А другого глобуса у вас нет?
жүктеу/скачать 1.73 Mb.
|
От чего я по сей день голову себе и ломаю... Не сделает – ЧЕГО? И тут подпрягай хоть логику, хоть грамматику, но так оно выходит – ежели с предыдущей фразой увязывать – что, значит, не–преступником он больше обещается не быть? Подастся, то есть, в уголовники? (Тут как и не вспомнить чикагского мэра Ричарда Дейли с бессмертным его изречением: "Полиция была там не для того, чтобы провоцировать беспорядки. Она была там для поддержания беспорядка!")
Нет, конечно, идиотизм в любом проявлении штука знатная. Но мощь организованного идиотизма – это я вам доложу, как оно в некоторых географических точках формулируется, нечто особенное. При любом буквально раскладе. Иллюстрируя любой без исключения тезис. Хотя бы даже такой, как "заставь дурака Богу молиться". Пример тут будет в том состоять, как Организация любое благое дело с полным блеском наизнанку вывернуть умудряется. И я вас приглашаю посетить на эту тему город Санта–Ана в теплом апельсиновом штате Калифорния. Затеялось же вот по всей Америке благородное движение за права инвалидов. И это справедливо, что после всех прочих, гомосексуалистов и лесбиянок включая, наконец и до инвалидов добрались. В смысле, чтобы с транспортом для них как можно лучше наладить, на работе чтобы никак и ни в чем не ущемлять. И вообще покончить с дискриминацией в любых ее проявлениях. Что, безусловно, благородно и человечно – без дураков. Но и опять же – а куда ж мы без них, дураков–то? Кинулись, понятно, и они новому сверху спущенному богу молиться. И принял городской Департамент Транспортных Средств (это вроде ГАИ получается) решение к инвалидам помягче быть на предмет выдачи водительских прав. Что опять же, может, и благородно. Хотя и настораживает, потому что иная инвалидность ведь просто–таки физически управлению автомобилем препятствует. Как оно, кстати, в случае Джорджа Эдгара Лизаралда и было. Он, этот Джордж, уж до того несколько раз пробовал правами обзавестись. При том, что зрение у него было не просто из неважнецких, а... Одно только и название, что было оно у него вообще. Различал, то есть, какие–то фигуры движущиеся. Но и то крайне смутно. Отчего, конечно, все его попытки права получить с треском и проваливались. Пока новая тенденция – насчет инвалидов – не затеялась. И не порешил упомянутый департамент выдать Джорджу вожделенные права. Раз уж сам до ГАИ пешком добирается, чего–то он там все–таки видит. Ну вот так себе, значит, и поедет – тихонько. И это хорошо, что с правами своими обретенными он действительно ехал не очень шибко. Поэтому Дебора Энн Мор, которую он на переходе пешеходном таранил и потом еще под вопли прохожих по дороге волок, в живых и осталась. Не без последующей, однако, инвалидности. (И, как суд впоследствии установил, был этот Джордж Эдгар Лизаралд на момент получения прав не просто плохо зрячим, а "юридически слепым". Который, как вы понимаете, не обязан в совсем уж тотальной тьме проживать. Достаточно и так, если кроме смутных фигур ничего человек не различает.) И вот такая славная получилась борьба за права человека. Когда двух зайцев сразу – и существующих инвалидов поддержать, и число их одновременно приумножить. А, собственно, почему "получилась"? Она и нынче с тем же блеском, эта борьба, происходит. Я вот от Калифорнии отвлекусь – а про Канаду скажу. (Я потому насчет этой страны такой информированный, что в ней сам и проживаю. Это чтобы кто чего не подумал. Что это он, дескать, Канада то, да Канада се. Что я на это отвечу? А то, что жил бы в Монголии – о ней бы преимущественно и высказывался.) Так вот, значит, Канада. Ну, тут у тебя зрение, правда, проверят – на месте, не отходя от кассы. (И это я не просто как бы крылатую фразу насчет кассы запузырил, а именно там же сразу же и платишь, после того, как в трубу глянул да цифири и буковки положенные назвал.) Но кроме того – не проверяют и не требуют НИЧЕГО. Никаких врачей, никаких тебе справок. И я вам доложу, ТАКОЙ народ за рулем случается... Бабушки и дедушки – те самые, что в книге рекордов Гиннесса в долгожителях – это уж само собой, с положенной ежедневной горстью проглоченных транквилизаторов (что, как я понимаю, вряд ли так уж реакцию обостряет). Но ведь и просто психиатрические пациенты точно также на скоростных и прочих трассах с дымом заруливают. И сам не раз видел, и даже местное в доску политически корректное ТВ, не выдержав, разок показало. Весь букет – за рулем. Все знакомые фамилии: Паркинсон, Альцгеймер, включая даже и мистера Дауна. И, конечно, дай им Бог здоровья и максимально наполненной жизни, всем инвалидам этой страны – да и всей планеты, коли на то пошло. Но все–таки хотелось бы делать это без того, чтобы их, инвалидов, армию в результате пополнять. Как оно в той Санта–Ане калифорнийской и вышло. И кабы только в ней... Ну, это ладно. Мы тут все же – пока, потому как на это дело у меня будущие тома припасены – не о последних достижениях Политической Корректности рассуждать взялись. Но по части бабушек–дедушек за рулем еще одну историю – совсем небольшую – хотелось бы подкинуть. Без всякой протаскиваемой под шумок крамолы. В городе Нью–Йорке дело было. На самом Манхэттене. Причем в самый что ни на есть час пик. Так что можете себе хотя бы теоретически этот рай представить. Ну и вот, значит, час пик тут бурлит, народ из офисов своих прет не то что рекой, а просто–таки Ниагарой, и вдруг дорожный полицейский – гаишник ихний – видит нагло запаркованный на тротуаре автомобиль. Он, конечно, свой мотоцикл тормознул тут же. А к автомобилю тому прислонившись, некий пожилой человек стоял, семидесяти лет, по имени – как потом выяснилось – Хосе Родригес. Гаишник ему и орет: немедленно, дескать, убери колымагу с тротуара. Хосе Родригес, конечно, перепугался и спрашивает: эту? Конечно, эту – гаишник орет. Хосе опять: а убрать кому – мне? Гаишник уже чуть не стонет. Конечно, дескать, тебе – не папе же римскому. Ну, тогда Хосе этот за руль сел и поехал. И тут же, конечно, девять человек посшибал, поскольку поехал все по тому же тротуару, с которого движение и начал. Но на суде его, этого Хосе Родригеса, вполне справедливо оправдали. Поскольку, как выяснилось, совсем он желанием не горел за руль садиться. Все–таки Манхэттен в час пик – не самое удачное время для первой в жизни поездки за рулем. Привез–то его на место это злополучное племянник, который куда–то на пяток минут и отлучился. А тут, Хосе говорит, полицейский. Все–таки власть. Убирай, сказал, машину. Причем немедленно. Ну, Хосе говорит, раз власть велела – мне только подчиниться и оставалось. Я эту историю рассказал вовсе не из желания над бедным американским гаишником поизгаляться. Просто по ассоциации рассказ этот возник – до того ж о разном более чем случайном народе за рулем толковали. А к гаишнику, честно говоря – ну какие такие в этой ситуации особые претензии? Манхэттен, дурдом после рабочего дня, и мужичок какой–то у запаркованной на тротуаре машины. Что ж он, гаишник этот, должен был сначала у дедушки права спросить? И, дескать, не подавишь ли ты, дедушка, не дай Бог, с десяток прохожих? Ситуация тоже ведь к политесам да к размышлениям неспешным не располагала. Потому что народ полицейский – он как и любой другой. Ему ежели неспешно подумать дать – вполне может и к верным выводам прийти. И если такая редкая ситуация возникает, то и полицейские оказываются очень даже на высоте. Вот вам еще одна совсем невеликая – и опять–таки дорожно–транспортная – история, в январе 1997 года приключившаяся. В городе Остин, штат Миннесота, заметили ребята из патрульной машины – из тех, что по городу круги выписывают для поддержания общего порядка – интересную картину. Возле довольно–таки обледеневшего автомобиля (а дело, повторяю, было в Миннесоте, да еще и в январе – знающих людей спросите, какая Чукотка там в такое время бывает) стоял откровенно нетрезвый гражданин. И, раскачиваясь как маятник Фуко, справлял в струях пара малую нужду прямо на дверцу несчастной машины. Ну, ребята патрульные к нему, конечно, подрулили. Ты, говорят, это что же? А он, хоть и языком едва ворочал, но отповедь, гордого американца достойную, им с ходу дал. Моя, говорит, машина. А потому захочу, так и не только малую нужду на нее справлю, но даже и любую другую. И соответствующие документы из кармана вывалил. Полицейские на документы глянули – точно. По бумагам получается, что и обгадить этот автомобиль он в полном праве был. Ну, взяли под козырек – да и уехали. А уже на пару кварталов отъехав, задумались (вот что значит – время–то выкроить для интеллектуального процесса). И задались вполне логичным вопросом: отчего это пьянчуга тот так злобно и яростно собственное транспортное средство поливал? Тут один себя по лбу и хлопнул. На улице ж, говорит, минус хрен его знает сколько. А лил этот мужик не куда–нибудь, а на дверцу. Замок у него, стало быть, морозом прихватило. Тогда–то они, полицейские, вдвоем уже сообразили, что намеревался тот алкаш в свою машину все–таки влезть. И не с тем, ясное дело, чтобы там в ней вздремнуть – а чтобы на ней же, соответственно, и уехать. Рванули, конечно, назад – и теперь за ним, пьянчугой этим, еще и гоняться пришлось. Но, слава Богу, не успел на скоростную трассу выскочить. А то ведь от такого водителя на шоссе много у кого самая серьезная и очень большая нужда возникнуть могла бы.
Но это ладно. Это мы все же порядком отвлеклись от основной нашей темы. Развитие которой предполагает теперь движение от организованного идиотизма в сторону более или менее индивидуальных героических достижений в том же плане. Хотя, как нам не раз и не два придется убедиться, мощная фигура Организации едва ли не за каждым из них все равно просматриваться будет – а иногда так и во всей своей красе. И вот в связи с предыдущими героями – уголовниками от политики и уголовниками просто так – мы, если помните, пытались–таки выяснить: отчего да почему, да как выбор пути жизненного состоялся, ну и все прочие обязательные в подобных случаях психолого–социологические (а как же!) экзерсисы. Так что получалось бы вполне логично под тем же углом и на интересующую нас профессию глянуть. Кто, то есть, ряды бесстрашных стражей порядка пополняет – да из каких таких соображений в них вливается. Хлеб, конечно, у социологов – надо же и им, сирым, жить как–то – впрямую не отнимая, а памятуя о нашей развеселой калейдоскопической задаче. Ну вот хотя бы то для начала – почему все–таки вливаются? Какие такие магниты в этом деле для человека существовать могут? Помимо, ясное дело, зарплаты – которая, положа руку на сердце, не такая уж у ихнего брата завидная. Так что ежели кто по привычке на зависть настроился, то на тему бешеных полицейских миллионов указанная положительная эмоция не проходит. Ввиду этих миллионов отсутствия. С одной стороны, понятно, что движет кандидатом желание все–таки при законе поприсутствовать. Если уж хищнические инстинкты развиты недостаточно для того, чтобы в политику подаваться, то хотя бы рядышком постоять. Хоть отраженным чтобы светом. Ну, опять–таки форма, погоны, пуговицы блестящие. Это да. Это, конечно, фактор. И то сказать, где вы видели профессионального, скажем, вора или хотя бы и грабителя банковского с кокардой воровской во лбу и в портупею затянутого? А полицейский – пожалуйста. Так что это безусловно имеет быть. Но ведь и пистолет присовокупить следует. Который, положим, и у преступника имеется – а нередко так еще и в более передовом технологическом исполнении – но это все–таки не то. Преступник–то – он даже сам про себя знает, что и дело само его, воровское да бандитское, кругом нелегальное, и оружие тоже не из таких, чтобы им всему свету напоказ выхваляться. А полицейский – совсем другая тут опера получается. Захочет – в кобуре на поясе таскать будет, захочет – так, в руке понесет. Моя пушка, законом лично на меня выписанная. Возжелаю – в карман суну. Возжелаю – выну. А вынуть, конечно, тянет. Потому что – как ученики многажды упомянутого хмурого доктора Фрейда твердят – пистолет есть фигура фаллическая. В некотором роде, извиняюсь за анатомические подробности, продолжение пениса, который в свою очередь есть не что иное как мужской, опять же извиняюсь, половой член. (При том, что женщин с пистолетом те же фрейдисты в том обычно обвиняют, что для них этот же ствол как бы компенсация за наличие отсутствия.) И тут не могу не заметить, что при общем моем отрицательном к фрейдистам отношении – а народец они и впрямь сугубо опасный, эвон сколькими миллионами западных людей в армии невротиков да психов запихали – так вот, хоть и не гляжу я на ихнего фрейдистского брата оком благосклонным, но некую справедливость в рассуждениях их насчет пистолета все–таки нахожу. Иной раз смотришь – шибздик и шибздик. А только он пушку эту в руки взял, только на ладони повзвешивал да прицелился куда–то там – так у него и плечи на метр раздались, и грудь колесом, и даже в штанах таинственным и пугающим образом чего–то прибыло. И там, где минуту назад был шибздик, уже стоит такой мачо, такой раздувающийся от тестостерона самец, что страшно и подойти. Так что и этот может быть – не из последних – фактор, народ к упомянутой профессии влекущий. Да вот вам совершенно крошечная на этот счет иллюстрация. Ехал как–то – да не так и давно, в 1994 году дело было – автомобиль по Нью–Йорку. Понимаю, что зачин не шокирующий, тем более что эвон сколько их там каждый божий день ездит. Но эта конкретная машина мало что ехала зигзагами, так еще большей частью и по тротуару. Тут, конечно, полиция следом увязалась. Огни свои бегущие включили, сирену. По правилам обязан злоумышленник затормозить – но он этого делать и не думал. Ну, так или иначе – а прижали они его двумя своими машинами, и тачку его дурную все–таки тормознули. И тут из того странного автомобиля вылез водитель. (Как впоследствии выяснилось, тоже страж порядка – Анджело Анджелико.) Вылез с видом самым героическим – и с внушительным пистолетом в руках. Окружившие машину полицейские, понятно, повели себя в полном соответствии с уставом и тут же разрядили в вооруженного типа свои нацеленные на него пушки. С самым, как вы понимаете, печальным для Анджело результатом. Потом – это уже в ходе обязательного служебного расследования – картина в деталях выяснилась. Он, этот Анджелико, еще только тормознув, уже им заорал, что он полицейский. А когда патрульный гневно поинтересовался, почему же он не выполнил приказ остановиться, Анджелико, уже вылезая из машины, ответил, что останавливаться был вовсе не обязан. Потому что – и это он произнес, на ходу вынимая свой гигантских размеров... нет, не член, а все–таки Магнум – "мой пистолет больше твоего". Так что сами можете представить, какой взрыв восторга в заинтересованных фрейдистских кругах эта история вызвала. Вот вам и пистолет. Который, как любому теперь понятно, тоже фактор еще тот. Но так мне думается, что и форма, и пуговицы блестящие, и кокарда, и та же пушка, о которой до того речь была – это все лишь составляющие облика некоей невероятно притягательной и едва ли не архетипической (привет юнгианцам) фигуры – фигуры Героя. Этакий современный Гильгамеш, Геракл и сэр Галахад. Хоть даже и возникающий иногда в облике какого–нибудь Анджело Анджелико. И мечта о героизме (пусть и в обмирщенном таком значении, без букв заглавных) – она для многих из них стимул. Что благородно несомненно – и вовсе я тут не шучу. Что плохого о героизме–то помечтать – даже и вкупе с полагающейся героизму по статусу славой? "Герой–полицейский спасает ребенка из горящего дома." "Герой–полицейский в одиночку захватывает судно с грузом кокаина." "Герой–полицейский выходит на орбиту и снимает с нее терпящий бедствие Шаттл." Ничего, на мой взгляд, тут предосудительного нет – до Шаттла включительно. Конечно, серые будни зачастую от такой мечты постепенно и камушка на камушке не оставляют. Производя вместо армий героев – армии разочаровшихся циников. Но и под напором безжалостных будней не умирает мечта. И продолжает маячить в туманном далеке, как таинственный Грааль, первая страница газеты, с заголовком, начинающимся словами: "Герой–полицейский..." А мечту эту воплощают иногда несмотря даже и ни на что. Наперекор унылой повседневной рутине. Потому что нахрена ж и портупея с кокардой – ежели без свершений героических. И оттого со всем снисхождением отнесся бы я к тем двум полицейским, что в Аргентине арестованы были. Они, эти двое – сержант Ойос и рядовой Хосе (это фамилия его и была, потому как про имя мне ничего не известно) – в тамошней полиции, в городе Часико, были на самом лучшем счету. Расторопные, смышленые, смелые. На место преступления первыми прибывали, к пожарам прежде пожарников поспевали, в перестрелки с бандитами вступали бесстрашно. Пока не выяснилось, что весь их героизм и все их свершения – липа липовая. Классическая, то есть, туфта. В общем, инсценировали они героическую свою деятельность. Подъезжали, скажем, к объекту какому–нибудь за квартал, запускали на объекте сигнализацию – и через десяток секунд уже на месте оказывались. С видом самым решительным, энергичным и бесстрашным. Ограбления, случалось, тоже режиссировали, с блеском их потом предотвращая. А то вот школу подожгли – и сами же с риском для здоровья погасили. Ну, и изрешетили разок машину свою служебную, доложив потом, что подверглись бандитскому нападению, но численно превосходившую их банду заставили с позором отступить. Конечно, судить их там затеяли. И, видимо, чего–то даже впаяли по такому случаю. Но ведь и то сказать – ничью жизнь опасности они не подвергли (и школу, кстати, подпалили ночью), никто по их вине ни здоровья, ни даже собственности какой не лишился. Ну, в целом понятно, что нехорошо. Но что делать, если с одной стороны серые будни – а с другой душа героизма жаждет? И тут бы добавить, что где же, дескать, если не в Аргентинах тамошних такую жажду подвига искать. Там же тебе и "мачизмо" знаменитый, и сумеречная томность танго, и луна, на острие ножа блещущая (о чем вам сеньор Борхес куда лучше моего поведать может). Так–то оно так, с Борхесом даже вместе, но истории такие, уверяю вас, не только в Южном полушарии случаются. Вот вам хотя бы холодные, как легенда гласит, британцы. А ведь тоже, как выясняется, живые люди. Как вот Майкл Тейлор, полицейский уже со стажем, да и сам не сказать, чтобы мальчишка – сорока одного года человек. Тоже носил–таскал в груди своей мечту – а будни, видать, ни одного шанса так и не вывалили. Тогда и принялся своими руками делать сказку – жизнью. Инсценировал он и разбойные на себя самого нападения – с обмундированием собственным, ножом бандитским проткнутым в миллиметре от тела. И еще более дерзкий и смертельно опасный налет на патрульный его автомобиль – с полагающимися пулями в дверцах и лобовом стекле. Арестовали, конечно. Сажать, правда, не стали – но на два года от мундира и пистолета отстранили, да еще и под обязательное психиатрическое наблюдение заставили лечь. А всего–то делов было, как сам Тейлор сказал, что мечтал он в глазах окружающих более смелым, более героическим человеком предстать, чем проклятые будни ему позволяли... Да что уж там туманный Альбион (претензий не принимаю, ибо что оно такое значит, я уже не раз и не два объяснял), когда вон даже в правильной и патологически законопослушной Японии те же вещи – нет–нет, да и случаются. Как, к примеру, в городе Нагасаки – который хоть атомную бомбежку и перенес, но в отличие от, скажем, Красноярска, прекрасно себя чувствует – так вот, как оно в Нагасаки имело место. Там в марте 1996 года арестовали аж целую группу полицейских. Причем совсем тут нешуточным было обвинение. Помогли эти служители закона одному подследственному типу обзавестись... пистолетом. Прямо в КПЗ. В общем, сценарий у них был такой. Предложили они этому сидельцу, чтобы попросил он дружбана своего по телефону (им там, вроде, звонок в день или что–то около того дозволяется), чтобы тот ему пистолет в ментовку тамошнюю доставил. И в момент, значит, свидания чтобы передал. А в процессе передачи смертоносного пакета врывалась, конечно, героическая полиция, которая, рискуя жизнью, преступников вместе с оружием обезвреживала. Так вот до йоты они этот сценарий в жизнь и воплотили. Ну, тут можно задаться вопросом, какой был интерес тому, уже сидящему, в таком спектакле участвовать. Ответ на это таков, что пообещали ему режиссеры обвинение резко скостить на что–то там из помягче. Им же самим тот получался расчет, что зарабатывали они себе в личные дела героическую запись о произведенном аресте ВООРУЖЕННОГО преступника. Что в тех краях, не взирая на все обилие фильмов о кошмарной японской мафии Якудза, штука очень и очень нечастая. И посему не просто героическая – но героическая особо. Причем никаких меркантильных целей – вроде прибавки к жалованью – никто в этой ситуации не преследовал, поскольку никакой прибавки не предполагалось. Чисто, как я уже и сказал, из желания выглядеть как можно лучезарнее. Как в глазах окружающих, так и в своих собственных. Ну, насчет "собственных" оно, может, несколько и проблематично – но на окружающих все–таки работать должно. Довольно большое количество людей на ихнего брата прямо–таки с восторгом снизу вверх смотрит (не говоря уж о том, как пуговицы блестящие, портупея да кокарда на женский пол действуют – в тех, конечно, странах, где полиция да армия жалованье еще получают). Хотя, надо сказать, в последнее время Голливуд с телевидением все больше тех романтизируют, что по другую сторону закона располагаются. Но все равно – вопреки всем усилиям идиотов–киношников (а идиоты они и есть, потому что их в ихнем Беверли–Хилз от налетчика все–таки не другой такой же защищает, а все тот же бедолага с кокардой) – все равно не слабеет народная любовь. Доходя порой в своем экстремуме до ситуаций прелюбопытных. Как вот у арестованного в городе Киссимми, штат Флорида, гражданина. Взяли которого при попытке купить у двоих полицейских... Нет, не пистолет и даже не портупею. А трусы. Нижнее, то есть, белье. Дело в том, что в его богатой коллекции портупея уже была (с трусами, видимо, возникла напряженка). А кроме портупеи, были в той коллекции и жетоны, и фуражки, и куча видеокассет с записью полицейских телесериалов. Как сказал один из следователей, "полиция для него была чем–то вроде фетиша". И, конечно, предъявили они ему там обвинение – но, во–первых, жидковатое какое–то (в "недостойном и похотливом поведении"), а во–вторых – что ж вы, ребята, такого–то поклонника от себя своими же руками? Он вас, можно сказать, боготворит, а вы вон чего? И что ж, оно было бы с его стороны красивше, ежели бы он вот так же гангстерам поклонялся? Или еще того лучше, чтобы у него на каждой стенке Уильям Джефферсон Клинтон или какой другой из таких же красовался? Нехорошо, что и говорить. И без всякого внимания к искренности чувств. Но так ли, иначе ли – а народ, как я и сказал, в немалой своей части героям нашим всей душой симпатизирует.
Что по отношению к героям – хоть настоящим, а хоть и даже подретушированным – явление вполне нормальное и здоровое. И хорошо бы именно они в большинстве в тех рядах находились. Что реальности не совсем, как вы понимаете, соответствует – а иначе отчего бы им в этой книжке и быть. И я, конечно, свято верю и в заголовки, несколько выше приводившиеся, и в то, что под ними написано. Однако та мысль покоя не дает, что – а сколько на таких героев приходится ребят вроде Джона Фелмэна? Хотя, по здравом–то размышлении, может статься, что и тоже не очень–то много. Поскольку даже при общем неблагополучии Системы на предмет непрофессиональности и прочих идиотизма составляющих, Джо Фелмэн все равно выделяется, и весьма основательно. жүктеу/скачать 1.73 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|