Языковое бытие человека и этноса: когнитивный и психолингвистический аспекты материалы

Номинативный инвентарь понятия традиционно в языкознании распределяется по языковым уровням: фонетическому, грамматическому (морфологическому, синтаксическому), словообразовательному и лексическому. Единицы всех языковых уровней представлены комплексно: имеют форму и содержание, означающее и означаемое, материю/ физику и идею/ метафизику. Сосуществование физического/ объективного и метафизического/ реального уровней сосредоточено в человеке, в процессе восприятия его органами чувств (зрением, слухом, обанянием, осязанием, вкусом) благодаря их функционированию в психофизическом процессе «ориентации» человека в окружающем мире. В результате процесса ментальной «ориентации» возникают, развиваются разноуровневые языковые единицы, называющие новые смыслы, передающие уровень знаний человека о мире.

Номинации этих смыслов представлены одновременно характеристиками всех языковых уровней. Например: концепт welt, выражаемый понятием “Welt”, представлен множеством номинаций, лексических единиц, например: die Welt, der Weltraum, der Kosmos, die Weltzeit, die Erde, der Erdball, die Umwelt, die Aussenwelt, die Menschenwelt, das Sozium, die Urwelt, die Modewelt, das Menschenalter, die Menschheit, der Mensch, die Innenwelt, die Welt der Familie, der Ballungsraum, die Welt der germanischen Götter, die Techno-Welt и пр. Номинации концепта WELT имеют разные лексические, грамматические, словообразовательные и семантические характеристики: а) относятся к разным разрядам грамматической категории рода; б) существительные относятся к разным типам склонения и по-разному проявляют себя в отношении возможности образовать форму мн. ч.; таким образом, словоизменительные характеристики у номинаций концепта WELT разные; в) по морфологическому составу эти существительные также неодинаковы, представлены разными словообразовательными моделями: от корневых (в нем. терминологии – основных) моделей без/ с чередованием, аффиксальных моделей до композитных моделей преимущественно детерминативного типа [1]; есть и сращения, которые позволяет выявить и объяснить только этимологический анализ слова: нвн. Welt, die; -en [mhd. we(r)lt, ahd. weralt, eigtl. = Menschenalter, -zeit] – букв. «человеческий возраст, время людей» [2]. Ранее этимологическая справка выглядела несколько иначе: germ. all/ alt/ ald трактовалось как «все, весь мир», а не его готский вариант alds «возраст, время». Поэтому ранее можно было трактовать это древнее сращение, состоящее из i. g. wer- “человек” + germ. all/ alt/ ald “все, все пространство” (букв. ‘все, космическое пространство, весь мир людей’); г) по принципу «свой – чужой» номинации также неодинаковы: есть собственно германские слова типа die Erde, слова, возникшие позже – der Mensch [нвн. der Mensch ’человек’ <= свн. mennisc(e) ‘человек’ <= mennisco ‘человеческий’ <= двн. man ‘человек, муж, мужчина’ и заимствованный из латинского суффикс прилагательного -isc] уже немецкого происхождения [3. S. 452], заимствования из других языков – der Kosmos, die Mode, das Sozium, Techno- с разной степенью ассимиляции в немецком языке; д) среди номинаций приведены не только слова, но и сочетания слов типа die Welt der germanischen Götter, и этот список сочетаний слов можно было бы продолжить.

Это далеко не весь перечень номинаций концепта welt. Если же еще представить, какого объема лексические парадигмы стоят за каждым из этих понятий, то становится понятной высказанная С.Г. Воркачевым мысль о перманентном «перетекании» одного концепта в другой или одной концептосферы в другую в единой концептосистеме [4]. Принцип контаминации, то есть сосуществования и проявления отдельных составляющих сферы сознания в совокупном психофизическом процессе «ориентации» человека в окружающем его пространстве, отражается разнообразными способами и средствами в объективирующих инструментальных КМ, в частности, ЯКМ.

Анализ номинаций концепта – слов, сочетаний слов, словосочетаний с разной степенью устойчивости – производится известными в лингвистической практике методами: 1) методом построения синонимических рядов с выделением номинативной доминанты понятия, соотносимого с исследуемым концептом; 2) методом установления гипер-гипосемантических отношений между номинациями, в значениях которых заложено больше категориальности, дополнительных коннотаций, оценочности и эмоциональности/ экспрессивности; 3) методом выделения лексико-тематических групп номинаций концепта, иерархическое построение которых (выделение номинативных блоков, групп, подгрупп и т. д.) наглядно показывают основные и дополнительные сферы употребления данных номинаций в языке.

Количественные показатели номинативного инвентаря концепта демонстрируют его «номинативную плотность» (термин В. И. Карасика: [5. С.111]) в рамках данной вербальной культуры. Благодаря учету количественных показателей «номинативной плотности» концепта можно также определить его концептуальную емкость (экстернал концепта), отражаемую человеческим сознанием как многомерную ценность для существования самого человека. Качественные показатели номинативного инвентаря концепта (интеграл концепта), устанавливаемые посредством иерархически построенного комплекса всех или нескольких ЛТГ, характеризуют смысловой спектр и предопределяют набор концептуальных признаков данной ментальной единицы, конструирующих внутреннюю структуру концепта.

Следующим этапом в исследовании концепта можно назвать этап выделения семного инвентаря понятия, репрезентирующего концепт, и конструирования его внешней структуры. Понятие представляет собой мыслительную единицу логического уровня работы человеческого сознания – мышления, аналитического процесса с ориентацией на возможные прагматические пути, способы использования этих знаний человеком. Данные неязыковые единицы не связаны непосредственно с языковыми единицами, а могут соотноситься с ними через смыслы или содержания (Inhalte; термин Л. Вайсгербера), заложенные в эту языковую (материальную) оболочку и культивируемые человеческим обществом в ходе социально-исторического процесса. Смыслы становятся тем мостиком, который соединяет языковые единицы с единицами сознания и мышления, которые заложены системами естественных языков в значениях и функциях языковых единиц. В лингвистике эти смыслы называют семами или элементарными смысловыми единицами. Семы интегрированы в состав значений лексических единиц – слов и их сочетаний. Значения слов собраны в толковых, этимологических и прочих словарях: они представлены в лексикографической информации в качестве дефиниций лексем и лексико-семантических вариантов (проблема полисемии слова).

Семы, как элементарные смысловые единицы, отличаются интегральным характером: их можно называть в гипер- или гиповариантах, поэтому, как показывает практика, так трудно выделить состав сем из дефиниций значений особенно у многозначных слов, номинирующих концепт. Приведем пример: номинативной доминантой концепта welt и понятия «Welt» выступает имя существительное die Welt, комплекс значений которого согласно электронной версии «Большого словаря немецкого языка» издательства Дуден состоит из пяти дефиниций лексем, которые далее делятся на дефиниции лексико-семантических вариантов слова: «Welt, die; -en: 1. субсемы «Außenwelt», «Zeitraum des Menschen auf der Erde, Leben»; 2. сема «Menschheit, Sozium»; 3. субсемы «menschliche Gemeinschaften, soziale Formen» и «ihre Koexistenz und Zusammenwirken»; 4. сема «Innenwelt des Menschen»; 5. сема «Weltraum, Kosmos». Далекий физический мир – космос – фиксируется словарем после более знакомого и родного пространства для людей, планеты Земля. Вероятно, поэтому словарь через указанную последовательность лексем/ значений слова фиксирует работу человеческого сознания в отношении рассматриваемого понятия и одновременно отражает релятивные коннотации человека к ним [2].

Итак, выделяется гиперсема «Raum» ‘пространство’, представленная семами «физический мир» с последующей градацией семы на дифференциалы, «социальный мир» со своей градацией семы и «метафизический (букв. ‘внутренний’) мир человека», где также можно выделить субсемы. В завершение анализа семного инвентаря понятия “Welt”, репрезентирующего концепт welt, следует напомнить о специфике интеграла данного семного комплекса: он глобален в количественно-качественном смысле и с учетом первичности/ вторичности номинаций, сем, сегментов концептосферы и набора концептуальных признаков может быть практически равен всей концептосистеме. При этом не следует забывать об объекте исследования, которым в данном случае будет выступать ментальная единица, совокупно отражающая окружающий мир и конструируемая в сознании человека. Следовательно, последний субконцепт, выражаемый семой «метафизический (букв. ‘внутренний’) мир человека», будет объективно вмещать в себе всю концептосистему, обрабатывать психофизические данные процесса восприятия мира, развивать полученные сведения в знания и сохранять их.

С помощью «метода поля», точнее – его варианта, метода конструирования концепта как концептосферы, концепт представляется графически как единая ментальная сфера, обладающая своей внешней структурой. Термин «внешняя структура» не связан непосредственно с конкретными способами и средствами экспликации концепта. Внешнюю структуру составляют сегменты, разделяющие ее согласно количеству выделенных сем понятия, например:

Рис. 1. Внешняя структура концепта welt с выделением сем.

Данные семы понятия образуют, таким образом, отчасти накладывающиеся друг на друга сегменты концептосферы и представляют собой уровень субконцептов. Субконцепты также могут разделяться на микроконцепты, если возможно выделить не одну, а две и более сем, конструирующих данный сегмент концептосферы, например: субконцепт weltraum разложим на микроконцепты Kosmos (Welt-Zeit-Raum), Sonnensystem, Planet Erde, Außenwelt; субконцепт Menschenwelt разложим на микроконцепты Sozialgemeinschaften (Formen) и Zusammenleben/ Zusammenwirken; субконцепт Innenwelt также может иметь свою микроструктуру. Сегменты концептосферы не распадаются на отдельные образования, так как все они «пропитаны» общим составом концептуальных признаков на уровне выделения их блоков. Набор и структурирование концептуальных признаков в парадигму образуют внутреннюю структуру концепта, цементирующую сегменты в единую концептосферу. Их можно рассматривать в едином наборе, характеризующем всю концептосферу в общем, или раздельно, устанавливая наборы концептуальных признаков каждого субконцепта и микроконцепта с последующим их сопоставлением. 

Ядром в каждой концептосфере служит смысловая характеристика понятия, репрезентирующего концепт через семный состав слова/ лексемы, зафиксированный словарной нормой. Ближе к ядру расположена приядерная зона, дальше от приядерной зоны – периферия и маргинальная оболочка, самые «двусмысленные» части сегментов концептосферы, контаминирующих (совпадающих, сосуществующих) друг с другом и, возможно, с другими концептосферами данной концептосистемы. Нарастание контаминации отражается и на уровне номинаций: ядро и приядерную зону концептосферы актуализуют номинативная доминанта и первичные номинации, являющиеся дериватами и нормативными синонимами номинативной доминанты концепта. Периферию и маргинальную оболочку концептосферы номинируют вторичные репрезентанты концепта, выделяемые только с помощью контекстуального анализа или имеющие слабые коннотативные связи с ней на уровне словаря, фиксируемые в последних значениях слов. 

Типизация информации в виде дискурса, функциональных стилей и жанров, детерминированные прагматическими посылами коллективных и/ или индивидуальных авторов в процессе передачи/ фиксации информации, определяют характер концепта. Из этого следует, что «социальный заказ» в виде прагматической ориентации информации обусловливают разную степень актуализации каждой семы, составляющей семный набор понятия, а, следовательно, и различия в материализации отдельных сегментов и набора их концептуальных признаков. Нормативный (словарный) инвариант концептосферы и характеристик структуры концепта и другие их варианты (например: публицистический, мифологический, библейский дискурсы или общественно-политический, научно-технический функциональные стили, а также песенный, эпический жанр, жанр научной статьи или публичной речи) никогда не будут совпадать на всех отмеченных выше аналитических уровнях: номинативном – понятийном – концептуальном. Таким образом, в анализе концепта существенную роль играет и четвертый – лингвокультурологический уровень анализа, фиксирующий и поэтому объясняющий ценностные варианты типизированной актуализации концепта.

1. 
   Fleischer W. Wortbilding der deutschen Gegewartssprache. Aufl. 4. – Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1976. – 363 S.
   
2. 
   Duden. Das grosse Wörterbuch der deutschen Sprache – 2000. In zehn Bänden [elektronische Version]. – Mannheim, Wien, Zürich: Bibliographisches Institut Dudenverlag. 
   
3. 
   Duden. Das Herkunftswörterbuch. Etymologie der deutschen Sprache. 2. Aufl. / Hrsg. v. G. Drosdowski. Bd. 7. – Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 1989. – 839 S. 
   
4. 
   Воркачев С. Г. Культурный концепт и значение // Труды Кубанского государственного технологического университета. Сер. Гуманитарные науки. Т. 17. Вып. 2. – Краснодар, 2003. – С.268–276. 
   
5. 
   Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – М.: Гнозис, 2004. – 390 с.
   

В число таких «плавающих» терминов попадает и концептосфера, содержание которой трактуется неоднозначно. Во-первых, концептосфера – это некая совокупность концептов, фрагмент картины мира. Во-вторых, «концептосфера – область мыслительных образов, единиц универсального предметного кода, представляющих собой структурированное знание людей, их информационную базу, а семантическое пространство языка – часть концептосферы, получившая выражение (вербализацию, объективацию) в системе языковых знаков» [1. С.45]. 

Вероятен и третий подход, акцентирующий вторую часть термина «сфера»: некое пространство, но понимаемое психологически.

Объект нашего исследования – концептосфера социального явления – педагогической профессии. Определенная профессиональная принадлежность диктует содержательный набор концептов. 

Теория психологических систем (далее ТПС. – Л. Ш.), представленная работами отечественных ученых О. К. Тихомирова и В. Е. Клочко [2], дает методологическое основание для выделения концептосферы как репрезентации ментального пространства личности. 

Ментальное пространство личности можно рассматривать как сложную самоорганизующуюся систему. «Ментальное пространство человека не субъективно, но и не объективно. Оно транссубъективно, а коммуникации, в которых оно формируется, логично было бы назвать транскоммуникациями... Транскоммуникация – это такие межличностные взаимодействия и взаимодействия человека с культурой, в которых формируется транссубъективное пространство человека» [2. С.125] (курсив наш. – Л. Ш.). С точки зрения лингвистики, приставка транс- в слове транскоммуникация является излишней, т. к. коммуникация уже подразумевает взаимодействие не менее двух коммуникантов. Но она потребовалась психологу для того, чтобы подчеркнуть надличностную сферу. В таком аспекте транссубъективное пространство человека можно назвать концептосферой. На наш взгляд, это вычленяет новый объект исследования и формирует реальную базу для социопсихолингвистики как практической деятельности по выявлению социальных устойчивых / неустойчивых структур: прогнозирование и даже адекватное воздействие на социальные отношения коммуникативным способом, учитывая при этом и невербальную сторону коммуникации. 

О том, что наряду с экономическими и политическими факторами возможен анализ социальных отношений – другими словами, структуры социума – и через язык, говорится давно. Еще выдающиеся языковеды прошлых столетий А. Шлейхер, В. фон Гумбольдт, К. Бюлер [3; см. обзор в: 4] указывали на волновые (по типу социальных) характеристики языка, импульсность его существования, выразимость «духа народа» в жизни языка. И хотя прямой зависимости, вернее сказать, причинно-следственной связи между социальными изменениями и изменениями внутри языковой системы нет, постнеклассическая наука [5] открыла новые горизонты познания сложных систем, которые имеют свойства, неотделимые от систем. 

Понимая под языком, согласно отечественной психологической теории А. Н. Леонтьева [6], речевую деятельность, имеющую субъективную бытийность и социальную субстанциональность, можно утверждать, что именно язык как естественная знаковая система обладает глубокими социально-прогностическими характеристиками. 

Учитывая концептуальные параметры постнеклассицизма, выделим особенности прогностических характеристик языка. Прогностические характеристики, первое, проявляются как отношения в структуре целостной системы, т. е. социума; второе, имеют вероятностную разновременную представленность (из-за существования различных типов кризисных режимов системы); третье, верифицируют постнеклассическое понимание будущего не как того, что будет завтра, а как набор альтернативных вариантов развития [5]. Другими словами, в конкретных речевых действиях (спонтанных или заданных) человек явно или латентно фиксирует свою картину мира, определяя этим варианты своего самоосуществления, начиная от физических, физиологических действий и заканчивая построением ментального пространства. 

Современная лингвистика признает нерелевантным рассмотрение языка в отрыве от человека. А если обратиться к сложноорганизованным системам систем, например, к эволюционной теории У. Матураны и Ф. Варелы [7], то генетические истоки коммуникации (которая возникла гораздо раньше, чем человеческий язык) следует искать в согласованном, координированном поведении живых организмов для обеспечения защиты и безопасности. Согласно такому подходу коммуникация неразрывно связана с социальными явлениями (в биологической концепции У. Матураны и Ф. Варелы социальные явления связаны не только с человеческим обществом, а и с жизнью живых организмов). «Так как структура социальной системы приводит к реальному коонтогенезу ее компонентов, она же вызывает и их взаимную структурную сопряженность, и любой индивидуальный организм является членом некоторого социального единства лишь до тех пор, пока он остается составным звеном взаимного структурного сопряжения. Следовательно, мы можем описать поведение как взаимную координацию между компонентами. Мы называем коммуникацией координированное поведение, которое взаимно запускают друг у друга члены социального единства... особый тип поведения (при наличии нервной системы или без таковой) в функционировании организмов в социальных системах. Как и во всех разновидностях поведения, если мы можем отличить инстинктивное социальное поведение от возникшего через обучение, то можно различать и филогенетические и онтогенетические формы коммуникации» [7. С.171–172].

Итак, возникшие из инстинктивного поведения первые средства коммуникации и их модели закрепляются в памяти организма через реакцию среды. В эволюционной теории поведенческий акт становится коммуникативным актом: биорелевантное становится семиотическим (Ю. С. Степанов). Коммуникация – «это обособившаяся часть совместной деятельности, направленная на регуляцию самой этой деятельности (метадеятельность)» [8. С.22]. Поэтому еще один параметр, который следует учитывать в ментальном пространстве личности, – это невербальная коммуникация. Эволюционно невербальная коммуникация является более древней, поэтому либо сохраняется в реликтовых формах, либо переосмысливается. С другой стороны, вербальная коммуникация – наиболее универсальная и порождающая бесконечный континуум смыслов. 

Невербальная коммуникация осуществляется всегда при личном контакте, как сопровождая речевую деятельность, так и самостоятельно от вербальных средств. Среди невербальных знаков личности, вступающей в коммуникацию, выделяют три основные группы: язык тела (жесты, мимика, положение тела, проксемика, тактильная коммуникация); паралингвистические средства (вздохи, междометия, свист, тон, интонация, громкость); одежду и украшения [8]. Элементы невербальной коммуникации, предъявленные в качестве стимулов коммуникативного взаимодействия, на наш взгляд, могут увеличивать мерность ментального пространства личности либо что-то добавляя в интерпретативную модель, либо меняя ее на другую. Поэтому вербальные и невербальные компоненты коммуникативного воздействия формируют структуру концептосферы, а по речевым реакциям возможно установление ее содержательной характеристики. 

Таким образом, анализ продуктов речевой деятельности отдельного индивида проецирует варианты его самоосуществления, но когда мы определяем содержательные и структурные компоненты речевой деятельности разных социальных групп, устанавливаем частотные характеристики и тенденции построения концептов по результатам речевой деятельности – речевым реакциям – возможно прогнозирование социальной нестабильности, деструкции социальных явлений. 

Педагогическая профессия в истории человеческого общества всегда была в центре структуры социума. В современной России педагогическая профессия оказалась в фокусе затянувшегося кризиса не столько образовательной системы, сколько ценностной ориентации социума. На наш взгляд, индикаторами ценностной ориентации являются языковые процессы, начиная от ассоциативных реакций и заканчивая содержательной и формально-грамматической характеристикой дискурсов относительно поступающей по разным (вербальным и визуальным) каналам восприятия информации. Таким образом, построение социально-значимых концептов (ядро, центральная часть и периферия которых – это все языковые единицы) может свидетельствовать не только о ментальной сущности явления, но и его месте (роли) в социуме. 

В ходе анализа речевых реакций в психолингвистической парадигме возможно определение концептологических характеристик педагогической профессии и личности педагога в преемственной вертикали: воспитатель – учитель – преподаватель высшей школы. 

Конкретный речевые реакции репрезентируют результаты восприятия как понятые смысловые комплексы. Только в этом случае речевые реакции обладают когнитивными характеристиками и способны проявлять прогностические потенции. 

Итак, личность мы рассматриваем как социальный феномен, находящийся с обществом в состоянии средового взаимодействия. Исходя из концепции нелинейной коммуникации, речевые реакции это объективированный (т. е. внешний) показатель изменения состояния сознания индивида. 

Программа нашего экспериментального исследования включает два этапа проведения психолингвистического эксперимента. Первый этап связан с наиболее традиционной для отечественной психолингвистики методикой – свободным ассоциативным экспериментом. Учитывая психологические аспекты восприятия и три типа социализации личности, мы посчитали необходимым провести эксперимент в четырех социальных группах. Первая группа – это воспитатели и педагогические работники детских садов (краткое определение – воспитатели). Вторая группа – это представители различных профессий, связанных с работой в детском саду, но не педагоги /медицинские работники, повара, кадровики, водители и т. д. (краткое определение – «околовоспитатели»). Третья группа – родители детей старших групп детского сада (краткое определение – родители). Четвертая группа – потенциальные родители или родители детей старшего возраста: представители различных профессий /милиционеры, рабочие, инженеры, преподаватели, менеджеры, студенты, домохозяйки/ в возрасте от 18 до 55 лет (краткое определение – «общая» группа). 

Свободный ассоциативный эксперимент (в анкете предъявляются не только интересующие нас стимулы, а ряд разноплановых языковых единиц) показал, что первая группа (воспитатели – 63 человека) самого воспитателя воспринимают через оппозиции – дети, ребенок, детский сад, воспитанник (51% реакций) – и через его личные, ярко положительные характеристики – доброта (9%), добрый (9%), добросовестный (3%), ответственный (3%), активный, взрослый, а также: с улыбкой, в юбке и который кормит. Воспитатель как профессия для воспитателей не является актуальной – реакции (работа, должность, педагог, учитель) составляют всего 14%, если не учитывать «детский сад» как место работы 18%. Детей воспитатели воспринимают как радость (21%), цветы жизни (15%), а также: жизнь, счастье, будущее, праздник, любовь, забота, продолжатели рода, игрушки, игра; характеристики, которые они дают детям, имеют позитивную эмоциональную направленность – хорошие, неугомонные, игривые, прекрасные, счастливые, маленькие; это класс, ребята, сын, Софья (вероятно, реальная), семья. Детский сад для воспитателей – это прежде всего дети (78%), малыши, бандитики, во вторую очередь – воспитание (4%), детство (4%), веселье (4%), будущее (4%), и только в конце – работа (3%), «Василек», большой, второй дом, учреждение. Педагог для воспитателей – это учитель (25%), умный (16%), воспитатель (7%), наставник (7%), строгий (2%), бог, личность, помощник, профессионал, психолог, специалист, ученый; на втором месте оппозиции – ученик (8%), дети (7%), школа, а также сам процесс – урок, обучение, знания, уважение, конференция. Для стимула учитель наиболее актуальной оказались оппозиции ученик (16%) и школа (15%), во-вторых, это справедливый (13%), человек (12%), альтруист, друг, личность, Макаренко, наставник, педагог, грамотный, гуманный, вежливый, строгий, в-третьих, абстрактные характеристики и вещный мир: любовь, пример, русский язык, математика, книга, знания, разум. Такие реакции, как специальность и профессия, составляют всего 3%. 

Для второй группы респондентов (38 человек) – воспитатель воспринимается через частотные реакции дети (13%), детский сад (12%), помощник (12%), человек (12%), друг (6%) и единичные реакции: воспитание, вторая мама, детский, добрый, защитник, игра, книжка, наставник, няня, оратор, педагог. Дети – это радость (15%), забота (12%), помимо этого – счастье, любовь, цветы, улыбка, люблю жутко их, но и мучение, крик, много, а также детский сад, детский, хоровод, песни, играть. Детский сад имеет ярко выраженную позитивную эмоцию, это не только дети (18%), но и счастье (13%), бантики (8%), смех (8%), малыши, качели, дом, заботливый, помощь родителям; реакции – характеристики профессии вновь не столь частотны – работа (2%), воспитание (1%). Педагог для «околовоспитателей» – это учитель (54%), человек (15%), наставник (12%), который вызывает уважение (7%), ведет урок (2%), находится в школе, в костюме, а название его деятельности – учеба. Жизнь учителя для этой группы респондентов несколько разнообразнее жизни педагога – это человек (12%), дающий знания (12%), вероятно, историк из первого класса, сельский, знакомый, наставник, ведет урок по коммуникации, с интересом, в очках, с глобусом и конспектом (наша несколько вольная синтагматика последовательности реакций фиксирует вербальные и невербальные компоненты ментального пространства). Как видим, из полученных реакций от респондентов, непосредственно связанных работой с детьми предшкольного возраста, не складывается концепт образа профессии, но рисуется достаточно живой и эмоциональный образ доброго, счастливого, веселого человека (без определения его гендерной характеристики), заботливого наставника, окруженного детьми, песнями, хороводами, своеобразная «Мэри Поппинс», но просто человек. Для людей, наиболее близко связанных с профессией воспитателя (в современной концепции образования – педагога предшколы), профессиональные характеристики не имеют своего статуса. Таким образом, можно прогнозировать большую вероятность принятия этой профессии в личностном аспекте, т. е. тот, кто будет выбирать эту профессию, скорее всего, соотносит свои личные качества с вышеизложенным списком реакций. Но авторитетного закрепления как профессионального занятия воспитатель, как впрочем и учитель, пока в социальной иерархии профессий не получает. 

Итак, в аспекте понимания концептосферы как транссубъективного пространства психолингвистическое экспериментальное исследование представляет язык в качестве объективного индикатора сформированности / несформированности в структуре социума определенного явления как системы социального порядка; речевые реакции в таком случае не только репрезентирует сложившиеся концепты, но и фиксируют их структуру, а также динамику изменения этих структур. 

1. 
   Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка: Пер. с нем. – М.: Изд. Гр. «Прогресс», 201. – 528 с.
   
2. 
   Кашкин В. Б. Основы теории коммуникации. – М.: ACT: Восток-Запад, 2007. – 256 с.
   
3. 
   Клочко В. Е. Самоорганизация в психологических системах: проблемы становления ментального пространства личности. – Томск: ТГУ, 2005. – 174 с.
   
4. 
   Лесков Л. В. Футуросинергетика: универсальная теория систем. – М.: ЗАО «Изд-во Экономика», 2005. – 170 с.
   
5. 
   Леонтьев А. Н. Лекции по общей психологии. – М: Смысл, 2000. – 511 с.
   
6. 
   Матурана У. Р., Варела Ф. Х. Древо познания: Биологические корни человеческого понимания. – М.: Прогресс – Традиция, 2001. – 223 с.
   
7. 
   Пищальникова В. А. Общее языкознание. – Барнаул: Изд-во АГУ, 2001. – 284 с.
   
8. 
   Попова З. Д., Стернин И. А. Семантико-когнитивный анализ языка. – Воронеж: Изд-во «Истоки», 2006. – 226 с.