Он понимает, что поступил бы так же». 

«Письма со словами благодарности – самая высокая награда для нас, поисковиков, – признаётся Алексей Бабичев. – Мы воюем с небытием, вырывая оттуда имена погибших героев. По статистике на 100 поднятых бойцов находят всего два солдатских медальона. Работая с архивами 126-й дивизии, мы выяснили, что 4,5 тысячи человек в ней числятся пропавшими без вести. Таких дивизий – сотни». 

Только вечером приезжаем на хутор Верхне-Кумский Октябрьского района. Для меня не было трогательней момента, чем тот, когда родственники старшего лейтенанта Волкова в едином горестном порыве стали на колени у могилы их молодого отца, деда, прадеда… Это было не для телевидения, кинокамер, это была благодарность за муки и боль, за тяжёлую долю, за выстраданную миллионами Победу. 

Хутор Верхне-Кумский небольшой, реформы 90-х годов его сильно обезлюдели. Растёт только братская могила – каждый год поисковики находят непогребённых бойцов. Представитель местной власти оправдывался перед нами, родственниками, за скромные таблички на могилах (увы, в основном безымянных) солдат. Обещал, что, может быть, когда федеральная власть возьмёт на себя расходы по содержанию мемориала «Стальное пламя», положение изменится. В одном только Октябрьском районе – 43 братские могилы… 

Старушки из Верхне-Кумского, конечно, не бросят братские могилы. И мы, родственники, не бросим. Но как быть с теми, у кого нет ни родственников, ни имён?! Уже несколько лет Алексей Бабичев просит выделить деньги на установление скромного памятника на могиле комдива Сорокина. Тишина! За это время кому только не поставили монументы: и бездомной собаке, и сырку «Дружба», и «Порокам взрослых»…Что тут сказать?! 

«…Не написал того, что надо, / Не повстречал судьбу свою, / И пал в бою под Сталинградом, / В своём единственном бою», – эти простые строки из стихотворения Е. Иванниковой вспоминались мне, когда мы покидали места сражений и подвига. Трагична судьба моего дяди, трагична судьба старшего лейтенанта Волкова, трагична судьба всего фронтового поколения. Но пока мы помним их подвиг – мы непобедимы. Когда забываем – бессильны и уязвимы.