Глава 4. Обрядовые особенности погребений различных возрастных групп

Группы погребений сравниваются между собой по месту расположения комплексов в курганах и ориентировкам погребенных. Отмечается практически полное отсутствие основных курганных погребений индивидуумов младшего возраста (младенцы – 0, дети – 1, подростки – 2 основных погребения). По такому показателю, как «уровень дна могильной конструкции», отличную от других групп картину дают младенческие погребения, в значительной мере (66,7 %) сосредоточенные в теле насыпи больших (высотой более 1 м на момент раскопок) курганов.

Распределения погребений всех четырех возрастных групп по секторам курганов принципиально не различаются. Однако у трех младших групп (суммарно) преимущественная заполненность диагональных направлений (74,4% комплексов) более четко выражена, чем у взрослых (67,2% комплексов).

Тяготение младших групп (особенно детей и подростков) к направлению на ЮВ (28,1%), наряду с «классическим» - на Ю (28,1%), видно в распределении ориентировок погребенных (у взрослых, соответственно 16,5% и 40,5% комплексов).

Обсуждаются следующие особенности формирования возрастного состава погребений в отдельных курганах:

- впускным индивидуальным погребениям младенцев и детей в курганах в большинстве случаев сопутствуют однокультурные погребения взрослых – как мужчин, так и женщин, основные или впускные, индивидуальные и совместные;

- в 8 из 31 курганов, содержавших впускные восточноманычские погребения младенцев и детей, где не было однокультурных погребений взрослых, погребения подростков и/или детей (или взрослых/подростков с детьми) присутствовали в более раннем пласте – ямном или северокавказском;

- имеются редкие случаи формирования в пределах кургана особых детско-подростковых моно- и поликультурных кладбищ из 2-5 погребений.

В целом можно сказать, что доступ на общинное кладбище открывался для индивида постепенно: младенцы хоронились в курганах в экстраординарных случаях, дети – существенно чаще, но, как и младенцы, при условии наличия погребений взрослых. Статус подростков в этом отношении приближается к статусу взрослых – по-видимому, их хоронили на семейно-родовом кладбище без ограничений.

Рассматривается представленность различных категорий инвентаря в погребениях четырех возрастных групп.

Курильница - единственный предмет, появляющийся с одинаковой регулярностью в погребениях всех четырех групп (23,1 - 27,3% комплексов). Такие категории как керамическая посуда (52% - 100%), кости животных (10,5% - 23,1%) и украшения (бусы, пронизи) (22,5% - 46,2% комплексов) встречаются одинаково часто в погребениях детей, подростков и взрослых и существенно чаще (в 2 раза и более) – в погребениях младенцев. Следы красной краски (охры) наиболее концентрированно представлены также у младенцев (5/38,5%), слабее у детей (12/21,8%), еще меньше у подростков и взрослых (8/14,0% и 50/14,6% комплексов). Превосходя остальные по числу погребений с украшениями, младенческая группа существенно уступает более взрослым в разнообразии материалов и многочисленности бус и пронизей.

«Классический» состав «жертвенников» из костей мелкого рогатого скота (череп/челюсть или череп/челюсть и нога/ноги животного), помимо младенцев (все 3 комплекса с костями животных), лучше всего представлен в детских погребениях (6 из 7 комплексов с костями животных), слабее – у подростков (2 из 9 комплексов) и взрослых (11 из 36 комплексов). В младенческих и детских погребениях в большинстве случаев отсутствуют находки костей, которые можно было бы трактовать как «жертвенную» или «напутственную» пищу.

Четко оформленные каменные орудия отсутствуют в погребениях младенцев и детей. В них встречены (3 комплекса – у младенцев, 2 комплекса – у детей) именно каменные предметы (чаще - просто камни без следов обработки), иногда напоминающие фишки или антропоморфные фигурки, иногда – из-за наличия отверстия – амулеты. Что касается орудий/предметов из кости (по группам, начиная с младенцев, 3/23,1%, 11/20,0%, 17/29,8% и 33/9,6% погребений), то во всех трех младших группах резко преобладают комплексы с астрагалами: младенцы - 2 (66,7%), дети – 8 (72,7%), подростки – 13 (76,5% от числа комплексов с орудиями/предметами из кости) погребений, причем иногда количество астрагалов достигает нескольких десятков, чего не бывает в могилах взрослых, где в 6 комплексах представлены по 1-3 экземпляра (18,2% от числа комплексов с орудиями/предметами из кости).

Вышеописанными категориями предметов ограничивается состав инвентаря погребений детей раннего возраста (младенцев). В целом его можно охарактеризовать как «неорудийный» и «социально индифферентный».

В значительной мере эта характеристика приложима и к погребениям детей, в которых, однако, впервые появляются предметы, маркирующие неординарный социальный статус: бронзовые височные кольца (2/3,7% комплексов) (в подростковой группе – 2/3,5% комплексов - кроме бронзовых, появляются кольца из золота, у взрослых известны также экземпляры из серебра и сурьмы – 16/4,7% комплексов) и каменная булава (1/1,8% комплексов). В незначительном числе (4/7,3% комплексов) погребений детей встречены стержни-шилья (3/5,5% комплексов) и/или ножи (2/3,6% комплексов; вместе нож и два шила – 1/1,8% комплексов).

Начиная с подросткового возраста, в инвентарь погребений включаются, как уже отмечалось, каменные орудия (в том числе – песты, 2/3,5% комплексов) и раритеты – керамическая воронка, бронзовый крюк, деревянный поднос (по 1/1,8% комплексов). Возрастает число погребений с бронзовыми ножами (10/17,5% комплексов) и стержнями (5/8,8% комплексов) (сочетание этих предметов – 4/7,0% комплексов). Несколько неожиданной выглядит повышенная, по сравнению со взрослыми, концентрация деревянных повозок в погребениях подростков (4/7,0% против 14/4,1% погребений взрослых).

Наконец, только взрослых, наряду с максимально часто встречающимися бронзовыми ножами (82/24,0%), стержнями (69/20,2%), крюками (12/3,5%), каменными пестами (31/9,1%), сопровождали бронзовые тесла (9/2,6%), долота (9/2,6%), иглы (4/1,2%), каменные «ступки/наковальни» (16/4,7%) и топоры (3/0,9%).

Постепенное – по мере взросления индивидуума - включение в набор специфических орудий труда достаточно четко отражает процесс социализации (инкультурации) носителя восточноманычской обрядовой традиции. Близость состава инвентаря детских и подростковых погребений к инвентарю погребений в насыпи (73% которых составляют погребения взрослых) и совпадение преимущественной ориентировки на ЮВ позволяют видеть в последних захоронения представителей «младших ветвей» семейно-родовых коллективов.

Далее приводятся предварительные данные о некоторых обрядовых особенностях мужских и женских погребений. Учитывая недостатки источниковой базы в отношении определения пола и возраста взрослых людей, рассматривается распределение лишь некоторых основных показателей в мужской (87 погребений) и женской (94 погребения) выборках.

Основное наблюдение - отсутствие принципиальных различий между мужской и женской выборкой по таким показателям как место в кургане (соотношение погребений основных и впускных, в материке и выше материка, в центре и в полах), вид могильного сооружения, ориентировка останков. Категориальный набор инвентаря в целом также оказывается одинаковым у обеих групп. Исключение составляет каменное оружие (топоры, булавы, стрелы), представленное только в мужских погребениях.

В мужских погребениях в 2-3 раза чаще встречаются орудия из бронзы, камня и кости, как престижные, так и массовые, а также повозки и следы красной краски (охры). Напротив, в женских погребениях чаще, чем в мужских, встречаются украшения (бусы и пронизи – почти в 2 раза, височные кольца – почти в 8 раз) и престижный раритет - бронзовые иглы.

Массовые бронзовые орудия – ножи и стержни-шилья – по-разному представлены в мужской и женской выборках: у мужчин преобладают ножи, у женщин – шилья, но доля погребений с обеими категориями предметов одинакова (20,7% и 20,2% комплексов). Особый интерес вызывают находки престижных бронзовых орудий – тесел и долот - в женских погребениях (3 комплекса). Все эти погребения (Чограй VIII к.28 п.01, Ергенинский к.05 п.08 и к.11 п.01) были основными в курганах, совершены в катакомбах больших размеров, сопровождались богатым инвентарем.

Принадлежность основных погребений в курганах лицам обоих полов, при том что впускными при них также могли быть разнополые индивидуумы, может являться аргументом в пользу существования у «восточноманычцев» билинейного счета родства. Вероятное доминирующее положение мужчин в области семейно-социальных отношений проявлено в погребальном обряде сравнительно слабо – больше на количественном, чем на качественном уровне.

4.2. Совместные синхронные погребения. Из 64 совместных синхронных погребений изучаемой выборки 58 (90,6%) являются двойными, 4 (6,3%) тройными, 2 (3,1%) содержало останки 4 индивидуумов. Основная часть двойных комплексов и все комплексы с большим числом погребенных (более половины массива) – это явно разнопоколенные погребения (взрослых с младенцами и детьми). Число взрослых индивидуумов в одном погребении не превышало двух. Обращает на себя внимание необычно высокий процент совместных погребений взрослых с младенцами и детьми (22,0 % и 19,8 %) по сравнению с долей захоронений младенцев и детей в серии индивидуальных погребений (2,8 % и 11,8%).

Для исследования совместные синхронные погребения были объединены в группы – выборки по возрастному составу:

• 
  группа А: захоронения взрослых с младенцами (14 погребений, в том числе 11 двойных, 2 тройных , 1 – с 4 погребенными);
  
• 
  группа В: захоронения взрослых с детьми (19 погребений, в том числе 17 двойных, 1 тройные; 1 – с 4 погребенными);
  
• 
  группа C: двойные погребения взрослых (16 погребений);
  
• 
  группа D: погребения, включающие останки подростков в различных сочетаниях друг с другом, детьми и взрослыми (13 погребений, в том числе 12 двойных и 1 тройное).
  

Особенной концентрацией находок (бронзовых ножей, стержней, крюков, каменных пестов, украшений - бус и пронизей из различных материалов, а также металлических височных колец) среди совместных погребений выделяются погребения группы А, причем все перечисленные находки явно сопровождали останки взрослых людей.

Немногочисленные определения антропологом пола и возраста взрослых, погребенных вместе с младенцами (5) и детьми (2) в одной камере, опровергают стереотип восприятия данных комплексов, как погребений «матерей с детьми»: в 4 случаях из 8 пол взрослого определяется как мужской, в 2 – как женский, в 1 – как женский?. Именно мужчин, в основном, сопровождали двое и трое детей. В мужских погребениях с детьми, обращает на себя внимание концентрация младенцев (в 3 из 4 комплексов) и пожилой-старческий возраст взрослых (в 2 из 4 комплексов; в остальных 2 возраст не указан). В восточноманычских материалах имеются и случаи пожилого возраста женщин, погребенных с детьми. Совместные разнопоколенные погребения в одной камере можно трактовать как символическую демонстрацию предковых отношений.

Группы С и D. Для группы С наиболее существенно, что имеется серия из 6 погребений 6 памятников, где отмечена парность (мужчина и женщина) состава комплексов. Свидетельства парности двойных при отсутствии тройных погребений взрослых людей могут считаться аргументом в пользу преимущественной нормативности парного (моногамного?) брака и существования малой (нуклеарной) семьи.

Особо рассматривается уникальный по обрядовым характеристикам памятник, содержавший два двойных однополых однопоколенных мужских совместных погребения (возраст всех погребенных от 45 лет и старше) Цаган-Усн IV к.01 п.05 и п.06. Архаичность структуры этих комплексов может объясняться прижизненной вовлеченностью погребенных в особые формы культово-экстатической практики, связанные с ритуальным размежеванием полов.

В группе D обращает на себя внимание сравнительная малочисленность сочетаний «подросток и взрослый» в одном погребении (4 случая из 13). С другой стороны, в выборке полностью отсутствуют совместные захоронения младенцев и подростков. В обряде совместных погребений подростки оказываются в значительной мере «замкнуты» на своих ровесников и детей.

Преобладание разнопоколенных совместных погребений (группы A. B, D) говорит о том, что основой социально-семейных отношений были отношения вертикального родства, и, соответственно, основным социальным организмом должна была являться большесемейная община/линидж.

В Заключении подводятся итоги исследования, на основе которых предлагаются реконструкции отдельных аспектов социальной организации и идеологии носителей восточноманычской культурной традиции.
Список опубликованных работ по теме диссертации:
1. Андреева М.В. Глиняная модель повозки из погребения катакомбного времени / М.В. Андреева // СА. 1984. №3. - С. 201-205.

2. Андреева М.В. Курганы эпохи брозы у г. Светлограда (Ставропольский край) / М.В. Андреева // КСИА. 1986. Вып. 188. - С. 106-113.

3. Андреева М.В. Об одной зооантропоморфной фигурке из Ставрополья / М.В. Андреева // СА. 1986. № 2. - С. 231-234.

4. Андреева М.В. Курганы у Чограйского водохранилища / М.В. Андреева // Древности Ставрополья. М., 1989. - С. 24-124.

5. Андреева М.В. Погребальный комплекс эпохи средней бронзы / М.В. Андреева, П.Г. Дервиз // КСИА. 1989. Вып.196. - С. 40-51.

6. Андреева М.В. К вопросу о роли повозки в погребальном обряде восточноманычской катакомбной культуры / М.В. Андреева // Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа (XIX Крупновские чтения). Тезисы докладов. М., 1996. - С. 13-16.

7. Андреева М.В. Комплексы эпохи бронзы из кургана у хутора «Красное Знамя» / М.В. Андреева, В.Г. Петренко // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. 1. Ставрополь, 1998. – С. 7-54.

8. Андреева М.В. Курганы у села Спасского Ставропольского края / М.В. Андреева, Л.А. Новикова // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. II. М., 2001. – С. 5-52.

9. Андреева М.В. Курильницы, ножи и шилья в контексте памятников восточноманычской катакомбной культуры / М.В. Андреева // Проблемы первобытной археологии Евразии. К 75- летию А.А.Формозова. М., - С. 187-201.

10. Андреева М.В. Синхронные совместные погребения восточноманычской катакомбной культуры как источник палеосоциальных реконструкций / М.В. Андреева // OPUS: Междисциплинарные исследования в археологии. Вып. 4. М., 2005. – С. 68-93.