А. В. Гнездилов Музыка рассвета

Рубин

Я распущу парус повествования, и пусть ветер вдохновения помчит нашу ладью к неведомому берегу, ибо каждый должен умножать свои познания, чтобы наполнить душу богатством истины и смелостью сердца.

В давние годы, во времена султана Хусейна Бахадвер-хана жил юноша по имени Такур. Не имел он ни семьи, ни близких. Не помнил родного дома, бродил с караванами по дорогам и не задумывался о том, где встретит солнце на следующий день. Обладал он добрым сердцем и открытой душой, радовался жизни и верно весь век свой провел бы погонщиком верблюдов, если б Аллах Всемилостивый не отметил его особой судьбой.

Как-то случилось Такуру оказаться в Нишапуре, когда проезжал по площади во дворец сам великий султан со своей свитой. Все люди пали на колени, не смея поднять глаз, а Такур так засмотрелся на богатые одежды владыки, что остался стоять, как столб посреди пустыни. В одно мгновение слуги Хусейна схватили юношу, связали и бросили к ногам султана.

— Кто ты, ничтожный раб, и почему осмелился не оказать мне почтения? — спросил, нахмурившись, султан.

Такур пришел в себя.

— Прошу твоей милости и прощения, о повелитель правоверных, но я был ослеплен твоим видом, и тело мое оцепенело, как если б я очутился перед самим Аллахом. У меня никогда не было семьи, и я вдруг почувствовал в тебе своего отца и боялся даже моргнуть, чтобы не упустить твой образ хоть на секунду! Не сердись, что я забыл воздать тебе должные почести, ведь безумие любви свято и среди небожителей, а не только среди простых людей.

Хусейн Бахатверхан не смог сдержать улыбки. Он бросил кошелек с золотом юноше и милостиво коснулся его.

— Аллах свидетель, хотел бы я, чтобы мои подданные испытывали ко мне такие же чувства, ибо нет малых в любви. Раз в год, о юноша, ты можешь приходить ко мне во дворец и получать кошелек с золотом, как знак моей милости.

Так, вместо того, чтобы лишиться головы, Такур обрел внимание самого султана и стал известен народу. В насмешку его прозвали сыном султана.

Такур был еще молод, чтобы почувствовать издевку и с радостью согласился на приглашение придти к людям, где его всерьез представляли сыном султана и просили рассказать, какие обычаи при дворе, чем кормят за обедом и так далее.

Много насмешек пришлось вынести бедному Такуру, однако простодушие его защищало порой лучше самых изощренных ответов ума. Это ли качество, или незлобивость помогли юноше не замечать обид. Однако он не мог избежать горького чувства, что его добрые намерения нередко приводят к нелепому результату, и порой навлекают немало неприятностей.

В глазах толпы он часто выглядел шутом или юродивым. Так, призывают его приезжие купцы, чтобы он продал их товар, а покупатели окружают его толпой и упрашивают отдать товар чуть ли не даром. Но только он начнет настаивать на настоящей цене, ему в ответ несется, что сыну султана негоже торговаться. В результате купцы, которым рекомендовали нанять Такура, в убытке и грозят засадить его в тюрьму.

Другой раз он вызывается помочь старой женщине донести продукты с базара, а попадает в разбойничье логово и едва уносит ноги оттуда.

В третий — бросается защищать слабого, на которого напали двое драчунов, и вдруг уже все трое бьют его самого. И так изо дня в день. Такур уже начинал впадать в отчаяние.

Однажды, он наткнулся на дервиша, которого должны были казнить. Его нашли в саду купца, он подбирал павшие яблоки, а в этот же час дом обворовали. Чтобы не искать виновников, схватили его и обвинили в сообщничестве. Дервиш стоял на коленях и ожидал, что ему отрубят голову, когда сквозь толпу пробрался Такур.

— Могу ли я взять на себя судьбу этого старика? — спросил он у кади.

Удивленный служитель правосудия согласился. Старика отпустили, а юноша стал на его место.

В толпе раздался крик: «Да это сын султана!» И тут — то ли кади испугался, то ли палач промахнулся, то ли разом Такур и дервиш вознесли молитву Аллаху, но удар меча оказался напрасным. Казнимый остался цел и невредим, и был тут же отпущен на свободу.

Дервиш взял Такура за руку и долго смотрел ему в глаза.

— Ты из нашего племени странников, о юноша. Я подарю тебе свирель, и она поможет тебе в жизни найти твой путь. Пусть музыка станет твоим утешением.

Такур поблагодарил дервиша и, действительно, свирель стала его другом. Теперь юноша не искал общества, а шел в пустыню и играл, что приходило на душу. Вскоре мастерство его возросло настолько, что его оценили.

Сам Такур обратил внимание, что когда он играет, драгоценные камни начинают сверкать ярче и словно одаряют своих хозяев новой красотой. Кроме того, юноша угадывал различие меж камнями, и фальшивые самоцветы мог сразу отделить от настоящих.

Странно, именно музыка помогла Такуру открыть мир камней, и, часто, деньги, которые он зарабатывал, он тратил на покупку драгоценностей, вместо хлеба. Казалось, камни сами стремились к нему. Сколько раз купцы-ювелиры уступали ему свои камни чуть ли не задаром, уверяя его, что эти самородки сами хотят получить в нем своего хозяина.

И вот однажды, к нему подошла невольница и предложила идти играть в дом, который он не должен видеть. Его щедро вознаградят, но если он попытается снять повязку с глаз, то голова его тут же слетит с плеч.

И вот Такур раз в неделю отправлялся в неизвестное место и играл на свирели, и кто-то, звеня монетами, танцевал под его музыку, и, хотя он не снимал повязки, он чувствовал, что вокруг него движутся драгоценные камни. И с каждым разом, даже с закрытыми глазами, он начинал все лучше видеть… Страх охватывал его, ибо становилось ясно, что он находится в сокровищнице, и под его музыку танцует, быть может, сама султанша Фалида.

Однажды его подозрения подтвердились. Тяжелые шаги прервали музыку. Он услышал разгневанный голос Хусейна:

— Как ты посмела проникнуть в эти тайные покои и что ты здесь делаешь?

— Я возвращаю свою молодость и твою любовь! — ответила женщина. — Взгляни, этот человек умеет будить камни, и они делятся со мной своей красотой.

Султан недоверчиво замолчал и вдруг сдернул повязку с глаз Такура. Юноша крепко сжал веки.

— Открой глаза, чтобы последний раз увидеть свет! — воскликнул Хусейн.

— Я дал госпоже слово не видеть и не могу подчиниться никому другому.

— Сейчас твоя голова отлетит от тела! — закричал султан.

— Аллах со мной, а моя невинная кровь да падет на тебя, — отвечал Такур.

— Прикажи этому негодяю открыть глаза! — потребовал султан.

— Хорошо, — ответила женщина. — Но этот юноша ни в чем не погрешил ни против тебя, ни против Аллаха.

Такур открыл глаза. Султан в изумлении опустил саблю.

— Да, я знаю этого юношу. Он назвался моим сыном, и я наградил его за чистосердечие. Видно, Аллаху в самом деле угодно приблизить его к нам! Тебе даруется жизнь за твое молчание, и ты будешь служить мне и госпоже моего сердца Фалиде. Однако помни, что от твоей скромности зависит, назначат ли тебя евнухом в моем гареме.

Так, круто изменилась жизнь Такура, а судьба продолжала посылать ему одно испытание за другим.

Однажды ночью музыкант отправился в пустыню искать вдохновения и отдохнуть от дворцовых впечатлений. В самом деле, танцы Фалиды не могли оставить его равнодушным, да и красота ее, которую она перестала скрывать перед Такуром, слишком волновала его сердце, так, что и он, не ожидая приказаний, сам закрывал глаза. И однажды он услышал смех, и кто-то коснулся его губ горячим дыханием, а после он обнаружил у себя на шее кулон с рубином.

Долго бродил по песчаным барханам арабский скакун музыканта, пока юноша вдруг не увидел впереди себя свет. Казалось, кто-то забыл потушить костер, и красные угли венчали песчаный холм. Но угли не тлели, а излучали ровный свет. А рядом с ними двигалась светящаяся женская фигура, подобно пламени свечи изгибающаяся под дуновением ветра, и от нее исходили рубиновые лучи. Тихая мелодия зурны, приглушенная дробь барабана вторили танцу. Но напрасно Такур пускал коня галопом, напрасно старался приблизиться к видению. Оно оставалось все время в стороне, а он скакал по кругу, в центре которого танцевала Пери. Он чувствовал, что кружение завораживает его, и он не может остановить или повернуть коня прочь. Колдовская мелодия овладевала им и всем вокруг него. Барханы дымились, темные облака скрыли робкий месяц. Подул ветер, и заунывно запели пески, предвещая самум. Издалека сверкнула молния, и прогремел гром. А Пери все танцевала, и движения ее очаровывали. Но так ли танцевала Фалида, скрывая лицо под кисейной чадрой, под которой сверкали зовущие глаза? Такур почувствовал опасность и, вытащив свою флейту, попытался подчинить себе мелодию Пери. После отчаянных усилий, это ему удалось. Движение остановилось, ветер утих, и Пери исчезла. На месте где она танцевала, остался один красный огонек — это был цветок розы, высоченный из цельного рубина. Полнели пережитого, Такур взял его и вернулся во дворец.

Уже давно он слышал от людей, что в пустыне случаются самые неожиданные встречи и чудеса, а около Нишапура дэвы, джинны и пери буквально захватили все дороги. Рассказывали погонщики и о странной пери, что является путникам в ночное время. Она завлекает их своими танцами, сбивает с пути, а затем, насылает страшную бурю. Самум налетает на караваны и, как разбойник, срывает и уносит все драгоценности.

Редко кому удавалось спастись от губительной встречи с волшебницей. Такур же не только спасся, но и сумел остановить ураган. Его флейта оказалась сильнее колдовских чар, и еще он добыл каменную розу пустыни. Отвага молодости толкала юношу к новым приключениям, и он вновь отправился в пустыню.

На этот раз он не спешил воспользоваться своей флейтой, хотя держал ее наготове. И вот снова он мчался на коне, преследуя прекрасную Пери. И налетел ветер, и загрохотал гром, и пески пришли в движение и поднялись в воздух. Огромная воронка в центре самума внезапно обнажила верхушки башен, стен, минаретов, и дивный город встал из песка. Ветер дул с неистовой силой и гнал всадника к городским воротам. Он летел по улицам, и восхищение роскошным городом, его мечетями, дворцами сменилось страхом, ибо он видел застывшие тела людей, которые, казалось, за минуту до того двигались, разговаривали, жили.

Внезапно конь его замедлил бег у прекрасного сада, внутри которого высился дворец из светящегося камня. Его лучи заставляли светиться улицы бордово-алым огнем, словно весь город был объят пожаром. Такур заглянул в раскрытые ворота рубинового дворца, и сердце его упало. У края фонтана, среди цветника стояла красавица, и руки ее были протянуты к юноше, а глаза сверкали от слез. Это была принцесса. Она напомнила юноше Фалиду и волшебницу Пери, и она ждала его, все ее сердце было полно Такуром.

Сам не зная, что делает, юноша бросился к принцессе рубинового дворца и поцеловал ее. Тишина, огромная, как небесный купол, опрокинулась на него, и сама жизнь его остановилась. Словно во сне, он увидел султана, который шел к нему с обнаженной саблей. Вот он взмахнул клинком, но принцесса остановила его удар. Сняв с руки султана перстень с рубином, она отдала его Такуру. И в этот миг время и жизнь вновь вернулись к юноше.

Ветер гнал тучи песка, засыпая им город. Вскочив на коня, юноша помчался к воротам. Они были заперты. С наружной стороны их появилась всадница и попыталась открыть запор, и Такур не мог не узнать в ней Фалиду. Вцепившись в решетку, она напрасно трясла ее. Пери мелькнула в облаке песка и всем телом ударилась в ворота. Безуспешно. Но вот появилась принцесса, и запоры, заскрежетав, пали на землю. Путь был открыт, и ветер, подхватив Такура, как сухой листок дерева, вышвырнул его прочь из волшебного города.

Такур не знал, как объяснить происшествие. Сердце его тосковало от темных предчувствий, в глазах то и дело вставали картины города, засыпаемого песками. По ночам он слышал, как кто-то крадется за ним, подражая эху его шагов. Тени воинов и жителей мертвого города скользили по его дороге. Чьи-то голоса взывали к нему, повторяя его имя. Слухи о городе пугали его и сводили с ума. Говорили, что еще предки султана Хусейна хотели стать царями камней и начали строить рубиновый город. Однако их сокровищ не хватило. Тогда они занялись колдовством, чтобы привлечь в пустыню осколки падающих звезд и в них найти рубиновые камни. Сила рубина, которую они искали, должна была сделать их властителями всего мира. Они вступили в союз с джиннами, и те помогают им.

Меж тем, с момента возвращения Такура никто не звал его в приемную султана и в покои Фалиды и он уже хотел бежать из дворца, если это удастся. Но вот Фалида сама явилась к нему.

— Такур! — сказала она. — Ведомо ли тебе, что султан не успел вернуться во дворец из мертвого города? Теперь власть принадлежит мне, и я хочу разделить ее с тобой. Все сокровища султана будут в твоих руках!

— О госпожа моя! Прости меня, если я огорчаю тебя, но я никогда не искал власти и не жаждал сокровищ! — отвечал юноша.

— Именно таким и должен быть царь камней, — ответила Фалида. — А еще я предлагаю тебе свою любовь.

С этими словами она отбросила чадру, и красота ее заставила юношу опуститься на колени.

— Царица! Нет тебе равных на земле, но ты принадлежишь султану, а я одному Аллаху, и мы не можем нарушить наши обеты!

— Султан захватил меня насильно. Он подобен хищному орлу и полон корысти. Он надеется получить с моей помощью власть над миром! Ты один своим свободным и чистым сердцем можешь противиться ему!

— Прости, госпожа моя, я не могу понять тебя. Если ты так сильна, что султан ищет твоей поддержки, то открой, кто ты и почему уступаешь ему?

— Я Душа Рубина, Такур, но не вся. Колдун расчленил ее на три части. Я несу в себе все время прошлого. Моя сестра, Пери, что притягивает караваны и падающие звезды к сокровищам рубинового города, заключает вечно юное и неуловимое настоящее. А принцесса города — будущее — всегда открыта устремлению. Мы едины и мы раздельны и только воля и разум человека могут соединить и разграничить нас, чтобы пользоваться нашим могуществом. Султаны рода Хусейна уже давно, воспользовавшись колдовством, взяли себе в жены Душу Рубина. Мир камней пошел на это, думая, что станет ближе к Аллаху на лестнице, ведущей в Небо, но их обманули. Ими воспользовались и унизили, заставив служить не красоте, а корысти. Увы, от власти человека нас может спасти только человек!
— Я согласен помочь вам, госпожа моя, но что я должен делать? — спросил Такур.

— Готовься к бою! И помни, что султан призовет силы из будущего, а их победить трудно, если на твоей стороне не будет средняя сестра, Пери!

— Но я музыкант, а не воин!

— Твоя флейта сильнее оружия, ибо побеждает время!

И вот войско, возглавленное Фалидой и Такуром, выступило в пустыню.

Никто не выходил им на встречу, лишь угрюмо дымились барханы, да наползали иссиня-темные тучи, закрывая солнце. И оно превращалось в багровый шар, посылающий на землю рубиновые лучи. Внезапно оглушительный удар грома разорвал молчание пустыни. Песок поднялся в воздух, слепляясь в тела воинов, и летящие в облаках всадники спустились на землю. В одно мгновение весь горизонт покрылся полчищами призрачных врагов. Как два урагана сшиблись два войска, и грохот сражения заглушал громовые раскаты. Фалида пробилась к Такуру:

— Наши силы иссякают! Теперь только ты можешь что-то сделать!

Юноша вспомнил рубиновую розу, которую получил от Пери. Достав, он поцеловал ее и прикрепил к тюрбану. От прикосновения его губ она ожила и загорелась нестерпимым рубиновым огнем. Ветер жизни хлынул на врагов. Молнии поразили тех, кто взглядом коснулся Такура. Но до победы было далеко.

Султан Хусейн рвался навстречу музыканту и рядом с ним на коне, привязанная к седлу, скакала принцесса.

Глаза ее закрывала крепкая повязка, но она, держа в руках саблю, наносила удары, от которых не мог спастись никто.

Фалида в ужасе отшатнулась в сторону, и Такур остался один. Торжествующий султан направил на него коня принцессы. Тогда юноша выхватил флейту и приложил ее к губам. И внимая его призыву, смеющаяся Пери скользнула перед сестрой и сорвала повязку с ее глаз.

Еще мгновение — и все три сестры соединились. Светящаяся рубиновыми лучами прекрасная женская фигура воздела руки и стремительно закружилась по земле. Вихрь битвы стих. Пески пали к ногам волшебной Девы. Султан вспыхнул ярким пламенем и сгорел. Долго танцевала Душа Рубина, внимая игре Такура, а затем склонилась перед ним:

— О, господин мой, Царь Камней, что повелишь ты своей рабыне? Ныне ты победил, и камни готовы служить тебе!

— Да благословит Аллах твой путь, о госпожа моя! Я не собираюсь властвовать над тобой ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Будь свободна. Твоя красота да славит Аллаха, в чьих бы глазах она не отразилась! Мое же сердце всегда будет открыто для тебя, а любовь не станет путами для твоих ног.

И Такур покинул город Хусейна и город, засыпанный песками для вечных странствий. В руках его осталась вечно живая благоухающая роза пустыни. Погонщики караванов рассказывают, что она дарит тепло и свет, свершает мечты и возвращает жизнь родникам старых оазисов, давно засыпанных песками, ибо повинуется царю камней, отказавшемуся от трона и ведущему жизнь странствующего дервиша.