ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АССОЦИАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА ДЛЯ ОБЪЯСНЕНИЯ ХАРАКТЕРА РАСХОЖДЕНИЙ ИНОЯЗЫЧНОГО И ПЕРЕВОДНОГО ТЕКСТА

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АССОЦИАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА ДЛЯ ОБЪЯСНЕНИЯ ХАРАКТЕРА РАСХОЖДЕНИЙ ИНОЯЗЫЧНОГО И ПЕРЕВОДНОГО ТЕКСТА
Главный вопрос многих гуманитарно-естественных наук – взаимоотношение языка и сознания, мышления и речи - до сих пор остается нерешенным. Актуальный сегодня антропоцентрический подход позволяет рассматривать язык как средство доступа к ментальным процессам, осуществляемым в человеческом сознании. Это дает основание устанавливать корреляции между оперативными единицами сознания и объективирующими их языковыми знаками. При этом перевод, как специфический вид речевой деятельности, становится естественным способом получения объективных данных о работе человеческого мышления. При исследовании переводческой деятельности формирующихся билингвов можно более наглядно наблюдать формирование мысли, построение адекватного оригиналу смысла, так как в переводе выбор языковых средств целенаправленно ограничен исходным текстом. Это в известной степени позволяет проследить некоторые этапы «свершения мысли в слове». В настоящее время отсутствуют комплексные объяснительные концепции и модели, помогающие приблизиться к осознанию того, как язык отражает человеческий опыт, представленный в этнически обусловленном сознании. Понимание же процесса перевода как «диалога культур» [1.C.34] помогает связывать переводческие трудности с различием национально специфических компонентов в сознании коммуникантов, с несовпадением их концептуальных систем. При переводе именно способность переводчика понять содержание и структуру концептуальной системы продуцента текста способствует адекватной речемыслительной деятельности реципиента (переводчика), приводит к адекватному пониманию инокультурного текста. Если же образ сознания, представленный в тексте, неизвестен переводчику, то понимание не осуществляется и текст лакунизируется. Адекватный перевод осуществляется в том случае, когда реципиент способен вычленить, интегрировать в исходном тексте доминантный авторский смысл, репрезентированный в тексте определенными речевыми компонентами, намеренно актуализированными в структуре текста. Переводчик реконструирует доминантный смысл на базе собственной концептуальной системы/картины мира.

В ряду методов реконструкции языкового сознания традиционно для отечественной психолингвистики особое место занимает ассоциативный эксперимент, который позволяет исследователю максимально приблизиться к ментальному лексикону, вербальной памяти, культурным стереотипам человека. В нашем исследовании ассоциативный эксперимент используется наряду с другими экспериментами для изучения особенностей протекания ассоциативного процесса в условиях формирующегося (учебного) билингвизма, для объяснения характера расхождений иноязычного и переводного текстов. Изучение ассоциативных связей слов в последнее время позволило сделать заключение, что ассоциативное поле слова отражает его коммуникативный потенциал. Под коммуникативным потенциалом слова понимается способность слова участвовать в общении в качестве элемента высказывания, носителя определенного знания.

С позиций психолингвистики функция языка состоит не в «передаче» информации и осуществлении референции к независимой от него реальности, а в ориентации личности с помощью языка в процессах познания. В этом случае язык рассматривается как система ориентирующего поведения, и поэтому так называемые коннотации, понимаемые в систематической лингвистике как компонент значения, являющийся добавочным к основным, могут играть в речевом поведении индивида решающую роль. Естественно и повышение значимости субъективных характеристик коммуникативного акта для речевой деятельности говорящего.

Ассоциативная структура «стимул – реакция» адекватна семантической структуре представления ситуации в сознании говорящего человека. Она играет роль смысловой опоры в высказывании и передает его смысловую цельность. Стратегия развертывания высказывания аналогична стратегии развертывания ассоциативной структуры. Следовательно, можно предположить, что разница ассоциативных полей эквивалентных слов отражает разницу в способах развертывания и представления смыслов, что не может не сказаться в текстовой деятельности переводчика. Отсюда очевидна роль ассоциирования в процессе понимания текстов.

Межъязыковое сопоставление ассоциативных полей выявляет общие стратегии ассоциирования, а также различия национально-специфического характера, причем несовпадения чаще всего обусловлены различиями глубинных этнопсихологических установок и спецификой разного коммуникативного опыта – влиянием культуры этноса. Наличие же характерных базовых и периферийных различий и совпадений в массовом сознании разных этносов вскрывают причины возможных межэтнических интерференционных «сбоев» в процессе общения.

Целью нашего эксперимента являлось выявление состава содержательных компонентов некоторых образов сознания иноязычного и переводного текстов, а также определение их специфики, обусловленной различием характера ассоциирования автора и переводящего. Материалом для анализа послужили метафорические выражения, полученные методом сплошной выборки из оригинальных немецких текстов. Метафорические выражения были избраны в качестве материала анализа вполне осознанно: в них в наименьшей степени представлено конвенциональное содержание языковых единиц. Следовательно, их восприятие и понимание должно осуществляться на субъективных основаниях, хотя и на базе общих психолингвистических механизмов. Отсюда совпадение в характере и качестве понимания метафорических выражений может служить основанием для выводов об общности содержания образов сознания или их различии. Тексты вначале были подвергнуты исследовательскому анализу. В результате интерпретации текстов на основе контекстного анализа были выявлены «ключевые» слова в каждом из текстов. Они являются знаками-овнешнителями компонентов определенных образов сознания и отражают доминантные смыслы и доминантные эмоции исходных текстов. На первом этапе исследования произведены анализ и моделирование содержания образов сознания а) по результатам данных ассоциативного эксперимента и б) толковых словарей немецкого и русского языков.

На втором этапе в экспериментальных условиях респондентами были переведены фрагменты выбранных для эксперимента текстов, смысловую доминанту в которых представляли лексемы, проанализированные нами на первом этапе исследования. Цель второго этапа эксперимента – определить содержание доминантных образов сознания, возникающих при переводе метафорических выражений. Необходимость проведения двух этапов исследования обусловлена предположением о том, что если реакции, данные респондентами в ходе ассоциативного эксперимента, являются стабильными компонентами их ассоциативно-вербальной сети, они могут стать смысловой опорой при переводе. Если же ассоциации респондентов, полученные в ходе свободного ассоциативного эксперимента, не будут значимо использоваться респондентами, то можно предположить, что переводимый текст – это определенный ментальный контекст, существенно влияющий на содержание ассоциативно-вербальной сети реципиента и/или задающий определенные стратегии ассоциирования.

Приведем в качестве иллюстрации хода эксперимента один из этапов ассоциативного эксперимента и анализ соответствующего текстового фрагмента.

Анализ образа сознания der Schinken/ ветчина

В русском толковом словаре отражены следующие признаки образа сознания, репрезентированного словом ветчина:

• 
  просоленное, копченое мясо свиного окорока.
  

В результате собственного ассоциативного эксперимента, проведенного нами среди русскоязычных реципиентов, владеющих немецким языком, были получены следующие ассоциации:

der Schinken – на завтрак 6, свинья 3, корова 2, мясо 5, свинина 2, колбаса 3, окорок 2, бутерброд 11, бутерброд с ветчиной 6, хочется съесть бутерброд с ветчиной, с капельками жира, смерть, вредно 3, вкус , вкусная 9, окорок, вкусный тамбовский окорок, банка, в натуральной оболочке 6, свежая 7, розовая 2, ветчина

Таким образом, в ходе ассоциативного эксперимента русскоязычные респонденты актуализировали следующие компоненты этого образа:

1. 
   Внешний вид – 35 ассоциаций (свежая, розовая, с капельками жира, в банке, бутерброд и т.д.);
   
2. 
   Вкусовые качества – 12 ассоциаций (вкусная и др.);
   
3. 
   Время употребления – 6 ассоциаций (напр., на завтрак);
   
4. 
   Из чего производится – 5 ассоциаций (свинья, корова);
   
5. 
   Вредные качества – 4 ассоциации (напр., смерть, вредно)
   

Некоторые участники эксперимента дали прямой перевод слова – ветчина (5 респондентов) или написали различные синонимы: окорок, мясо, колбаса и т.д. (12 респондентов).

Семантическая структура слова der Schinken представлена в немецком толковом словаре следующим образом:

1. 
   кострец убойного скота, который употребляют в копченом или вареном виде;
   
2. 
   груб.: бёдра, ягодицы;
   
3. 
   разг. шутл. или презр.: а) большая толстая книга;
   

б) большая картина (незначительной художественной ценности);

в) длинная (не новая) пьеса, фильм большой продолжительности (обладающий незначительной художественной ценностью);

Немецкоговорящие участники проведенного нами ассоциативного эксперимента дали следующие реакции на лексему der Schinken:

klopfen, dick, fett, Speck, Knochen, saftig, salzig, würzig, kräftig, geräuchert, rot, Knochen, Gemälde, Schwein, Fleisch, Tiertransporte, Fleischerei, morgens, Brot, Butter, Spargel, Eier, Österreich, Bayern.

Реакции на лексему Schinken, полученные в результате ассоциативного эксперимента, проведенного с немецкоговорящими респондентами, можно условно разделить на несколько групп и подгрупп. Подчеркнем, что выделение подобных направлений и групп реакций – это лишь попытка моделирования черт данного феномена, а не собственно феномен. Кроме того, результаты эксперимента являются лишь временным срезом, останавливающим поток сознания, тогда как язык есть не только сознательное оперирование категориями, но и «неосознаваемый и непрерывный поток сознания» [2.С.63]. Поэтому некоторые признаки слова, указанные в толковом словаре, реципиентами не упоминаются, другие же, не отмеченные словарной статьей, наоборот, выходят на передний план.

На основании реакций немецкоязычных респондентов мы смоделировали следующую схему образа сознания:

1. 
   Вкусовые качества – 9 реакций (z.B. saftig, salzig, würzig, kräftig, geräuchert);
   
2. 
   Место, время употребления, с чем употребляется – 7 реакций (z.B. morgens, Brot, Butter, Spargel, Eier, unterwegs);
   
3. 
   Вредные качества – 3 реакции (dick, fett, Speck);
   
4. 
   Из чего производится, как пере/обрабатывается – 6 реакций (z.B. Schwein, Fleisch, Fleischerei, klopfen);
   
5. 
   Где производится – 2 реакции (Österreich, Bayern).
   

Переносное значение слова der Schinken – Gemälde было актуализировано лишь одним участником эксперимента.

3 слова-ассоциата не классифицируются по причине их единичности (klopfen, Tiertransporte, Fleischеrei). Однако это не означает, что полученные реакции являются немотивированными и неадекватными. Как замечает А.А. Залевская, «ассоциативный эксперимент отражает продукты не только прямых, но и многоступенчатых связей между единицами лексикона», «используя или воспринимая то или иное слово, человек подсознательно учитывает актуализируемую этим словом систему знаний» [3.С.109]. Таким образом, результаты эксперимента выявляют вербальные и невербальные связи разной степени опосредованности и пути формирования ассоциативного значения того или иного слова. Эти связи отражают определенные способы концептуализации картины мира в языковом сознании индивидов, которые не всегда возможно проследить без обращения к исследованию ассоциативных связей.

По результатам проведенного эксперимента можно сделать вывод, что словарные значения слова der Schinken /ветчина значительно различаются: в немецком языке образ сознания шире за счет широко представленных переносных значений, однако вербальные ассоциации носителей немецкого и русского языков продемонстрировали совпадение основных понятийных компонентов психологического значения слова.

Рассмотрим экспериментальные варианты перевода фрагмента текста, сопоставляя их с исследовательской версией перевода и обосновывая исследовательскую переводческую стратегию.

Ein Brechmittel von Papierkorb mit Spielkartenmuster, ein Nylonbettvorleger (wo ich gegen Kunsfasern doch allergisch bin), neue Vorhänge mit Klatschmohnmotiv, eine Unmenge verstaubter Schinken in meinem Bücherregal, „Angelique“ und so.“ 4. С. 41.

Отвратительная корзина для мусора с узором из игральных карт, синтетический коврик перед кроватью (и это при том, что у меня аллергия на синтетику), новые занавески с дикими маками, куча пыльных толстых книг на моей книжной полке: «Анжелика» и тому подобное.

Толковые словари немецкого языка дают разное толкование переносного значения лексемы Schinken: 1. разг. шутл. или презрит. большая толстая книга (часто имеющая небольшую художественную ценность) 5.С.211. 2. шутл. большая толстая книга (первоначально переплетенная в свиную кожу) 6.С.572 . В русском языке лексема «ветчина» не имеет таких значений. Выбранный нами вариант перевода основывается на контекстуальном актуальном значении этой лексемы и системе ассоциативных связей, характерных для носителей немецкого языка: в Большом немецко-русском словаре - пухлая книга 7.Т. 2, с.302 . Презрительное отношение к увиденному передает лексема «куча». Софи возвращается в свою комнату после долгого отсутствия. Она с ужасом замечает все произошедшие там изменения. Свое отношение к увиденному она выражает с помощью негативно-оценочных определений и метафорических выражений.

Треть опрошенных (30%) не поняла контекстуального значения метафоры. Недостаточная языковая компетенция реципиентов, а также отсутствие в русском языке ассоциативных связей между лексемами «книга» и «ветчина» привело к буквальному, т.е. в данном случае неадекватному переводу лексемы Schinken: … запылившаяся ветчина на книжной полке, …множество засохшей ветчины на моей книжной полке, …заветренная ветчина, …свиной окорок на моей книжной полке, … кусок грязной ветчины в моей книжной полке, … кусок запакованной ветчины на моей книжной полке, … запыленный кусок ветчины. Таким образом, отсутствие в русском языке ассоциативных связей между лексемами привело к отсутствию базы для сравнения фрагментов разных культур, стоящих за словом, и, как следствие, к отказу от интерпретации текста.

10 человек (16 %) отказались от перевода всего метафорического контекста, не сумев выявить какого-либо доминантного смыслового признака в силу отсутствия необходимых ассоциативных связей в родном языке.

Более половины участников эксперимента (54%), уловив метафоричность отрывка, поняла контекстуальное содержание лексемы и предложила такие версии перевода: … огромное количество пыльных книжек, …невероятное количество запыленных литературных глыб, …куча различной запыленной ерунды, …запыленные корочки книг, … новые книжки в шкафу, их я в жизни не стала бы читать, …целая пыльная куча чтива, … масса старых зачитанных романов, …куча пыльных талмудов, … множество запыленных томин (?), … бесчисленные тома, …книжки, которые только собирают пыль, … пыльная куча всякой ерунды, …большое количество запыленных толстых книг, множество ненужных книг, … масса пыльных «дешевых» книжонок. Считаем, что степень отображения личностного смысла исходного текста в этих переводах высока. 16 из вышеуказанных 33 реципиентов опять выбрали стратегию встречной метафоризации (глыбы, ерунда, пыльные корочки). Совпадение стратегий интерпретации – тоже показатель понимания текста.

Таким образом, лишь половина участников эксперимента поняла авторский смысл, уловила метафоричность контекста и отразила это в своих переводах, что связано в данном случае не столько с уровнем языковой компетенции, сколько с отсутствием определенного культурологического содержания, устойчиво соотносимого носителями немецкого языка с метафорическим выражением verstaubter Schinken, с отсутствием, следовательно, определенных ассоциативных связей в ассоциативно-вербальной сети..

Анализ первого этапа эксперимента показал, что образ сознания Schinken, более сложный структурно и содержательно в немецком языке по сравнению с русским (за счет частотных переносных значений), практически не нашел отражения в результатах эксперимента (лишь один участник эксперимента – немецкий испытуемый – актуализировал одно из переносных значений лексемы Schinken: Gemälde) . Образ сознания немецко- и русскоязычных реципиентов, отраженный в их ассоциативных реакциях, оказался почти идентичным. Они актуализировали лишь основное значение лексемы Schinken (мясо свиного окорока) и связанные с ним ощущения/переживания: вкусовые, временные, пространственные представления, из чего изготовляется и где производится, вредные качества.

Переводческий эксперимент показал, что переносное значение лексемы Schinken (несмотря на наличие, казалось бы, прозрачного контекста, который подсказывает реципиенту правильный вариант перевода), не представленное в образе сознания русскоговорящих реципиентов, не позволило многим из них ( 30 %) адекватно передать и в некоторых случаях (16%) даже понять смысл текста. Этим участникам эксперимента не удалось понять образы сознания носителей другой культуры, поскольку когнитивной базы для рефлексии над различиями образов своей и чужой культур просто не было. Таким образом, еще раз подтверждается предположение о том, что разница в ассоциативно-вербальной сети является основой непонимания в процессах межкультурной коммуникации.

По результам проведенного экспериментального использования, можно сделать вывод, что одного ассоциативного эксперимента для решения поставленных задач недостаточно. Вербальный ассоциативный эксперимент условиями своего проведения задает вербальную реакцию, отражающую языковые системные связи, которые не могут представлять содержание сознания в целом и поэтому не могут в полной мере использоваться при реконструкции образов сознания. Использование в исследовании переводческого эксперимента позволяет верифицировать данные ассоциативного эксперимента и расширить представление о содержании образа сознания. В переводческой деятельности актуализируются все аспекты речемыслительной деятельности индивида, что позволяет установить не только отдельные содержательные образы сознания, но и их реальную структуру как функциональное целое. Моделирование образов сознания на основе их структурно-содержательных признаков является, на наш взгляд, более перспективным путем исследования содержания образов сознания, поскольку в этом случае восстанавливается реальная иерархия содержательных компонентов образа сознания, а не просто их состав.

Сопоставление результатов ассоциативного и переводческого этапов эксперимента позволяет говорить о том, что актуализация компонентов концептов в ходе ассоциативного эксперимента позволила участникам переводческого эксперимента адекватно передать доминантный личностный смысл автора текста. Образы сознания, совпадающие в немецком и русском языковом сознании по своим основным содержательным компонентам, (что подтверждает анализ словарных статей и результатов ассоциативных экспериментов), не вызвали затруднений и при переводе. Сходство в ассоциативно-вербальных сетях стало базой адекватного перевода. Отсутствие же в русском языке ассоциативных связей между концептов и его переносным значением привело в большинстве случаев к буквальному, т.е в нашем случае неадекватному переводу (например, в образе сознания der Schinken: переносное значение лексемы der Schinken, не представленное в образе сознания русскоговорящих реципиентов, не позволило многим из них (30%) адекватно передать и в некоторых случаях (16%) даже понять смысл текста. Этим участникам не удалось понять образы сознания носителей другой культуры, поскольку когнитивной базы для рефлексии над различиями образов своей и чужой культуры просто не было.) Таким образом, еще раз подтверждается предположение о том, что разница в ассоциативно-вербальной сети является основой непонимания в процессах межкультурной коммуникации.

ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ

1. 
   Тарасов Е. Ф. Языковое сознание // Вопросы психолингвистики. – 2004. – № 2. – 124 с.
   
2. 
   Лосев А. Ф. В поисках построения общего языкознания как диалектической системы // Теория и методология языкознания. – М., 1989. – С. 5–92.
   
3. 
   Залевская А. А. Межъязыковые сопоставления в психолингвистике. – Калинин: КГУ, 1979. – 84 с.
   
4. 
   Dagmar Kekule. Die kalte Sophie. – Rotfuchs, 1998.
   
5. 
   Duden Deutsches Universalwörterbuch. – Dudenverlag, Mannheim /Wien /Zürich. – 1989.
   
6. 
   Wahrig Deutsches Wörterbuch. – Mosaik Verlag. 1980.
   
7. 
   Большой немецко-русский словарь. – М.: Русский язык, 1980. – 656 с.
   

Э. Б. Яковлева

АНТИЦИПАЦИОННЫЙ ПРИНЦИП ПЕРЦЕПТИВНО ОРИЕНТИРОВАННОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ СМЫСЛА ВЫСКАЗЫВАНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ ВОПРОСНО-ОТВЕТНЫХ ЕДИНСТВ ЗВУЧАЩЕГО СПОНТАННОГО ПОЛИЛОГА)
Слуховая перцепция как иерархический процесс предполагает сложный аналитико-синтетический путь обработки входного сигнала по разным параметрам: акустическим, семантико-синтаксическим, смысловым. Семантические и просодические факторы играют в этом процессе ведущую роль. 

С целью выяснения степени преференции в ориентациях слушающих либо на семантические, либо на просодические факторы при реконструкции смысла высказывания был проведен аудитивный эксперимент на материале спонтанных звучащих полилогов с участием носителей немецкого и русского языков. 

В данном случае следует учитывать факт получения слушающими информации в полилоге (смысловой и просодической) от нескольких участников в результате многосторонней речевой деятельности. Здесь важно проанализировать характер связи между репликами и релевантность для слушающего семантических и просодических факторов при восстановлении реплики-стимула (S) по предъявленной реплике-реакции (R) и наоборот. 

С целью реконструкции смысла высказывания (реплики-стимула (S) или реплики-реакции (R) как членов диалогического единства (ДЕ)¹ в составе полилогического единства (ПЕ) слуховое восприятие речевого фрагмента (либо реплики-стимула (S), либо реплики-реакции (R) осуществлялось в режиме элиминации его из контекста ПЕ. 

Основная задача эксперимента состояла: 1) в выявлении лингвистических и экстралингвистических признаков, обусловливающих просодико-семантическое варьирование компонентов спонтанного звучащего полилогического дискурса; 2) в разработке методики многокомпонентного анализа смыслового декодирования звучащего многостороннего аутентичного дискурса с учетом квантитативного фактора и социальных характеристик коммуникантов. 

В качестве основного теоретического положения использовался тезис о том, что перцептивно ориентированная реконструкция смысла высказывания (реплики-реакции, реплики-стимула) в процессе восприятия речевого фрагмента, элиминированного из контекста, основана на антиципации. Прогнозирование смысла высказывания осуществляется с опорой на семантические и просодические признаки. 

В эксперименте принимали участие 15 информантов: носители русского языка (5 студентов-германистов, изучающих немецкий язык в качестве 1-го иностранного языка и 5 экспертов фонетистов-германистов), 5 информантов: носители немецкого языка, студенты-слависты, изучающие русский язык в качестве 1-го иностранного языка. 

До начала эксперимента было проведено анкетирование участников эксперимента с целью выявления их социальных и социолингвистических характеристик для детального анализа и интерпретации эмпирических данных, их достоверности, объективности и возможности последующей верификации при создании речевой базы данных. 

Логика предложенных в анкетах вопросов и их количество соответствовали целям исследования и служили получению информации, которая проверяла выдвинутую гипотезу. Максимальная конкретность сформулированных вопросов предусматривала получение исчерпывающей информации о каждом участнике эксперимента. По результатам анкетирования были составлены социограммы, иллюстрирующие стратификационные и социально-психологические характеристики участников эксперимента. 

В задачу испытуемых входило: 1) прослушать исходные реплики-стимулы (S) и реплики-реакции (R); 2) предложить ответные варианты реплик-стимулов и реплик-реакций на исходные; 3) выделить из предложенных на выбор факторов, релевантные для принятия того или иного решения с целью адекватной реконструкции смысла составляющих ДЕ реплик. 

Анализируемые полилоги были оценены по принципу полноты, завершенности, соответствия нормам их построения, количества участников, числа реплик и реализуемых тем, а также изменения конфигураций взаимодействия коммуникантов. Для эксперимента были выбраны пары реплик – S и R на немецком языке, имеющие разную степень связности, элиминированные из контекста полилогических единств (ПЕ). 

Эксперимент проходил в два этапа. На первом этапе аудиторы прослушивали предъявленные реплики-S (13 фрагментов звукозаписи на немецком языке) и записывали свои варианты реплик-R на них. Второй этап эксперимента предполагал процедуру обратного характера. Аудиторы прослушивали реплики-R (13 фрагментов звукозаписи на немецком языке) и записывали свои варианты реплик-S. Стимулы и реакции предъявлялись троекратно с небольшими паузами между ними. 

На первом и втором этапах эксперимента при прослушивании реплик-S и реплик-R аудиторы в специально подготовленных протоколах отмечали, какие факторы заставили их принять то или иное решение при прогнозировании ответа на предъявленные стимул и реакцию (интегративное смысловое содержание высказывания, ключевое слово или словосочетание, просодические факторы: мелодика, громкость, темп, акцентная выделенность), а также другие факторы. 

По результатам эксперимента были сделаны следующие выводы. 

Оценки аудиторов – носителей русского и немецкого языков при выборе факторов принятия решения относительно декодирования прослушанной реплики и реконструкции смысла требуемых реплики-R и реплики-S в целом совпадают, за исключением семантических факторов. Для носителей русского языка одинаково релевантны интегративное смысловое содержание высказывания и ключевое слово или словосочетание. Для носителей немецкого языка более значимым фактором является лишь интегративное смысловое содержание высказывания. 

В результате эксперимента были получены следующие данные:

• 
  общее количество предпочтений при восстановлении реплики-R, отданных признаку «интегративное смысловое содержание высказывания» составило 56,7%, признаку «ключевое слово или словосочетание» – 66,3%, признаку «мелодика» – 65,3%, признаку «акцентная выделенность» – 68,2%;
  
• 
  общее количество предпочтений при реконструкции реплики-S, отданных фактору «интегративное смысловое содержание высказывания», составило 66,3%, «ключевое слово или словосочетание» – 66,8, «акцентная выделенность» – 62,5%, «мелодика» – 69,0%. 
  

Полученные результаты подтверждают данные проведенных нами ранее исследований и указывают на тот факт, что перцептивный процесс осуществляется на нескольких уровнях и может быть определен как многоуровневый, иерархический. Несомненный интерес представляют темпоральный и динамический факторы как наименее предпочитаемые (в нашем эксперименте группами студентов) при выборе решения о формировании смысла высказывания. Была выявлена общая зависимость восприятия от темпа звучащей речи и характер этой зависимости. При медленном темпе речи усложнялось синтетическое обобщение впечатлений в законченный образ, быстрый темп мешал аналитическому восприятию речевого потока. В предложенных на восприятие искусственно «отторгнутых» из спонтанного контекста репликах ускоренный темп в значительной степени ограничивал перцептивные потенции аудиторов-студентов как наименее опытных по сравнению с экспертами-фонетистами. 

Недостаточная громкость также отмечалась как отрицательный фактор при декодировании смысла звучащего речевого образца. 

Оценка аудиторами в качестве других факторов, способствующих пониманию сообщения, хезитационных периодов свидетельствует об их исключительно положительной роли при декодировании семантической стороны услышанного. В данном случае их можно рассматривать как «опоры», дающие возможность слушающему ориентироваться при восприятии потока речи. В хезитационные периоды слушающий декодирует услышанное и антиципирует дальнейшую речевую программу говорящего. 

Отмеченные в качестве других грамматические факторы (инверсия, препозиция ремы) также можно выделить в качестве положительных в сложной перцептивно-мыслительной деятельности. 

Экспериментальное исследование просодико-семантической вариативности многоуровневых вербальных компонентов звучащего спонтанного дискурса позволяет говорить об осмыслении речевого сообщения с позиции психолингвистики. 

Планирование слушающим ответной реплики-R / исходной реплики-S можно изобразить в виде следующей схемы:

предъявление исходной реплики-S

(сообщение, обусловленное логикой ожидания)

↓

понимание сообщения

↓

планирование ответной реплики-R

(΄большая степень однозначности)
предъявление ответной реплики-R

(модифицированное сообщение с позиции экспектаций слушающего)

↓

понимание сообщения

↓

планирование исходной реплики-S

(меньшая степень однозначности)
Эта схема представляет усложнение степени антиципации вероятных вариантов выбора исходных реплик-S и их селекции при данной ответной реплике-R, поскольку смысл прослушанной ответной реплики-R как бы «задает» обратный ход стереотипной логике прогнозирования. Реплики-R, в отличие от реплик-S, в большей степени принадлежат одному семантическому полю, однако могут располагаться с разной степенью удаленности от его смыслового центра. 

Согласно полученным данным по «успешности» восстановления составляющих диалогических единств, среднее число ассоциативных ответов, предложенных информантами при восстановлении реплик-R выше, чем среднее число этих ответов при реконструкции смысла реплик-S. Можно говорить о том, что восстановленные реплики-R отличаются большим разнообразием, чем восстановленные реплики-S. Разнообразие ответов снижается, когда семантическая область диалогических единств сужается. Следует отметить, что «успешно» восстановленными считаются реплики, относительно близкие в смысловом отношении к пропущенным. При этом наиболее значимым является наличие/отсутствие семантической связи между репликами диалогического единства. Там, где она явно выражена, возрастает и вероятность восстановления требуемого. Сравнительно большее число «успешно» восстановленных стимулов (вопросов) связано, по-видимому, с тем, что во многих случаях информантам предлагались вопросно-ответные единства. У информантов при прослушивании реплики-S всегда остается искушение дать личностный ответ, оставляя «за скобками» задание «восстановить» имеющуюся ответную реплику. Прослушивание реплики-R не допускает подобной раздвоенности мотивов, которые в этом случае совпадают: информанту необходимо обнаружить в ответе скрытый вопрос, независимо от того, руководствуется ли он мотивами личностного смыслового поиска или мотивами информанта-диктора. 

СОДЕРЖАНИЕ

Баянкина Е. Г. Когнитивный аспект патентного текста………………….	3
Беляева Н. В. Проблемы понимания гипертекста………………………...	12
Бернштейн В. Л. Стратегический компонент дискурсивной компетенции студента-нелингвиста……………………………………….	17
Бутакова Л. О. Проблемы экспертного лингвистического анализа речи.	24
Винникова Т. А. Особенности восприятия кинофильма иноязычной аудиторией…………………………………………………………………...	34
Гейко Е. В. Манифестация оценки запаха в русской языковой картине мира………………………………………………………………………….	39
Голикова Т. А. Этнокультурологическое содержание концепта «Алтай»: материалы к словарю……………………………………………………….	47
Гриценко Е. С. Вклад когнитивной теории в разработку проблемы значения и понимания текста……………………………………………….	55
Гуц Е. Н. Экспериментальные методики изучения ядра языкового сознания подростка………………………………………………………….	61
Давлетбердина А. Р. О национально-культурной окраске устойчивых сравнений……………………………………………………………………	69
Евсеева О. В. Национально-культурная специфика языкового сознания носителей английской, французской и русской культур (на примере страха)……………………………………………………………….……..	77
Закорко С. В. Свободный ассоциативный эксперимент в исследовании семантики слова: предварительные результаты…………………………...	84
Залевская А. А. Актуальные проблемы психолингводидактики…………	91
Игнатова Е. М. Место концепта «РОДИНА» среди культурных концептов…………………………………………………………………….	96
Каримова Р. А. Представление результативной деятельности в публицистическом дискурсе………………………………………………..	102
Кинцель А. В. Языковое сознание человека и методы его исследования в современной лингвистике………………………………………………...	104
Коноваленко И. В. Интенции и их речевое воплощение в публичной «дуэли» политических ораторов……………………………………………	109
Леонтьева О. А. Рецептивный аспект коммуникативного поведения старшеклассника…………………………………………………………….	114
Лещинская О. Г. Проблема поля восприятия в языке города (на примере лексики зрения)……………………………………………………	120
Масленникова Е. М. Культурная переориентация текста как окказеональная модификация………………………………………………	125
Мельникова А. А. Прецедентные феномены литературного происхождения: по данным ассоциативного эксперимента………………	133
Михалёв А. Б. Психолингвистическая проблематика фонестемы………..	140
Мырзашова А. К. Казахско-русские фразеологизмы с семантическим компонентом «ум»/»глупость» …………………………………………….	148
Мякишева Е. В. Стереотипы красоты и их репрезентация в современной русской речи………………………………………………….	155
Нестерова Н. М. Перевод как вторичная текстовая деятельность, или «сказать почти то же самое»………………………………………………..	163
Никуличев М. Ю. Причастно-номинативные композиты с метафорическими значениями……………………………………………...	171
Певнева И. В. Конфликтообразующие факторы в коммуникации……….	179
Пешкова Н. П. Понимание текста как процесс субъективного переживания…………………………………………………………………	185
Подгорная Е. А. К вопросу о понятии компьютерного дискурса………..	192
Попова Т. Г. Перевод как когнитивный процесс во взаимодействии культур……………………………………………………………………….	198
Прокофьева Л. П. Звуко-цветовая картина мира………………………….	202
Рогожникова Т. М. Человек как академия семантики: динамические аспекты значения слова……………………………………………………..	208
Салихова Э. А. Динамика связей в ассоциативном окружении слова (по материалам экспериментов)………………………………………………..	217
Синеокова Т. Н. Психолингвистические аспекты изучения измененных состояний сознания………………………………………………………….	223
Субачева Е. Г. Метафора как средство познания действительности…….	234
Сулейманова О. А., Беклемешева Н. Н. К проблеме лингвистической интерпретации художественного текста (на материале произведений современной художественной литературы)………………………………..	237
Тарасова И. А. Когнитивная поэтика в лингвокультурологической перспективе………………………………………………………………….	245
Трошина Н. Н. О методе оценки стилистической эквивалентности перевода……………………………………………………………………	250
Федяева Н. Д. Норма: категориальный и языковой статус……………….	259
Чаплина С. С. К семантическому и функциональному описанию перфекта в немецком языке………………………………………………	265
Чугунова С. А. «Стрела времени» в сознании носителей русского языка.	270
Шарикова Л. А. Исследование сознания человека в концептологии: методика уровневого анализа концепта……………………………………	277
Шварко Л. И. Структура и содержание концептосферы «Педагогическая профессия»……………………………………………….	284
Шестерина Е. А. Использование ассоциативного эксперимента для объяснения характера расхождений иноязычного и переводного текста..	294
Яковлева Э. Б. Антиципационный принцип перцептивно-ориентированной реконструкции смысла высказывания (на материале вопросно-ответных единств звучащего спонтанного полилога)………….	303

ЯЗЫКОВОЕ БЫТИЕ

ЧЕЛОВЕКА И ЭТНОСА: КОГНИТИВНЫЙ И ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

МАТЕРИАЛЫ

IV МЕЖДУНАРОДНЫХ БЕРЕЗИНСКИХ ЧТЕНИЙ

Выпуск 14

ИНИОН РАН

Московский государственный лингвистический университет

Оригинал-макет М.А. Петровой

Подписано в печать 12.05.2008 г.

Объем 19,5 п.л. Формат 60х90х16. Тираж 1000 экз.

Заказ № 38

Адрес редакции: 115093, Москва, ул. Люсиновская, 29

ГУП «Типография на Люсиновской»

1¹ Данные полисемантичные слова являются единицами ядра языкового сознания носителей русского языка по результатам исследований Ю. Н. Караулова, А. А. Залевской, Н. В. Уфимцевой, Н. О. Золотовой.

 Работа выполнена при финансовой поддержке Федерального агентства по образованию: аналитическая ведомственная программа «Развитие научного потенциала высшей школы».

2 Текст оригинала и его перевод опубликованы в альманахе, выпущенном Ин-том им. Гете в рамках проекта «Зебра» в 2004 г. На страницах этого альманаха представлены отрывки из прозаических произведений десяти современных немецких авторов в оригиналах и переводах на русский язык. – Н. Т. 

1 Взаимозависимость единиц в полилоге иная, чем в диалоге. В диалоге она гомогенна, то есть существует только между однородными простыми и сложными ДЕ (двучленными и многочленными); в полилоге эта взаимозависимость гетерогенна, то есть может существовать также и между разнородными формами единиц: ДЕ и ПЕ.