Ю. В. Анхимюк об одном рукописном евангелии с гравированными заставками из первых московских безвыходных изданий

Размер нашей книги, написанной четким полууставом одного почерка, в первую долю листа (26,6х17,5х4,0 см.). Верхнее и боковые поля листов были сильно обрезаны при замене переплета. Он представляет собой доски, обтянутые коричневым полинявшим местами бархатом с кожаным корешком. Из двух латунных застежек на кожаных ремешках сохранилась одна. Обороты крышек переплета оклеены бумагой машинного производства XIX века. Из этой же бумаги защитные листы, а также подклейка передних и задних листов. Иногда на их обветшавшие края наклеены полоски бумаги ручной выделки (встречаются фрагменты с текстом гражданским письмом первой половины XIX в.), в т. ч. голубоватого цвета. Датируется эта реставрация как и изготовление нового переплета приблизительно первой третью XIX в. В начале и конце рукописи имеются незначительные утраты среди вступительных и уставных статей.

В орфографии рукописи можно отметить неумеренное употребление юсов малого и большого. Правописание русское с добавлением болгаризмов. Встречаются мены и на ы, я на а после гласных, ю на у, например: евангельскым, «Лукы» вм. Луки, «Марiа Магдалыни», «Пасхы», «iанsарь», «поаса» вм. пояса, «iоунь», вм. июнь, «isль» вм. июль и т. д.

Помимо канонического текста четвероевангелия список содержит Послание Евсевия Кессарийского к Киприану, каноны Евсевия Кессарийского в табличной форме, предисловия и оглавления перед текстом евангелий, молитву к Иисусу Христу и «Сказание приемлющее всего лета число евангельское…» (перед оглавлением Евангелия от Матфея). После текста Евангелий помещены: Соборник 12 месецем, указатели евангельских чтений на год, уставные указания к общим службам, на пострижение и за упокой на всю неделю, как читать Евангелие в Великую неделю на часах².

Евангелие украшено десятью заставками. Малая заставка с доски-клише безвыходного узкошрифтного Евангелия отпечатана перед Посланием Евсевия, Предисловием Феофилакта Болгарского к Евангелию от Матфея, оглавлениями к Евангелиям (кроме Матфея)³. Заставка с изображением евангелиста Матфея в киотце взята из среднешрифтного Евангелия⁴. Перед Евангелиями от Луки и Иоанна помещена заставка узкошрифтного и среднешрифтного Евангелий⁵. Навершие гравюры деформировано. Заставка узкошрифтного Евангелия отпечатана перед Евангелием от Марка и Месяцесловом⁶. Судя по оттискам этой заставки, в клише уже были утрачены левые акротерий и стрелочка основания рамки. Они грубовато подрисованы пером и чернилами. Часть заставок заполнена бледно - зеленой и желтой красками, иногда киноварью. Инициалы в начале каждого из Евангелий и в предисловии к Евангелию от Луки балканского плетеного орнамента, жгуты с узлами и острыми навершиями мачт. Прорись пером и киноварью, а заполнение теми же жидко разбавленными зеленой и желтой красками. Остальные же инициалы большие киноварные, часть с орнаментальными отростками. Заголовки выписаны киноварной вязью.

Это рукописное Евангелие, на наш взгляд, имеет исключительное научное значение потому, что встает в ряд уже известных и совсем немногочисленных рукописных книг с гравированной орнаментикой изданий московской анонимной типографии. Все рукописные книги с этой орнаментикой (с нашей рукописью их стало шесть) датируются 60 - началом 70-х годов XVI в. Список «Русского библиофила» содержит наиболее богатый набор заставок изданий Московской анонимной типографии середины XVI в. Из четырех заставок этой книги гравюра с изображением евангелиста Матфея из т. н. среднешрифтового Евангелия воспроизведена в московских печатных книгах только однажды и не повторяется в других безвыходных изданиях. Не известны ее оттиски и в рукописных книгах. Здесь мы имеем дело с первой московской гравюрой, имеющей значение иллюстрации. Появление ее в московской орнаментике старопечатной книги – единственный случай за сто лет. По наблюдениям А. С. Зерновой иллюстрация начинает снова появляться внутри орнамента только в 50-х гг. XVII в.⁷ На уникальность сочетания портрета и заставки в московской первопечатной книге указывает и Е. Л. Немировский, отмечающий, что до последней четверти XVII в. данный случай остается единственным⁸.

Он же вполне убедительно отвел точку зрения Т. Н. Протасьевой, считавшей, что в рукописях использовались пробные макулатурные листы продукции первой московской типографии. Е. Л. Немировский вполне резонно заметил, что в типографии гравированные заставки воспроизводились одновременно с текстом. Кроме того, он обратил внимание на заставку в рукописи ОР ГИМ. Син. 186, которая определенно была оттиснута после написания текста. В свою очередь он предположил, что книгописная мастерская существовала одновременно с типографией. Указанные рукописные книги, по мнению Е. Л. Немировского, служили первопечатникам для отработки соответствия заставок формату набора, композиционной стройности и единства всех элементов текста и украшений⁹.

Подбор орнаментики Евангелия-тетр из Собрания «Русского библиофила» и его палеографические особенности, как нам кажется, позволяют предположить о вполне самостоятельном бытовании и использовании гравированных досок заставок анонимной типографии вне ее стен. Аналогов бумаге и почерку этого Евангелия пока не находится в известных рукописных книгах с орнаментикой московских безвыходных изданий. Возможно, что после того, как она перестала функционировать, ее мастера или новые владельцы клише просто стали использовать их для украшения рукописных книг.

Сейчас большинство исследователей придерживаются следующей хронологии безвыходных Евангелий: узкошрифтное – 1553-1554 г.; среднешрифтное – 1558-1559; широкошрифтное – 1563-1564¹⁰. Из того набора орнаментики указанных Евангелий, который используется в нашей рукописи встречаются в других рукописных книгах следующие заставки: из узкошрифтного и среднешрифтного Евангелий (Зернова, № 4) в рукописи Пандектов Никона Черногорца ОР ГИМ. Син., № 264. Л. 1; из всех трех – (Зернова, № 5) – в рукописном Евангелии РГАДА. Ф. 381, № 183¹¹. Две заставки: из среднешрифтного (Зернова, № 2), и узкошрифтного Евангелий (Зернова, № 8) отпечатаны в рукописной книге лишь в нашем случае.

Между тем известно, что в 1556 г. «мастер печатных книг» Маруша Нефедьев нашел в Новгороде и прислал в Москву Васюка Никифорова, умевшего «резати резь всякую»¹². Учитывая новгородское происхождение по крайней мере одного из мастеров анонимной типографии, уместно предположить, не связано ли происхождение книги из Собрания «Русского библиофила» с Новгородом и теми его мастерами, которые изготовляли клише для заставок безвыходных изданий? Сорт бумаги нашего списка (по данным известных альбомов водяных знаков) в русских рукописях был замечен лишь однажды в Евангелии новгородского Борисоглебского храма. Рукописные инициалы Евангелия «Русского библиофила» никак не гармонируют по стилю с печатными заставками книги. Две доски, с которых были сделаны оттиски в рукописное Евангелие, явно износились, утратив наиболее хрупкие свои части. То же самое можно сказать и об оттиске заставки (Зернова, № 5) Евангелия РГАДА. Ф. 381, № 183, у которой отсутствует правая сторона стрелочки основания. Не могли ли доски-клише анонимной московской типографии использоваться для украшения рукописных книг в нескольких скрипториях после того, как был отпечатан тираж широкошрифтного Евангелия, т. е. после 1563-1564 гг. ?