Житие св. Иннокентия, митр. Московского, чудотворца, апостола Америки и Сибири

(1879, 31 марта/13 апреля – преставление, 1977, 23 сентября/6 октября – прославление, 5/18 октября - в сонме Московских святителей, в Соборе Санкт-Петербургских святых).

В миру Иван Евсевиевич Попов, затем Вениаминов, родился 26 августа 1797 года в сибирском селе Ангинском Иркутской епархии, в небогатой семье Евсевия Попова, пономаря местной Ильинской церкви. Ему было шесть лет, когда умер его отец. Мать осталась одна с четырьмя детьми, и Ваню взял к себе брат отца, диакон Димитрий, служивший в том же Ильинском храме. В семь лет Ваня стал чтецом.

В 1806 году Иван поступил в Иркутскую духовную семинарию. Учился он хорошо, а свободное время проводил в семинарской библиотеке или у дяди, который, овдовев, постригся в монахи и переехал в Иркутск. Диакон Димитрий, в иночестве Давид, был хорошим часовых дел мастером и механиком-самоучкой и увлек своими занятиями и племянника. В семинарии, чтобы различать многочисленных однофамильцев, ректор переменил фамилии многим ученикам, почему Иван Попов тогда стал Вениаминовым, в память о недавно скончавшемся Иркутском епископе Вениамине. Так как Иркутская епархия крайне нуждалась в церковно- и священнослужителях, молодой Иван за год до окончания семинарии он женился на дочери священника Благовещенской церкви, Екатерине Ивановне, и сразу затем был посвящен в диаконы к той же церкви. Закончил он семинарию одним из лучших, а через четыре года был рукоположен во священника.

Молодой батюшка снискал любовь и уважение прихожан за свой добрый нрав и торжественную чинность богослужения. По воскресеньям, перед литургией отец Иоанн собирал в церковь детей и рассказывал им о христианской вере, о богослужении, правилах благочестивой и богоугодной жизни. В свободное время он делал часы и музыкальные органчики с духовными гимнами, что позволяло обеспечить материальное положение семьи. Из Ангинского переехали к нему его мать и брат Стефан, у батюшки родился сын, которого назвали Иннокентием и семья жила размеренной жизнью, не предвещавшей перемен.

В конце 1822 года в Благовещенской церкви появился новый прихожанин – некий Иван Крюков, сорок лет проживший в колониях Российско-Американской компании, который своими увлеченными рассказами о Русской Америке и алеутах убеждал отца Иоанна ехать в эту далекую страну. В это же время Иркутский епископ Михаил получил указание Святейшего Синода о том, что на остров Уналашка, на Алеутские острова, входившие тогда в состав Иркутской епархии, нужно послать священника.

Получил приглашение на миссионерское служение и отец Иоанн Вениаминов, но, как и другие, отказался. Тем временем Иван Крюков собрался уезжать из Иркутска и зашел с прощальным визитом к епископу Михаилу, где встретил отца Иоанна. Когда их разговор перешел на тему о командировании священника на Уналашку, Крюков вновь стал рассказывать об усердии алеутов в вере и его слова уязвили сердце священника Иоанна, который решился ехать в Америку не смотря на противление своей воли, видя в этом Божий промысел. Владыка не без колебаний согласился и благословил самоотверженную решимость отца Иоанна и 7 мая 1823 он выехал из Иркутска вместе с семьей.

На нелегкое путешествие ушел почти год и отец Иоанн с семейством прибыл на Уналашку 29 июля 1824 года.

Его новый приход составляли две группы Алеутских островов – Лисьи и Прибываловы, с суровым климатом и населением из промышлявших охотой алеутов, креолов и немногих русских. Паства отца Иоанна была слабо укреплена в христианстве – коренные жители островов искренне приняли Евангельское благовествование в 1795 году, когда их крестил иеромонах духовной миссии Макарий, но имели лишь самые общие представления о Боге как о всемогущем и благом Человеколюбце. Обдумывая и испрашивая Божьего вразумления о том, что ему предпринять, отец Иоанн решил первым делом построить храм на месте уже существовавшей часовни и изучить язык островитян.

Для построения церкви на безлесной Уналашке нужны были материалы, с которыми обещало помочь правление Российско-Американской компании, а также рабочие, за подготовку которых отец Иоанн взялся сам. Пустив в ход основательное знакомство с механикой и те ремесленные навыки, которые он приобрел в юности, отец Иоанн стал обучать алеутов столярному, плотницкому, отчасти слесарному и кузнечному делу, изготовлению кирпича и каменной кладке. В этом совместном труде он сблизитлся и узнал своих прихожан, их характер, нравы, представление о мире, познакомился с их языком.

Через год, когда алеуты-строители были достаточно подготовлены, 1 июля 1825 года, начались работы но возведению церкви которыми руководил сам отец Иоанн. Престол и иконостас он резал и золотил собственными руками. 29 июня 1826 года, на праздник славных и всехвальных апостолов Петра и Павла, превый храм на Лисьих островах был освящен в честь Вознесения Господня.

По возведении церкви, большую часть времени отец Иоанн проводил в поездках по приходу плавая на байдарках с острова на остров, что требовало немалого мужества и терпения.

Его спутниками были лишь гребцы-алеуты и толмач. Не раз они, попадая в шторм, причаливали в пустынном месте и, не имея несколько дней пищи, вынуждены были ждать перемены погоды или по горам добираться до ближайшего селения, неся на себе байдарки и весь груз. Но Бог посылал самоотверженному священнику духовные утешения – алеуты принимали его с искренней любовью и удивляли ревностным исполнением христианских обязанностей. Особенно примечателен был случай на острове Акун в Великий пост 1828 года.

Население, никогда прежде не видевшее его, встретило священника стоя на берегу наряженными, как на торжественный праздник. Удивленный, он спросил у них как они могли узнать о его приезде и получил ответ, что старик Иван Смиренников из Речетного, которого они называли «шаманом», предсказал его прибытие и описал его наружность. Встретившись со Смиренниковым, отец Иоанн узнал, что тот был научен христианской жизни от двух «белых людей» – ангелов, которые стали являться к нему после крещения. Они же рассказали Смиренникову о приезде отца Иоанна и наказали слушаться его. Поразившись, отец Иоанн хотел было встретиться с ангелами, но, размыслив, со смирением решил прежде снестись с Иркутским архиепископом Михаилом по этому вопросу. Когда через три года пришел ответ владыки, старик Смиренников уже преставился.

Путешествия отца Иоанна помогли ему изучить алеутский язык и он взялся за переводы. В первую очередь он перевел главные молитвы: «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» и Символ веры, потом начал переводить Евангелие от Матфея.

Батюшка не любил и не умел быть праздным. В то время, когда невозможны были поездки по приходу, отец Иоанн писал ученый труд – «Записки об островах Уналашкинского отдела», куда вошли материалы его многолетних путевых дневников. Главный правитель Компании Ф. П. Врангель как то поручил ему рассчитать табель охотничьего промысла. Отец Иоанн всегда был окружен детьми, своими и чужими, непременно находя для них занятие.

Он рассказывал им Священную историю, играл в мяч, гулял по горам, собирая камни и рассказывая о них. Когда камней накопилось порядочно, он предложил детям выложить тропинку от дома до церкви. По вечерам он, как когда-то на Родине, нередко изготавливал для продажи часы и музыкальные органчики, приобщая к работе и детей.

На Уналашке отец Иоанн провел десять лет, снискав не только всеобщую любовь среди алеутов, но и глубокое уважение руководства Компании. Именно такого священника хотело видеть Правление в главном городе Русской Америки – Новоархангельске и в 1834 году он был переведен в Михайловский собор Новоархангельского порта, расположенного на западном берегу острова Ситка.

Прибыв с семьей на Ситку 22 ноября отец Иоанн долго был занят делами, связанными с местом его прежнего служения, и не успел толком познакомиться с коренными обитателями острова – колошами или тлинкитами.

Затем какое-то нехарактерное нежелание удерживало его он начала проповеди до времени Рождества Христова 1835 года, когда среди колошей вдруг вспыхнула оспа. Если бы он явился к ним с проповедью до нее, то враждебно настроенные колоши приписали бы заразу новому русскому шаману, а вместо этого колоши сами потянулись к русским, видя что болезнь не причиняет им вреда и желая получить прививку от местного доктора. После этого отец Иоанн был добро принят среди них, но не торопился окрестить побольше людей, а ждал их собственного желания и всегда спрашивал согласия их вождей-тоенов и матерей.

В 1837 году отец Иоанн отправился в редут Стахин, находившийся на материке, где совершил первую Божественную литургию, также вселившую уважение в местных своенравных и храбрых колошей, изъявивших желание вновь видеть священника. На Ситке отец Иоанн устроил школу для новообращенных и их детей, где обучал их Закону Божию, грамоте и разным ремеслам, сам составляя учебники. На нем же лежала забота о благолепии храма Архангела Михаила. Не оставил он и научных трудов: завершив «Опыт грамматики алеутско-лисьевского языка», батюшка с такой же тщательностью занялся колошенским и кадьякским языками, вел записи обычаев и преданий колошей. Не забыл он и свою первую паству, закончив в 1838 году перевод на алеутский язык Евангелия от Матфея, переведя другие молитвы и составив небольшие книжечки о православной вере и христианской жизни.

Пятнадцать лет прожил отец Иоанн в Русской Америке полюбившись местному населению и снискав уважение руководства Компании. Но для успешного утверждения христианства в обширных Американских землях требовалось куда больше людей и средств, чем было в то время. Вдобавок, в России не могли без отца Иоанна напечатать его переводы, так как в Святейшем Синоде не нашлось бы знающих алеутский язык.

Тогда отец Иоанн испросил длительный отпуск, чтобы объяснить высшей Церковной власти состояние и нужды далекого края и попросить помощи. По прибытии 22 июня 1839 года в Кронштадт миссионер был тепло встречен в Санкт-Петербурге и Москве, его работы готовились к публикации, успешно шел сбор средств. Но тем временем, 25 ноября 1839 года внезапно скончалась его супруга, вернувшаяся с детьми в Иркутск. Потрясенный горем батюшка хотел немедленно ехать на родину к осиротевшим детям, но сошедшийся с ним святитель Московский Филарет увидел в этом указание Божие и стал убеждать отца Иоанна принять монашество. Целый год отец Иоанн не мог решиться на этот подвиг, ездил молиться в Троице-Сергеевскую и в Киево-Печерскую Лавры.

Тем временем устроилась судьба его детей: дочери были приняты в Патриотический институт, а сыновья в духовную семинарию в Санкт-Петербурге и 29 ноября 1840 года протоиерей Иоанн Вениамиаминов был пострижен митрополитом Филаретом в монахи с именем Иннокентий, в честь святителя Иннокентия Иркутского, которому все эти годы молился батюшка, прося помощи в своих миссионерских трудах. На другой день новопостриженный монах Иннокентий был возведен в сан архимандрита, а затем его пожелал видеть император Николай I. Тем временем Святейший Синод принял решение образовать новую Камчатскую, Курильскую и Алеутскую епархию и обратился к Государю с просьбой утвердить одного из трех кандидатов на кафедру. Одним из них был архимандрит Иннокентий, которого и утвердил император. 15 декабря 1840 года состоялась его архиерейская хиротония.

10 января 1841 года епископ Иннокентий покинул Санкт-Петербург, оставив в столице маленькую дочь Феклу. 11 марта он приехал в Иркутск, откуда выехал в начале мая. В селе Ангинском ждали его родные – отсюда отправил он в Петербург двух своих сыновей и дочерей Ольгу и Параскеву, а дочь Екатерина, только что вышедшая замуж за священника Илью Ивановича Петелина, отправилась с ним в Америку. 27 сентября епископ Иннокентий сошел на берег своей епархии.

Осень и половина зимы прошли в Новоархангельске в первых заботах о новой епархии. В 1842 году епископ Иннокентий начал сооружение Миссионерского Дома на Ситке – ныне являющегося старейшей постройкой на Аляске – с часовней, освященной в честь Благовещения.

Как только открылась навигация, 19 февраля 1842 года, владыка начал объезд своей епархии. Многие из ставшей ему родной паствы встречали пастыря со слезами радости. Когда он прибыл на Уналашку, любимые им алеуты после Литургии и проповеди поднесли ему чрезвычайно искусно вытканные из древесных корней и различных трав орлецы.

Осенью 1842 года святитель отправился на Камчатку. Пробыв в Петропавловске вместе со своим братом священником Стефаном Поповым всю осень, и дождавшись снеговой дороги, епископ Иннокентий отправился на собаках вглубь Камчатки. 10 января 1843 года он прибыл в Тигильскую крепость, где беседовал с коряцкими старшинами, а 26 января достиг Дранкинского острожка – крайнего камчадальского селения на северо-востоке полуострова где стояла и последняя церковь принадлежащая к Камчатской области – храм святителя Иннокентия Иркутского. Отсюда святитель отправился к Гижиге, а оттуда в Охотск. Кротостью в обращении и отеческой приветливостью он заслужил любовь среди коряков, чукчей и тунгусов. В сентябре 1843 года преосвященный Иннокентий вернулся из трудного и долгого путешествия по Камчатке и Охотскому побережью, проехав пять тысяч верст на собаках и отчасти на оленях.

К приезду епископа в Новоархангельск правление Компании выстроило для него дом и вскоре он устроил там школу, где учил детей Закону Божию. Святитель Иннокентий открыл в Новоархангельске духовную семинарию, устраивал в отдаленных уголках епархии православные миссии. В 1844 году началась сооружение нового собора на Ситке в честь Архангела Михаила. Несмотря на многие обязанности, епископ Иннокентий нашел время изготовить часы, которые украсили соборную колокольню. 20 ноября 1848 года он освятил новый соборный храм в присутствии 50 представителей епархиального духовенства, многие из которых окончили созданную три года назад семинарию.

Святитель беспрерывно был в трудах и продолжительных путешествиях по епархии – в 1846 году владыка совершил путешествие по Азии, так как Камчатская епархия расширилась и ее пределы к юго-западу от Охотска касались теперь китайской границы. Тогда он посетил Аян и Удский край, который только что был переведен из Иркутской епархии в Камчатскую. Он встретил свое пятидесятилетие в пути, затем вернулся на Ситку к концу августа 1847 года, а о своем возведении в сан архиепископа узнал в поездке по Камчатке в 1850 году. К епархии святителя Иннокентия принадлежали и Курильские острова, где обитало не более шестидесяти человек, но и к ним в 1850 году владыка отправил благовестника.

Труды деятельного архипастыря и священников епархии приносили видимые плоды в обращении многих местных жителей ко Христу – добрые, прой чудесные, вести приходили с разных концов обширной епархии. Особой заботой святителя оставалсь колоши, для которых специально был сооружен храм, освященный епископом Иннокентием 24 апреля 1849 года, где новообращенные прихожане на родном языке пели «Господи помилуй», Символ веры и «Отче наш». Так как у колошей сохранялся жестокий обычай убийства рабов-калгов после смерти господина, владыка обратился в Синод за разрешением выкупать у колошей рабов для спасения их от смерти.

26 июля 1852 года к Камчатской епархии была присоединена Якутская область и вскоре высокопреосвященный Иннокентий перебрался жить в центр присоединенной области – Якутск, где обосновался на территории Спасского монастыря. 10 апреля 1853 года владыка назначил своего сына, священника Гавриила Ивановича Вениаминова, служить в устье Амура – в Николаевске, проповедовать Слово Божие гольдам, мангунцам и нейдальцам.

В 1854 году архиепископ Иннокентий сам отправился в путешествие по этой области. Затем, вернувшись с Амура в Якутск он принялся за постройку и поправку монастырских зданий. Вместе с другими миссионерами он начал переводить на якутский и тунгусский язык богослужебные тексты и Священное Писание. Крымская война не прервала деятельности владыки – весной 1855 года он отправился в путь, сначала для вторичного обозрения Якутии, затем в Аян и оттуда на Амур. Он промыслительно опоздал на бриг «Охотск», затем потопленный неприятелем, и произвел на английских офицеров такое впечатление, что те, взяв было его в плен, освободили его.

Когда оживились переговоры об определении русско-китайской границы, святитель, бывший горячим сторонником освоения приамурского края, получил в январе 1856 года указ Святейшего Синода совершить путешествие к устью Амура.

Собрав священников, готовых ехать с проповедью в неведомый край, святитель сплавился по реке, побывал в Айгуне где встретиться с китайским амбанем, и прожил весь август в Николаевске со своим сыном Гавриилом и его паствой состоявшей преимущественно из гиляков. Здесь святитель был обрадован рождением внука. На обратном пути владыка столкнулся с сильными ветрами, на реке Мае попал в полынью, но благополучно возвратился в Якутск 1 декабря 1856 года. Весь следующий 1857 год архиепископ Иннокентий снова провел в путешествиях – сначала на реки Вилюй и Олекму, а потом в Америку. В июне он отбыл в Петербург для участия в работе Святейшего Синода и пробыл здесь четыре месяца, уладив дела с напечатанием переводов Священного Писания на якутский язык и встретившись со своей дочерью, монахиней Поликсенией. 21 января 1858 года святитель Иннокентий выехал в Иркутск, а оттуда на Амур, в только-что присоединенный к России обширный край.

Объехав все Амурские станицы, архиепископ Иннокентий снова погостил у своего сына в Николаевске и в начале осени прибыл в Якутск. Здесь оказалось что его келии в Спасском монастыре сгорели, а с ними рукописи переводов и ученых трудов. Но у святителя не было времени горевать, так как с присоединением Амурского края у него значительно прибавилось забот, хотя его бремя облегчалось викарием Новоарханегельским Петром в Америке и вдовым священником Петром Поповым, решившимся принять монашество и стать викарным архиереем Якутским. После совершения его хиротонии, архиепископ Иннокентий в 1860 году вновь отправился на Амур и на юг своей огромной епархии – в Благовещенске отдал распоряжения по строительству архиерейского дома, в Николаевске был обрадован рождением второго внука, а далее собирался плыть на Камчатку, но противные ветры помешали ему и привели в Порт Де-Кастри, а затем обратно в Николаевск на зимовку. Здесь он преподал ценные наставления молодому иеромонаху Николаю (Касаткину), будущему просвятителю Японии, и подарил ему свой наградной наперсный крест.

Так, подвергаясь порой опасностям на море и на реках, святитель Иннокентий продолжал свое миссионерское служение в Амурском крае. Его паства быстро росла, среди жителей находилось много добрых христиан которые, едва обустроившись на новом месте, принимались за строительство храмов. Ежегодно в поездках владыка освящал две-три новых церкви. На освящение храма он приезжал заранее и всегда имел при себе ящичек со столярными инструментами. Сам сооружал престол, а на следующий день освящал его.

В тех селениях, где были храмы, архиепископ Иннокентий непременно совершал литургию, а где не было ни церкви, ни часовни, там для собравшегося народа совершал часы, обедницу или молебны под открытым небом. После службы он обязательно беседовал с жителями: учил их не только молиться, но и трудиться, предлагал советы по земледелию, разведению скота и прочим житейским премудростям, даже пчеловодству, и всегда одаривал прихожан маленькими образками и крестиками. Продолжали принимать крещение гольды, для них стараниями архиепископа Иннокентия устраивались церковь и школа.

После смерти святителя Московского Филарета (Дроздова) в 1868 году архиеп. Иннокентий был избран на московскую кафедру.

Простота митрополита Иннокентия была необыкновенной. К нему свободно, часто и в неприемные часы, приходили с разными заботами и нуждами священники и миряне, знатные и простого звания люди. Обращался Владыка со всеми без напускной важности и суровости. Он не любил официальные разбирательства с потоком казенных бумаг: многие недоразумения и ссоры улаживал миром в своем кабинете.

Не изменяя своему обычаю, Митрополит неоднократно объезжал храмы и монастыри своей епархии, размеры которой не в пример прошлым были значительно меньше. Его стараниями были созданы училище для девушек из духовного звания, иконописная школа, богадельня для бедных вдов и сирот.

Однако святитель Иннокентий угасал: зрение становилось все хуже, силы оставляли его. Он хотел уйти на покой и поселиться в Гефсиманском скиту любимой им Троице-Сергиевой Лавры, но Государь Александр II отклонял его просьбы.

Накануне Великого Четверга 1879 года святитель Иннокентий распорядился, чтобы утром служили литургию раньше обычного. Уже в три часа утра пришли к владыке со Святыми Дарами, он велел поставить себя на ноги и твердо и внятно прочитал молитву: «Верую, Господи и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго». Причастившись он просиял в лице и несколько раз повторил: «Благодарю Тебя, Господи! Благодарю Тебя, что Ты сподобил меня недостойного причаститься Святых Твоих Тайн в полном сознании!» Вечером следующего дня владыка просил прочитать над ним отходную, потом попрощался с близкими, говоря каждому на прощание несколько слов назидания. Отходную прочитали еще раз, владыка впал в забытье, но потом очнувшись спросил:

- Что, разве уже кончили чтение?

Ему отвечали, что кончили.

- Почему же не говорят: «Аминь»? - спросил он. Читавший повторил:

- Аминь!

Владыка перекрестился и проговорил:

- Буди воля Божия!

Это были его последние слова. В Великую Субботу, 31 марта 1879 года, великий труженик и новый апостол, святитель Иннокентий Московский скончался тихой христианской кончиной на восемьдесят втором году жизни.

Святителя Иннокентия торжественно похоронили в Духовском храме Троице-Сергиевой Лавры, рядом с могилой его друга и наставника митрополита Филарета.

В 1977 году митрополит Московский и Коломенский Иннокентий был прославлен в лике святых двумя Православными Церквами – Русской и Американской. В 1994 году были обретены его святые мощи, покоящиеся ныне в Троице-Сергиевой Лавре.

Во вся страны полунощныя изыде вещание твое, яко приемшая слово твое, ихже боголепно научил еси, неведущия Христа светом Евангелия просветил еси, человеческия обычаи украсил еси, Российская похвало, святителю отче наш Иннокентие, моли Христа Бога спастися душам нашим.

Истинный и неложный учитель был еси: заповеданная бо Господем сам сотворив, имже учил еси и наказал еси ко благочестию приходящия чада, неверныя вразумлял еси познати веру истинную, просвещая их святым Крещением. Сего ради со апостолы радуешися, приемля почесть благовестника Христова.

(1854-1909, 24 апреля/ 7 мая и в Собре Галицких святых).

Отец Алексей Товт родился 6 марта 1854 года в деревне Ольшавица Шписского комитета в Угрии, в тогдашней Австро-Венгрии, близ Прешова, 18 марта 1854 г. в карпаторосской семье униатского священника Георгия Товта и матери Цецилии. Отец настоятельствовал в округе Сепеш. Брат о. Алексея тоже стал униатским священником, а дядя Николай был униатским епископом Прешова.

Начальное образование о. Алексей получил в школе в Гемнице, 8-и классной гимназии в Пряшеве, прошел военную службу, учился в течение года в Римо-католической семинарии в Эстергоме (Острохолм), закончил униатскую семинарию вУжгороде и богословский факультет в Прешевском университете. О. Алексей к учению был прилежен, выучил несколько языков (карпаторусский, венгерский, русский, немецкий, латинский и мог читать по-гречески).

По окончании семинарии женился на дочери священника Розалии Михайлич, и на 24-м году своей жизни 18 апреля 1878 г. принял священный сан, рукополагал его дядя Прешовский епископ Николай (Товт). Первое время о. Алексей служил вторым священником. В 1879 г. умерла матушка Розалия, а вслед за ней и их единственный ребенок.

В мае 1879 г. о. Алексей был назначен секретарем Прешевского епископа и главой епархиальной канцелярии. Одновременно он заведывал детским приютом для сирот и преподавал в Семинарии Историю Церкви и Каноническое право, что ему впоследствие очень пригодилось в его служении в Америке.

В октябре 1889 г. в ответ на прошение униатского прихода в США епископ Прешовский Иоанн (Валий) посылает о. Алексея вАмерику, приходским священником в униатский приход в Минеаполисе, штат Миннесота, который подчинялся епископу латинского обряда. 3 ноября 1889 г. о. Алексей прибыл в Америку. По приезде в Миннеаполис о. Алексей, явился к своему епархиальному архиепископу Иоанну Айрланду, который принедлежал к партии американцев ратующих за "американизацию" всех римо-католиков в Америке. Он считал, что его паству должна объединять одна вера, культура, обряды и язык. Естественно, различные этнические группы и духовенство не-латинского обряда не вмещались в эти рамки. О. Алексей вспоминал:

"Я представился архиепископу Иоанну Айрланду 19 декабря 1890 г, поцеловал его руку (без поклона, что было моей большой ошибкой, которую я впоследствие признал), и передал ему мои рекомендации. Хорошо помню, как он читал их около 15 минут, после чего начался строгий допрос (беседа велась на латинском). У вас есть жена? Я ответил, что нет, но я был женат и овдовел. Когда архиепископ это услышал, то бросил мои документы на стол и закричал: "Я уже послал протест в Рим, чтобы мне не присылали сюда подобных священников" Я спросил архиепископа, каких священников он имеет ввиду. Архиепископ ответил: "Таких как вы".

В ответ я заметил, что являюсь католическим священником греческого обряда, я униат, был рукоположен законным католическим епископом. - "Я не считаю ни вас, ни вашего епископа католиками; более того, мы тут не нуждаемся в униатских священниках, с нас достаточно польского священника, который может обслуживать католиков греческого обряда". Я возразил: "но он же латинского обряда, наши люди его не поймут, и не примут, они именно для этой цели построили себе церковь". - "Я им не давал разрешения, и вам не позволяю тут служить". Я был так обижен таким фанатичным отношением римо-католического епископа, что резко ответил: "В таком случае я не нуждаюсь ни в вашей юрисдикции, ни в вашем разрешении, я знаю каноническое право Католической Церкви, и знаю как Уния была установлена, и в согласии с этим буду продолжать тут свое служение". Архиепископ побледнел, и я тоже. Затем последовал обмен слов, который не стоит повторять.

Два дня спустя меня навестил о. Яков Почольский, польский священник, он был в ужасе: "Ради Бога, отче, что вы натворили? Архиепископ написал мне, чтобы я порвал с вами всякое общение, и что он не считает вас законным священником, и строго приказал объявить с амвона, что он запрещает прихожанам принимать от вас какие-либо таинства". Я ответил, что они с архиепископом могут делать, то что считают нужным, но я не собираюсь сдаваться и мне безразлично, что они с архиепископом собираются делать.

В польском римо-католическом храме был прочитан указ архиепископа, что он не считает меня католиком, и что все мои пастырские труды тут тщетны, и он запрещает русинам посещать их храмы. Архиепископ написал в Рим требуя поддержки и угрожая изгнать из своей епархии всех униатских священников. Я в свою очередь написал обо всех притеснениях униатскому епископу, спрашивая его какие будут дальнейшие распоряжения, но ответа не получил. Наконец я получил письмо от канонника Иосифа Дзюбая: "Ради Бога, терпи, и если епископ сомневается, что ты католик, поклянись, но докажи ему, что это так".

В другом письме он просил меня письменно изложить как я был принят архиепископом, советовал сделать это осторожно и мудро, т.к. письмо должно было пойти в Рим. После получения моего ответа, он написал, что письмо написано слишком резко, а посему он не может посласть его в Рим, несмотря на то, что я все делал согласно данным мне предписаниям. В других американских епархиях католические епископы проявили туже нетерпимость по отношению к униатскому духовенству, только потому, что они были женаты и совершали службы на церк.-славянском, а также потому, что они лишали доходов духовенство латинского обрада. Они не допускали их в свои храмы, проклинали и унижали их. Епископ Питсбурга заявил, что "женатый священник не может быть ни хорошим, ни католиком!" Все наши жалобы вызвали только один ответ: "Всем униатским священникам следует вернуться к себе на родину".

В октябре 1890 года из 10 американских униатских священников 8 собрались в городе Вилькесбарре, штат Пеннсильвания под председательством отца Алексея. Ожидая высылки из Америки, отец Алексей объяснил сложившуюся ситуацию своим прихожанам и спросил - не лучше ли ему вернуться в Европу. В ответ они категорически запретили ему оставлять свою паству и предложили обратиться к русским православным епископам. "Почему мы всегда должны подчиняться иностранцам?" Было решено написать письмо в русское консульство в Сан-Франциско, чтобы узнать адрес русского епископа в Америке.

В феврале 1891 года в Сан-Франциско, где с 1872 года находился центр единственной на то время православной епархии Американского континента (Алеутской и Аляскинской епархии в составе Православной российской церкви), состоялась первая встреча отца Алексия Товта с русским епископом Владимиром (Соколовским-Автономовым)³.

Один из прихожан Иван Млинар поехал в Сан-Франциско, чтобы встретиться с епископом Алеутским Владимиром; затем в феврале 1891 года отец Алексей и его староста Павел Поданый, также отправились в Сан-Франциско и встретились с епископом Владимиром.

Через месяц епископ Владимир прибыл в Миннеаполис и 25 марта 1891 года присоединил отца Алексея со всем его приходом (361 или 405 чел.) к Православной церкви. Инициатива перехода в Православие принадлежала самим прихожанам отца Алексея, среди униатов не велась миссионерская работа, потому что о их существовании в Америке русские иерархи тогда еще ничего не знали.

С 1893 года отец Алексей - настоятель церкви в Вилькесбарре. Первое время ему и его прихожанам пришлось столкнуться с открытой религиозной и национальной враждой. Его обвиняли в продаже своей веры и карпаторосского первородства "москалям" за деньги. На самом деле отец Алексей долгое время вообще не получал жалования от Синода и, чтобы содержать себя вынужден был работать в пекарне. И даже в своей нужде он не забывал нищих и обездоленных. Он уделял часть своего жалования многодетным священникам, у которых положение было еще более тяжелое, отдавал последние гроши на храм и на содержание семинарии в Миннеаполисе. Тем не менее, переход общины отца Алексия в православие послужил примером для многих униатских общин в США и Канаде

В 1893 году отец Алексий был возведен в протоиереи. Русские архиереи в Америке - Владимир, Николай, святой Тихон и Платон по достоинству оценили талант проповедника у отца Алексея и постоянно посылали его на проповедь в места поселений эмигрантов со славянскими корнями. Он всегда послушно исполнял возложенное на него Церковью послушание и посещал многие униатские приходы, объясняя разницу между римо-католичеством, протестантизмом, униатством и православием, подчеркивая, что спасение находится в Православной Церкви.

К 1898 году 3 униатских священника со своими общинами воссоединились с Православной Церковью, а к 1909 году, благодаря его трудам, 17 униатских приходов перешли в Православие, и около 29 000 униатов.

Миссионерские труды отца Алексея не остались незамеченными и высшей церковной властью, он был награжден всеми наградами, которые может получить священник - митрой от Синода, орденами св. Владимира и св. Анны от Государя, а в 1907 году святитель Тихон (Белавин), который был духовником отца Алексея и высоко ценил его личные качества, предложил ему стать епископом для русинов - выходцев из Австро-Венгрии, но он отказался сославшись на преклонный возраст.

В 1905 году отец Алексей был инициатором создания "Русского православного кафолического общества взаимопомощи". С его почина и уже после его смерти в Америке и на его родине, в Словакии, в Православие перешли сотни тысяч униатов.

В 1909 году, незадолго до кончины, отец Алексей был возведен в сан протопресвитера. К концу 1908 года его здоровье стало ухудшаться, последние два месяца перед смертью он был прикован к постели и 24 апреля 1909 года тихо отошел ко Господу.

В 1916 году, через семь лет после кончины отца Алексия Товта, когда состоялось перезахоронение его тела в специальный склеп у главного храма Тихоновского монастыря, оно было обнаружено нетленным. В 1994 году гроб отца Алексия был открыт ещё раз, и снова его тело нашли нетленным. 29 мая 1994 года, ко 200-летию православия в Америке, отец Алексий был прославлен в лике святыхПравославной Церковью в Америке (день памяти - 7 мая) как исповедник и защитник Православия в Северной Америке. Его мощи перенесены из склепа за алтарной стеной монастырского храма в раку у иконостаса внутри храма.

В честь святого Алексия были составлены богослужение, тропарь, кондак и акафист.

Ещё при жизни отца Алексия перешедшие из грекокатоличества карпатороссы называли его Батько, чего затем не удостаивался ни один из видных продолжателей его дела. В 2009 году в Православной церкви в Америке праздновалось 100-летие со дня преставления святого Алексия Товта. Особенно святой Алексий почитается в приходах, история которых связана с его миссионерской деятельностью. В США появляются храмы, посвящённые святому Алексию Товту (в частности, в Константинопольском Патриархате).

В 2001 году святой Алексий Товт был прославлен в Соборе Галицких святых в Львовской епархии Украинской православной церкви (день памяти - неделя 3-я по Пятидесятнице. Почитается в Русской и Православной церкви Чешских земель и Словакии. На Закарпатье организуются православные молодёжные лагеря в честь святого Алексия.

Частицы мощей святого Алексия можно встретить не только на территории США, но и в других странах (в России: храм св. вмц. Екатерины на Всполье (Москва), на Украине: храм св. вмч. Георгия (Львов)).

Во время своего первого визита в Россию в качестве предстоятеля Православной Церкви в Америке Митрополит Иона в ознаменование 100-летия преставления святого Алексия 26 апреля 2009 года преподнёс в подарок Патриарху Московскому Кириллу икону святого с частицей его мощей.

Митрополит Герман (Свайко), один из предстоятелей Православной Церкви в Америке, во время своего официального визита в Православную Церковь Чешских земель и Словакии в 2004 году передал частицы мощей святого Алексия нескольким храмам в Чехии и Словакии, преподнёс их также всем архиереям этой Поместной Церкви.